***
Дверь открывается, и в камеру заходят два хмурых полицейских, осознающих всю важность своей деятельности, последним является Макс. Он садится на стул, мрачно разглядывая Рэндалла. Убийца сидит на полу, у него круги под глазами и стертые в кровь пальцы. Синяки на лице за это время пожелтели. Грэй понял, что все это время Энглман занимался самобичеванием. А кто может причинить больший вред человеку, как не он сам? Откинувшись на спинку стула, Грэй неизменно убирает руки в карманы, спокойно смотря в глаза убийцы. От Макса на километр разит уверенностью в себе и в том, что он делает. Ему не надо доказывать своего превосходства, не надо добиваться признания. Это становится ясно априори. Энглман сказал, что будет говорить только с Грэем, и детектив ждал, когда тот начнет. — Я скитаюсь. Совсем один в своих снах. Наедине с видениями. Наедине со звуками… — тихо шепчет убийца, невидящим взглядом уставившись в ноги детектива. Ногти беспорядочно скребут пол, за это время успев оставить четыре значительных следа. Грязные, кое-где пропитанные кровью волосы свисают на бледное лицо. Рэндалл чувствует, что что-то не так. Вся его душа кричит от того, что ему не дали прикоснуться к последней жертве. Гордыня была его. Никто не смел касаться ее. Но они это сделали по его указу. Рэндалл медленно поднимает голову, встречается со взглядом детектива. — Это сделал не я, — голос тихий и слегка дрожит, но лишь от злости. Полицейские внимательно следят за тем, как убийца поднимается на ноги, делает шаг вперед, исподлобья смотря на Грэя. — Они сделали все не так. Они не имели права, — Рэндалл медленно идет вперед, не обращая внимания на приказы охраны остановиться. Пальцы сжаты, он напряжен и действительно зол и в упор смотрит на детектива. — Энглман, шаг назад. Убийца замирает. Несколько долгих, мучительных мгновений смотрит на полицейских, на каждого по очереди, а затем резко бросается на Грэя. Охрана хватает его под руки, но он успевает подобраться к детективу вплотную, оказываясь буквально лицом к лицу с ним, ощущая его дыхание. — Найди их всех. «И убей» — Рэндалл не говорит этого вслух, но знает, что Грэй его понял. Его оттаскивают назад, с силой прижимая спиной к стене, держат за плечи. — Не вздумай рыпаться. Рэндалл и не сопротивляется, а лишь продолжает неотрывно смотреть в глаза детективу, все прочее его не интересует. Энглман не успокоится, пока Грэй не найдет каждого и не убьет. Все остальное не имеет значения. Они посмели тронуть его Гордыню и сотворить с ним такое. Они надругались над ним без любви. Энглман не потерпит того, что грязь смела касаться тех, кого он любит. И он не потерпит того, что они коснулись детектива. Он только его. Больше ничей. — Я буду говорить только с Грэем. С ним одним, — спокойно говорит Рэндалл, за что получает удар поддых. Он так и стоит, прижатый, с опущенной головой, но не сломленный. — Да, если они уйдут, я смогу кое-что рассказать. Но только то, что поймет лишь Грэй. Правда, уходить они не хотели. Макс достает сигарету и неспешно закуривает, словно все происходящее здесь его совершенно не касается. Энглман снова прекрасно и натурально играет свою роль. — Выйдите, парни, — неожиданно говорит Макс, и полицейские оборачиваются к нему, как по команде. — У нас приказ, Грэй. Макс переводит пристальный взгляд на говорившего. Конечно, они прекрасно знают, что сейчас каждая минута на счету. По улицам ходит маньяк, который убил полицейского. И только Энглман знает, как его найти. Полицейские снова переглядываются, неохотно кивают и уходят, бросив: «Под твою ответственность». Дверь захлопывается за ними, детектив и заключенный остаются наедине. — А с тобой опасно иметь дело, — нарушает тишину Макс, облачко дыма срывается с губ, — сначала приказываешь своим последователем убивать, а