***
За сутки до прохождения экзамена четверо учеников, согласовавшись, приняли решение покинуть Орден. На удивление, придя к Ларесу с просьбой отпустить их, они столкнулись с холодным безразличием. Эльф, кинув на четвёрку лишь косой взгляд, махнул рукой, выдав лишь бесстрастное: «Идите». Альтмер проводил уже уходящую и веселящуюся группу подростков, так и не выучивших основные правила Ордена, разочарованным взглядом. Он прекрасно знал, что в таких случаях необходимо предпринять, поэтому, протяжно выдохнув и развернувшись спиной к двери, Ларес прошептал заклинание, зажегшее на аристократической ладони чёрно-фиолетовое свечение. Перед сидящим на длинной скамье альтмером выросли три крупные полупрозрачные фигуры, от которых исходило голубоватое свечение, а под накаченными ногами клубился бело-голубой туман, — три волка, чересчур крупные, дикие, агрессивные и жестокие, рычащие даже друг на друга, скалясь и демонстрируя острые клыки, подчиняющиеся исключительно своему хозяину. Эльф щёлкнул пальцами, привлекая внимание зверей, и все трое подняли головы, выжидающе смотря на альтмера своими медовыми глазами. — Как только войдут в лес — убейте, — буднично произнёс эльф, поднимаясь и отряхивая свою одежду. Призванные животные, казалось, понимающе кивнули, и, рыкнув друг другу, испарились, оставляя после себя постепенно рассеивающуюся дымку. Эльф вышел из своих покоев, раздражённо хлопнув массивной дверью. По обычаю, за день Ларесу, как Анахорету Короля, докладывали, кто конкретно намерен вступать в ряды Ордена, а кто передумал накрепко связывать свою жизнь с некромантией. С подростками, пришедшими к Ларесу, фактически, покончено, с девятью оставшимися более чем понятно — те решительно и не покладая рук готовились к предстоящему испытанию, из-за чего в зал для практик зайти было практически невозможно. Альтмер скривил лицо в гримасе, стоило случайно столкнуться с лекарем в одном из витиеватых коридоров. Спешившая куда-то девушка на выдохе сообщила, что Халион в ближайшее время с постели не поднимется, поэтому о прохождении им экзамена можно забыть.***
Слуги уносят огромные декоративные кувшины из зала, заменяя те огромными чашами, огонь в которых на протяжении всей ночи, в начале самой церемонии, а после и всего празднества, будет освещать огромное помещение. Ларес окинул озадаченным взглядом взволнованного Морохира, сложившего руки на груди и привалившегося спиной к стене. Прекрасно зная своего друга, Анахорет понимал, чем тот взволнован. Они столкнулись взглядами, отмечая каждый про себя, что видит волнение в глазах напротив. Скоро зажгутся свечи, огонь вспыхнет в чашах, зазвучат слова Маннимарко, отражаясь от тёмных каменных стен, а после столы будут накрыты, музыка польётся по залу, а новоявленные некроманты начнут заливаться вином и суджаммой, празднуя свой долгожданный успех.***
Звуки арф и прочих музыкальных инструментов наверняка были слышны и за стенами неприступного замка, но сегодня это никого не волновало. Множество силуэтов мелькали в освещённом жёлто-оранжевом свете зале. Искорки от уже тлеющих углей в серебряных блестящих чашах поднимались прямо до каменных сводов, потухая и исчезая. В воздухе повисла смесь запахов крепких напитков, горячего воска, дорогих сыров, запеченных фруктов и других закусок. Девушки были одеты в свои лучшие платья, обшитые кружевами, бисером и даже драгоценными камнями, юноши же оделись в расшитые золотыми и серебряными нитями сюртуки, брюки из недешевых тканей и высокие кожаные сапоги. Маннимарко прекрасно знал, насколько важен для молодых некромантов этот, исключительно их, праздник, поэтому, узнав имена новоявленных некромантов, альтмер повелел закупить для всех новые наряды и украшения. Наблюдая за танцующими и веселящимися молодыми некромантами, наставниками, он лениво попивал вино из серебряного кубка, восседая на своём троне. Для других альтмер казался внешне умиротворённым, немного разомлевшим от крепкого напитка, но по-прежнему пронзительно смотрящим своими большими янтарными глазами, в которых читалось привычное высокомерие вперемешку с каплями удовольствия. Маннимарко, ловя