***
― Знаешь, эта фигня чем-то напоминает обработанный изумруд, ― задумчиво произносит Джисон, смотря на записи в своей тетради. ― Такие в игре «три в ряд» есть. ― Это бензольное кольцо, умник, ― тихо поправляет Чанбин, пока учитель заново объясняет прошлогоднюю тему. Джисон скатывается по стулу вниз. Чанбину всегда забавно наблюдать за ним на химии. Его друг, такой уверенный в математике и физике, выглядит и чувствует себя беспомощным на химии, его глаза постоянно разбегаются в разные стороны (то в окно, то на часы, то на дверь, то снова в окно). Хёнджин отсел от Чанбина, что последний посчитал довольно забавным и по итогу сел к Джисону. Со на него старается не смотреть и слишком старательно отводит взгляд в сторону, но единственный раз Хван его взгляд всё-таки ловит, и в нём он видит привычное ничего. Такая пустота в этих глубоких глазах (под правым глазом, на нижнем веке, у Хёнджина родинка, которую он почему-то не любит, а Чанбин считает её его очаровательной изюминкой), что страшно становится, и Со взгляд отводит первым. Он ещё некоторое время чувствует на себе пристальное внимание Хвана и к своему стыду краснеет. «Посмотри, что ты наделал», ― говорит взгляд Хёнджина. Чанбина внутри гложет вина. И он не может сказать точно, за что именно. За то, что сказал, или за то, что чувствует? А может, всё и сразу. «Нет, посмотри, что ТЫ наделал», ― хочется ответить, но он молчит, избегая зрительного контакта. Чанбин бездумно упирается глазами на доску. ― Знаешь, если так подумать, то химия это прикольно, ― задумчиво произносит Хан после урока (на самом деле, это всё жалкие попытки внушить себе, что ему нравится химия), пока собирает вещи, ― если бы не эта зубриловка. ― На следующем уроке контрольная по этой теме, ― объявляет учитель, и по классу проходит расстроенный вздох. ― Забудь, что я сказал, ― Хан качает головой, ― химия это не прикольно. Следующим уроком ― физкультура, которую Чанбин всей душой ненавидит. К сожалению, оценки из воздуха не появляются, посещаемость тоже (вопреки всем стереотипам о «ботаниках», они с Ханом систематически прогуливают физру, зависая в компьютерном зале). Парень переодевается одним из последних, на пару с Джисоном, и после они опоздавшими заходят в спортивный зал, следом за Ян Чонином, который учится в их классе. А там их ожидает сюрприз ― учитель объявляет о десяти кругах на школьном стадионе. ― Если меня не добьёт химия, это сделает наш физрук, ― на выдохе произносит Хан. Уже на третьем круге у Джисона начинает колоть в боку, а Чанбин на четвёртом спотыкается на ровном месте и падает. Его колени в ссадинах и крови, совсем как у маленького мальчика. Кто-то смеётся, кто-то фыркает, называя его хлюпиком. Не обращая на них внимания, Чанбин отпрашивается у учителя за аптечкой, на что тот смотрит на него как на дурачка-дохлячка, но всё равно отпускает. Джисон просится вместе с ним, но его не пускают. Чанбин, хромая, бредёт до спортивного зала, чувствуя себя невероятно глупо. По шкале от одного до десяти ― где-то двенадцать. В зале пусто, что парню очень нравится. (Или было пусто?) Чанбину не нравится, когда кто-то резко хватает его за руку и толкает к стенке. Парень даже взвизгнуть не успевает, как оказывается почти что прижатым к стенке. В нос бьёт резкий аромат мужского парфюма. Около его головы ― чья-то рука упирается в стенку. Так, если глаза не поднимать, лучше будет? Но всё равно поднимает. Первая стадия «охуеть». ― Ч-что ты делаешь? ― заикаясь, произносит Со. Парень напрочь забывает про все формальные и неформальные обращения; лишь глаза не то от страха, не то от удивления округляет (а может, и то, и то). ― К стенке тебя прижимаю, разве не видно? ― раздаёт резковато-глубокий голос. Вторая стадия «охуеть». «Да как же так-то», ― думает про себя Чанбин, инстинктивно прижимаясь к стенке, с которой сейчас так хочется слиться воедино. ― «Ещё и от тебя побоев не хватало». Ли Феликс смотрит свысока, приподняв одну бровь, держа расстояние между ними (и хорошо, потому что сердце Со слишком быстро стучит от страха потенциальных побоев, за что ― узнает). ― Это ты? ― грозно спрашивает блондин. ― Я, ― скорее утвердительно, нежели вопросительно отвечает Чанбин, сглатывая и совершенно не понимая, что происходит. ― Ты?! ― переспрашивает Феликс, убирая руку и делая шаг назад. Его красивое лицо (Со его за это время успел рассмотреть во всех деталях и насчитать со страху девятнадцать веснушек на его щеках) искажает гримаса удивления. ― Я? ― Чанбин