***
– Я должен сомневаться в твоих способностях? – Давай без этого, – кривится Джисон. Он до последнего не хотел признаваться Минхо, что задачу решить не смог. Не собрался с мыслями; они разбежались в самый неподходящий момент. – Ну как же, – ухмыляется Минхо, – не в моём стиле. Он вальяжно устраивается на стуле, держа ручку в зубах. Хан на его слова закатывает глаза. – В любом случае – у тебя наметился прогресс в математике, – говорит Джисон, стараясь не смотреть на две верхние расстёгнутые пуговицы у Минхо на рубашке . – Продвинулся от нуля до десяти примерно на ноль целых двадцать пять сотых. – Очень смешно, – фыркает Минхо. – Между прочим, за прошлую контрольную у меня «отлично». – Списывание никто не отменял. Джисон, на самом деле, польщён, что их занятия приносят пользу этому лоботрясу. – Я чист, – отнекивается Ли. – Ты же знаешь, что учитель забирает у нас телефоны. Хан это знает. В какой-то момент они оба замолкают, и никто не решает нарушить эту тишину. Джисон всё ещё не привык к тому, что ведёт занятия по математике у своего заклятого врага. И вот это чудо сидит напротив него. Перед глазами Хана проносятся все самые неприятные моменты с ним. Вечные подколы, издёвки, глупые прозвища… Сейчас этого почти нет. Неужели, они оба выросли? – Тогда занятие окончено, – говорит Джисон, начиная собираться. – Джисон… У Хана сердце ёкает. Почему это «Джисон», а не белка какая-нибудь? Он поднимает взгляд на Минхо. – У тебя здесь, – Ли показывает на свой воротник, – соус после столовки, хрюша. – Где? – парень чуть оттягивает воротник и пытается разглядеть пятно. Минхо копошится в своём рюкзаке и достаёт влажную салфетку. Он встаёт с места и подходит к Джисону. Пытается протянуть руку к воротнику Джисона, но парень уворачивается. – Да не рыпайся, сам его не ототрёшь, – раздражённым тоном произносит Минхо. Минхо принимается оттирать пятно, пока Джисон сидит, притаившись. От каждого незначительного касания парня он пытается не дёргаться. Он слишком близко. Неприятно. – Вроде всё. Минхо возвращается на место. – Ты его просто размазал, – Джисон смотрит в переднюю камеру своего телефона. На его воротнике красовалось небольшое мокрое пятнышко. – Всё же лучше, чем было, – Минхо пожимает плечами. – Спасибо. Ли кивает. – На этих выходных у меня будет вечеринка, – говорит он. – Придёшь? – Что? – переспрашивает Джисон, не веря собственным ушам. «Что?» – Что? – Тебе напомнить, что было в прошлый раз? – сухо спрашивает Джисон. От неприятных воспоминаний мурашки по коже. Минхо задумывается. – Или тебе совсем память отшибло? Белочку словил? – продолжает Хан. Ли ухмыляется на слово «белочка». – Пока что нет, – он закидывает портфель на плечо. – Ты знаешь, я не люблю повторяться. Останется на твоей совести, если не придёшь. – У меня она хотя бы есть. Минхо пожимает плечами и уходит. Джисон вздыхает, думая о том, когда всё это закончится.***
– Феликс, я не понимаю, куда ты меня ведёшь. Ли тащит Чанбина за собой по шумным улицам Сеула. Они ушли раньше с уроков, Чанбин даже не знает, как оправдываться, если кто-то из учителей узнает, что они прогуляли. Феликс же об этом не думает и говорит Чанбину не париться. – Тебе должно хоть что-то понравиться, – отвечает Ли. – Я имею в виду, ты говоришь, что у тебя нет увлечений. – У меня есть компьютерные игры. – Нет-нет, ты не понимаешь… Нужно что-то материальное, а не виртуальное. – Игры вполне материальны, – слова Феликса заставили Чанбина задуматься. – Но ты с ними не развиваешься! Понимаешь, жизнь – это движение. Если ты стоишь на месте, то в твоей жизни происходит стагнация или даже регресс, и всё это вместо прогресса. – Я понял, – и всё же Чанбину хочется поскорее вернуться домой. Его интровертное нутро так и тянет в комнату к приставке и еде. – О, Чонин, привет, – здоровается Феликс, когда они встречаются у входа в музей Национального