на себе восхищенные взгляды бывших учеников, увидевших сегодня своего Короля впервые, мысленно усмехался. Эльф с удовольствием сейчас столкнулся бы с одним взглядом сине-голубых глаз, в которых, на удивление, умудрялись плескаться и дерзость, и высокомерие, и едва заметные на самом дне страх и уважение. Этот букет эмоций, исходящий от полукровки, цеплял альтмера, вызывал непреодолимое желание вновь схлестнуться в поединке взглядов, из которого Маннимарко по любому вышел бы победителем. Только вот в зале Халиона не было, эльф сразу понял, что мальчишки не было на экзамене, а, следовательно, не будет на церемонии и празднике. Морохир, во время церемонии посвящения не отходивший от бывших учеников ни на шаг, ненароком заметил мелькнувшие на лице Короля разочарование, недовольство и злость. Поначалу наставник думал, что их Господин недоволен уходом четырёх учеников, но, стоило Маннимарко остановиться рядом с Морохиром и спросить о местонахождении Халиона, как всё неожиданно встало на свои места. На самом празднестве Ларес с Морохиром сидели неподалёку от Маннимарко, понемногу попивая вино и кушая свежие и запечённые фрукты. Свет от огненных всполохов свечей падал на их лица. — Что нам теперь делать? — поинтересовался Морохир, делая маленький глоток вина и стреляя задумчивым взглядом в сторону смеющегося и разговорившегося со своим приближённым Маннимарко. Тот, будто почувствовав на себе чужой взгляд, оторвался от разговора с бретонцем и повернулся к сидящим в углу эльфам, окидывая тех озадаченным взглядом. — А что нам делать? Будем ждать, когда объявится сам Халион, — ответил Ларес, подцепляя вилкой кусок сыра. — Ну, и, конечно, дождёмся, что скажет Господин. — Ты понимаешь, что, если Халион не смог принять участие в этом вот во всём, — Морохир обвёл рукой зал, ненароком цепляя взглядом танцующих в паре Марселя и Валене, — то он должен будет покинуть Орден, и тогда его постигнет то же самое, что и тех четверых, — прорычал эльф, пододвигаясь вплотную к своему другу и шепча тому на самое ухо. — Тебе не кажется, что ты слишком привязался к нему? — фыркнул в ответ Ларес. — Скажешь, что сам к нему не привязался? Ларес, смерив друга хмурым взглядом, поджал напряжённо губы. — То, что этот мальчишка талантлив, не значит, что ради него мы теперь и своими жизнями рисковать должны. — Я не говорил об этом, просто я же вижу, что тебе тоже не всё равно, — вновь наткнувшись на недоброжелательный взгляд, Морохир нахмурился и на всякий случай отодвинулся от друга. — Даже не отрицай, я вижу, — пробубнил он себе под нос. — Мы ничего сделать не можем, — на выдохе произнёс Анахорет. — Загрызут его, причём именно мои волки, понимаешь? — Я хочу ему помочь, — с нажимом сказал Морохир, не сводя стального взгляда с вмиг задумавшегося друга. — А ты? Ларес растерянно отвёл взгляд, ставя кубок на стол, и, закусив губу, посмотрел на Маннимарко. Альтмер вновь в одиночестве восседал на троне, по привычке привалившись правым боком к подлокотнику. В левой руке, обтянутой чёрной кожаной перчаткой, он по-прежнему держал кубок, покачивая его и скучающе наблюдая за колышущейся рубиновой благоухающей сухофруктами, лесными орехами и мёдом жидкостью. Эльф уже подумывал покинуть душное помещение — в плотной чёрной рубашке и длинном сюртуке было чересчур жарко, а от крепкого напитка, разогнавшего кровь по телу, стало ещё жарче. Под конец праздника, когда молодёжь испробовала все вина и заметно охмелела, Маннимарко, сталкиваясь со смелыми и откровенно заигрывающими взглядами молодых некроманток, в ответ посылал неоднозначные ухмылки, отмечая, что чересчур смелых девиц стоит научить манерам, выбив всю дурь из их голов. Вдруг заметив краем глаза скользнувшую по каменному полу высокую тень, альтмер инстинктивно зацепил её взглядом, отрываясь от своего увлечения. — Мой Господин, — послышалось сбоку. — Да, Ларес, в чём дело? — вновь опустив скучающий взгляд на колышущуюся жидкость в бокале, поинтересовался альтмер. — Я хотел спросить по поводу Халиона, — осторожно произнёс Анахорет. — Вы приняли какое-то решения касательно него? — Пока нет, — беззаботно