Мечты Предателя

      Октябрь закончился в проливных дождях и вое ветра, и с железным холодом пришел ноябрь: с заморозками по утрам и ледяными бурями, обжигавшими лицо и руки.       Утро матча Гриффиндор-Слизерин выдалось ясным и холодным. К одиннадцати часам стадион был забит битком — без преувеличений можно было сказать, что здесь собралась вся школа. У многих в руках были бинокли. Трибуны были расположены высоко над землей, но порой с них сложно разглядеть то, что происходит в небе.       Команда Гриффиндора вышла на поле под оглушительный рев три­бун и под свистки болельщиков команды противника. Одна половина стадиона была красно-золотой, другая — сплошь зеленое с серебром. Многие пуффендуйцы и когтевранцы тоже болели за ту или дру­гую команду.       — Капитаны, пожмите руки, — приказала судья мадам Трюк, когда Анджелина приблизилась к строю слизеринцев. — Седлайте мётлы.       Свисток судьи. Мячи выпущены, и четырнадцать игроков взвились в воздух. Рон повис перед кольцами и принялся наблюдать за ситуацией на поле.       Анджелина захватила квоффл и успешно обошла Уоррингтон и Монтегю, но, к сожалению, её дезориентировал бланджер от Крэбба. Монтегю, воспользовавшись возможностью, захватил мяч, но далеко с ним улететь не успел - его настиг бладжер от Эндрю Керка. Он выпустил из рук мяч, который пыталась перехватить Кэти Бэлл, но Уоррингтон оказался ближе.       В это время над зелено-серебряной секцией слизеринских болельщиков начала громко и отчетливо звучать песня: Рональд Уизли — наш король, Рональд Уизли — наш герой, Перед кольцами дырой Так всегда и стой! Квоффл Рон поймать не может, Победить он нам поможет, На помойке он родился, Слизерину пригодился.       Рон услышал песенку из прошлого и, встретившись взглядом с Малфоем, закатил глаза. Ли пытался заглушить слова песни, но, по мере приближения Уоррингтона к кольцам, восторженный рев на трибуне Слизерина становился все громче.       Слизеринский бугай остановился напротив среднего кольца и, как-то мерзко ухмыльнувшись, бросил мяч. Рон спикировал, растопырив руки, и…       — Да!!! Уизли берет мяч, — чрезвычайно восторженно кричал Ли под общие свистки и аплодисменты болельщиков, — Оййй. Рон «случайно» попадает кволлфом Уоррингтону по башке. Мяч у Кэти Бэлл. Она стремительно продвигается вперёд. Гол!!! Десять — ноль в пользу Гриффиндора!       Через полчаса после начала игры Гриффиндор вел в счете: шестьдесят — ноль. Рон каждый раз красиво брал голы, иногда дотягиваясь до мяча са­мыми кончиками пальцев, а Анджелина и Кэти по очереди забивали мячи во вражеские ворота.       Слизеринские болельщики были уже не такими восторженными, как вначале. Теперь уже Гриффиндорские болельщики кричали «Уизли — наш король».       — ЕСТЬ! — наконец на противоположной стороне поля завопил Гарри. Сделав разворот, он устремился к земле, держа снитч в высоко поднятой руке. Когда зрители осо­знали, что произошло, их рев почти заглушил фи­нальный свисток.       Вся команда Гриффиндора приземлялась один за другим. С ликующими криками те молотили кулаками по воздуху. Рон присоединился к своей команде, но все его мышцы потрескивали от разочарования. Все эти дни в его голове проносилось столько вариантов мести: порча, заколдованный бладжер, слухи, драка, да все что угодно! А в итоге все, что смог придумать Слизеринец, это песенка, которая на фоне его победы была даже смешной. Хотя, возможно, если бы он слышал её в первый раз, то может и впечатлился бы.       Он заметил приземлившегося Малфоя и всем своим видом продемонстрировал разочарование. Слизеринец на это лишь ухмыльнулся и начал что-то шептать на ухо Уоррингтону. Похоже, песня была лишь аннотацией мести, но он все равно был настроен не оптимистично.       