***
Чанбин насчитал на потолке девять пятен-разводов от яиц, которые он взял на кухне ещё с завтрака, и лизунов, что завалялись у него с прошлого года, когда на них была мода (ну а Чанбин у нас мальчик модный). Когда мать увидит, её сначала хватит Кондратий, потому что у этих потолков цена в несколько зелёных ноликов, а затем вставит пизды, но чего уж тут — как уже упоминалось, младшему не привыкать. А что ему ещё делать? Телефон забрали, а другой парень найти нигде не может (его он покупал втихаря от родителей как раз для таких случаев по типу домашнего ареста и прочей хуйни), карточку как назло заблокировали, на другой денег хватит разве что на одну пиццу (растратил кругленькую сумму ещё на прошлой пьянке, после которой он вернулся домой только через неделю, и то забрали его из больницы), а по телевизору крутят одну муть целыми сутками. — Да что за хуйня-то такая, — разочарованно произносит парень, кидая в потолок очередного лизуна, но тот не долетает и возвращается к Чанбину, падая прямо ему на лицо. — Блять. — он снимает со своего лица лизуна, кидая его со всей силы и на этот раз тот благополучно со чпоком влетает в потолок, расплываясь по нему ярко-зелёной субстанцией. В дверь кто-то стучит, что Со аж подпрыгивает на кровати, но это оказывается мама, которая через дверь сообщила ему, что они с отцом уезжают разбираться по делу. Чанбин мычит в ответ что-то вроде «ага» и снова ложится на кровати. Высчитывает пару минут, за которые успел прокрутиться сосиской по всей кровати, что была слишком большой для одного человека. По истечении времени парень встаёт с кровати и подкрадывается к окну, стараясь не показываться во весь рост, поэтому, если всматриваться с высоты первого этажа на второй этаж и именно в окно его комнаты, то не видно ни макушки, ни глаз, что с любопытством следят за родителями, уходящими по тропинке из светлого кирпича, а по сторонам аккуратно выстриженный газон. Ворота за ними закрываются, а на дороге их ждёт машина с водителем. Чанбин выжидает ещё пару минут, а затем быстро мчится в другой конец комнаты. Из шкафа достаёт постельное бельё, из которого ещё ночью соорудил верёвку, крепко-накрепко закрепив каждый узел (не зря же он два года проучился яхтингу). Такое происходит уже не в первый раз, поэтому Со не волнуется, лишь сбрасывает верёвку из окна второго этажа, словно Рапунцель свои волосы из башни, и закрепляет начало верёвки за ножку кровати. В кармане с собой он на всякий случай прихватил вторую банковскую карточку, вдруг куда зайдёт перекусить, но по дороге обязательно прихватит с собой друга. Чанбин запрыгивает на подоконник и смотрит вниз — если что, падать недолго, всего второй этаж. Ну вывих, подумаешь, или перелом — всего-то. Для Со не в первый раз. И всё же лучше обойтись без этого. Парень крепко сжимает в руках верёвку, разворачивается и спускает первую ногу, опираясь в вертикальном положении на стену. Спускает вторую ногу и принимается аккуратно, но быстро, спускаться вниз. Вот он уже вполне удачно спустился до первого этажа, как тут его окликает чей-то голос: — Эй, ты что делаешь? Совсем сдурел?! От неожиданности Чанбин пугается, а верёвка из непослушных рук выскальзывает, мгновение, и парень летит вниз. Со глаза закрыл, уже готовясь к резкому и больному падению на идеальный газон, но прямо в нескольких сантиметрах перед землёй он замедляется на несколько секунд и только после падает, охая. Глаза не открывает, даже пошевелиться боится. Но затем понимает, что, если это кто-то из охранников или, на худой конец, садовник, который Со-младшего терпеть не может, то ему пизда и что лучше прямо сейчас делать ноги. Чанбин открывает свои карие очи, готовый увидеть хмурое лицо старика с неестественно узкими глазами и услышать непереводимые китайские нецензурные афоризмы и сравнения в свою сторону. Но вместо этого видит перед собой ангела. Ебанного ангела, из-за которого Чанбин забыл, как дышать.***
