***
— Чанбин, скажи честно, что происходит, — не отстаёт Чан. — Я уже заебался гадать. — Ничего не происходит, — бурчит Чанбин. Ему хватило расспросов от родителей. Пришли и выебали весь мозг, в то время, как Со нужно побыть одному. А после них сразу прибежал Бан. — Это связано с Феликсом? — продолжает Чан. — Как только он появляется на горизонте, ты сразу становишься агрессивным. Я заметил это, да, кажется, все заметили уже. Чем он тебе не угодил? — Ничем, — фыркает Со. — Он, между прочим, два дня просидел у твоих дверей, ожидая, пока ты в сознание придёшь, — не унимается Бан. — Что случилось? Я ведь до сих пор помню, с каким восторгом ты рассказывал, как вы сходили в дом с призраком, и как отважно Феликс вернулся за тобой, когда ты пошёл искать его. А то, как вы на скейтах катались, а потом ёбнулись? Ты же не из-за этого такой злобный? Да нет, не верю, — он мотает головой. — Ну, блять, хоть книгу пиши по вам. — Откуда ты знаешь про скейты? — хмурое выражение лица Чанбина сменяется на удивлённое. — Чонин, — многозначительно отвечает Чан. — Мне, между прочим, обидно. Хуле ты меня не позвал? Тем более, не рассказал? Чанбин вздыхает. — Я не люблю поучать, сам знаешь, у меня это плохо получается, но, — он замолкает, — какого хуя ты так несправедливо тогда наехал на Феликса? Я имею в виду, после того, как ты нариком проснулся. — Я пока что не нарик, — возражает Со. — Я не знаю, — на выдохе отвечает он, откидываясь на подушки. В палате повисает тишина. Чанбин и правда не знает, но догадывается, а потому отрицает любую мысль об этом. Нельзя привязаться к человеку так быстро, нельзя запасть на него так быстро. Феликс кажется таким знакомым и почему-то родным, что Чанбина не на шутку пугает это. Он вообще к людям привязываться боится, все оказывались ненадёжными и постоянно кидали его, и только Бан оставался с ним. Хёнджин, Минхо, Чонин с Уджином, Сынмин появились позже, но и их Чанбин на расстоянии держит. А тут приходит Феликс, даже не приходит, а врывается тогда в магазине и протягивает ему упавшие бутылки. Чанбину нравятся смазливые лица, но в Феликсе он сразу увидел намного больше, чем просто красивая внешность. Ему хватило нескольких секунд зрительного контакта, чтобы это понять. С того момента Чанбина не покидало чувство, словно он знает, кто этот блондин. И ему страшно, непонятно, что это внутри него такое растёт, развивается и вдыхает в него вторую жизнь. Ему тепло, когда Феликс рядом, и совсем не страшно, Со знает, что он под надёжной защитой. Но всё равно пытается отрицать эту защиту, убеждая себя, что она ему не нужна. Его жизнь больше похожа на трагикомедию, и не знаешь, в какой момент будет последняя сцена. Чанбин не отрицает, что собирается умирать молодым. Смерти он не боится, бросает ей вызов, смело смотрит в чёрные глаза. Он не собирается жить так, как ему скажут, и его проблема в том, что он не умеет слушать других. И когда Феликс указал ему на то, что нельзя, и что может случиться, первым порывом была агрессия, которую он успел выплеснуть и вместе с которой всегда яро отстаивает своё мнение. Но порыв был мимолётный, только Чанбин вцепился в него и не захотел отпускать. Тогда он подумал, что это неплохой способ оттолкнуть от себя Феликса. Правда, пожалел, когда убедился, что это так не работает. — Зря, Чанбин, зря, — качает головой Бан. — Ладно, ты большой мальчик, надеюсь, сам с этим разберёшься. Бан прощается и выходит из палаты, оставляя Чанбина одного наедине со своими мыслями. Парень тянется к телефону и долго смотрит в экран. Переступить через гордость и принципы всегда сложнее всего. Он набирает номер Феликса, но, как только начинают идти гудки, сбрасывает и откидывает телефон в сторону. Переворачивается на другой бок и пытается заснуть, но быстро понимает, что не может. Тогда он вызывает медсестру и просит вколоть ему снотворное, в чём ему, на удивление, не отказывают.***
два дня спустя
— Зачем ты пришёл? — спрашивает Чанбин Феликса, что встал в дверях и всё никак не решается пройти дальше в палату. — Хотел убедиться, что с тобой всё в порядке, — отвечает Феликс, не сводя пристального взгляда с подопечного. Правда, и они оба об этом знают. Феликс дал Чанбину два дня передыха от своей компании, и чтобы он полностью пришёл в себя. О его состоянии ангел узнавал от Чана или Чонина; стабильное, и, по словам друзей, ему действительно лучше. Сейчас Феликс убедился в этом сам. Синяков и ссадин на лице уже нет, а, когда Ли приходил к нему в первый раз, их было не сосчитать. Возможно, магия ещё не исчезла, а, возможно, это чудо современной медицины. Чанбин ждал прихода Феликса, только вида подавать не собирается. Когда не спал, то