***
Халион первым вынырнул из люка, глотая свежий и морозный воздух. Стояла непривычная тишина, из-за которой юноша нахмурился и поспешил вылезти на поверхность. Он одёрнул полы длинной мантии, что была надета под броню, попутно высматривая Морохира и Й’яжу. С кряхтением вылез на помятую и пожелтевшую траву и Марсель. Он отдышался и только после этого поднялся на ноги, замечая озадаченность на лице друга. Лишь когда раздался хруст веток, некроманты как по команде обернулись, буквально застывая на месте. Примерно в двадцати шагах от них стоял Й’яжа, а за его спиной стояли три мага, и в одном из них Халион узнал ту женщину из хранилища. Отойдя от оцепенения, некроманты поравнялись, осторожно и без лишних движений, приподняв ладони в мирном жесте. — Условие простое: вы отдаёте то, что украли, а мы возвращаем вам вашего приятеля живым. Халион расслышал шаги и, к своему ужасу, обнаружил ещё двоих: мага и рыцаря Ордена Лампы. Полуэльф едва заметно поёжился: они, мягко говоря, в меньшинстве и совершенно в безвыходной ситуации. Несмотря на предъявленное условие, уйти им не дадут точно. — Вы ведь не думали, что останетесь незамеченными? — спросил один из магов, сцепляя руки за спиной. — Галерион слишком долго работал над этими чарами, у вас не было шансов проскользнуть незаметно, — маг хмыкнул и следом усмехнулся, изгибая насмешливо брови. Марсель глубоко вздохнул и посмотрел на друга так, как не смотрел ещё, пожалуй, ни разу: загнано, неуверенно, будто извиняясь, и внутри Халиона что-то оборвалось и с грохотом рухнуло. Он не готов был вот так просто сдаться, преклониться перед их врагами, унизиться перед теми, кого всем сердцем презирает. — Так что, каково ваше решение? Марсель, кинув на друга короткий взгляд и видя его терзания, сам потянулся к сумке, дёргая ремни, но расстегнуть её он не успел. Для обоих некромантов стало настоящим потрясением услышать за спиной хлопок, ощутить чужую, но настолько знакомую энергию, которая уже своим присутствием успокаивала и дарила хоть какое-то чувство защищённости. Им не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что за их спинами, переступив все правила Ордена, на землю, прямо из открывшегося портала, шагнул Ларес, а уже следом за ним и Морохир. Маги, явно обескураженные, принялись переглядываться, и, пусть они превосходили некромантов числом, что-то заставило их нервничать. Халион против воли едва заметно усмехнулся и сделал шаг назад, в то время как старшие некроманты обогнули юношей и встали впереди. Если Морохира в подобной обстановке Халион видел довольно часто, то Лареса — впервые. Его и без того широкие плечи, казалось, стали ещё шире, пальцы были сжаты в кулаки, а от самой фигуры исходила настолько мощная энергия, что Халиону показалось, что эльф запросто может сравняться магической силой с самим Маннимарко. — Анахорет? — как-то растерянно и даже с неверием произнесла женщина. Халион с удовлетворением наблюдал за тем, как уверенность и непоколебимость магов исчезают, оставляя за собой лишь пыль, а на их место приходит необъяснимый страх. Он не знал, откуда маги знают Лареса, но, кажется, самого альтмера ни капли не волновало то, что его узнали: эльф холодно, с типичным альтмерским высокомерием смотрел на гильдийцев, стоявших перед ним. В следующую минуту произошло то, что выбило землю из-под ног всех некромантов. Окончательно обезумев, один из магов, молодой босмер, до этого стоявший и прожигающий ненавистным взглядом некромантов, рванул к Й’яже и ударил того со всей силой ногой под колено, из-за чего каджит повалился на землю. Маг навис сверху, оттянул голову некроманта за загривок и резким движением мазнул лезвием кинжала по открытому горлу. Полуэльф дёрнулся и широко распахнул глаза, видя, как товарищ закашливается, захлёбывается собственной кровью, а после заваливается на пожелтевшую траву. Марсель успел поперёк груди перехватить Халиона, который готов был голыми руками вцепиться в не менее обезумевшего мага. В то же время Ларес и Морохир продолжали стоять неподвижно, хоть их нечитаемые взгляды и были прикованы к всё ещё трепыхающемуся телу некроманта. Халион же потерял голову, и Марсель, несмотря на то, что среди них двоих, именно он был сильнее и мускулистее, уже с трудом сдерживал друга, крепко прижав его к своей груди. Он хотел было уже использовать заклинание успокоения, но вовремя понял, что если драка сейчас вспыхнет, то от успокоившегося под действием чар некроманта никакого толка не будет. — Да не дёргайся ты, — змеёй прошипел на ухо полуэльфу Марсель. — Только хуже сделаешь. — Отпусти, — тихо, но настойчиво проговорил Халион, но руки бретонца напряглись ещё сильнее, и в какой-то момент полукровке почудился хруст его же костей. — Сейчас дело за Морохиром и Ларесом, а ты, будь добр, успокойся, иначе я тебя вырублю! — рыкнул Марсель, тряхнув друга, после чего тот послушно затих. Халион хорошо знал Й’яжу. Близкими друзьями они не были, но были приятелями, между которыми вспыхивало разное, но уважение друг к другу у них было неподдельным. И тот, и другой был сильным и умелым некромантом, из-за чего они зачастую конкурировали, но, оказавшись в одной группе на вылазке, не раз прикрывали друг другу спину. Теперь же Халион был шокирован: впервые он видел