Рон обнял за плечи ликующего Гарри и вместе с командой направился в сторону замка.       На следующее утро Рон, как обычно, проснулся раньше соседей по комнате и отправился на озеро русалок. В данный момент он был сосредоточен на закалке духовных каналов. Каждая подобная тренировка оставляла его полностью истощенным и с болями в голове, но он не мог от этого отказаться. Времени оставалось мало, проблем было много, и все требовало должной подготовки.       Но, к счастью, он сумел раздобыть начальный капитал, матч по квиддичу закончился, и сейчас можно было сосредоточить девяносто процентов своего внимания на тренировках.       Каждый раз прогоняя духовную магию через каналы, Рон чувствовал ужасную боль, но, стиснув зубы, вынужден был терпеть. Так продолжалось приблизительно полчаса, и остановился он лишь тогда, когда появился реальный шанс грохнуться в обморок.       Кое-как вернувшись в спальню, парень положил на кровать чистую пару белья и школьной формы и пошёл в душ. Тёплый водопад омывал все его тело и успокаивал боль и недомогания. Закончив мыться, Рон ещё десять минут просто стоял под водой, думая обо всем и ни о чем.       Когда он вернулся в комнату, ни один из его соседей ещё не встал. Уизли решил одеться и в гостиной почитать про окклюменцию и легилименцию. Подойдя к своей постели, он заметил, что одежда была правильно сложена: скорее всего, к ним в комнату захаживал домовой эльф. И хотя эта ситуация не была странной, Рон все равно проверил одежду на злонамеренные чары и зелья — ничего не обнаружилось.       Он уже надевал рубашку, когда почувствовал небольшой зуд в области паха, но не придал этому большого значения. Однако через минуту зуд начал становиться все сильнее и сильнее. Рон вскинул штаны с бельём и уставился на свой покрасневший член и яйца. Не понимая причину подобной реакции, он начал обследовать бельё и наконец заметил маленькие темные частицы, которые невозможно было обнаружить на первый взгляд.       — Вот же мразь, — злобно вскрикнул Рон, догадываясь, как эти частицы могли попасть к нему в трусы.       Ему безумно хотелось чесаться, но Рон знал, что так только усугубит ситуацию. Поэтому, взяв себя в руки, произнёс заклятие очищения, и натянув штаны выбежал из башни Гриффиндора в больничное крыло.       Когда он оказался на месте, чесотка была уже непреодолимой, и он не церемонясь вбежал в лазарет, но мадам Помфри там не оказалось. Стиснув зубы, Рон устремился к её кабинету и начал сильно стучать.       — Что вы себе позволяете, молодой человек, — через минуту вышла недовольная мадам Помфри.       — Я очень извиняюсь, но у меня чрезвычайная ситуация.       — Надеюсь, это действительно срочно, — сказала мадам Помфри и выжидающе уставилась на него, — И что у вас болит?       — У меня очень сильно чешется… в паху, — шепотом закончился Рон.       — Где?       — В паху! У меня чешется в паху!       — Чего вы орете? Ну, снимайте штаны и ложитесь на кушетку.       Рон выполнил ее указания и положил руку на глаза, тем самым пытаясь сделать вид, что он не лежит с оголенными причиндалами перед пожилой женщиной. Но у него не очень получалось.       — Нужно лучше следить за своими трусами, мистер Уизли, в этой области тонкая и чувствительная кожа, и жгучий перец точно не пойдёт ему на пользу, — закончив обследования, сказала мадам Помфри.       Рон на это лишь кивнул с натянутой улыбкой, забрал мазь из её рук, и, зайдя за ширму, деликатно помазал поражённые участки. Мазь начала действовать незамедлительно, и он почувствовал прохладу и облегчение. Он поблагодарил мадам Помфри и побрел в сторону башни. Лучше Малфою не попадаться ему на глаза в ближайший месяц.