после жаждешь их смерти. — Может не я, а мир сошел с ума, детектив? — Рэндалл говорит несколько задумчиво, даже отрешенно, оглядывая свою камеру, шевелит руками, скованными наручниками. Те надоедливо звенят. Хотя это и доставляло дискомфорт, но даже льстило — двое здоровых полицейских думали, что они могут не справиться с избитым безоружным убийцей. — Люди называют всех маньяков психопатами, а их жертв — святыми. Забавно, правда? — Энглман внимательно следит за тем, как Грэй курит. Он отталкивается от стены, шагая в сторону детектива и через секунду оказываясь совсем близко. — Но никто, никогда не думает, что этот растерзанный ангел был тем еще ублюдком, — заканчивает он, насмешливо шепча это на ухо Грэю. Замолкает, вдыхает аромат его кожи, почти касаясь губами шеи, застывая так на пару секунд, а потом резко отстраняясь. — Знаешь, детектив, я ведь убил не так много людей, чтобы меня считали монстром. Бог убивает их куда больше и каждую минуту. Виновных, невиновных. Однажды он убьет меня. Однажды он убьет тебя. Убийца медленно обходит Грэя, останавливается с другой стороны. Дразнит его, хочет узнать даже самые потайные, тщательно скрываемые слабости. И, возможно, когда-нибудь он расскажет о своих. Когда один из них даже не сможет улыбнуться. Когда один из них будет лежать в луже собственной крови. — Никогда задумывались о том, почему люди умирают иногда так случайно, детектив? Они что, уже не нужны этому миру? Выполнили свое предназначение? Как узнать, сколько тебе осталось? Кто-то строит планы на год, но не знает, доживет ли до утра. Как бы изменился мир от вашей смерти, детектив? А от моей? Никак. Все осталось бы по-старому. Земля бы не остановилась, люди продолжили жить, как раньше. Боковым взглядом Макс наблюдал за Рэндаллом, вслушиваясь в его слова. Слишком много смертей Грэй видел. И для него в них уже не осталось ничего особенного. — Большинство людей думают, что их ведет какая-то странная штука судьба. Но есть те единственные, которые не побоялись взять в свои руки власть над чужой жизнью, — взгляд убийцы на несколько мгновений становится холодным, жестоким, расчетливым — именно с ним он и вспарывал тела своих жертв, превращая грязные ничтожества в настоящие произведения искусства, — я всего лишь предпочел вести, а не быть ведомым. — А по мне, так ты просто не умеешь приспосабливаться к жизни, Энглман, — ухмыляется Грэй, выдыхая дым, дыхание и сердцебиение ровные. — Убивай в свое удовольствие — кто тебе запрещает? Но не попадайся. «А хочешь убивать законно — работай в правоохранительных органах». Лично Максу нравилась его работа в полиции. Можно было творить любое беззаконие на законных основаниях. А если что-то пойдет не так, его всегда прикроет сила государства. — Судьбы не существует, Грэй, — продолжает Рэндалл, — мы сами делаем выбор. Но ты можешь пофантазировать о том, каким бы я был скучным, если бы не был психопатом. Держу пари, что такой я, как сейчас, тебе больше нравлюсь. Рэндалл разглядывает Грэя, жалея, что руки сейчас скованы наручниками. Детектив так близко и невыносимо далеко. Хоть зубами впивайся в теплую кожу, вырывая выступающие вены и глотая тягучую кровь. — Я хочу сам убить своих последователей, Макс, — впервые называет детектива по имени так, словно они давние друзья. — Но раз уж я сижу тут, хочешь, заключим договор? — Рэндалл, на пару секунд запрокидывая голову, щурится от бьющего в глаза света, — За каждую принесенную мне голову я буду отвечать на один твой вопрос абсолютно честно. Как тебе? — он ухмыляется, встает прямо перед детективом. — Только вот, — Рэндалл наклоняется к лицу Грэя, исследуя его взглядом, останавливаясь на глазах, — ты сам должен понять, кто из них действительно стоит моего внимания. Макс с секунду молчит, выдерживая взгляд Рэндалла, а после