Мечты Предателя

      Магглы говорят, глаза — зеркало души. И заглянув в них, можно прочесть человеческие помыслы. Это точно было верно по отношению к волшебникам. Ведь любой сведущий в ментальной магии способен через глаза заглянуть в человеческий разум.       Рон очень хорошо разбирался в окклюменции благодаря опыту ментальных атак поглощённых душ, но его методы легилименции были слишком грубыми. А для души, связанной с физическим телом, нужен был более тонкий подход. И попытайся он применить даже поверхностную легилименцию на сидящем напротив Дамблдоре, его манипуляции тотчас бы засекли. Но Рону так хотелось покопаться у него в мозгах. Понять, что им движет. Этот человек победил Грин-де-Вальда, учил Волан-де-Морта, и работал с Фламелем. В голове директора, точно нашлось бы много интересной информации и знаний. Но увы.       Рон взял за руку Гермиону и послал ей обнадёживающий взгляд. Подруга явно была сильно напряжена и не горела желанием провести несколько часов в ледяной воде. Но, не желая показаться трусихой, не возникала. Не то чтобы их спрашивали, конечно: просто поставили перед фактом.       К счастью, организаторы начали накладывать сонные чары, предварительно использовав согревающее заклинание длительного действия; но Рон вспомнил, что холодная вода пагубно влияет на самую важную часть мужского тела и наложил дополнительную защиту. Удостоверившись, что его достоинство не сможет пострадать от холода и сексуально неудовлетворённых русалок, он погрузился в медитацию.       Рон точно уловил тот момент, когда его погрузили в воду, потому как кровь и магия в его теле начали ускоряться. Нельзя было сказать, что дело только в температуре воды; скорее в том, что вода была пропитана магией. Если бы он начал замачиваться в этом озере ещё несколько месяцев назад, сейчас его магический резерв был бы в два раза больше. Он мог лишь мысленно схватиться за голову и уже сознательно начать управлять потоками магии.

***

      Несколько часов, проведённых в воде озера, заменили Рону десять дней тренировок, и даже его тело немного улучшилось; но, к сожалению, никто не собирался давать ему больше времени.       Когда Рон открыл глаза, Гарри уже истратил время, отведённое ему жаброслями, и его начали окружать русалки. Рон и так был раздражён тем, что ему не дали ещё несколько часов побыть в магическом озере, так что сейчас эти волшебные существа рисковали попасть под горячую руку. Мысленно досчитав до десяти, он быстренько двинулся к Гарри.       Рон даже не пытался напасть на русалок, это было лишнее; он просто выпустил немного силы своей души, и русалки, более чувствительные по своей природе, быстро убрались. Крепко удерживая непутёвого друга, он отправил последний предупреждающий взгляд главе русалочьего племени и, схватив всплывающую по прямому курсу Габриэль, выплыл из озера.       Трибуны радостно завопили и засвистели, все вскочили на ноги. Рон сделал вид, словно только проснулся и будто бы прищурился от яркого света. В это время Габриэль тоже открыла глаза. Девочка была смущена и испугана. — Рон, насчёт того, что случилось под водой… — Гарри ещё не отошёл от ощущения леденящего ужаса, что настиг его, когда он остался без воздуха и его начали окружать русалки. Но все равно он не мог понять, как Рон умудрился проснуться, хотя и был благодарен другу за спасение. — Давай поговорим об этом позже. Нас ждут. — Ладно, поплыли! — встрепенулся Гарри. — Помоги мне, придержи её, вряд ли она хорошо плавает.        Они вдвоём потянули за собой сестру Флёр к берегу, где уже ждали судьи; двадцать тритонов плыли вместе с ними, словно почётный караул, и распевали хриплыми голосами страшные гимны.       На берегу показались улыбающиеся лица Дамблдора и Людо Бэгмена. Стоявший же рядом Перси был белее снега. Пока Флёр рассказывала о своих душевных терзаниях и переживаниях за сестру заворожённым зрителям, Рон был подхвачен, экстренно осмотрен и опрошен Перси. Видя бледное от беспокойства лицо старшего брата, тот ощутил внутреннее удовлетворение и даже радость. — Успокойся, Перси. Разве помощнику самого Барти Крауча пристало так копошиться? — Рон не мог не подколоть брата. — Ты прав, при моей должности я должен вести себя беспристрастно, — похоже, Перси не понял шутки. — Не переживай, у тебя смягчающие обстоятельства: твой любимый младший брат был в опасности, — неловко добавил Рон и поспешил ретироваться от недалёкого и чрезвычайно серьёзного брата. Хоть он и проживал вторую жизнь, но так и не смог до конца понять всех членов своей семьи. Он стремительно направился в сторону Гарри и Гермионы, которые утеплялись с помощью банных халатов и полотенец. — Скажите мне, мои дорогие друзья, есть ли какая-то причина, по которой вы не высушиваете свою одежду с помощью заклинаний и не накладываете на себя Согревающие чары, или вы являетесь мазохистами и получаете удовольствие от того, что у вас коченеют конечности? — Рон придал лицу осмысливающееся выражение. — Даже если это и так, то тебе явно не стоит этим увлекаться, Гарри. Холод влияет на размер и способности твоего младшего боевого товарища. Тебе при первой же возможности стоит проверить его функциональность. На лице Гермионы появилось забавное выражение, состоящее из негодования, смущения и злости. И Рон не знал, что ее возмущает больше: то, что она сама не подумала о чарах, или то, что ее друзья, а точнее один конкретный друг, говорил о мужском детородном органе, не смущаясь ее присутствия.       Лицо же Гарри выражало шок; он выглядел настолько красным, что, если из его ушей пошёл бы дым, это бы никого не удивило. А Рон почувствовал, что определённо подсаживается на это чувство лишения людей дара речи. К сожалению, реакция друзей была не столь же красноречивой, как у одного слизеринца, но на безрыбье и рак рыба, как говорится.       Пока судьи собирались для обсуждения итогов состязания, в их сторону дорогу прокладывала благодарная Флёр. Она восторженно щебетала о нелёгком подвиге по спасению её сестры и, по всем законам жанра, в качестве награды даровала парням поцелуи прекрасной девы в количестве двух штук для каждого отважного рыцаря. Гермиона при этом так рассердилась, что не могла ни слова вымолвить. — Дорогая, ты-то чего сердишься, она же не Крама поцеловала. Или… неужели в глубине души ты хочешь, чтобы мы до старости оставались без женской ласки и с завистью смотрели на вашу с Крамом любовную историю? — Рональд Биллиус Уизли, не смей говорить подобные глупости! И перестань меня подкалывать, если не хочешь, чтобы я наслала на тебя какое-нибудь изощрённое проклятье, думаешь, я не вижу смешинки в твоих глазах?! — Пожалуйста, не бейте меня, госпожа. Я сделаю всё, что вы прикажете. Рон старался не смотреть на разгневанное лицо Гермионы и ускорил шаг. Но, взглянув на притихшего Гарри, вынужден был остановиться в безуспешных попытках не согнуться от смеха. Друг с нервным выражением одергивал штаны и как бы невзначай пытался прощупать, не уменьшилось ли его достоинство!             А через несколько дней пришла газета с репортажем Риты Скитер, в котором журналистка утверждала, что Гермиона держит Национального Героя и его скромного друга чуть ли не в рабстве, а за непослушание бьёт плеткой и заставляет называть себя госпожой.