V
26 апреля 2018 г. в 20:32
— Напиваться — не самый гуманный способ, особенно для принцессы. Хотя я слышал, что тут на Сакааре это очень даже практикуется.
— А что мне еще делать? Ты же не намерен помогать мне сбежать да и отпускать, похоже, не собираешься.
На улице было мертвенно темно, когда они вернулись в не менее сумрачные апартаменты. Ночь — единственное преимущество планеты: своей непроглядной вуалью звезд и луны она закрывала безобразные архитектурные строения здешних мест, и шелковое небо в такие поздние вечера особо напоминало асгардское своим фосфорическим блеском.
— Я ничего не вижу, — пожаловалась Сигюн слегка сиплым голосом, едва преступив порог лафейсонской комнаты и наощупь пройдя немного вперед. Ее спутник, по звуку удостоверившись, что автоматические двери в помещение сомкнулись за их спинами, не озаботился тем, чтобы включить свет.
— Это чудесно… — отозвался он, подходя к девушке сзади. Его руки мягко обвили ее талию, щека коснулась ее щеки, губы как бы невзначай задели шею. Принцесса не особо противилась принцу да и некоторое время вовсе не подавала виду, что вполне осознает происходящее. Ее глаза недолго метались по темноте, как будто одним взором надеясь прощупать черное пространство; затем ванка утомленно и пьяно вздохнула и откинула голову назад, уронив макушку на услужливое мужское плечо.
— Отпусти, — вяло шевеля языком, попросила она беспретенциозно, как будто и не надеясь преуспеть, обращаясь с этой коротенькой и невыразительной мольбой.
Локи нежно провел ладонью по шее своей невольницы, отрицательно покачав головой. Она смиренно вздохнула вновь, и он, поддавшись влиянию упоительной добровольной близости Сигюн, приник устами к ее устам. Новый поцелуй был совершенно отличен от прошлого, ненастойчивого, пробного, неспешного — жадно, почти что с ожесточением, страстно и пламенно трикстер плотоядно целовал Сигюн в губы, и, точно так же, как его былая ненастойчивость сменилась настойчивостью, прежняя уступчивость девушки сменилась непокорностью. Она неожиданно рассмеялась магу прямо в уста и, словно змея, скользнув между руками царевича, со смешком оторвалась от него и попятилась на пару шагов назад, потонув во мраке комнаты.
— О нет, принц, зачем же вы играете со мной? — смеясь, оторопело произнесла она красивым, воркующим и мелодичным, как пение птиц, ангельским голоском.
— Я понимаю по-вански, — произнес Локи хриплым, совсем не своим баритоном, упавшим на несколько тонов, должно быть, ниже, приобретя еще большей чарующей глубины и бархатистости. Бог слепо проследовал за девушкой во тьму, завороженный прелестью звучания инородного языка.
— П-правда? — сконфуженно переспросила та, перейдя на общее наречие, и неуклюже и неровно отступила от неторопливо и неукротимо приближающегося к ней аса. — Конечно… Понимаете.
Она повторно рассмеялась своим легким, жемчужным смехом с чудным оттенком некой беспомощности и обреченности, которые, казалось, и вызывали само веселье. Это было так… пленительно обворожительно.
Бездумно удаляясь назад от Бога, ванка таки предсказуемо наткнулась на край кровати. Нетрудно было предугадать, что так оно и случится: не в силах устоять, Сигюн безнадежно рухнула на мягкую постель, негромко охнув от удивления. Наклонясь, Локи обнаружил свою наложницу, томно, расслабленно лежащую на подушках. Длинные русалочьи волосы разметались по изумрудному покрывалу, руки безвольно и умиротворенно упали, чуть присогнутые в локтях, по обе стороны от смотрящей строго вверх, на мага, головы.
— Зачем вы пытаетесь совратить меня? — протянула она, с притворным недовольством отвернув лицо, когда Локи, скоро настигнув свою захваченную в капкан жертву, с неаристократичной несдержанностью вжался в ее губы властным, хозяйским поцелуем.
— Ох, вы задаете так много вопросов, принцесса, — пожаловался он, умильно склоняя голову набок поближе придвигаясь к ней. — Я только их и слышу весь день. Отчего же вы такая несговорчивая?
— Потому что то, что вы делаете, похоже на попытку вскружить мне голову, нагло воспользовавшись тем, что я пьяна…
Истосковавшийся по женской ласке принц с трудом мог слушать упреки. С блаженным вздохом он спрятал лицо в роскошных золотисто-каштановых волосах и пренебрежительно затем усмехнулся, приятно опалив шею девушки теплым будоражащим дыханием.
— Пфф, мне вовсе не нужно ничем пользоваться. Я лишь беру то, что мое по праву.
— Не надо говорить про меня, как про свою собственность, — возмутилась ванка, сама не замечая, как ее пальцы безотчетно нырнули между тем в смоляную шевелюру, произвольно путая локоны.
— Но это так, принцесса, — отстраняясь на миг, чтобы серьезно заглянуть Сигюн в лицо, возразил ас. — Вы моя. Вы могли стать моей еще тогда, давно…, но стали сейчас.
— Вы слишком много себе позволяете… — негодующе качнув нетрезвой головой, лениво, невмочь интонировать, отвечала наложница, сохранив, однако, неугодные Лофту нотки непокорности и упертости. С недовольным пресекающим шипением Локи чуть прикусил, как в наказание, нежные губы, чтобы затем, сместившись, оставить влажную дорожку поцелуев на шее дикарки. Он алчно вдохнул неповторимый аромат ее кожи, сладостно-тягучий, цветочный; различив приглушенный запах цветка апельсина и диких ягод, едва уловимый шлейф меда и карамели, почувствовал, как закружилась голова от совершенно юношеского восторга от первого вкушения запретного плода. Как мальчишка, ей Богу, иронично подумалось ему.
Что поделать. Она — его несостоявшаяся невеста. А он провел продолжительное время под личиной лже-Одина, будучи потому лишенным женского внимания.
— И все же я вас почти не знаю… — последовало невнятно. Локи тактично прервал Сигюн нетерпеливым поцелуем в губы.
— Мы на чужой планете и… — вновь попыталась она, стоило иллюзионисту на краткий миг оторваться от сладких уст с благой целью расщедриться на беглый глоточек кислорода, и снова оказалась невероятно чувственным и пылким образом перебитой на полуфразе. — Вы Бог Обмана, и я боюсь вам… — жалостливо заверила своего пленителя несчастная, и с тихим триумфом трикстер обнаружил, как неубедительно прозвучали ее слова на этот раз. — …Вы пользуетесь своим положением и…
Локи заткнул ее перечащие уста резким, до умопомрачения умелым, глубоким поцелуем с восхитительной доминирующей манерой и, не давая возможности опомнится, настойчиво проник в прекословящий рот языком. Такой истой контратаке непосильно было противостоять, и Сигюн испустила поверженный тяжелый стон наслаждения.
— Ах, ладно… у меня закончились аргументы против, — призналась она, встретившись с магом взглядом. Он с ухмылкой отстранился от припухших губ и медленно обвел их языком напоследок. — Сдаюсь… — безоговорочно подтвердила ванка, порабощенная божественными ласками.
— Наконец-то… — только и прошептал в ответ ас, притягивая деву к себе за шею и увлекая в медленный, огневой поцелуй.