***

      Большой зал быстро наполнялся народом, отовсюду слышались слегка сонные голоса студентов и вялые ковыряния в тарелках. Драко окинул гриффиндорцев быстрым взглядом, отметив местонахождение своей цели. Он направился к слизеринскому столу и сел прямо напротив бесящего трио. Именно сегодня подобное расположение было принципиальным.       Драко вежливо поздоровался и незамедлительно принялся за еду. Он не собирался вступать с кем-либо в беседу, дабы не выдать волнения, клокочущего под кожей. Он также опустил взгляд на свою тарелку, чтобы никак не встречаться глазами с рыжим ублюдком. За время слежки и вынашивания плана Драко уже выяснил, что у Уизли просто феноменальная интуиция: иногда казалось, что он сходу читает мысли. Понадобилось множество уловок и обходных путей — и вот, наконец, он был на финишной прямой в своей мести.       В большой зал влетели птицы: восемь сов одинакового окраса. Они сразу же разделились на четыре группы по двое, и, охватив с противоположной стороны каждый стол, начали скидывать на студентов глянцевые фотографии с шокирующим содержанием.       Отовсюду послышались возмущенные вопли, стоило только посмотреть студентам на то, что именно упало им на голову или в еду. Некоторые лишь с удивлением начали перешёптываться с соседями. В зале начался настоящий гомон из обсуждений и смешков, и самые ярые подстрекатели находились за столом Слизерина. Уизли в этот момент никак не реагировал, уставившись на фотографию.       Драко наизусть помнил каждое движение, запечатленное на глянцевой бумаге, но все равно принял от Панси один экземпляр и с самодовольной улыбкой наблюдал за тем, как Уизли в панике сдирает с себя штаны и бельё, а затем наклоняется, чтобы осмотреть свой член. Непристойное содержание виднелось лишь на долю секунды, но все равно позволяло разглядеть все интересные места, а затем цикл начинался сначала. И так бесконечно. Для человека, не знавшего предыстории, все происходящее на фотографии наверняка было, мягко говоря, странным.        Все смотрели в сторону Уизли, а некоторые даже указывали пальцем. Сам же виновник всеобщего переполоха шокированным взглядом оглядел Большой зал, а затем в упор уставился на Драко. Лицо его вновь ничего не выражало. В это время Поттер и Грейнджер наклонились к Уизли и что-то обеспокоено говорили, но тот отрицательно качал головой.       Малфой снисходительно ухмыльнулся и показательно помахал фотографией. Это была его победа, и он будет наслаждаться ею до конца.       К сожалению, это не вызвало масштабного ажиотажа, при котором студенты хохотали бы в голос, окружив Уизли, или подначивали того. По большей части потому, что все гриффиндорцы агрессивно смотрели на всякого, кто пытался поднять много шума. Когда вмешались деканы факультетов, студенты начали потихоньку выходить из зала. Но даже так Малфой чувствовал себя прекрасно: для скучающих детишек это была пища на целую неделю сплетен, а если не будет более интересной новости, то, возможно, и больше. А еще говорят, что слизеринцы не способны на добрые дела. Клевета.