совсем теряется, забывая про ссадины на коленках. ― Да как же так-то… ― блондин сам кажется не менее растерянным. Он руками хватается за голову. ― Это точно ты? ― Да что я?! ― Со не сдерживается. Глупая, странная и пиздец непонятная ситуация. ― Ты мне письма пишешь? ― напрямую спрашивает Феликс. ― Чего? ― хмурится Чанбин. ― Статьи, любовные письма… ― начинает перечислять Ли. ― Печенье, плюшевый мишка… Со припоминает некоторые из статей на школьном сайте. Последняя из них про то, как хорош Ли Феликс в подражании комаров. ― Подожди, ― начинает Чанбин, ― ты думаешь, что я твой поклонник? Нет, нет, нет, ― для пущей убедительности он начинает активно качать головой, ― нет, ― он ещё раз отрицательно мотает головой. ― Нет? ― переспрашивает Феликс. «Он что, умственно отсталый, что ему повторять всё приходится?» ― раздражается Чанбин. ― Нет, ― отрезает он. ― То есть?.. ― блондин выглядит несколько озадаченным и разочарованным одновременно. ― Нет. Феликсу требуется время, чтобы обработать полученную информацию. ― Тогда, что ты тут делаешь? ― подозрительно спрашивает Ли. Чанбин уже и забыл, куда шёл и что хотел. ― Упал и коленки разбил, ― он смотрит на свои ноги, которые уже все в крови. ― За аптечкой шёл. Ли переводит взгляд на его колени. ― Вот чёрт, ― шикает он, ― прости. Со удивляется. Потому что перед ним ещё никто не извинялся. ― Может, тебе помочь? Со удивляется ещё больше. Третья и четвертая стадии «охуеть» прошли как одна. ― Я не фарфоровый, сам дойду, ― немного грубовато отвечает он. ― Но… спасибо, ― не говоря ничего больше, он идёт в тренерскую, оставляя Феликса наедине с собой. «Какой же он странный», ― думает Чанбин, пересекая спортивный зал.***
Феликс открывает шкафчик, а оттуда вываливается очередное письмо. Парень агрессивно сминает его и одним броском выкидывает в ближайшее мусорное ведро. Чан присвистывает, а Чонин еле успевает увернуться. ― Твой шкафчик прямо как почтовый ящик, ― говорит Минхо, наблюдая за Ликсом. ― Достала она уже! ― зло выговаривает Феликс. ― Вчера писала вечером с незнакомого номера, сегодня опять письма. Ли про себя стыдно за Йеджи как никогда. ― Зато, она, sort of like*, ― Чан жестикулирует руками, чуть прищуриваясь, ― больше не зовёт тебя под венец, ― смеётся. ― Видимо, поняла кое-что. Пройдёт время и до неё полностью дойдёт, что тебе это вообще не сдалось. Тогда она и отвяжется. «Это не случится, потому что это Йеджи, понимаете Й-Е-Д-Ж-И!» ― Минхо хочется прокричать это во всё горло, но он лишь сжимает руки в кулаки. Звенит звонок на урок. ― Блин, я опаздываю, ― произносит Ян. Он единственный из них, кто учится в параллели. ― Ага, удачи, ― Чан хлопает младшего по плечу, и Чонин торопливым шагом уходит. ― Бедняжка, весь бледный и исхудавший, учёба замучила его больше всех. ― Просто кому-то пить надо меньше, ― Минхо пожимает плечами. ― Look, who’s talking too**, ― Чан фыркает. Минхо закатывает глаза. ― Хоть бы раз что-то умное НЕ на английском сказал, ― говорит он. ― Я был бы тебе признателен. На физике, пока учитель рассуждает на тему механических и электромагнитных колебаний, выводя дифференциальное уравнение чего-то там, Феликс рисует на полях, когда ему приходит сообщение со «знакомого» незнакомого номера. «Я в спортивном зале, приходи.» Ликс, не медля ни секунды, отпрашивается у учителя и буквально вылетает из кабинета. Парень не знает, чего ему стоит ждать и кого, но он точно знает, что выговорит ей всё, а потом к директору поведёт. Потому что, во-первых, это будет справедливо, во-вторых, он заебался, и это некая перестраховка на случай, если она возобновит преследование. Зайдя в пустой спортивный зал, он сначала никого не видит. Затем дверь с улицы открывается, и Ли инстинктивно прижимается к стене, скрываясь за шведской стенкой. «Попалась», ― думает парень, но потом понимает, что это совсем не та, кого он ждал. Вообще не та. Это тот. Феликс на момент выпадает в астрал, потому что он явно не ожидал увидеть парня, и не просто парня, а Чудика из беличьей компании. Самого странного и самого тихого (и самого угрюмого), имя которого он даже не знает. «Ах ты извращенец с детскими фетишами». Блондин выходит из укрытия, резко и грубо хватая его за руку и толкая к стене. Одной рукой он опирается на неё, смотрит грозно, насколько это вообще возможно, хмурит брови и дышит тяжело. Глаза напротив ― расширены, брови подняты, а рот застыл в немом вопросе. ― Ч-что ты делаешь? Можно ли сказать, что план немного пошёл не туда? ― К стенке тебя