Прячется вечер, пудрится звезда. И я тебе друг, а ты мне не то что бы...
Не сказать бы, что Арсений видел рай, свет в конце туннеля или что-то, хоть отдаленно похожее на это. Он просто видел темноту. Тело его не двигалось, будто придавленное чем-то тяжелым, к тому же, потихоньку оно холодело. Арсений знал, что к нему приходят посетители. Жена, друзья и он. Его он слышал особенно часто. Голос этого вечно веселого паренька чуть сквозил печалью. Но истории, которые он рассказывал, их общие воспоминания и шутки не могли не заставить мужчину улыбнуться. Он лежал в этой темноте, улыбался, даже иногда колко отвечал Шастуну. Каждый раз, когда парень приходил, Арсений чувствовал себя живым. Ему казалось, что они гуляют по солнечной набережной, сбежав со съемок, едят мороженое и играют в футбол в одном из дворов Москвы. В такие секунды Арсению даже казалось, что он может рассказать Антону о своих чувствах. И иногда он говорил, в пустоту. Но Антон не слышал этого, к сожалению. Лишь на секунду замолкал, как будто задумавшись о чем-то, но тут же выныривал из раздумий и продолжать говорить. А еще иногда он приходил к Попову в этом его полусне. Приходил, падал на колени рядом, касался щеки. Это все, что помнил мужчина, когда очнулся. Он помнил именно его. И когда увидел первым взволнованное лицо Шастуна, даже не удивился. Последующие несколько дней были как в тумане. Арсений то проваливался в сон, то снова выныривал. И почти каждый раз на него смотрело взволнованное лицо друга. Попов уже привык, что, просыпаясь, первое, что он улавливает – запах любимых сигарет Антона. Он не знает, сколько прошло времени, прежде чем он смог не засыпать каждые десять минут и смог даже немного разговаривать. -Ты здесь живешь? – были первые его слова. «Слабо и хрипло, но с долей сарказма. Уже хорошо.» - пронеслось в голове Антона. -Меняй – хмыкнул он без задней мысли. Эта фишка в их разговоре довольно таки прижилась. -Я рад, что ты тут – хрипло произнес Арсений и выдавил вымученную улыбку. Нет, это не было признанием в чувствах, но уже хоть что-то. Попов хоть что-то смог сказать другу. Антон на реплику, кажется, даже чуть засмущался, но быстро взял себя в руки. Арсений засмотрелся на губы друга. Почему у него было такое чувство, что они его целовали? Он как будто знал их на вкус… Впрочем, эта мысль быстро ушла из головы. Потому что начались недели реабилитации. Ходить было сложно, ноги совсем не слушались мужчину. Его тело было еще слабым, а вот мозг быстро вернулся в свой привычный режим. Теперь Попов скучал и хотел скорее сбежать из этой больницы. -Давай, выведи меня, пошли погуляем! – чуть громче, чем следовало, крикнул Арс, когда Антон зашел в его палату. -Чего, чего? – усмехнулся парень – Ты же еле стоишь на ногах! -Ну и что? Ты мне поможешь. Я хочу выйти отсюда – присел на кровати Арсений. Даже это простое движение давалось ему с трудом. Антон видел это. Но товарищу перечить не смог. К тому же, Арс уже пытался встать с кровати, его ноги подкосились, и он чуть не упал на пол. Шастун ту же подхватил его, не давая грохнуться с позором. -Ну и что это было? – засмеялся парень, крепко держа друга. Арсений поднял голову, чтобы возмущенно посмотреть в глаза друга. Их лица сейчас были слишком рядом. Да и возмущения в глазах Арса не было. Он чувствовал дыхание парня, оно нежно касалось его щеки. Он точно знал, что целовал эти губы. Но когда? Арсений на секунду захотел проверить, так ли это. Достаточно было лишь податься чуть вперед. -Ну что вы тут? – в палату бесцеремонно влетел Сережа. Попов тут же отпрянул назад и плюхнулся на кровать, подняв небольшое облако пыли. -Учимся ходить – спокойно ответил Шастун, как будто секунду назад ничего не было. Возможно, так оно и было… Антон не понимал Арса. То он так рвался из больницы, то, когда доктор радостно известил, что восстанавливаться парень дальше может дома, поник. Он оттягивал момент покупки билета в Питер, не звонил жене, которая буквально несколько дней назад улетела обратно, даже как будто снова разучился ходить. -Я не хочу в Питер - выпалил он Антону с Димой, когда те пришли помочь собрать ему вещи. -Почему? – не понял Дима. Попов не хотел говорить. Весь такой взрослый и правильный Попов не хотел признаваться, что уже давно не живет с женой, что приезжал к ней лишь тогда, когда надо было зализать раны от общения с Шастуном. И что не хочет уезжать от друзей. -Я…я просто не хочу к Алене – сокрушаясь, ответил мужчина – Мы уже давно не живем вместе. Если друзья и удивились сказанному, то ничего не сказали. -Давайте снимем мне квартиру здесь и все- пожал плечами Попов, мысленно благодаря парней, что те не стали узнавать подробности его расставания с Аленой. -Тебе нельзя жить одному, Арс – почесал затылок Дима. Все призадумались. Дима с женой и детьми явно не смогли бы ухаживать за полуходящим Арсением. Сережа, хоть и любил друга до безумия, не смог бы сидеть с ним постоянно. К тому же, у него в квартире часто жили безумно «любимые» девушки. -Давай ко мне – уверенно кивнул Антон. Его сердце трепетало, хоть парень и не хотел этого признавать. -А как же Ира? – попытался не выделять ее имя Арсений. Он вдруг вспомнил, что Антон теперь жених. -Ее не будет почти месяц. То куда-то по работе едет, то к маме – беспечно отмахнулся Антон – Так что, поживешь пока у меня. Какие проблемы? Проблемы? Действительно, никаких. Осталось только сдержаться и не поцеловать жениха прямо в его квартире с невестой. А так, все хорошо. Просто прекрасно.***
Плавится шоссе, искрятся стопы. И я тебе друг, а ты мне не то что бы. Очередь в кассы, хмурые копы, И я тебе друг, а ты мне ну кто мне ты?
Вот здесь они каждое утро пили свой кофе. А вот здесь спали ночами в обнимку. На этом подоконнике явно трахались. А эту ванну принимали вместе, скорее всего, тоже трахались. Арсений не мог спокойно смотреть на их с Ирой квартиру. О чем он только думал, когда согласился пожить здесь? Ноги еще еле ходили, а голова болела от каждого резкого движения, но лучше бы он страдал один, чем быть здесь. Однако, Арсений о своих возмущениях забыл довольно быстро. Буквально в первый же вечер, когда Антон приготовил им ужин. На вкус было чуть паршиво и пересолено, но двухметровый ребенок так мило смотрелся в фартуке, обсыпанный мукой, что у Арсения и язык бы не повернулся сказать что-то подобное. -Я ненавижу готовить – постарался оправдаться Шастун, когда протянул тарелку с едой другу. Но для тебя готов. Как же хотел добавить эти слова Антон… -Может, пиццу? – засмеялся Арсений, вкушая блюда, приготовленные заботливым другом. Парень было возмущенно надул губы, но, когда попробовал свою стряпню, кинулся к телефону, как ошпаренный. Пицца и фильмы зашли на ура, на улице уже было совсем темно, а Антон стоял у распахнутого окна с сигаретой в зубах. -Ты, вроде, обещал бросить курить свои сигареты – вырвалось у Арсения. Антон, стоявший у подоконника с зажжённой зажигалкой, удивленно оглянулся на друга. -Я не…ты слышал? – эта новость чуть ли не подкинула паренька до потолка, хотя ему и так было до него недалеко. -Допустим – хитро глянул он на Шастуна и не упустил возможности напомнить – обещал… -Значит, бросаю – уверенно кивнул Антон и выкинул сигарету в окно. Не стоит, наверное, и говорить, что ночью Арсений вышел выпить воды, а Антон стоял на кухне и жадно вдыхал едкий дым в легкие. Попов лишь звонко засмеялся. Шли дни, мужчина потихоньку осваивал заново ноги, которые за это время стали будто чуточку чужими. А Антон пытался бросить пагубную привычку. Ноги крепли, а вот легкие Шастуна совсем не очищались от никотина. Каждую ночь он вставал, проходил на кухню и чиркал зажигалкой. И каждую ночь Арсений просыпался, выходил к другу, возмущенно качал головой, и просто стоял там с ним, у приоткрытого окна. Чаще всего они просто молчали, глядя на ночную Москву, а потом важно кивали друг другу и расходились по своим комнатам. Но не сегодня. -Не скажешь мне, что ты помнишь еще? – спросил вдруг Антон, нарушив привычную ночную тишину. Он конечно же хотел знать, помнит ли Арс о поцелуе, хотя это и происходило в его сне. Но мало ли… -Разговоры помню. Истории твои тупые. И его помню – ткнул пальцем в браслет Арсений. -Ах, да, на следующий же день его с тебя сняли и отдали мне. Нельзя видите ли – тихо засмеялся Антон. Попов молча протянул правую руку другу. Парень потушил сигарету и, улыбаясь, снял с себя тот самый браслет. Теплая цепочка коснулась руки Арсения, от чего по телу мужчины пробежали мурашки. -Было страшно – вдруг тихо произнес Попов, как будто боялся, что это услышит кто-то еще. Браслет ровно лег на его руку, приятно согревая запястье. -Мне тоже – так же тихо ответил Шастун, задержав свою руку на руке Арсения. Он ничего не боялся. Антон был готов рассказать другу все. Он медленно взял руку Арса в свою, как тогда, в больнице. -Не знаю, почему у меня такое чувство, что, если бы не ты, я бы не стоял здесь сейчас – Арсений закусил губу, силясь справиться с эмоциями. Он увидел в глазах Антона что-то, что видеть был не готов. Он всегда так томно мечтал о парне, даже смирился с этими мыслями, но только на уровне мыслей. Он не был готов слышать того, что Антон мог сказать. И ненавидел себя за это. Поэтому он попытался вытянуть свою руку из теплой ладони Шастуна. -Арс, я…- Антон осекся. Он не мог сказать ничего больше. И явно дело было в том, что в этой комнате никто не хотел его слышать.***
Чайные плечи из Ленинграда Дрогнули вдруг и замерли навсегда...