отозвался Король, теряя интерес к вину в кубке и передавая тот слуге. — Планирую побеседовать с ним, а потом уже решу, что делать с этим полукровкой. — Мой Господин, — будто прощупывая дно, аккуратно протянул Ларес. — Я, как его… учитель, наставник и… друг, прошу вас не принимать поспешных выводов. Если потребуется, я возьму на себя ответственность за него, но он нужен Ордену. — Осторожнее со словами, Ларес, — Маннимарко лениво поднял голову, впиваясь ироничным взглядом в глаза Анахорета. — Ведь, в случае чего, я спрошу с тебя. Тогда и посмотрим, чего стоит ваша дружба, — эльф нехорошо усмехнулся, легонько качнув головой вбок. Уже в следующую секунду он вальяжно поднялся с трона, одёргивая одежды и, стянув кожаные перчатки, после не глядя передав их подозванному слуге, направился к выходу из помещения, оставляя Лареса, провожающего своего Господина взглядом, возле своего трона в одиночестве.***
Халион окончательно пришёл в себя к концу четвёртого дня после самого наказания. Тело отзывалось слабостью, но подзажившие ранения почти не беспокоили. Во время очередной несложной процедуры, пока лекарь наносила сильно пахучую мазь на свежие рубцы, женщина сообщила дремлющему мальчонке, прижавшему к себе ноги, что друзья приходили навестить его и даже принесли два пучка свежих трав для настоек и чая, свежую выпечку для самой данмерки и кувшин свежего молока для полуэльфа. Халион, вынырнувший тогда из дремоты, на это лишь слабо улыбнулся, принимая чашку молока и выпивая её содержимое сразу же. Юноше казалось, что проспал он не меньше месяца, но, после того, как до него дошли новости о прохождении экзамена и празднике, парнишка понуро опустил взгляд, хватаясь руками за голову и вплетая тонкие пальцы в каштановые волосы. Лекарь, наблюдавшая всю эту картину, лишь понимающе сжала обнажённое плечо юноши и покинула лазарет, оставляя парнишку наедине с его собственными мыслями. Помещение освещалось исключительно светом свечи. На улице давно царил мрак. Устроившийся удобно в постели Халион, завернувшись плотно в лёгкое одеяло и подтянув к себе ноги, делал наброски некогда увиденного им белого оленя в тёмной лесной чащи Малабал-Тора. Увлечённый своим занятием юноша не заметил, как дверь в просторное помещение отворилась, а после неслышно закрылась. Он отвлёкся от наброска только, когда длинная тень упала на чуть желтоватую жёсткую бумагу, мешая выводить тонкие линии остро заточенным угольком. Юноша поднял голову, вмиг встречаясь со знакомым насмешливым взглядом, заставившим Халиона рвано выдохнуть и отодвинуться к стенке — лишь бы подальше от нависшего над постелью альтмера. — Боишься меня сильнее, чем в первую нашу встречу, — проворковал Маннимарко, наклоняясь и подхватывая пальцами бумагу, слетевшую на пол после резкого движения полуэльфа. — Красиво. Только одно существо имеет такой облик, — эльф оценивающе оглядел набросок, после перекидывая взгляд на вжавшегося в угол Халиона. — Видел его вживую? Полукровка кивнул. — Уриканбег, значит… — протяжно произнёс альтмер странное имя, снова возвращая внимательный взгляд к наброску. — Тебе знакомо это имя? Мальчишка отрицательно мотнул головой. — Это Великий олень, Халион, — эльф говорил спокойно, без намерения устыдить юношу, но тот всё же смутился, поняв, о ком говорит альтмер. — Великий олень — один из аспектов лорда Хирсина. — Я слышал о Пятерых, но имя… забыл, — несмело признался юноша, сжимая острые колени холодными пальцами. — Вот как? Имена не столь важны, если ты знаешь, что эти аспекты из себя представляют. Тебе известно, к чему может привести встреча с этим зверем? — К смерти, — тихо ответил Халион. — Если не удастся сбежать от него. — Верно. Бой его копыт подобен чарующей мелодии, что лишает слабых воли, — не глядя на мальчонку, протянул Маннимарко, — и те обречены на вечное преследование в Охотничьих угодьях. Но ты сбежал. — Я лишь украдкой видел его, стоявшего у кромки воды, после чего ушёл. Кажется, он и не заметил моего присутствия. — Но ты видел, — усмехнулся Маннимарко. — И никакими последствиями для тебя это не обернулось. Халион кивнул и пуще прежнего напрягся. Он