подбирал возможные слова, фразы, которые бросит как бы случайно, но за которыми скрывается извинение. А сейчас ничего сказать не может, потому что всё, что он до этого надумал, теперь ему кажется бессмысленным. Гордость, сука редкостная, вернулась так не вовремя. А ведь скольких людей он лишился из-за неё, скольких оттолкнул, и ещё не раз оттолкнёт. Феликс всё-таки заходит в палату, закрывая за собой дверь. И снова первым делом он идёт к окну и открывает его, потому что душно. Опирается руками на подоконник и смотрит на Чанбина. У обоих снова дежавю, а ведь они уже проходили через это. Никто из них не решается заговорить, боятся рот открыть, чтобы лишнего не сболтнуть. Но обоим легче на душе, когда они рядом, даже если просто молчат. Когда ангел шёл в больницу, он тоже продумывал, что может сказать подопечному. Когда шёл по белым коридорам, он точно был уверен, что скажет. Наверное, Джисон сказал бы говорить, как есть, и не врать, чтобы не тратить лишнее время. Точно, время. Его у Феликса немного. — Ты хорошо ешь? — спрашивает Феликс, решив, что начинать разговор лучше с еды. — Как можно хорошо есть в больнице? — прыскает Чанбин, отводя взгляд в сторону, а на его лице мелькает лёгкая улыбка. — Да ладно тебе, неужели всё так плохо? — ангел чувствует, как Чанбин понемногу расслабляется. — Да, — кивает Со, — очень плохо. — Тогда, — начинает Феликс, — как только тебя выпишут из больницы, можно будет попробовать приготовить что-нибудь. — Съедобное? — Чанбин переводит взгляд на блондина. — Съедобное, — кивает Феликс и смеётся. — Эй, почему ты смеёшься? — недоумевает Со, улыбаясь, а потом и вовсе начиная смеяться. — Приятно видеть тебя живым, — честно отвечает Феликс, переставая смеяться. — Пожалуй, это самое приятное, что я слышал за все эти дни, — и Чанбин не врёт. — Знаешь, как надоели эти разговоры с Чаном о его похождениях. — Да, я только недавно слышал про какую-то брюнетку. — Херня, уже блондинка, — он умолкает. — Мы с тобой похожи на базарных бабок, давай сменим тему, — Бин коротко прыскает. — Хорошо, — соглашается ангел. — Когда тебя выписывают? — Сказали, что дня через три, — задумчиво произносит Со. — А ещё сказали, что я выздоравливаю не по дням, а по часам. — Это же хорошо. — Да, — Со снова умолкает. Феликс может видеть сомнения, мелькающие у него на лице. — Но, — продолжает он, — странно это. Бэм, парень-водитель, он не так легко отделался. «Это потому, что его ангелу-хранителю плевать», — думает Феликс и решает, что обязательно перетолкует с ним. — У него такой перечень травм, что страшно читать. — Тебе несказанно повезло, — говорит Ли. — Да, видимо, мой ангел-хранитель неожиданно про меня вспомнил, — серьёзно произносит Чанбин. — Правда, во всю эту ахинею я не верю. Феликс улыбается. — Значит, в меня ты не веришь? — Что? — удивлённо переспрашивает Бин. — А может, я и есть твой ангел-хранитель, — смело заявляет ангел. — А я-то думаю, чего это ты такой хорошенький, — смеётся Со. — А ты, оказывается, ангел. Краска приливает к щекам Феликса, и чувствует он себя как-то странно. Чанбин и сам не верит, что произнёс это вслух. От неловкого молчания их спасает вовремя зашедшая медсестра, сказавшая Феликсу, что пациенту надо сделать некоторые процедуры и отдохнуть. Ангел коротко кивает и прощается с Чанбином, напоследок кидая ему оптимистичную улыбку, говорящую «всё будет хорошо», и обещая ещё придти. И Чанбин ему верит. — Какой миленький мальчик, — невзначай говорит женщина. — Ага, — мычит Со, а после качает головой. Медсестра лишь улыбается, меняя ему капельницу.***
— Не смей его забирать, у нас с ним спор! — Его в Поднебесной уже обыскались. Ему надо домой. Нечего ангелу делать на Земле. В прихожей слышится звук открывающейся двери. — А кто сказал, что его дом в Поднебесной? Феликс снимает обувь и прислушивается к голосам, а глупая улыбка за всю дорогу до дома так и не сползла с его лица. Он заходит в гостиную и видит Джисона с Сынмином. Забавно, ведь эти двое никогда не ладили друг с другом. Ангел так и застывает в дверях, вопросительно смотря на обоих. — О, Феликс! — восклицает Хан. — Ты уже вернулся? А ты чего такой довольный? Снова малинового мороженого объелся? На Земле оно просто обалденное. А вот в Поднебесной такого нет, — он многозначительно смотрит на Сынмина. — Ну что встал, как вкопанный? Видишь, про тебя собратья вспомнили, — он кивает на Кима. — Впервые за дохуищу времени. — Вы, демоны, не умеете выражаться, — фыркает Сынмин. — Привет, Феликс. — Привет, — отвечает Ли, до сих пор не понимая, что эти двое делают в его квартире. Ладно ещё Джисон, но Сынмин… — Пора домой, Феликс, тебя там ждут. У Феликса всё внутри трескается.