Ебаная жизнь иногда кидает тебя об стену, так больно, что искры летят из глаз. Но иногда ты сам с разбега врезаешься в бетон, в надежде, что так жизнь от тебя отстанет. Антон впервые видел человека, который готов разбиться насмерть, просто чтобы закончить все это. Шастуна периодически не покидала мысль, а что если Арсений разбился не по вине КАМАЗа? Но спросить боялся. К тому же, после того вечера в друге что-то изменилось. Он становился снова прежним Арсом, чуточку холодным другом, готовым быть рядом, но на расстоянии. Особенно когда вернулась Ирина. Теперь в квартире было как-то особенно тихо. Шастун уже давно не знал, о чем говорить с девушкой. Особенно после того как Арсений попал в аварию. Мало того, что Ирина не особо переживала за Попова, так еще и раздражалась каждый раз, когда Антон подрывался к нему в больницу. Она стала все чаще пропадать на работе, а потом и вовсе уехала в командировку. После ее возвращения ничего не изменилось. Она как будто просто пришла перекантоваться до того, как уедет в гости к маме. Антон не хотел обнимать ее и целовать, особенно при Арсе. И секса с ней не хотел, зная, что в соседней комнате спит друг. Теперь трое людей сидели, уткнувшись в свои телефоны, изредка перекидываясь фразами. Антон снова стал чаще курить, хотя уже так радовался своим победам против привычки. Спал он мало и неспокойно, дергаясь от каждого шороха. Каждая ночь, проведенная в постели с Ириной, приносила ему боль. Но эта явно заняла первое место в рейтинге. Сначала он понял, что девушки нет рядом на кровати. Потом услышал тихий разговор из кухни. Общаться люди пытались тихо, Антон ничего не мог разобрать. Он полежал еще минут пять, но решил, что в его доме шептаться никто не имеет право. Парень встал с кровати и двинулся на кухню, попутно глядя на часы. Три ночи. У подоконника стоял Арсений. Его плечи редко вздымались, а дыхание разносилось по кухне. Как хотел бы Антон сейчас коснуться этих плеч, поцеловать их и прижать к себе. -Кхм… – обозначил себя на кухне мужчина. Ирины нигде не было. Арсений обернулся, лицо было не то, чтобы злым…просто неспокойным. -Думаю, пора это заканчивать – его голос был холодным, он пронесся по еще сонному телу Шастуна, от чего побежали мурашки – завтра я перееду. -Почему? – только и мог вымолвить Антон. -Потому что у тебя девушка, Шаст. Потому что она даже почти жена, Антон. Потому что у меня дочь и Алена. Потому что я вполне уже могу ходить и жить один. -Ты можешь…- тихо произнес Антон. Арсений мог. А вот Шастун без него уже не дышал. На подоконнике лежали сигареты, мужчина метнулся к ним, как к спасательному кругу и жадно закурил. -Антон, прекращай это – Арсений теребил браслет на своей руке. Шастун это видел – Мы взрослые мужчины, известные личности, каждый со своей жизнью. Я благодарен тебе за ту поддержку, что ты мне оказывал, правда. Но я хочу жить правильно. И завтра я уеду. Глухая стена вновь вернулась на место. Только-только она начала рассыпаться. Только-только Антон почувствовал, что может разбить ее вдребезги и прижать Арсения к себе. И вот она, пожалуйста, вернулась, еще шире и прочнее. И Арсений стену видел. Он сам тщательно выкладывал ее кирпичами, прочно склеивал и делал еще все выше, чтобы она переросла двухметрового Шастуна. Разговор с Ириной вернул его в реальность. Да, она была права во всем. Да, между ним и Шастуном ничего быть не может. Да, этого не поймут ни друзья, ни коллеги, особенно в этой стране. Да, это полностью противоречит его принципам. Жена и ребёнок – вот что нужно мужчине в 35 лет. И они у него были. А что могут дать отношения с Антоном, будь они неладны? Секс с мужчиной противоестественен, столь близкое общение непонятное и неправильное. К тому же, может Арсений хочет еще одного ребенка? А почему бы и нет. Антон не может ему это дать. Зато может дать правильную семью Ирине. К тому же, они уже так к этому близки. Все эти бредни о любви к Антону, вся эта фигня со соулмейтами – просто дурость. И Арсений должен был пресечь все это, пока не зашло слишком далеко. Поэтому утром, не дожидаясь, пока кто-то проснется, собрал вещи, вызвал такси и поехал в отель. Антон не спал. Он слышал, как мужчина собирался. И довольная Ирина слышала. Когда дверь за другом захлопнулась, квартира стала темнее и холоднее. В ней не осталось Арсения. В ней не осталось ничего.***
Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты...