ухмыляется, облачко дыма срывается с губ. — Знаешь, проносить сюда головы твоих последователей будет довольно проблематично. И даже если так. На колья их будешь насаживать? Рэндалл смеется, отходит назад, вставая у стены. — Зачем приносить головы сюда? — улыбка становится почти мягкой. Правильно, сюда уже можно будет не приходить. К тому времени, когда Грэй найдет хоть одного — эта камера будет пуста. — В этом не будет необходимости. Все было до невозможности просто. Грэй перед ним, но с ним все равно ничего нельзя сделать. Нельзя залезть к нему в глотку, нельзя вспороть грудь, уложив на белые простыни, можно только смотреть, наблюдать, провоцировать. — Неужели смерть напарника вас так сломала, детектив? — звон наручников, — Ведь вы были готовы разбить мою голову. С челюстью, по крайней мере, почти получилось. Но что же мешает сейчас? Хотите получить ответы на вопросы? Для этого нужно еще немного потерпеть. Пока можете заняться поиском моих последователей, — Энглман опускает взгляд на сигарету, которую курит Грэй и после нескольких секунд молчания вдруг спрашивает: — Дадите затянуться, детектив? Макс медленно поднимается со стула. Короткий полет сигареты, росчерк горящей точки, и окурок замирает на полу, придавленный тяжелым ботинком Грэя — прототип человеческой жизни от рождения до смерти. Шаги глухо отскакивают от пола, рикошетят от стен, накрывая их оглушительным шквалом. Не отводя взгляда от темных, как бездна глаз, детектив подходит к заключенному вплотную, останавливаясь за несколько сантиметров от чужого тела. От Рэндалла веет адским жаром и безумием, смешанным с рационализмом. Он придумал себе концепцию к существованию и уверил себя в ней. Руки опускаются на плечи преступника, с силой толкая спиной к стене и вышибая воздух из легких. Убийца не боится — ему интересно, он наслаждается. Тело отзывается волной боли, но Энглман лишь сжимает пальцы на руке, больше никак этого не показывая. Рэндалл смотрит на детектива, стоя ровно лишь потому, что его придавливало к стене чужое тело, своей близостью делая больнее больше, чем все нанесенные удары. Грэй знал, как сделать невыносимо приятно. Или делал это неосознанно, словно его вел внутренний инстинкт, который так жаждал разбудить убийца. Прижатый к стене, загнанный в угол или загнавший — это было не важно. Так близко он еще не был, даже когда Макс поймал его. Или Энглман поймал Грэя. Их сердца бьются в одном ритме, разгоняя кровь по венам с одинаковой скоростью. Детектив ловит дыхание на своем лице, видит пульсирующую венку, бьющуюся у преступника на шее. Энглман упирается затылком в стену, чуть склонив голову вперед, как-то по-новому глядя на детектива. Быть может, он уже становится таким, каким его хочет видеть Рэндалл? Холодным расчетливым убийцей, умеющим скрывать свою натуру под сотней фальшивых масок. Как когда-то он сам. Но вдруг слабо морщится, словно от боли. Грэй еще не готов, он еще не такой. И не должен быть таким. Природа любит разнообразие. Он будет другим. В этом будет его прелесть. Он уже впитывает в себя мысли Энглмана, однажды он его поймет. — Я хочу убить тебя, Грэй, — убийца поднимает скованные руки, упирается рукой в грудь детектива, проводит до раненого им плеча. Он прекрасно помнит, куда нанес удар. Пальцы сами обводят нужное место поверх одежды, надавливают по центру. Но тут же он хватает детектива за рубашку и подтягивает к себе. Между их губами расстояние не больше миллиметра. Рэндалл коротко до крови прикусывает нижнюю губу Грэя, ощущая на языке вкус его крови. Очередной маленький подарок. Один на двоих. Обычно он не оставляет следов, но этот случай иной. Ему так захотелось. Рэндалл, глухо прерывисто смеется, облизывая свои губы, ожидая удара. — Дерек не был Гордыней, Макс. Он был ее жертвой. А я все еще не убил