— Да знал бы ты, что мне пришлось пережить из-за тебя, идиот! — возмущённо восклицает Феликс, стреляя в чёрта грозным взглядом. — Ай-яй-яй, мой золотой мальчик, ай-яй-яй! Нельзя так выражаться! — Джисон шутливо грозит Ли пальчиком. Хорошо, что это всего лишь голограмма ангела, иначе демону точно не повезло бы. — Да ладно тебе, ты же жив здоров. — Я не знаю, где мои крылья и силы! — встревоженно произносит ангел, готовый вот-вот расплакаться. — Тише-тише, Феликс. Твоему организму надо адаптироваться в незнакомой для тебя среде. Пройдёт немного времени, твой организм перестроится, и всё вернётся. — Джисон успокаивает друга как может, а сам думает, что всё это может не вернуться, пока он на Земле. Феликс всхлипывает, а чёрт вздыхает. — Ну и чё ты нюни распустил? Ангел в момент поменялся в лице. Черты лица стали жестче, пухлые губы поджал, а брови к переносице свёл. Хан понимает, что, будь тот демоном, он бы непременно зассал. Но чёрт мило, обезоруживающе так улыбается и пожимает плечами, мол, я не знал, прости. — Так, чувак, мстить потом будешь, а пока у нас пари, помнишь? — говорит Джисон, переводя тему. — А ну-ка, где ты сейчас? — В лесу каком-то, — Феликс оглядывается, — пустошь кругом. — О-ой, — протягивает демон, — я тебя немного не туда направил. — он смотрит на электронную карту. А что, в Аду все продвинутые. — Стой на месте и не двигайся. Сейчас найду его координаты и перенаправлю тебя к нему. — Куда я ещё могу деться, — недовольно бурчит Ли, сжимаясь всем телом — холодно в одном ангельском одеянии. Джисон возится с картой, внимательно изучая каждый уголок. Подопечный его дружка обозначен на карте красным крестом, и, вроде, демон направлял ангела туда. Видимо, при телепортации что-то пошло не так, и он оказался в десяти километрах от нужного места. — Ну что там, Джисон? — Феликс смотрит на голограмму демона, что упорно что-то выискивает. Парень конкретно отсидел свою задницу на пеньке, поэтому он встал и принялся ходить туда-сюда, недовольно её потирая рукой. — Сейчас, — отвечает демон, не отвлекаясь от дела. Он что-то нажимает, а затем смотрит на ангела. — Готово. Приготовься, тебя сейчас немного потрясёт. Феликс на всякий случай схватился за ближайшее дерево. И вовремя — в этот момент земля затряслась, совсем как при землетрясении, а если считать по шкале Рихтера, то тут все двенадцать баллов. Ангел закрыл глаза и крепче сжал дерево обеими руками, пока земля уходила из-под ног. Через несколько секунд всё успокоилось, и ангел открыл глаза. В нескольких метрах от него в земле разверзлась огромная дыра. Ангел сглотнул: не любил он эти Адовы телепорты, страху они на него наводили ужас. Но и пользоваться Небесными телепортами нельзя, его тут же засекут, а это последнее, что ему надо. Феликс разжал руки и, разминая кисти, отошёл от дерева и подошёл к Адовому телепорту. — А может я...