неделю спустя
— Ты прямо как новенький, — Бан осматривает Чанбина, стоящего в дверях с чемоданом своих вещей. — Тебя в больницу, как на курорт собирали, что ли? — Это мама, — коротко бросает Со, оставляя чемодан прямо в прихожей. Он, прихрамывая, проходит на кухню и первым делом наливает себе воды. — Чем займемся? — спрашивает Бан, вальяжно присаживаясь на стул. — В нашем распоряжении куча времени. Только в этот раз это должно быть что-то не травмоопасное, — он многозначительно смотрит на перебинтованную левую руку друга. — Надеюсь, что жизнь тебя хоть чему-то учит. Чанбин неопределённо пожимает плечами. — Ты чего такой кислый? — Чан недовольно смотрит на Со. — Тебя таблетками перепичкали? «Если бы», — думает Бин. В больнице Бина вместо трех дней продержали неделю для перестраховки. Парень действительно здоровел не по дням, а по часам, но с тех пор, как Феликс ушёл из палаты и больше не появлялся, Со весь осунулся и помрачнел. Он пытался успокоить себя тем, что у Феликса дела, и он не может проводить с ним всё время, и вообще не обязан этого делать. Одного короткого разговора оказалось мало, Чанбину хотелось Феликса себе. Потому что не может кто-то так о нём заботиться (о нём вообще никто не может заботиться) и не принадлежать ему. А ещё он должен знать, что заботятся о нём и только о нём, про других и речи не может быть. В ушах слышится голос Феликса, который произносит: «Эгоцентризм — плохое качество». Собственничество тоже плохое качество, и от него ещё труднее избавиться, чем от эгоцентризма. — Недопичкали, — возражает Чанбин. — Пойдём, прогуляемся, дома скучно сидеть. — А ты точно дойдёшь? — Бан кивает на ногу Со. — Дойду. Чан лишь пожимает плечами, буркнув что-то вроде «я тебя не понесу». Чанбин же решил пойти к себе переодеваться. Всё было, как и прежде; много свободного пространства, двуспальная кровать, шкаф внушающих размеров с одеждой, большой диван и любимая приставка с телевизором. Но Со сразу зацепил взглядом скромный букет со свежими цветами, стоящий на круглом прикроватном столике. Парень подходит к нему и видит рядом небольшой подарочный пакет с прикреплённой запиской. Почерк аккуратный, каллиграфический даже, не то, что у Чанбина. «С неполным, но выздоровлением! Небольшой подарочек от меня к такому хорошему случаю~ Надеюсь, тебе понравится, готовил сам, хех Ф.» Со откладывает листок в сторону и заглядывает внутрь пакетика. Парень с удивлением находит там красиво украшенную коробочку, в которой лежат его любимые французские эклеры и мадлены*. Он достаёт её и на дне находит маленькую подвесочку с ангелом, и ему сразу вспоминается их с Феликсом последний разговор. «— А может, я и есть твой ангел-хранитель, — смело заявляет Феликс. — А я-то думаю, чего это ты такой хорошенький, — смеётся Со. — А ты, оказывается, ангел. » Губы Чанбина трогает лёгкая улыбка. — Значит, ты про меня не забыл, — вслух произносит Со. — А мне почему-то казалось, что забыл. И откуда же ты?.. В комнату влетает Бан. — Ты чё, как баба, так долго возишься? — он замечает цветы и коробку на столике. — Ого, это от кого? — он подходит ближе и быстро берёт записку, Чанбин даже не успевает возмутиться. — Ф? Что за Ф? — Бан недоверчиво смотрит на друга. — Феликс? — Не твоё дело, — Со пытается забрать листок, но Чан заводит руку за спину. — Не хочешь объяснить? Цветочки, подарочки? Какого хуя происходит? — Ничего не происходит, — отрицает Со. — Он целую неделю не появлялся, даже признаков жизни не проявлял, так что ничего не происходит. Бан удивлённо приподнимает брови. — Без вопросов, — отрезает Со. — А вот хуюшки там, потому что их у меня дохуя, — возражает Чан. — И нет, блять, не пытайся отвертеться, потому что я пиздец как возмущён! Чанбин хмурится, понимая, что в этот раз ему не избежать Бана.***