седьмой грех. Будешь им? — Энглман усмехается, глядя на Грэя перед собой. Так ему намного лучше, с тонкой струйкой крови, текущей по подбородку. Макс проводит рукой по своему лицу, рассматривая кровь на пальцах, а после переводя взгляд на алые губы Рэндалла. Удара так и не последовало. — Ты сам не знаешь ответы на мои вопросы, Энглман. Макс знал, что Рэндалл ничего ему не скажет. Ни сколько у него последователей, ни кто они, ни где их искать. Энглман не скажет ничего, а это лишь очередное его показательное выступление. Конечно, Грэй найдет их всех. Он будет землю рыть, но найдет каждую суку до последнего. — Ты даже на свои-то вопросы ответов не знаешь, — Макс отстраняется от преступника и выходит из камеры. — Прощай, Энглман. Сюда Грэй больше не придет. Это была их последняя встреча. Сердце Энглмана предательски пропускает один удар. Он смотрит в спину Грэя, не в силах пошевелиться. Бегает взглядом по пустой камере, быстро думая о том, что пошло не так. Что, черт возьми? В поведении детектива слишком резко что-то поменялось. Рэндалл не мог понять, что именно. Его душа, что уже забыла обо всем прочем, кроме убийства, не могла понять, что заставило его так уйти. Это было по-настоящему больно. Но Энглман, лишь мгновение помедлил, тут же подходя к только что закрытой двери, отчего-то не желая оставлять за другим последнее слово. — Я с вами еще не прощаюсь, детектив, — сквозь зубы цедит он уже в пустоту. Рэндалл отходит назад, опирается спиной о стену, медленно съезжая по ней на пол. За своим безумием он забыл об одном — о том, что такое чувства. Что они бывают у простых людей. А у него их уже нет. Они сгорели вместе с тем, что сделало его таким однажды. У Грэя они еще остались. Что он чувствует? Это единственное, что Энглман не знает о детективе. Чего не может понять. Тихий рык. Рэндалл его достанет. Он еще узнает, где лежит ключ от сознания Грэя, даже если для этого придется разрушить непреступную стену вокруг своего. Охрана сбегается уже на громкий отчаянный и полный злости крик, прошедшийся по коридорам глухим призраком.***
Грэй разбирает бумаги на столе, когда в кабинет заходит молодой парень, улыбаясь во все тридцать два зуба, и протягивает руку. — Ник Эванс. Меня перевели в ваш отдел совсем недавно. Очень приятно с вами познакомиться, детектив Грэй. Парень лучится счастьем и энергией, с обожанием и доверием смотря на Макса. Новый напарник. Новое пушечное мясо. Новая жертва. Новый труп. Грэй разглядывает парня хмуро — светлые волосы, зеленые глаза, крепкое телосложение. Он смотрит на живого молодого мальчика, а видит его растерзанного на полу в луже собственной крови. Вряд ли бы Рэндалл обрадовался, узнав, что рядом с Максом теперь отирается такой молодчик. А он узнает. — Мистер Грэй, я всегда восхищался вами и вашей работой. Я даже поверить не мог, что меня приставят к вам в пару. Я так много читал про вас. Столько раскрытых убийств, и Карателя поймали тоже вы, — блондин внимательно смотрит на Грэя. Эванс. Обнаженный, разрезанный вдоль и поперек, в растекающейся темно-бардовой луже. — Держись от меня подальше, Ник. Тогда останешься в живых.***
В зале много народу — все пришли посмотреть на суд знаменитого Карателя. На Максе черный пиджак, брюки и белоснежная рубашка, он садится на последние ряды, оставаясь незамеченным. Грэй не мог пропустить это зрелище. Все это действо, весь суд, кажется, смешит и злит Рэндалла одновременно. Сидя на скамье подсудимых, он выискивает взглядом близких пострадавших, одаривая их недоброй улыбкой, но вдруг неожиданно натыкается на детектива. Рэндалл нашел его в толпе, поймал взглядом, словно у убийцы какая-то особая чуйка на Макса. Все прочее тут же становится неважным. Больше всего Энглман злится сейчас на Грэя. Это ненависть, смешанная с обидой. Он пришел посмотреть