Вы очень хороший человек

      «Умирать не так уж и сложно…»  — подумал Северус, когда Нагайна отползла от его изувеченного тела.       Страха уже не было. Страшно было тогда, когда клетка со змеей оказалась на его плечах, лишая возможности встретить смерть достойно.       Боли тоже он не чувствовал. Больно было лишь в начале, когда огромная пасть разрывала кожу на шее, рвала связки, пробивала артерию…       Он даже не переживал. Тревога была до тех пор, пока Поттер не забрал его воспоминаний, важных воспоминаний…       И сожалений почти не было. Он сделал всё, что мог, помог всем, чем мог… Только вот не увидел глаз той, которая заставляя его сердце биться быстрее, помогала не сойти с ума весь прошедший год… Но взамен ему досталось лёгкое полуобъятие, когда она заставляла его проглотить безоар*. Подарок судьбы, не иначе…       А сейчас был покой. Такое умиротворяющее чувство, которого он не чувствовал даже в детстве. Теперь ничего уже не было важно… Он был свободен. И счастлив. Наверное, впервые за всю жизнь…

***

      «Не умер…» — эта мысль медленно, но уверенно засела в его голове, когда сознание вернулось к нему.        Кроме сознания, вернулась и боль. Вся шея, даже будучи неподвижной, неприятно покалывала, а каждый глоток заставлял горло гореть огнём. В груди гулко билось сердце, словно он пробежал марафон.       Второй мыслью было: «Как закончилась война? И закончилась ли?» Но для этого нужно было понять, где он сейчас.       Решение открыть глаза было ошибкой. Хоть в помещении и было темно, но в глаза словно песка насыпали: также больно и противно.       Вся комната была очень размытой, но мужчина сразу понял, что находится в палате больницы. Немного привыкнув к жжению под веками, он, лёжа на боку, насколько мог, внимательно осмотрелся.       Лунный свет, проникающий через окно, освещал небольшой столик, на котором в беспорядке лежали какие-то бумаги, книги и бутылочки. Рядом стояло два пустых стула, старых как сам Мерлин, но на первый взгляд достаточно крепких. А дальше была дверь, белая и такая далекая.       Что находится позади него он не знал. Возможно, просто стена, а, может, помещение ещё продолжалось.       Осторожно, дабы не затронуть раненую шею, он вытянул руку и отвел её за спину.       «Да-а-а, гибкость уже не та…» — подумал Северус, когда рука еле-еле поднялась на десять сантиметров и с ужасным шумом упала назад на одеяло.       Он было решил предпринять ещё одну попытку, но вдруг услышал шум позади себя и поспешные шаги. Северус замер, проклиная себя за то, что его заметили. Он не знал, кто это. Медик, сиделка или аврор? И что ему это сулит?       Первое, что он увидел, — белый халат, прикрывающий женские коленки. Знакомые такие коленки… Потом чьи-то нежные пальцы прикоснулись к волосам, лбу, щекам и наконец к приоткрытым глазам.        — Профессор? Вы очнулись?!       Он не мог не узнать этот взволнованный шёпот, который ранее слышал почти каждую ночь в самых непристойных снах. Гермиона Грейнджер.        — Господи, наконец-то!       Она стала на колени, и он смог увидеть её глаза, карие, родные и очень дорогие. Она плакала и улыбалась одновременно. Вытирала слезы, а они всё равно капали с любимых глаз, и этому причина — он…        — Профессор, вы меня слышите? Профессор…       Он очень хотел ответить. Он хотел прижать её к себе и никогда не опускать. Он хотел… много чего интересного… Но не мог пошевелиться или сказать хоть слово. Только хрипы вырывались из его груди и полустоны.        — Господи, стойте, стойте! Вам нельзя говорить… Дура я, дура… Воды… Вы хотите воды?       Он смог только согласно прикрыть глаза. Да, воды, чтобы потушить этот чертов пожар в горле.       Она отскочила от него, схватила где-то графин с водой и какую-то тряпочку и опять опустилась на колени.        — Вам нельзя пить, профессор, нельзя… Яд ещё не полностью вышел из организма… Только могу смочить вам губы… Простите…       Она намочила край кусочка ткани и провела по его пересохшим губам. Живительная влага стекала по подбородку, шее, груди, но ни капли не попало в рот. Да и положение «на боку» не способствовало удобству.        — Извините, профессор, я сейчас вытру, — прошептала она, сухим краем тряпки бережно стирая влажные дорожки с его тела.       