— Вот, — Феликс сбрасывает на стол академика огромную кучу бумаг, — все родившиеся в этом месяце и их данные. — А за прошлый месяц? — мужчина вопросительно приподнимает бровь, смотря на Ли поверх своих круглых очков. — Сынмин как раз отделяет крестившихся и некрестившихся в своём кабинете, — ангел лениво разминает свои крылья. Он и не думал, что за каких-то три недели от них можно отвыкнуть. — Это хорошо, — академик критично осматривает бумаги, принесённые Феликсом. — Ты в курсе, что у нас нововведения? Теперь ангел-хранитель будет присваиваться только тому, кто крестился. Так наш Отец решил. — А другие? — Феликс моментально поник. — А что другие? — мужчина пожимает плечами. — Пусть крестятся. Они неуважительно относятся к святым, — он делает паузу, а потом продолжает: — Ну и как тебе на Земле? Щекотливая тема, как для Феликса, так и для остальных. Никто не был рад столь долгому отсутствию блондина, к тому же, он никого не предупредил и просто свалил. Когда он вернулся, то выслушал нравоучения от кого только можно. Говорили, в основном, всякий бред, начиная с того, что ангельский организм не переносит долгое присутствие на Земле, и это могло пагубно закончиться (и доводы о том, что ангелы бессмертны, никого не смутили), и, заканчивая тем, что он мог стать человеком. Феликс лишь недовольно фыркал, пререкаться не было смысла, нравоучений увеличилось бы в несколько раз. А Феликсу ведь понравилось на Земле, очень понравилось. У него новые друзья появились; он прочувствовал доселе неизвестные ему чувства и даже побывал в чёртовом доме с привидением, которому, между прочим, лично угрожал отправить в ад и сдержал своё слово. Феликс на себе испытал весь спектр эмоций, от радости до злости, и ему это понравилось. Он почувствовал себя по-настоящему живым. Словно он не просто заводная игрушка с бесконечным количеством жизней. Да, у Феликса далеко не идеальный подопечный, но именно он подарил ангелу маленькую жизнь, длиною почти три недели. И Феликс бы всё отдал, лишь бы вернуть её хотя бы на немного, лишь бы разочек испытать всё то, через что ему пришлось пройти. С Земли Феликс вернулся совершенно новой личностью. Он стал более скептично относиться к тому, что делает, и вообще ко всей Поднебесной. И его устраивает такой расклад, потому что осознал, что это не то, ради чего он появился на свет. — Понравилось, — уверенно выдаёт младший ангел. — Это хорошо, — академик усмехается. — Хоть какое-то разнообразие. Думаю, тебе этого хватит на тысячи лет вперёд. Феликс сглатывает и, поклонившись, выходит из кабинета. Он смотрит на наручные часы. Ему бы сейчас с Джисоном связаться, но Поднебесная не пропускает телепатическую связь из Ада. Ангелу остаётся надеяться, что демон не забыл про то, что должен доставить посылку к Чанбину ровно к назначенному времени. Феликса окликает один из собратьев, и ангел, расправив крылья, летит к нему.***
— Блять, Чанбин, ты дурак, — заключает Бан, делая глоток пива. Со ничего не отвечает, понуро склонив голову на бок. Парни сидят в ближайшем пивбаре, где их уже давно знают и хозяин, и работники. Во время обеда в пивбаре людей почти нет, что только играет на руку. — Нет, я, конечно, удивлён, — продолжает Чан, — но я и не думал, что ты настолько мне не доверяешь, — Чанбин открывает рот, чтобы возразить, но Чан шикает. — Это как серпом по яйцам, вот настолько мне больно! Я и не думал, что ты ожидал от меня насмешек или упрёков. Со закатывает глаза. — Я был не уверен, — отвечает он. — А тут я тебе рассказал про симптомы, и ты выявил болезнь. — Влюблённость — не болезнь, — Чан задумывается. — Наверное. Я тебе даже завидую. — Так я влюблён? Чан прыскает. — Ой, идиота кусок… Да. Становишься заикой, плюсик, — он чертит в воздухе плюсик. — Глаз не можешь оторвать, плюсик. Снится, тоже плюсик. Чанбин вспоминает сон, который приснился ему с неделю назад, и по коже мурашки пробегаются. Странный сон. У Феликса были ангельские крылья, да и вообще весь он был… ангелом. Он уходил от Со, а напоследок подарил ему улыбку, искреннюю такую, но в глазах его было сожаление и словно бы он за что-то извинялся. А после исчез, его забрал яркий, ослепляющий свет. И когда наутро Чанбин проснулся, то внутри почувствовал поглощающую его пустоту, как будто он что-то ценное упустил. Как раз с того дня Феликс не появлялся. Со начал думать, что тот сон что-то значит. Феликс ушёл