Сеульского университета. – Ты тоже здесь? Ян Чонин удивлённо осматривает Феликса, держащего за руку Чанбина. Чанбин сам неловко выдавливает улыбку и пытается незаметно выдернуть руку, но Ликс держит его крепко. Они с Феликсом еще не обсуждали афиширование их «отношений», но форс-мажорные ситуации никто не отменял. – Привет, – немного погодя отвечает Чонин. – Как видишь, да, – он молчит, продолжая осматривать Чанбина. – Тоже здесь. – Замечательно, но мы уже пошли, – Феликс дальше тянет Чанбина, заходя в здание. Чонин провожает их изучающе-удивлённым взглядом. Феликс оплачивает им билеты, пока Чанбин стоит позади него, придумывая план побега. В первый раз ушёл, во второй уйдёт. А может… – Сейчас будешь окультуриваться, – улыбается Феликс, махая билетами перед лицом Чанбина. – Может, необязательно? Но Феликса не сломать. Он толкает Чанбина вперёд, уперевшись ему двумя руками в спину, чтобы тот не подумал сбежать. – Я не шарю за искусство, и всё, что я знаю, – это квадрат Малевича, да Леонардо да Винчи с его Мона Лизой, – начинает оправдываться Чанбин. – В искусстве не обязательно шарить, – они заходят в первый зал, – ведь его нужно чувствовать, – он смотрит Чанбину прямо в глаза. – Смекаешь, Чанбин? Феликсу нравится растерянный вид Чанбина. – Смекаю. – Кстати, классная толстовка, – кидает Феликс. – Мне нравятся яркие вещи. – Спасибо, – Чанбин готов утонуть в этой толстовке. Со не понимает, что такого нашёл Феликс в этом искусстве. Ну не для его ума сделано. Пока ему Феликс увлечённо рассказывает об особенностях живописи в 20 веке, Чанбин бегает глазами в поиске выхода. – Это Ли У Хван, – Ликс дёргает Чанбина за рукав, привлекая его внимание. – Человек, прославивший художества Кореи и Японии. Чанбин в недоумении открыл рот. Перед его зрелищем предстала картина с… голубыми капельками. – Очень… – начинает Со, но Ликс его перебивает. – Минималистично и имитировано под восточный стиль, – продолжает за него Ли. – Ага, я то же самое хотел сказать. – Э-эй, ты меня вообще слушаешь? – Феликс обидчиво дует губы. У Чанбина вдруг начинает играть совесть. Парень перед ним распинается, пытается увлечь как-то, рассказывает интересную информацию, а этот придурок по имени Со Чанбин ищет ближайший выход. У Со в сердце защемило от того, как он некрасиво поступает. – Прости, – Чанбин смущённо смотрит на него из-под ресниц, – продолжай. Ликс приободряется. – Знаешь, здесь помимо картин есть ещё выставочные залы со скульптурой, если тебе это интересно. Со начинает лихорадочно осматривать зал. И тут он замечает картину, которая отличается от всех. – Эта! – он показывает на неё пальцем, совсем как маленький ребёнок, и тянет за собой Феликса. – Расскажи про неё. Ли заметно начинает мяться. Со отпускает его и подходит ближе, чтобы рассмотреть картину лучше. Даже невооруженным взглядом понятно, что она написана в этом веке, да и вообще не соответствует восточному стилю. Это были скалы и море, написанные маслом. Чанбин переводит взгляд на отдельную надпись под картиной. «Ли Феликс, работа маслом, лето 2019. «Западная Австралия»» – Феликс? – Чанбин оборачивается на парня. Ликс выглядит сконфуженным, словно его застали за чем-то непристойным. Он скрестил руки на груди. – Да так, в конкурсе первое место занял, поэтому её сюда повесили. Временно, – добавляет он. – Её скоро уберут. – Я не знал, что ты рисуешь, – Со действительно удивлён. – Даже не представляю, как горды твои родители. Потому что это реально круто. – Если бы, – Феликс отводит взгляд. Его задорное выражение лица куда-то пропадает. – Феликс, что-то не так? Ликс делает шаг вперёд. – Они не одобряют моё увлечение. – Моя мама была бы счастлива, если бы у меня было такое увлечение, – недоуменно произносит Чанбин, осматривая картину. – Ты учишься еще в Художественной школе? – Нет, я её окончил в прошлом году, – он протягивает руку. – Пойдем