***
Стук каблуков эхом окутал тускло освещённый коридор. Халион уверенно шагал в сторону одного из проёмов, из которого лился тёплый желтовато-оранжевый свет. — Ларес, — Халион постарался приветливо улыбнуться, вынырнув из-за угла. — У меня тут дело есть. Альтмер быстрым взглядом окинул фигуру мальчишки, прежде чем снова вернуть всё своё внимание к свитку в руках. — А, Халион, — совершенно ровно произнёс альтмер. — Уже носишься в поисках меня по замку, я польщён, — Ларес так и не смог сдержать сарказма, совершенно не меняясь в лице. — Что-то случилось? — Можешь мне дать какое-нибудь дельце? — Ну… — Ларес недовольно дёрнул уголком губ и поднял на юношу хмурый взгляд. — Пожалуй, нет. Эльф всем своим видом дал понять, что разговор окончен, но настойчивый мальчишка, подошедший к альтмеру ещё ближе, вынудил старшего некроманта протяжно и обречённо выдохнуть. — Прошу, Ларес, — Халион с надеждой в глазах посмотрел на своего бывшего наставника. — Слушай, я понятия не имею, что ты сделал, и, по-честному, не особо жажду знать, но по какой-то причине Маннимарко запретил давать тебе задания. Халион непонимающе нахмурился, смотря на бывшего наставника с негодованием. — В смысле «запретил»? Почему? — У тебя с чем проблемы — со слухом или с восприятием информации? — рыкнул Ларес. — Я понятия не имею, почему, и не хочу этого знать. Мальчишка нервно усмехнулся, впутывая тонкие пальцы в распущенные волосы и отворачиваясь от эльфа. От скуки, в случае отстранения от заданий, в этом отдалённом от шумных и людных деревень замке каждый готов был лезть на стену, и Халион понимал, что и ему подобное будет грозить, если он сейчас же не выпутается из этого всего. Искоса наблюдавший за юношей Ларес отложил свиток, обращая всё своё внимание к растерянному и пребывающему в шоке мальчишке. — Тебя это так шокировало? — Конечно, шокировало, — не то с истерикой, не то с возмущением в голосе сказал юноша. — Тебе по-любому известна причина принятия этого решения, — альтмер озадаченно приподнял бровь, внимательно всматриваясь в лицо Халиона, на скулах которого внезапно разлился румянец. Халион что-то буркнул себе под нос, низко опуская голову. — Что, нет? — Ларес недоверчиво сузил глаза. — Да, — на выдохе произнёс полуэльф, поднимая на альтмер глаза. — Точнее — возможно, знаю. Он… клеймил меня, — признался юноша, прикрывая по привычке ладонью незащищенную шею. Повисла неловкая тишина. Халион судорожно покусывал нижнюю губу и пытался хоть на чём-то сфокусировать взгляд, что категорически не выходило, в то время как Ларес вздёрнул не без того высоко расположенные брови ещё выше. — Чего? — только и вырвалось из уст эльфа после долгого молчания. — Ты услышал. — Что можно было сделать такого, что он заклеймил тебя?! — Ларес приблизил своё лицо к лицу юноши. — Нет, не говори, — быстро, но чётко потребовал эльф. — Не знаю, что там конкретно между вами происходит, но мне это не нравится. — Мне тоже не особо, — Халион невесело искривил губы. — Но что мне теперь делать? — Я-то откуда знаю?! Альтмер отошёл от полуэльфа, взирая на того с озадаченностью и неприкрытым волнением, что совершенно не было свойственно Ларесу. Лишь спустя пару минут молчания он тихо проговорил: — Как я и сказал раньше, дать я тебе ничего не могу. Прости. Ларес ясно дал понять, что на этот раз разговор уж точно окончен, стоило хрустящему и пожелтевшему от времени свитку вновь оказаться в широких ладонях. Халиону ничего не оставалось, кроме как молча покинуть небольшое помещение. — Халион, — окликнул юношу Ларес, пока тот не скрылся из виду. — Я хотел бы тебе помочь, но приказ оспорить нельзя. Клеймо — это тяжёлая ноша, на моей памяти Маннимарко его не ставил никому, но то прошлое. Настоящее — ты, и я боюсь сделать сейчас лишний шаг, чтобы не навредить, в первую очередь, именно тебе. Халион закусил изнутри щёку, обдумывая всё, а следом неуверенно, но всё же кивая и скрываясь за стеной. До чуткого слуха эльфа долго ещё доносились неспешные шаги, а взгляд янтарных глаз теперь никак не мог сфокусироваться на выведенных витиеватым почерком словах.***