***

      Рон стоял под нишей рядом с коридором, ведущим в подземелья Слизерина, и ожидал белобрысого пиздюка. Уизли только вернулся из кабинета директора, где испытал самое большое унижение в своей жизни, будучи вынужденным в присутствии всех деканов факультетов на протяжении получаса объяснять, что он не какой-то извращенец, распространяющий свои фактически голые фотографии. И он был уверен, что они ему не до конца поверили. А еще «дорогой друг» Гарри, убедившись, что общественное мнение его не беспокоит, начал ржать над ним, делая перерывы лишь на занятиях. Гермиона же с понимающей улыбкой выдала что-то вроде: «Все хорошо, Рон, в твоем возрасте совершенно нормально интересоваться собственной анатомией», на что Гарри еще больше ржал и поддакивал.       Хотелось бы сказать, что эта ситуация никак не поколебала его душевное спокойствие, но в тот момент, когда он увидел эту фотографию, на несколько минут его охватил настоящий шок.       После того инцидента с перцем Рон собирался отомстить, но это было где-то на задворках его планов — то, к чему он вернулся бы возможно летом. Но сейчас он решил немного подвинуть свои планы. Если уж Малфой решил перевести их отношения в область ниже пояса, то кто он такой, чтобы отказываться.       Ожидая прибытия слизеринца, он наложил на нишу заклинание тишины, которое не позволило бы никому прервать их милое общение. После целого часа ожидания Малфой, в компании Крэбба и Гойла, наконец оказался в поле его зрения. Рон просто наложил на спутников своей цели заклинания отвлечения, затянул Малфоя в темную нишу и немедля надавил всем своим телом, не давая вырваться. Тем временем его дружки продолжили путь, не заметив ничего странного.

***

      Драко не успел ничего понять, прежде чем его затащили в темную нишу, и твердое мускулистое тело вдавило его в стену. Слизеринец вскинул голову и ахнул. Его мозг только начал догонять, что произошло, когда твердые губы прижались к его губам. Он начал сопротивляться, сильно толкаясь, но Уизли не собирался отступать, и лишь не отрываясь захватил его руки, подняв их над головой Драко. Рон продолжил довольно грубо облизывать и кусать, пытаясь заставить второго открыть рот, но Драко решил, что лучше откусит себе язык, чем позволит это. Похоже, что мерзавец понял его решимость и сбавил напор, но все равно не отпускал. Продолжительное трение их тел, а также жесткие поцелуи ударили ему прямо в голову, вызывая головокружение от отвращения… или чего-то еще.       Когда потребность в кислороде начала вызывать шум в ушах, Уизли наконец-то отлип, и у Драко появилась возможность отдышаться.       — Доволен? — скрестив руки, спросил ублюдок.       — Чем мне быть довольным? Тем, что ты зажал меня в темной нише и обслюнявил? — ядовитым голосом задал встречные вопросы Драко.       — Разве это не то, что тебе так хотелось? Посвятил мне целую песню, снял с меня штаны, да еще и сделал мои интимные фотки. Я принимаю твои чувства. Давай сейчас же скинем с себя одежду и предадимся соитию, — проговорил Уизли и потянулся за его ремнем. Драко с силой ударил его по рукам, выставил волшебную палочку и отошел на максимально возможное расстояние.       — Не играй со мной в эти игры, Уизли. Я на это не поведусь.       — Да брось. Я знаю твои потайные желания. Нам будет так хорошо вместе, — не переставая гнул свою линию Рыжий ублюдок.       — Единственное мое желание — это разбить твою голову, и оно весьма явное. Так что давай ты начнешь уже говорить по существу.       Уизли некоторое время просто смотрел на него, и Драко чувствовал себя весьма напряженно.       — Ты действительно думал, что твой поступок останется без ответа?       Драко очень хотел посмеяться над его так называемым ответом, но прекрасно осознавал, что в данный момент раззадоривать гриффиндорца ему невыгодно.       — Хорошо, теперь мы сравняли счет и можем разойтись как в море корабли. Я не трогаю тебя, ты не трогаешь меня.       Уизли на это лишь рассмеялся и посмотрел на него, как на идиота.       — Ты реально думаешь, что это все? Ооо, нет, нет… Это просто легкая закуска. Но, я вижу, ты сегодня не в настроении для продолжения банкета, и естественно я не буду тебя принуждать. Нужно медленно разогреть аппетит, тогда и еда будет в сто раз вкуснее, — сказав весь этот бред, Уизли вышел из ниши и спокойным шагом удалился из подземелья.