прижимаю, разве не видно? ― единственное, что смог выдать Феликс. Он всё ещё пребывает в прострации, хаотично раздумывая, что же делать дальше. ― Это ты? ― а вот и желанный вопрос задан. ― Я, ― ответ скомканный и не сказать, что уверенный. Скорее это был вопрос. У Феликса шок. Его тайная поклонница на деле вовсе и не поклонница, а поклонник? Мир что, сошёл с ума?! Как такое может быть? Феликс не гомофоб, он воспитывался в современной семье, к тому же есть пара-тройка друзей нетрадиционной ориентации, с которыми он поддерживает хорошие связи. Но чтобы в него влюбился парень… Настолько, чтобы преследовать его, писать письма, сообщения с незнакомого номера, печь печенья и дарить тупые плюшевые игрушки! К тому же, он странный! Чудик! ― Это ты?! ― Феликс убирает руку, делая шаг назад. И снова то же вопросительное: «Я?». До Феликса медленно начинает доходить положение дел. В голове всё укладывается очень плохо, и парню напротив приходится несколько раз ответить ему раздражённым «нет». Поэтому Ликс несколько разочаровывается, когда понимает, что нет. Нет, это действительно не он. Феликс не поймал свою тайную преследовательницу. Или преследователя, кто знает. ― Может, тебе помочь? ― Ли почему-то чувствует себя безнадёжно тупым и виноватым перед парнем. В глазах напротив проскальзывает удивление. ― Я не фарфоровый, сам дойду, ― Чудик отвечает грубо, прямо в тон Феликсу в начале. Ликс думает: «Заслужил». ― Но… спасибо, ― озадаченно говорит Чудик напоследок и уходит, прихрамывая. «Какой же он странный», ― думает Феликс, возвращаясь обратно в класс.***
― Что случилось? ― спрашивает Чан. ― Чего ты так выбежал из класса? Феликс пересказывает им с Минхо произошедший случай. ― Это было бы эпично, если бы он действительно оказался твоим поклонником, ― подытоживает Чан. У Минхо щёлкает лампочка в голове. Если навести Феликса на эту мысль… ― А может, это и есть он, ― говорит Минхо, пожимая плечами. ― Почему ты так уверен, что он не соврал? Он всегда был не от мира сего. Поэтому… ― он таинственно замолкает. ― Кто вообще знает, какие у него предпочтения. Феликс задумывается, но после качает головой. ― Нет, это не он. Он показался слишком удивлённым, когда я у него спросил. ― Ты понаблюдай за ним некоторое время, ― Минхо гнёт свою линию. ― Может, он хороший актёр. Я могу убедиться, что он пойдёт ко мне в эту субботу. Мы его споим, а потом проведём допрос. Пьяные не лгут, ― парень ехидно улыбается. ― Я уверен, если пойдёт Джисон, то пойдёт и он. Можно подключить Хёнджина. ― Разве он не говорил, что поссорился с ними? ― Чан озадачен. ― Я сам с ним поговорю, ― отвечает Минхо. ― А какие у тебя планы на Джисона? ― Чан прищуривается. ― Зачем он тебе нужен? ― Я хочу его проучить, ― и снова ядовитая улыбка на красивом фарфоровом лице. Она смотрится так неестественно. ― Твои старшие друзья делали это всю среднюю школу, разве нет? ― спрашивает Бан. ― Чего ты так к нему привязался? Он тебя трогает? ― А тебя вообще он трогает? ― резко парирует Минхо. ― Какой же ты засранец. ― Это семейное, ― Минхо, сам того не замечая, передразнивает Йеджи. Чан качает головой.***
Чанбин решает дополнительную задачу по алгебре, пытаясь отвлечься от ненужных мыслей. Но ему это не помогает так, как помогает Джисону. Он дёргается, когда кто-то кладёт ему руку на плечо. Эту ладонь, чуть сжимающую его плечо, парень, честное слово, узнает из тысячи. ― Привет, ― Чанбин поворачивает голову и видит перед собой Хёнджина. ― Я знал, что ты здесь. Со, как всегда, зависает в компьютерном классе. Только на этот раз без Джисона, тот помчался пересдавать зачёт по биологии, который написал на «неуд». У Хёнджина на губах его привычная мягкая улыбка, а в глазах ― грусть. Чанбин готов сделать всё, что угодно, лишь бы его прекрасные глаза вновь засветились, как звёзды на ночном небе. К чёрту обиды, Чанбин скучает. ― Привет. Хёнджин присаживается за соседний компьютерный стол. ― Как дела? Я слышал, ты разбил коленки на физкультуре. ― Да что вы с этим заладили, ― Чанбину неприятно, что все думают о нём, как о хлюпике. ― Повторюсь, я не фарфоровый. Всё нормально, ― он чуть смягчается. ― А у тебя как? ― Мне не нравится, что мы не общаемся. У Чанбина сердце ёкает. ― Мне тоже. ― Бинни, давай забудем обиды? Я исправлюсь, ― Хёнджин кажется таким искренним. ― Да, да, согласен, ― Чанбин даже особо не раздумывает. Ему хватает того факта, что Хёнджин сам к нему пришёл. Хван берёт его за руку, и ему кажется, что это новое начало. Только ли хорошее оно?