Прошла неделя. В течение этих семи дней Халион занимался чем придётся: то поможет в каком-нибудь эксперименте другим некромантам, то отсидится весь день в библиотеке, впитывая каждое слово нового заклинания и совершенствуя уже изученные, то выйдет на свежий воздух. Но чаще всего мрачного юношу видели в компании Хлидара на заднем дворе, рядом с вольерами с питомцами, где мальчишка обучал маленького хищника определённым командам. Халион краем уха услышал, что Маннимарко вместе с одним из приближённых покинул замок как раз в тот день, когда юноша пришёл к Ларесу, поэтому выплеснуть гнев, допустимый лишь в виде разъярённого взгляда, оказалось невозможным. Само же ненавистное клеймо, практически зажившее, больше не беспокоило и на вид представляло лишь выпуклые бело-розовые линии, образующие символ Ордена. — Халион? — мягкий голос Марселя выдернул юношу из раздумий, возвращая в реальность. — Прости, задумался, — объяснился Халион. — Ты устал. Вижу ведь, что глаза слипаются, — друг тепло улыбнулся. — Видимо, тебе не стоит так долго засиживаться со своими свитками и фолиантами. — Знания не бывают лишними, — юноша широко зевнул и потёр глаза. Руки полукровки до сих пор пахли чернилами и старыми листами бумаги. На комоде, рядом с которым в кресле и расселся Марсель, расположились две высоченные башни из книг в цветных переплётах и разной толщины. Лежащий рядом с хозяином тигрёнок тяжело вздохнул, зевнул и устроил голову на животе Халиона, пряча розовый носик в складках спальной рубахи. Сам же мальчишка впутал пальцы в мягкую шерсть на загривке Хлидара. — Может, расскажешь всё-таки, почему тебя отстранили от вылазок? — Марсель удобнее устроился в кресле, перекинув одну ногу через подлокотник и вертя в руке стащенный с кухни персик. — Неделя прошла, но ты молчишь, народ уже странно на тебя косится. — Нагрубил Господину, — ляпнул первое, что пришло на ум, Халион, понимая, что друг в это с легкостью поверит, ведь юноша уже спотыкался об этот камень. — Ничего нового, — протянул Марсель с отчётливыми осуждающими нотками. — Хорошо, что не приказал выпороть. Всё не настолько серьёзно? — Не настолько. Халион, сам того не замечая, начал проваливаться в дремоту, несмотря на присутствие друга в комнате. Видимо, травяная настойка, приготовленная самим юношей и выпитая исключительно ради эксперимента, всё же начала своё действие. Тихие пожелания спокойной ночи остались уже неуслышанными.***
Халион внезапно вздрогнул и открыл глаза. В комнате царила непроглядная тьма. Юноше пришлось пару раз моргнуть, дать привыкнуть глазам к тьме, чтобы уже через миг, наконец, разглядеть очертания предметов. Он сел, спустив ноги с постели, ненароком замечая, что персик, принесённый Марселем, остался лежать на комоде. Хлидар, сильнее уткнувшись носом в изгиб лапы, продолжил спать, несмотря на бодрствующего хозяина. Халиону же спать отчего-то не хотелось — видимо, не совсем верно была рассчитана доза настойки, — поэтому, натянув сапоги, юноша смело вышел из комнаты. Он плёлся по коридорам, заглядывая в пустующие и потонувшие в сумраке помещения, обхватив себя руками, пока не добрёл до тронного зала, из которого в коридор лился тусклый свет. До ушей мальчишки долетели приглушённые голоса, и он, не стремясь быть обнаруженным притаился за стеной, изредка лишь осторожно выглядывая. Маннимарко с двумя приближёнными склонился над дубовым столом, на котором была развёрнута огромная пёстрая карта, и о чём-то с ними беседовал, то и дело поднимая