Как эксперты в Хогвартсе остались

      Холод. Жуткий, пронизывающий до костей холод и кромешная тьма вокруг. Со всех сторон давит толща неизвестного камня необычайно твердой породы, скрепленного особо прочным цементом. Лишь откуда-то снизу слегка поддувает едва ощутимый поток воздуха, приходящего из кажущегося бесконечным извилистого тоннеля, уже прорытого ранее. На зубах болезненный скрип и каменистый привкус очередных считанных миллиметров, или даже микрон перемолотой породы. Как только не сточились еще до основания? Откуда только силы берутся отращивать их заново каждый раз? Каждый Мордредов день в этих застенках одно и то же: заползай в тоннель – и рой путь наверх. Иначе нельзя. Иначе невозможно. Повелел ОН! Его воля – главнее всего. И, что хоть как-то радует, до него уже осталось совсем немного, совсем чуть-чуть. Порода хрустит, трещит, крошится, осыпается, осколки больно впиваются в кожу, но дело не стоит на месте. И вот, наконец, свершилось: там, где выпал из сети бесчисленных трещин очередной осколок твердокаменной породы, забрезжил первый луч тусклого света, заструился легкий, едва заметный воздушный поток. Быстрее, активнее, вперед, работать, работать, уже совсем скоро… уже совсем близко…. - Нагйна… Нагайнушка… ты ли это? Наконец-то, дождался… - Долгожданный, так долго не виданный Хозяин, так же похожий теперь на человекоподобное пресмыкающееся бросился навстречу, сжал, почти как питон, чуть не до удушения… Прочь, рефлексы, прочь! Этого – не кусаем! - Хххосссззяин, Ссайя твою Хассашиэль, Тссыы зсса когоссшшш меня принимаешшшш? – Мордред побери, язык не слушается. Не парселтанг, а бред сивой гадюки какой-то. Так, соберись, настройся, чтоб понятно было… - Я – разумное существо, а не какой-то там червяк-переросток. Я не могу жрать только камни все время! Мясо подавай! Свежее! - Ну… Ну вот, что ты… Будет тебе мясо, все тебе будет, даже с кровью будет, - Ишь, добренький какой выискался, знаю я тебя, морда змеиная, сейчас точно что-то такое потребуешь, такое… - Только прогрызи мне еще потолок камеры, пожалуйста.       Ну вот, конечно, так и знала. Так и думала. И за что же я к тебе, подлецу, такая привязанная-то? Ведь знаю же, что все равно сделаю, и он, гад, тоже знает. Ладно уж, будет тебе потолок. С какой бы только стороны к нему подобраться? Эх, свернуться опять пружиной, да поплотнее, да подскочить повыше, и зубами его, зубами. - Почто животину мучаешь, изверг? Угробишь ведь змейку-то свою! – Да неужели? В кои-то веки кому-то не все равно, что со мной станется. Кто же этот благодетель? Ни в жизнь не укушу! - Гриндевальд? Но как? – В самом деле, как? Знаю я эти потолки. Полфута толщиной, как минимум. - Это моя тюрьма, молодой человек, по моему проекту выстроенная. Есть тут у меня кое-какие привилегии. Я тебя, может, и не вижу, зато прекрасно слышу. И твою брань в адрес моего старого приятеля Дамблдора, в том числе. - Что же вы раньше-то молчали? Этот ваш... приятель… он и меня сюда запихнул! Мы бы столько всего могли с вами обсудить. – А ведь они не на парселтанге разговаривают: по-своему, по-английски. Как же я их понимаю тогда? - Молодой человек, пожалей мое старое сердце, не смеши. Все, что ты можешь мне сказать, мне и без того прекрасно известно. Старый приятель много мне о тебе рассказывал и раньше, так что мне с тобой, балбесом, говорить не о чем. Свет еще не видывал более позорного Темного Лорда, чем ты, Том Марволо Реддл! - Он и это разболтал… - Ишь, хозяин, само спокойствие. А кто из подручных настоящим именем назовет, так сразу «аваду» в лоб заработает. – Так что же вы, заговорили со мной лишь за тем, чтоб морали зачитать? Или у вас все же есть, что по делу предложить. - По делу предложить я бы мог лет двадцать назад. Сейчас же ты и так знаешь, что делать. Неправ ты лишь в одном: ни полукровок, ни, тем более, маглорожденных принижать нельзя. Напротив, именно последние должны стать первыми из твоих союзников. Отлучай от семей и магловского общества в целом, покажи, что это все их не достойно, и они заслуживают большего – и они твои. Но сначала тебе все же самому до власти дорваться надо, а тут я тебе не помощник.       