на то, как решается судьба убийцы? Что ж, Рэндалл удовлетворит его любопытство сполна. Адвокат Энглмана бьется изо всех сил, но дела, судя по всему, идут не очень хорошо. Судья выносит вердикт, которого все так долго ждали. Толпа облегченно вздыхает. Рэндалл приговаривается к смертной казни. Это конец. Через несколько дней его не будет в живых. Энглман улыбается и начинает аплодировать скованными наручниками руками. Через несколько секунд люди в зале, как по команде затихают, охваченные страхом от реакции убийцы. Рэндалл даже слышит, как стучат их бедные сердечки. — Радуетесь своей победе? Может быть, сыграем в еще одну игру?***
Придя домой, Грэй снимает с себя костюм, оставляя его на полу, словно змея, скинувшая кожу. Обнаженный, Макс стоит пред зеркалом. Его мышцы напряжены, тонкая смуглая кожа натянута, словно вот-вот порвется. Он смотрит на ранку на губе, что скоро заживет и исчезнет. Детектив касается свежей раны на плече, еще не успевшей превратиться в шрам. — Вот все, что от тебя останется, Рэндалл. Телефон вибрирует на столе, и Макс отвечает на звонок. — Грэй, Энглман сбежал.***
Тихая музыка и гул бара. Макс опрокидывает в себя очередной стакан виски. Сегодня выдался тяжелый день. Участок стоял на ушах — репортеры оккупировали вход в здание, полицейские бегали из кабинета в кабинет, телефон разрывался от звонков. Чертовы последователи Рэндалла оказались даже в тюрьме и помогли ему сбежать. Все это было уже давно спланировано. Теперь убийца на свободе и никто не может чувствовать себя в безопасности. Макс снова был в квартире Энглмана, исследуя почти стерильный порядок, который он за собой оставил. Все вещи, что нас окружают, говорят больше, чем мы о себе сами. Но именно здесь все предметы были обезличены, словно Рэндалл именно этого и хотел. Словно он знал, что они придут сюда, покопаться в его голове, и уничтожил все, что могло бы дать хоть какую-то подсказку. Кровать скрипнула под Максом и промялась, он лег, закрыв глаза, вдыхая запах убийцы, который давно отсюда выветрился. Здесь Рэндалл планировал и представлял убийства. Здесь ему снились кровавые сны. Очередной глоток виски. — Мистер Грэй. Заслышав знакомый голос, Макс переводит взгляд и видит Эванса. Чертов сучонок, что он делает здесь? — Простите, сейчас неспокойно на улицах, и я хотел знать, что вы в порядке, — он садится рядом, но ничего не заказывает. Похоже, целый час ждал в машине, а после все же решил зайти в бар. Грэй не разговаривает с ним, а просто пьет. Его не берет алкоголь, лишь заполняет ту зияющую пропасть, что разверзлась внутри. Прикинув, что ему на сегодня достаточно, Макс кидает пару купюр на стол и отправляется к выходу. Остановившись у входа в бар, он неспешно закуривает, оглядывая улицу. — Я могу вас подвезти, мне не сложно, — слышится за спиной знакомый голос. Грэй хочет послать Ника к черту, но понимает — если пойдет пешком, он увяжется следом. — Ты же знаешь, что случилось с моим прошлым напарником. Ты знаешь, что убийцы еще на свободе. Так зачем, Эванс? — Если суждено умереть, — смерть настигнет в любом случае, — тихо говорит парень, смотря прямо в глаза. Зрачки Ника чуть расширены, а дыхание учащается, и Макс, начинает понимать, что с ним происходит. Только этого не хватало, черт возьми. — Держись от меня подальше, — снова повторяет детектив, почти срываясь на рык. «И будь осторожен».***
— Есть закурить? — спрашивает Рэндалл у молодого парня, сидящего за рулем автомобиля, из которого минутой раньше вышел Грэй. Мальчик внимательным взглядом смотрит в лицо улыбающегося убийцы, но разглядеть не может — на улице уже темно. «Симпатичный у тебя напарник, детектив. Боишься за него? Сейчас я его не трону, сначала ты должен привязаться к нему. Я заставлю тебя в полной мере заплатить за то, что ты сделал».