на двух своих некромантов строгий взгляд и бегая пальцами от одного участка карты к другому, что-то указывая, после чего подчинённые делали пометки пером в указанной области. Внезапно Маннимарко выпрямился и встал во главе стола, сложив на груди руки. Сузив глаза, он недоверчиво вглядывался в лицо своего собеседника, который несдержанно жестикулировал и что-то эмоционально объяснял своему Господину. Несмотря на всю обиду, что терзала мальчишку изнутри из-за проклятого клейма и отстранения от вылазок, хотелось подойти, чтобы ощутить заново то обжигающее тепло, что исходило от альтмера, оказаться под пристальным взглядом этих медовых глаз, в которых каждая эмоция — сплошная загадка. Халион не мог больше воевать с самим собой, поэтому довольно скоро признал своё поражение. Он покорно принял и понял, что готов вновь окунуться в то море эмоций и ощущений, которые играют новыми красками лишь в присутствии этого альтмера. В один момент Маннимарко, лениво моргнув, отвлёкся и вдруг впился в лицо не вовремя выглянувшего из своего укрытия мальчишки нечитаемым взглядом. Казалось, мер даже не удивился тому, что этот ребёнок, одетый настолько легко, посреди ночи подслушивает разговор старших. Эльф едва заметно поднял бровь, явно выражая насмешку, и Халион, смутившись, спрятался за стену. Ему пришлось наспех наложить на себя маскирующие чары, едва неподалёку послышались звуки приближающихся шагов. — Малыш, твоё любопытство сильнее страха наказания? — непривычно ласково поинтересовался эльф, подперев плечом стену и сложив на груди руки. Мальчишку, развеявшего наложенные им же ранее чары, охватило странное чувство. Вместо того, чтобы бояться гнева своего Господина, нрав которого был круче нрава любого, кого знал юноша, Халион опасался, что именно бывшие наставники заметят его, нагло выглядывавшего из-за стены и прятавшегося в тени. Маннимарко же казался сейчас каким-то… своим. Не таким пугающим или строгим, как раньше. Точно мужчина и сам был не против совершить подобного рода проступок. — Они ушли, — цепкий взгляд золотистых глаз тем временем скользнул по одежде мальчишки и остановился на участке бледной обнажённой кожи. — Но мне казалось, отбой уже был, — Маннимарко медленно поднял глаза к лицу оторопевшего приспешника. Он явно не намеревался и дальше вести диалог в проёме, поэтому медленно зашагал обратно в сторону дубового стола. — Не спится, — буркнул Халион, следуя за эльфом и не сводя взгляда с чужих напряжённых плеч и острых лопаток, что, казалось, вот-вот распорют ткань бежевой рубашки. Халион видел, насколько медленно и даже осторожно передвигается мер — точно каждое движение даётся ему с непосильным трудом. Тем временем Маннимарко молча остановился и, развернувшись к парнишке, прижался бедром к краю стола. — Клеймо не беспокоит? — совершенно будничным тоном поинтересовался он, оглядывая карту на столе скучающим взглядом. Юноша едва не задохнулся от возмущения, но, вспомнив, кто именно перед ним стоит, попытался взять себя в руки. — Почти зажило, — всё же несколько несдержанно и отчасти даже грубо бросил мальчишка, чем вызывал на бледных губах едва заметную улыбку. — Не вижу повода для веселья… — проворчал насупившийся Халион, но вмиг умолк, стоило Маннимарко оказаться напротив и настолько близко, что юноша вжался в стол. — А я вижу, — пальцы мера убрали несколько прядей, упавших на лицо парнишки, за ухо и скользнули по шее вниз, прямо к оголённому участку груди, едва касаясь и пуская мурашки по мягкой коже. — Мне нравится, как ты мгновенно замолкаешь, стоит мне приблизиться. Внимание Халиона сконцентрировалось исключительно на прохладных пальцах, что игрались с воротом рубахи, то оттгягивая его, то якобы ненароком задевая кожу. Дыхание сбилось само собой, и восстановить его казалось уже