дальше? Кажется, он не хочет об этом говорить. Но Чанбину от этого только интереснее. Он протягивает руку в ответ. Щёлк. Вспышка. Парни удивлённо оборачиваются по сторонам. И затем смотрят друг на друга. – Это не я, – испуганно произносит Бинни. – Не поверишь, но это тоже не я, – язвит Ликс, крепче сжимая руку Со. – Она здесь. Но они не видят никого подозрительного. Парням становится не по себе. – Что делать будем? – спрашивает Чанбин, пытаясь убрать руку. Ему снова кажется это неправильным. На них все смотрят. Или ему кажется? После такого паранойя ему обеспечена. – Пойдём отсюда, – Феликс держит его крепко. Они выходят из музея. Ликс дышит тяжело. Он отпускает Чанбина, сгинается и упирается руками в колени. – Феликс, что с тобой? – обеспокоенно спрашивает Чанбин, присаживаясь на корточки и пытаясь заглянуть ему в лицо. – Феликс! На парней начинают оборачиваться люди. – Вызвать скорую? – Чанбин не знает, что делать. Ликс кое-как берёт себя в руки и выпрямляется. Его всё ещё трясёт. – Отвези меня домой, – сквозь зубы отвечает он. – Точно домой? Ли кивает, а Бинни предпочитает с ним не спорить.***
– Ему стало плохо? – переспрашивает Джисон. – Да, – отвечает Чанбин. После того как Чанбин отвёз Феликса домой, он и сам поехал к себе. И сразу же позвонил другу. – А ты сейчас где? – Дома. – У него? – Э, нет, – Чанбин почему-то впадает в ступор. – Ты балбес? Ему стало плохо и ты его оставил одного? Ты плохой парень, – констатирует Джисон. – Просто отвратительный. Почему ты не с ним? – Он не говорил, чтобы я остался с ним, – Чанбин в волнении нарезает круги по своей комнате. – А такое вообще говорят? Ты его ПАРЕНЬ! Пусть и фэйковый, ненастоящий, но, бля, открою секрет, когда твоему парню плохо, тебе нужно быть рядом с ним, – Джисон тараторит без остановки. Чанбин уверен, что он сейчас размахивает свободной рукой, словно бы они разговаривают вживую. – Разве в плохие моменты тебе не хочется, чтобы кто-то тебя обнял, поддержал, побыл рядом с тобой? – Я не его парень, – Со продолжает настаивать на своём. – Даже если и так, то ты притворяешься его парнем! Что вообще случилось? Чанбин рассказал ему про инцидент в музее. – Он водил тебя в музей? Вот это романтик. А теперь ты, клуша, собираешься и едешь к нему, понятно? – Но он, наверное, хочет побыть один… Не хочу навязываться. – Ало, Бинни, очнись уже! Булки в руки и чтоб как миленький был у него в скором времени! Ты сам сказал, что выглядел он неважно и что ты хотел ему скорую вызывать. Иначе кто знает… Джисон прав. Они прощаются, и Бинни собирается и уже через пять минут садится в такси. Тем временем Хан лежит на кровати в своей комнате. Отец позвал его присоединиться к ужину, но парень ответил, что не голоден и, если надо будет, потом перекусит. Джисон всё ещё раздумывает над предложением Минхо. Он вспоминает, как близко Минхо стоял к нему и какой у него приятный древесный парфюм. Хан вообще любит парфюмерию, это ему от мамы досталось. «Да не рыпайся, сам её не ототрёшь.» Кажется, на этом моменте, Джисон забыл, как дышать. «Нет-нет-нет, – думает парень, давая себе отрезвляющего леща, – нет, Джисон, не смей наступать на грабли дважды.» На телефон приходит уведомление. Хан почему-то разочаровывается, не увидев сообщения от Минхо. «Нет, Джисон, нет.» Уведомление было о новом посте со школьного сайта, с которого он забыл их отключить. Джисон сначала открывает пост, а затем уже от удивления свой рот. – Да ладно… Да нет… Да быть такого не может… Хан снова пробегает глазами по тексту. И снова. – Чанбину это не понравится, – он откладывает телефон в сторону. С одной стороны Джисону хочется позвонить Чанбину прямо сейчас и рассказать о статье, а с другой… Он сейчас по дороге к Феликсу. И расстраивать его ещё больше не хочется. Бинни о посте сам не узнает, ему школьный сайт до лампочки, и он на него даже не заходит. – Да кто ты такая?