Шастун часто любил здесь сидеть. В такие дни, как этот. Когда на улице солнечно и тепло, а в душе паршиво и гадко. «У вас все равно ничего не выйдет! Очнись же ты» - проносились в голове слова Ирины. Пусть так. Но и с ней не вышло бы ничего. Антону было жаль девушку, но поделать с собой ничего не мог. Может быть лет через пять, или десять (или никогда), чувства к мужчине пропадут. И тогда Антон будет готов попробовать отношения. Но не сейчас. Не с ней. Он привычно потянулся к пачке сигарет в кармане, достал ее и покрутил в руках. Он бросает курить. Как и обещал. Эта набережная значила для него много. Поэтому он стоял сейчас здесь, где когда-то провел один из лучших дней с другом. Арсений стоял тут же. Чуть поодаль. Мужчина дернулся, когда на широкие перила перед его носом положили пачку его любимых сигарет. -Антон – только и вымолвил Арсений, глядя на воду, искрящуюся от яркого солнца. -Как у тебя дела? – спросил Шастун, больше не зная, что еще может узнать. -Все хорошо. Ищу квартиру – как можно спокойнее произнёс мужчина, но его голос дрожал. Это было слышно. Арсений давно не спал. Прошло больше недели, как он переехал от друга. И каждую ночь вертелся, много пил и даже курил его любимые сигареты. Теперь стена, что построил он в надежде отгородиться от нежеланных чувств, медленно накренялась и вот-вот готова была упасть на своего же строителя. -Все, что мы, блять, делаем в своей жизни, неправильно – вдруг резко произнес Шастун – Почему из двух неправильных вещей ты выбрал не меня? В его голосе слышалась истерика. Она ударилась о стену, заставив ту жалобно задребезжать. Арсений посмотрел на друга. Эти губы…Он точно их целовал… -Попов, ты дебил – уверенно кивнул Антон, не дожидаясь ответа друга – Ты не видишь очевидных вещей. Ты меня не видишь. Ты слушаешь всех, кроме себя. И я хочу, чтобы ты впервые в жизни прислушался к своим чувствам. Я сейчас уйду. И больше никогда не появлюсь в твоей жизни. Как партнер по сценам, да, как актер "Импровизации", я буду, не переживай. Но Антона ты больше никогда не увидишь. Я не буду мешать жить тебе правильно. Если ты считаешь этот путь верным. Я не могу сказать тебе о своих чувствах, потому что ты не хочешь ничего слышать. Ты так укоренился в правила, правила общества, правила жизни. С самого начала у нас заложено так, что родственные души никогда не могут быть вместе. Так выходит? Что же, Арсений Сергеевич, я этим правилам следовать не готов. А готов ли ты? Если ты не остановишь меня сейчас, ты больше никогда не сможешь этого сделать. Я уйду из твоей жизни, если ты захочешь этого. Но одно я знаю точно, я никогда не пожалею о том, что разбудил тебя тогда. На секунду воцарилась полная тишина. Даже машины и река замолчали, всего лишь на миг. И после этого Антон развернулся и зашагал по набережной. Хотел ли Арсений его остановить? Наверное, да. Но мог ли это сделать? Стена стояла на месте, почти осязаемая, и на ней теперь жирными буквами было выгравировано «Правила». А возле руки Арсения все так же лежали его любимые сигареты.И я тебе друг, а ты мне? Ну кто мне ты... Если бы можно в сердце поглубже вклеить портреты. И я на память оставлю свои сигареты...