никак не мог расслабиться, боялся услышать от Маннимарко гневных речей или ощутить новые побои. Полуэльф, прижавшийся плотно спиной к холодной стене, уж точно не ожидал от альтмера абсолютно будничного разговора, и оттого ему было особенно неловко. Он с сомнением глянул на возвышающегося над ним мера, сразу же сталкиваясь с пронзительным взглядом янтарных глаз. Маннимарко аккуратно отложил бумагу на тумбу и слегка улыбнулся. — Не трясись. Я ничего тебе не сделаю, — хмыкнул он, отходя от постели к приоткрытому окну. Маннимарко сам не понимал, зачем убеждал этого полукровку в том, что его не тронут. Поначалу наблюдать за ёжившимся мальчишкой было весело и интересно, но сейчас, когда у того под глазами синели тёмные круги, кожа побледнела, становясь едва ли не прозрачной, нижняя губа опухла, на шее остались едва заметные отпечатки от его, Маннимарко, пальцев, этого мальчонку с затуманенным от крепких лечебных настоек взглядом хотелось убедить в безопасности. Халион, казалось, облегчённо выдохнул, когда эльф отошёл от кровати, позволив тем самым отлипнуть от стены и спустить босые ноги на пол. Юноша осторожно оглядел альтмера, решив, что тот, видно, только-только с праздника: обычная на вид одежда, подчёркивающая подтянутое тело, сидела как влитая, а от самого альтмера пахло засахаренными фруктами и вином. Халион чувствовал себя ничтожеством, сидя перед Маннимарко в обычной просторной белой рубахе и коричневых свободных штанах. Тёмные распущенные волосы сейчас только подчёркивали появившуюся худобу, очерчивая впавшие щёки и заострившиеся скулы. — Я завтра же покину замок, — безразлично проговорил Халион, смотря пустым взглядом на колышущийся огонёк свечи. — Скорее всего, вы пошлёте за мной волков или дремора, но я не буду сопротивляться, если они настигнут меня. Можете не переживать на этот счёт. Альтмер нахмурился, обернувшись к полуэльфу и склоняя голову вбок. Его ввели в ступор не столько слова полукровки, готового пойти на верную гибель, сколько холодное безразличие, с каким эти слова были произнесены. Ранее альтмер сталкивался с подобным, но лишь с подобным — ведь любой, с чьих губ слетали такие слова, всего-то играл, пытался выиграть время, обмануть альтмера. Маннимарко тогда лишь зловеще улыбался, давая знак своим Воинам или же самостоятельно выдирая жизнь из окаменевшего от страха тела. Мальчишка же перед ним не лукавил, не елозил, он, окончательно обдумав всё, принял единственное верное, по его мнению, решение. Маннимарко мысленно похвалил полуэльфа. Юноша мог начать умолять его, преклоняться перед Господином, лишь бы ему позволили остаться, но вместо этого Халион лишь сообщил о том, что уходит, а на всё остальное — воля Маннимарко. «Непреклонен, силён, талантлив, хитёр, своеволен и самоотвержен — идеальный некромант Ордена Чёрного Червя», — пронеслось в голове альтмера, задумчиво рассматривающего стройную фигуру на постели. — Я не разрешал тебе уходить. Юноша удивлённо вскинул брови и разомкнул губы. — Но ученики имеют право уходить из Ордена, необходимо только сообщить об этом старшим, — в голосе полуэльфа начинала звенеть злость, но всё же он всеми силами пытался утихомирить разрастающееся в груди чувство. — Моя жизнь принадлежит только мне, я могу ею распоряжаться, если я хочу уйти — я уйду, несмотря на всё то, что за этим последует. Это только мой выбор, — проговорил Халион, с силой сжимая свои ладони до побледнения костяшек и разглядывая после появившиеся от ногтей ярко-красные полумесяцы. — До экзамена — да, могут уходить, — альтмер, сложивший руки на груди и прижавшийся плечом к стене, издевательски дёрнул уголком губ. — Но ты его пропустил, заранее ничего не говорил, поэтому теперь я решаю, что с тобой делать. Эльф впился немигающим взглядом в широко распахнутые глаза Халиона. — Но как бы я сказал? Я ведь… — Халион едва не подавился собственными словами. — А это уже твоя вина, — альтмер неоднозначно повёл плечом. — Нечего было язык распускать. Юноша сразу сгорбился, поднимая и поджимая к себе ноги. — Ты говорил, что Орден — твоя семья, — нарочито медленно проговорил Маннимарко. — Теперь так