невыполнимой задачей. Юноша замер, цепляясь до взбухших вен в край стола ладонями. От Маннимарко последнее не укрылось, и он, в своей излюбленной манере, провёл ладонью по напряжённой руке мальчишки, крепко сжимая чужое запястье и насильно вынуждая отцепиться от деревянной поверхности. — Расслабься, — хмыкнул альтмер и внезапно отдалился, пустив холодок по телу приспешника. Халион только протяжно выдохнул, когда эльф отвернулся от него, будто бы теряя интерес к нему всякий интерес. — Почему вы меня отстранили от заданий? — несколько запоздало и сипло спросил Халион, потирая немного ноющее от железной хватки Маннимарко запястье. — Я вполне мог бы справиться со всем, но вы приказали… — Приказал, — перебил альтмер, впиваясь строгим и в некоторой мере осуждающим взглядом в сапфировые глаза. — Клейму необходимо было зажить, с твоей же привычкой скакать по всему Тамриэлю едва бы оно зажило. — Почему вы вообще меня клеймили? — вздёрнув подбородок, спросил юноша, хмурясь. — Все как-то обходятся без него, но почему-то именно я… Эльф устало вздохнул, прикрывая на секунду глаза, из-за чего мальчишка неуверенно умолк. Он готов был поклясться, что впервые видел Маннимарко таким отстранённым, и это несколько… насторожило его. Мер тем временем потёр переносицу, что-то тихо проговорил себе под нос и только после этого снова восстановил зрительный контакт со своим приспешником. — Не вижу смысла объясняться, Халион, — Маннимарко двинулся на мальчишку, и тот, вынужденно обогнув стол, начал пятиться. — С чего ты решил, что я должен раскрывать сущность своих поступков? Кем ты себя возомнил, раз решил, что имеешь право требовать от меня объяснений? Уже встретившись лопатками со стеной, парнишка осознал всю тупиковость ситуации и инстинктивно выставил руки вперёд. И Маннимарко остановился. Сквозь тонкую ткань рубашки эльф чувствовал подрагивающие и оледеневшие пальцы на собственном животе, а Халион не сводил с меняющегося в лице альтмера загнанного взгляда. Маннимарко дышал глубоко, из-за чего юноша чувствовал кончиками пальцев контуры мышц под тканью, ощущал напряжение, сковавшее чужое тело. Казалось, в помещении внезапно похолодало. Никак иначе Халион не мог объяснить, почему кожа его покрылась мурашками, а ощущение, словно ту царапают остроконечные снежинки, всё усиливалось. — Хорошо, всё, я молчу. Парнишка рискнул сделать то, чего отродясь не сделал бы, будучи в абсолютно адекватном состоянии. Он сильнее прижал ладонь к твёрдому животу, намеренно давя пальцами и слегка поглаживая и очерчивая контуры чужих мышц, с удивлением замечая, что альтмер понемногу расслабляется. Вторая ладонь скользнула по широкой груди к шее, где и остановилась, мягко надавливая, вынуждая слегка наклониться к себе. Сейчас вёл Халион, который, однако, всё никак не мог понять, что такого могло произойти, что эльф позволял совершать нечто подобное. И всё же, кровь в жилах мальчонки вскипела при виде такого альтмера, забурлила, расплёскивая тепло по всему телу. Они уже дышали одним воздухом, то и дело касаясь кончиками носов, а Халион всё никак не отводил взгляд от прикрытых глаз эльфа, от густых чёрных ресниц, что распушились на бледных щеках. Дыхание альтмера окончательно пришло в норму, в то время как Халион один-два вдоха пропускал. В одно мгновение полукровка сильнее надавил на шею эльфа, и тот поддался. Лишь тогда воодушевившийся мальчишка мазнул влажными губами по сухим и потрескавшимся губам альтмера, и Маннимарко моментально среагировал, подцепляя зубами нижнюю губу парнишки. Эльф накрыл губы юноши своими, целуя привычно жадно, настойчиво покусывая, но и Халион в этот раз не уступал, самостоятельно, пусть и не совсем умело, углубляя поцелуй. Теперь альтмер не насмехался над попытками мальчишки ответить — лишь выжидал, а