***
Он стоял весь мокрый, глядя на меня. Ноздри раздувались, грудь тяжело вздымалась. Парик взъерошен, глаза пылают неведомым мне доселе огнем. Я стояла в ночной рубашке, почти прозрачной, сонно потирая глаза. — Я замерз, — лишь отрезал он, протягивая мне свои руки. — Думаешь, что я всегда буду принимать тебя после твоих битв за другую женщину? — я так устала от всего этого. Сколько можно изводить меня своими скитаниями в ночи среди пещер. После того вечера мы и словом друг с другом не обмолвились, а тут на тебе. Он смотрит на меня с такой болью, будто это как-то спасет положение. Огонь сжигает меня изнутри, но снаружи я остаюсь холодной, как статуи на крыше оперы. — Джейн, — шепчет он, все еще протягивая мне свои руки. Я не знаю, как выкинуть его из своей головы. Медленно подойдя, я стягиваю пальцами перчатки с его рук и кидаю к своим ногам. А потом сжимаю его холодные пальцы в своих ладонях. Мои ручки такие маленькие по сравнению с его руками. — Ты ведь любишь её. Думаешь, что я так просто пойду за тобой после этого? Молчит. Смотрит. Загнанный в угол зверь. А потом что-то в нем щелкает. Эта громада мускул движется в мою сторону, а я, скорее по инерции, нежели по желанию, отступаю назад, в спальню. Его дыхание слишком горячее, обжигает мою щеку, а руки властвуют там, где давно уже никто не прикасался. Я осмеливаюсь посмотреть в темные омуты его глаз. И моя рука срывает эту маску. Его губы быстро находят мои, сливаясь в сладостном поцелуе. Таком безнадежном, что слезы снова начинают душить меня. Он нужен мне, а я нужна ему. Чтобы не умереть от этой тоски. Плащ, рубашка, жилет, галстук, брюки — все скинуто в одну кучу где-то у подножия кровати. Одним движением он рвет на мне ночную рубашку. Его руки скользят по моим, будто не решаясь пойти дальше. А дальше уже некуда. Я прижимаюсь к нему всем телом, требуя продолжения. Он жадно целует мои губы, проникая внутрь языком, углубляя влажный поцелуй. Мне нечем дышать, я задыхаюсь от того, что все сейчас заполнено им одним. Ты в моей голове. Он нетерпеливо впивается руками в мои бедра, пытаясь лечь между моими ногами. Я поддаюсь, раздвигая колени. И он входит, сначала нежно, а потом резко, увеличивая темп толчков. Я судорожно глажу его спину, выгибаюсь под его губами, ласкающими мою грудь. Феерия чувств. Золотыми нитями искрится вся комната. Он замирает, чувствуя мой конец. А потом замираю я, под тяжестью его тела. Эрика потряхивает, пока он прерывисто дышит в мое плечо. На его груди очень тепло. Мне казалось, что подземелья должны были впитаться в его бледную, почти прозрачную кожу. Однако он горячий. Слишком горячий. — Пойдем со мной в мой мир. Там ты будешь оценен по достоинству. Там никто не посмеет уничтожить тебя так, как здесь, — шепчу я в его ладонь, оставляя на ней легкий поцелуй. Он не двигается, почти не дышит. Только покрывало сминается под его длинными пальцами. — Ты пришла через зеркало, помнишь? — отвечает он, прикрыв устало глаза. — Да, кажется помню, — вру я, поднимая ворох воспоминаний в своей голове. «Не выходи ночью под взгляды зеркал», — вторит гаденький голосок моим мыслям. — Так вот, как я смогу попасть домой. Мы сможем, — исправляюсь я, садясь на кровати и оборачиваясь к нему. — Эрик, идем со мной! — я слегка трясу его за плечи, заставляя открыть глаза. Он смотрит на меня так, что становится снова очень больно. — Я не могу. Я должен забрать то, что принадлежит мне по праву, — говорит он. А кажется, что бьет словами, словно плетью по спине. Я несколько раз хлопаю ресницами, сама этого не замечая. Затем отвешиваю хлесткую пощечину призраку оперы.9
25 мая 2018 г. в 11:46