э-э-э... пешочком? — Ли заглядывает в чёрную дыру, и у него голова кружится. — Опять ссышь, Ли Феликс? — Джисон усмехается. — Нет, — отчеканивает блондин, но как-то неуверенно. — Камон, мэн, это уже не в первый раз. — Во второй. — Ай, давай быстрее, а то сейчас оттуда какая-нибудь хуйня вылезет. Людишкам не сладко придётся в таком случае. Феликс вздыхает. — Не поминай лихом, — и он с разбегу прыгает в телепорт. — Красавчик, — присвистывает Джисон, но Ли уже не слышит. Адов телепорт — это как собственные девять кругов Ада для ангела. Падение кажется бесконечным, невольно чувствуешь себя Алисой из Зазеркалья, когда её приспичило прыгнуть в дыру за кроликом. Собственно, Феликс особо от неё не отличался. Падение — фобия для каждого ангела. А всё из-за этой истории про падшего Ангела, что в итоге стал повелителем Ада. Люцифер во всех кошмарах ангелов фигурирует, что не может его не смешить. Падение заканчивается глухим ударом на что-то твёрдое, что у Феликса весь дух выбило. Парень пытается очухаться, но в голове всё ходит ходуном. Открывает глаза, а перед ним — пустота, ничего. Опирается на локти, а затем пытается встать, что выходит у него только с третьей попытки. Парня шатает из стороны в сторону, давление на виски слишком сильное. Ангелу не положено находиться в этом месте. Ангелу вообще не положено находиться нигде, кроме Небес. Феликс облизывает пересохшие от волнения губы. «Ну же, Джисон, быстрее.» Ничего не происходит. Только вой откуда-то неподалёку, а затем рык. Цербер, как же ты не вовремя. Видимо, почуял чужеродный запах. А в Аду ангелы особенно пахнут и светятся. Только вот Феликс не светится, да и внимания на это не обращает, занятый своими собственными мыслями о том, как бы побыстрее отсюда свалить. Ангел чувствует, как что-то приближается сзади, и у него коленки трясутся, с места сдвинуться не может. — Джисон, чёрт тебя подери! — в сердцах выкрикивает Ли, а в этот момент у него над головой темнота разверзлась, пропуская свет в подземелье. Ангел подпрыгивает, в надежде взлететь, но вместо этого приземляется на ноги. Крылья-то вызвать он не может. Джисон с волнением следил за происходящим, он сам не понимал, куда запропастились крылья Ли. Понимая, что парень просто не сможет взлететь, Хан открывает рядом с ним другой портал, а верхний закрывает. Феликс, заприметив рядом с собой другой телепорт, тут же прыгает в него, но в последний момент что-то цапает его за ногу, проходясь острыми когтями по ангельской коже и оставляя глубокие царапины. Феликс взвизгивает от внезапной боли, пронзившей ногу. Телепорт закрывается, не давая той твари вылезти. Феликс лежит на земле без сил, зато с дикой отдышкой. Он переворачивается на бок и закрывает глаза руками. Боль слишком сильная, невыносимая, а сердце стучит так быстро, что готово вот-вот вырваться из груди. Ли через силу присаживается на траве и осматривает ногу: порезы от когтей глубокие и кровоточат. Ангел удивлённо смотрит на неё, не понимая, почему она не заживает. Феликс осматривается в поисках помощи, но не видит ничего, кроме высокого трёхэтажного дома и огромной, прилежащей к нему территории с аккуратно постриженным газоном. А из окна второго этажа пытается вылезти его подопечный. Феликс, моментально забыв про боль, охнув, вскакивает с места и мчится к дому, попутно выкрикивая: — Эй, ты что делаешь? Совсем сдурел?! От неожиданного поворота событий, подопечный соскальзывает с места и летит вниз. Ангел рефлекторно выставляет руку вперёд, чтобы задержать падение парня. И хоть это у него получается. Феликс подбегает к нему и нависает над ним, а тот глаза открывать не хочет — сжал их крепко-крепко, ещё и не шевелится. Ли испуганно осматривает его, боясь прикоснуться. Подопечный открывает глаза, предварительно громко охнув, а в этот момент Феликс смотрит прямо в эти испуганно-удивлённые глаза, приоткрыв пухлые губы, что застыли в немом вопросе: «тебе больно?». Чанбин смотрит в ответ и взгляд не может отвести. — Эй, ты в порядке? Ты меня слышишь? Чанбин закатывает глаза и теряет сознание. — Вот же... — Феликсу не остаётся ничего, кроме как взять его на руки и занести обратно в дом.