из жизни Чанбина так же резко, как и вошёл в неё. — Я ни разу с ним заикой не становился. — Я же видел, когда вы после дома с привидениями пришли, — жуя картошку фри, произносит Чан. — Мы пришли после дома с привидениями. — Это не причина, — Бан качает головой. — Там кто угодно заикой может стать. — Ну, теперь-то ты не отрицай, — Бан улыбается. — Как будем Феликса искать? — Мы не будем его искать, — настаёт очередь Чанбина качать головой. — Ты ему звонил? — всё равно спрашивает друг. — Не отвечает. — А дома у него что? — Чонин сказал, что квартиру Феликса продали. — Уже? Так быстро? Может, у него с финансами проблемы? Почему он ушёл, не предупредив? Чанбин не знает. Чанбин ничего не знает.***
— Я тебя украду! — серьёзно восклицает Джисон. — Что ж, попробуй, — скептически произносит Феликс. Давно ангел с демоном не собирались в их местечке. Джисон даже отвык от крыльев Феликса и сильно удивился, увидев ангела в истинном обличии. По крайней мере, Феликс думал, что это его истинное обличие. Хан так и не рассказал ему ничего, потому что ему и ссыкотно, и стыдно, потому что он не сделал этого раньше. Никто не заставлял Джисона волноваться так, как это делает ангел, который человек, и вообще там всё запутано. — Звучит как вызов, который я принимаю, — смело заявляет демон. — Я же знаю, что это ангельское дерьмо тебя больше не интересует. Ты, как только снова в Поднебесную вернулся, сразу погрустнел, осунулся. Ты вообще спишь? Они же с вас семь потов сгоняют! На заботу демона ангел тепло улыбается. Только Джисон так может, и только с Феликсом, чтобы никто не видел и не знал, ведь это может нехило так подпортить репутацию демона, который в Аду зарекомендовал себя, как жестокого и властного. И это абсолютно две разные личности, разительно отличающиеся друг от друга. — А что насчёт нашего спора? — продолжает Хан. — Он ведь на крови закреплён. Это вам не хухры-мухры, между прочим. Два дня осталось. Феликс не знает, что ответить. Ещё одна выходка, вроде возвращения на Землю, с рук ему не сойдёт. — У меня будут проблемы. — Проблемы у тебя будут в любом случае. — Дай мне время. — У тебя его нет. Ангел вздыхает. — Ну, вернее, у тебя два дня в запасе, — поправляется демон. — Но не думаю, что за эти два дня что-то изменится. — Посмотрим. — Как по мне, у тебя есть весомая причина, чтобы вернуться на Землю, — Джисон подмигивает Феликсу, — которой я доставил то, что ты просил. — Правда? — ангел с любопытством во взгляде посмотрел на друга. — Вовремя? — Вовремя, — он кивает. — Ему понравилось? — А вот этого я не знаю, — демон лукаво улыбается. — Тебе стоит самому узнать это. — Но… — Тебе нужны ещё причины, чтобы покинуть Поднебесную? — Джисон моментально серьёзнеет. Феликс непонимающе на него смотрит. — В смысле, покинуть? Хан глубоко вздыхает. В этот раз он не может спрятать правду. И так уже сколько он хранит её в себе, копит, а она с каждым днём всё больше и больше разрастается, пуская свои корни во все стороны, грозясь в один день срастись с ним, и тогда демон уже не сможет ничего рассказать Феликсу, насильно заточив его на Небесах. — Помнишь, я рассказывал тебе историю на Земле? Ангел отрицательно качает головой. — Конечно, ведь ты тогда уснул, — грустно хмыкает демон. — Я не знаю, как, блять, тебе это преподнести, но, — он качает головой, — помнишь, ты рассказывал, что на тебя Луна посветила, а сам ты не засветился? Феликс, затаившись в ожидании, кивает. Он не знает, чего ждать, но что-то подсказывает ему, что будет… больно слушать дальше. — Это не байки, Феликс, — подавленно произносит Джисон. Ли в замешательстве смотрит на друга. Его кадык дёргается, ангел тяжело сглатывает. — Хватит, Джисон, пошутили и всё, — он неуверенно улыбается. — Не смешно. Но Джисон не шутит. Смотрит на ангела со всей серьёзностью во взгляде и видит в Феликсе что-то между недоверием и осознанием. Феликс застрял где-то посередине и не знает, какую сторону выбрать. — Ты не истинный ангел, ты человек, — Джисон говорит, как рубит. Безжалостно добивает Феликса, руша всё на его глазах. — Так воспользуйся этим.