Ему стало лучше. Вода, хоть немного, но ободрила его. А взволнованный взгляд Гермионы давал ему надежду.       «Раз она здесь, со мной, то, вероятно, знает всю правду, — думал он, глядя на мельтешащую девушку, — а значит у меня есть шанс… На что? На всё. Судьба дала мне ещё один шанс. И я его не пропущу. Она ведь сейчас со мной, а не с Уизли… Или он погиб, как Поттер? Всё равно, не всё ещё потеряно, не всё…»        — Профессор, я позову доктора, — сказала она, поднимаясь с пола.       А вот это ему не понравилось. Он не хотел её терять опять, упускать момент…       Не зная, что делает, он протянул к Гермионе дрожащую руку и почти невесомо коснулся её колена — единственного места, куда он доставал.       Девушка, почувствовав прикосновение, вздрогнула и потерянно посмотрела ему в глаза. Тогда он, собрав все силы, слегка потянул её на себя, как бы упрашивая: «Иди сюда, не бойся, иди…».       И она не испугалась. Покраснев от смущения, она, пряча глаза, спросила:        — Вы не хотите, чтобы я… звала доктора?       Наивность сцены зашкаливала.       Если бы мог, Северус сейчас бы рассмеялся. И не для того, чтобы обидеть, а потому что хорошо. Ему. Хорошо.       Глядя на её пунцовые щеки, прекрасные глаза, блестящие от недавних, слёз, приоткрытые губки, он любовался ею, как эксперты любуются предметами искусства. Но для него Гермиона была дороже всех экспонатов и ценностей.       Видимо, прочитав по его выражению что-то подобное, — ну не могла же она просто так ещё сильнее покраснеть? — девушка смущенно прошептала:        — Вы хотите… чтобы я… осталась?       Ответом ей стала тишина, но она все поняла. И опять опустилась на колени возле его кровати.       Гермиона избегала смотреть мужчине прямо в глаза, поэтому молча глядела в окно. Повисла продолжительная пауза.       Наконец опомнившись, она встрепенулась и заговорила:        — Вы, наверное, хотите узнать, чем всё закончилось?       «Значит, всё закончилось! Слава Мерлину!»        — Мы выиграли, — тихо продолжила она, всё также не смотря на него. — Гарри пошёл сдаваться Волдеморту, защищая нас всех. Там к нему применили Аваду Кедавру, но он не умер. Заклятие уничтожило крестраж, которым все семнадцать лет был Гарри. А потом в дуэли Гарри уничтожил Тома Реддла…       Она затихла, кажется, собирая всю выдержку, чтобы продолжить разговор.        — Многие погибли, профессор. Тонкс и Люпин умерли, защищая друг друга… Фред, говорят, даже ничего не почувствовал… Колин Криви, шестикурсник из Гриффиндора, оказался не в том месте… И ещё пятьдесят человек, профессор…       А вот теперь она плакала. Смотрела не мигая на луну и глотала соленые слезы. Вот так людей ломает война.       А Северус ничего не мог сделать: ни обнять, ни словом утешить. А он хотел…        — Но, знаете, профессор, мёртвых намного больше. Нет, не в физическом плане, а… в душе. Джордж теперь ходячий мертвец. Прошло уже трое суток, а он смотрит в одну точку и плачет. Молли тоже погибла на войне, профессор. Она даже не плачет, просто тихо сходит с ума… Рону тоже очень непросто… Он поседел даже. Знаете, Гарри тоже на войне умер, и Джинни, и МакГонагалл… Даже Филч уже не такой, как раньше… И я тоже…       Снейп слушал эту исповедь, и сердце его болело. За всех этих детей, которые пережили то, чего врагу не пожелаешь… В особенности за эту девушку, которой так идёт улыбка, но она льет слёзы…       Вдруг хриплый и немного сумасшедший женский шёпот разрушил неприятную тишину.        — Вы знаете, профессор, мы все внутри мертвы. У каждого из нас в душе холодный мрамор. Заставить жить меня смогли лишь только вы. Для вас спешила я покинуть мрачный замок… **       Её слова удивили в равной мере их обоих. Она, испугавшись, его реакции, подскочила и, пробормотав извинения, выбежала из палаты. Северус остался один.       Находясь под впечатлением слов, мужчина замер, на миг забыв, как дышать.       «Это было похоже на признание в любви. Если это так, то это лучшее, что я слышал в этой жизни».       В коридоре послышались торопливые шаги людей: это Гермиона всё-таки позвала врачей. Но сейчас это его не трогало. В душе всё пело и плясало (да, и такое бывает!), и очень хотелось улыбаться. Даже побег девушки не расстроил его.       «Никуда вы не убежите от меня, мисс Грейнджер! Только не теперь. Теперь вы моя…»