Ну, надо же! А еще говорить не хотел! А теперь ведь не заткнешь! И не таких хозяин разболтать умеет. Но все же: почему я понимаю их речь? Неспроста это. Кто-то у меня в голове посторонний. Кто же ты? А ну, прочь отсюда! На тебе, на головой об стену! Ай, больно-то как!       «Прочь отсюда… прочь… ай, больно-то как!» - издав громогласный, устрашающий вопль поднялся с постели Гарри Поттер, руками нащупывая в окружающей тьме очки и волшебную палочку. Голова у него и вправду болела, как от крепкого удара лбом об стену, и как будто разваливалась на части прямо по линии шрама-молнии. С кровати напротив столь же поспешно вскочил Сириус, уже с волшебной палочкой наготове, светя «люмосом». В Литтл-Уингинге стояла глубокая ночь. На больших стенных часах, над кроватью Гарри, было без четверти три. - Гарри, что случилось? Опять случайно залез в душу Сам-знаешь-кому? – Сириус сходу предположил самое худшее. - К его змее, но это не намного лучше. Она с ним, - Как он ни надеялся, но предположение оправдалось, и сам Гарри был крайне взволнован этим, - И, похоже, у нас проблемы. - Подожди, не три шрам, сейчас болеутоляющее достану. – Сириус открыл прикроватный сундук и достал из него серый глиняный флакон без этикетки, он протянул его Гарри, и тот не без отвращения выпил содержимое. - Ох, ну и гадость, но, похоже, действует. – Гарри сильно поморщился, его скулы свело, но вскоре он все же смог продолжить речь. - Так вот, похоже, змея прокопала ему все-таки проход. А еще с ним на контакт вышел Гриндевальд. - Плохо дело. – Сириус топнул ногой с досады, снизу как будто послышался шум осыпающейся с потолка штукатурки. – Ты помнишь их разговор? - Смутно… - Зелье притупило не только боль в голове, но и предшествующие ее получению воспоминания, - Что-то про привилегии Гриндевальда в этой тюрьме, о власти, о работе с маглорожденными волшебниками… - Так, понятно, - Сириус задумчиво почесал нечесанную копну волос свободной рукой, вздохнул, снова открыл сундук и стал доставать оттуда одежду. – Ладно, ты молодец, Гарри. Спи дальше, а я пока схожу, пошлю Дамблдору весточку.       В три часа десять минут после полуночи, в одном из парков Литтл-Уингинга патрульный полицейский заметил подозрительного вида мужчину, похожего на бродягу. Мужчина будто провожал глазами нечто, стремительно удалившееся и давно пропавшее из виду, после чего стремительно скрылся в кустах. Когда полицейский был там, никакого бродяги уже не было. Из кустов выбрался громадный ирландский волкодав, почему-то, без ошейника. При попытке изловить собаку и доставить в приют, полицейский был сбит с ног и отброшен в сторону, а волкодав стремительно унесся прочь в направлении Тисовой улицы. Больше эту собаку в ту ночь никто не видел. Ну, а серебристый воздушный двойник того волкодава, посланный Сириусом Блэком патронус, беспрепятственно летел на север, в сторону Хогвартса. Меньше, чем через час, он должен был передать Дамблдору донесение.       Когда Сириус Блэк вернулся в дом номер четыре по Тисовой улице, Гарри уже спал, но он знал, что через три часа, или даже чуть меньше, он проснется. Не потому, что нужно приготовить завтрак на всю родню и навести порядок, пока остальные обитатели дома не проснулись. Гарри ждала обязательная утренняя пробежка, километра на три-четыре.