после ловко подхватывал, умело доводя замысел приспешника до конца. Руки его, окольцевавшие талию полукровки, скользнули ниже, к бёдрам, собирая в складки ткань лёгких штанов. Мальчишка и не думал сопротивляться. Только через пару минут, когда необходим был спасительный глоток воздуха, с влажным чмоком он оторвался от опухших альтмерских губ, сразу же сталкиваясь с затуманенным взглядом напротив. — Есть что-то, что вас волнует? — тихо спросил мальчишка, замечая в янтарных глазах каждую крапинку. — С чего ты взял? — довольно резко, но при этом хрипло произнёс альтмер. — Вы устали, — будто бы не веря в собственные слова, сказал Халион. — И вы не спали. Почему? — Любопытный ребёнок. Альтмер усмехнулся, резко поднимая одну руку, впутываясь пальцами в растрёпанные тёмные волосы и дёргая за те, отчего мальчишка невольно откинул со стоном голову и обнажил тем самым шею. Маннимарко немедля присосался к алебастровой коже, втягивая ту в рот, нещадно кусая, совершенно не заботясь о том, что на мальчишеской шее останутся его отметины. — Больно, — выдохнул Халион. — Мне больно, — юноша, чтобы хоть как-то отвлечь увлёкшегося альтмера, ответно запустил ладонь в белоснежные волосы и легонько, не стремясь причинить боли, потянул назад. Напоследок, перед тем, как с глухим рыком оторваться от солоноватой чужой кожи, Маннимарко прикусил острую ключицу приспешника, после чего вновь вернулся к влажным и опухшим юношеским губам. Халион с готовностью приоткрыл рот, чтобы язык альтмера мог сплестись с его собственным, а следом и ласкать чувствительное нёбо. — Ну… всё же… что случилось? — с трудом проговорил мальчишка между поцелуями, отчего в медовых глазах заплясали искорки веселья. — Тебя уже и таким способом не заткнёшь, — протянул Маннимарко, сытно облизываясь. — Нужно придумать что-то новое. Халион тупо моргнул, а эльф хрипло засмеялся. — Была тяжёлая вылазка, требовалось моё присутствие, — ровно произнёс Маннимарко. — А вот тебе, видно, совсем заняться нечем. — Вы сами запретили, — буркнул юноша и чуть не вздрогнул от неожиданности, когда альтмер оставил на его губах простой, даже девственный поцелуй перед тем, как отстраниться. — В таком случае кое-что тебе поручу лично. Маннимарко заметил, как сапфировые глаза распахнулись шире, а на покрасневших губах появилась какая-то по-настоящему детская улыбка. — Ларес упоминал, что ему удалось выведать информацию о местонахождении фолианта, в котором, скорее всего, сокрыта тайна обретения бессмертия. Мне он нужен, и ты его достанешь. — Но где он? — юноша зачесал пятернёй волосы назад, после сцепляя руки за спиной и прижимаясь к стене лопатками. — В штаб-квартире Гильдии магов. — Но как туда проникнуть? — Понятия не имею, — отмахнулся Маннимарко. — Тебе ведь на месте не сидится, вот и развлекайся, ребёнок. Халион едва не запрыгал от радости. Он почти что успел пронестись молнией мимо альтмера, как был остановлен и притянут к эльфу. — Не торопись. Всё должно быть чисто, не вынуждай старших подчищать за собой. — Я справлюсь, — Халион улыбнулся, тепло и ярко, как ни разу ещё не улыбался альтмеру. — Хорошо, — медленно произнёс Маннимарко, на сводя с широкой улыбки задумчивого взгляда. — Свободен. Халион вылетел из зала и унёсся, очевидно, к себе. Ларес проинформирует полуэльфа касательно задания позже. Сам же Маннимарко остался стоять в одиночестве, смотря вслед унёсшемуся Халиону с явным негодованием — юноша абсолютно открыто одарил некроманта самой яркой улыбкой, которую эльфу довелось видеть за последние пару десятилетий. Альтмеру было непривычно наблюдать подобное, дико. К его изумлению, что-то затеплилось в груди, там, где должно быть сердце, мысль об отсутствии которого Маннимарко внушал не только окружающим, но и самому себе на протяжении долгих-долгих лет.