торопишься покинуть её? Халион медленно моргнул и спрятал лицо в ладонях. Он не хотел находиться в Ордене незаслуженно, не хотел слышать насмешки и издевательства, но Маннимарко давил на него, намеренно подталкивая к переосмыслению своего решения. — Бросишь своих друзей перед скорой битвой? А если случится так, что ты мог спасти, скажем, свою подругу, но не сделал этого, потому что ушёл? — Я к этому времени мёртв уже буду, — отозвался придушено Халион. — Ваши питомцы хорошо делают свою работу. — А если ты будешь жив? — жуткая усмешка расплылась на альтмерских губах. — Будешь жить с этим? Или тебе всё равно на друзей, на Морохира, Лареса? Халион болезненно зажмурился, отворачивая голову. — Они для тебя как старшие братья, ты ведь так близок с ними, но всё равно хочешь уйти. Халион поднял на Маннимарко полный растерянности взгляд. — Ты оступился. Не стань ты возражать мне, всё было бы хорошо, но теперь я решаю твою судьбу, и я попросту не дам тебе возможности уйти, — эльф, оттолкнувшись лопатками от стены, двинулся к юноше, замечая попутно, как тот замер, ожидая, по всей видимости, удара. — Ты талантлив, силён, я хочу видеть тебя в рядах своих последователей, — чётко проговорил Маннимарко, пропуская сквозь пальцы мягкие каштановые волосы. Халион замер, пока эльф накручивал на пальцы его тёмные пряди, одновременно прокручивая слова альтмера в голове снова и снова. Действительно, вот-вот грянет решающая битва, которая раз и навсегда установит превосходство той или иной магической организации Тамриэля, каждый некромант на счету. Обычный страх за своих друзей раскромсал все убеждения полуэльфа, заставляя по-настоящему задуматься о верности своего решения. Юноша вздохнул и немного расслабился, пока эльф продолжал накручивать на свои пальцы тёмные пряди. Альтмер, казалось, задумался о чём-то своём и не замечал успокоившегося полуэльфа, он просто остекленело смотрел в одну точку, перебирая пальцами волосы мальчишки. — Надо мной будут смеяться, травить меня начнут, — тихие слова разрезали тишину, выдёргивая эльфа из своих мыслей. — Я ведь пролежал всё время в лазарете, пока они сдавали экзамен. — Тебя это так волнует? — пальцы эльфа скользнули по острой скуле к подбородку. Подцепив тот пальцами, Маннимарко приподнял голову юноши, всматриваясь в потухшие глаза. — Тебя просто не посмеют осмеять, потому что будут знать, что оставить тебя здесь — моё решение. Альтмер ещё какое-то время всматривался в лицо полукровки, очерчивая взглядом каждый участок светлой кожи. Мальчишка красив. Он неосознанно приковывал к себе взгляды даже других учеников-юношей, которые поначалу в открытую пожирали стройную фигуру взглядами. Понадобились годы и усилия, чтобы Халиона, в первую очередь, зауважали как одного из самых талантливых и способных учеников, а после и стали побаиваться, наслушавшись об умениях мальчишки. Только вот полукровка всегда был немного диковат — в открытую мог и не хамить, но по взгляду ясно было, что насмехается, заставляет почувствовать себя последним дураком. Маннимарко так и не убрал руку от лица Халиона, поглаживая острый подбородок большим пальцем. Полуэльф смотрел куда угодно, только не в янтарные глаза. Он понимал, что расслабился, что сейчас сам буквально встаёт на колени перед старшим некромантом, снимает маску, но дерзить больше не хотелось, всё неожиданно навалилось на плечи, поэтому скрывать свою как душевную, так и физическую усталость Халион больше не мог. — Отдохни ещё немного, — произнёс Маннимарко, напоследок мазнув пальцами по мягкой щеке полуэльфа. — До завтра у тебя есть время отоспаться, — эльф отошёл от юноши, направляясь к двери. — Утром тебе принесут одежду, зайдёшь ко мне завтра ближе к вечеру, а теперь спи, — альтмер окинул бесстрастным взглядом мальчишку, взволнованно глядящего в ответ, и вышел за дверь. В комнате повисла тишина, из-за чего собственное дыхание казалось Халиону слишком громким. Он слабо махнул кистью, гася колышущийся огонёк свечи. Усталость взяла своё, и спустя несколько минут Халион уже мирно посапывал в подушку, закутавшись плотно в одеяло. Завтрашний день обещает быть сложным.