смерть своего товарища лично, слышал его предсмертные хрипы, видел, как кровь его окрашивает некромантскую броню, пропитывает землю и поблёскивает на лезвии кинжала врага. Всё это вывело полукровку, ноги которого начали вдруг подкашиваться, из равновесия. Сами маги, кажется, опешили не меньше от действий своего же товарища: они не только откровенно пялились на некромантов, которые с каждой секундой свирепели всё сильнее, но и, кажется, пытались оттеснить тяжело дышащего босмера, на руках которого была кровь каджита, назад. Халион, замерший в руках друга и положивший ладони на металлические пластины на наручах Марселя, видел, как альтмеры переглядываются, а после молча ступают в сторону магов. Для эльфов не составило особо труда разобраться с врагами, двух из которых буквально заживо сожгли вызванные огненные атронахи. Даэдра, будто бы чувствуя боль самих некромантов, их обиду и ненависть, не скупились на огненные стрелы и шары. Рыцарь, кинувшийся защищать женщину-мага попался под горячую руку Лареса, который ловким движением руки оттолкнул его, уйдя от захвата, после запуская в невысокую фигуру ледяной шип. Мужчине, упавшему на землю, оставалось только наблюдать, как женщина с пробитой грудной клеткой с глухим звуком падает на землю, а мгновенно начавший таять лёд смешивается с багровой жидкостью. Знавший свирепость и жестокость своих питомцев Ларес, окинув ошарашенного и лежащего на земле рыцаря ледяным взглядом, призвал волков, что сразу же кинулись на защитника магов Гильдии. По окончании этой схватки эльфы тяжело дышали, зрачки их расплескались по светлой радужке, из-за чего взгляды обоих казались ошалелыми, дикими, на их броне алая жидкость расплылась огромными пятнами, а на лицах застыли рубиновые капли. Полукровка, руки которого по-прежнему подрагивали, вдруг заметил, что Ларес морщится и осторожно дотрагивается до своего плеча, в то время как Морохир держит ладони внутренней стороной вверх. Только прищурившись, юноша разглядел глубокие и кровоточащие порезы, а на рукавах своего бывшего наставника — прожжённые участки ткани, из-под которых виднелась и повреждённая огнём кожа. — Вы как? — спросил Марсель, наконец, отпуская друга и переводя обеспокоенный взгляд с одного эльфа на другого. — Плечо вывихнуто, — сухо проговорил Ларес, а Морохир же в ответ только помотал головой, вызывая у бретонца противоречивые чувства. Халион качнулся и с трудом дошёл до лежащего в луже крови каджита. Юноша рухнул на колени и дотронулся до резаной раны на горле, не обращая внимание на то, что на кончиках пальцев остаётся тёплая кровь. Он не сразу ощутил ладонь Марселя на плече. — Нужно избавиться от тела, нельзя его здесь оставлять, — Халион, так и не вынырнув из своих мыслей, безотчётно кивнул. Морохир, отошедший от сидящего на камне и болезненно хмурившегося Лареса, окинул задумчивым взглядом тело некроманта, совершенно не обращая внимания на свои раны, которые, бесспорно, были серьёзными. — Возвращайтесь домой втроём, я всё сделаю один. Халион вскинул голову, впиваясь пустым взглядом в лицо эльфа. — Сделаешь один? А где ты был, когда его схватили? Не ты ли в ответе за группу? Почему ты не уследил за этим?! — выпалил полуэльф, не замечая напрягшихся Марселя и Лареса. Морохир вздрогнул, словно от удара. — Меня винишь в его смерти? Моя обязанность была — патрулировать и прошаривать территорию вокруг, а не следить за ним. Вы привлекли внимание магов в хранилище, из-за чего они сюда и явились! — жёстко и впервые на памяти Халиона настолько холодно проговорил Морохир, в глазах которого ничего, кроме неимоверной злости, не отражалось. Халион ничего не ответил. Даже если бы и хотел — не ответил бы. Он застыл перед эльфом, смотря на того с болью, испугом и непониманием в глазах. Альтмер, вытянувшийся струной, смотрящий пылающим взглядом на мальчишку, только фыркнул и отвернулся от бывшего ученика, тем самым ставя точку в этом разговоре. Юноша перевёл взгляд на молчаливого и хмурого Лареса, который по-прежнему отсиживался на камне, всматриваясь в лицо друга. Поморщившись, альтмер поднялся с камня, неуверенно покосился на собственное плечо, прежде чем поманить юношей за собой. Если Марсель двинулся за эльфом незамедлительно, то Халион медлил. Он осторожно, словно опасаясь, что ноги подведут его, поднялся с земли и хотел было подойти к Морохиру, но в нерешительности замер, закусывая губу. Ему было больно и стыдно одновременно. Морохир такого отношения к себе не заслужил: альтмеру и так было нелегко из-за смерти каджита, так и Халион ещё не поскупился на соль, что высыпал на свежую глубокую рану эльфа. Мальчишка более не пытался найти себе оправданий, прекрасно понимая, что должен извиниться перед бывшим наставником, который, впрочем, явно желал, чтобы полукровка сейчас оставил его в покое.***
В лёгкие проникали пары настоек и расточённых листьев целебных трав. Лекарь кружила вокруг обнажённого по пояс Лареса, в то время как Халион, снявший броню и оставшийся лишь в чёрной подпоясанной мантии, расположился в кресле в углу, подобрав ноги под себя, раскинув полы одеяния в стороны и отчуждённо уставившись в одну точку. Он приутих и, казалось, окончательно успокоился после того, как ему протянули горячую кружку с мятным чаем. Юноша отчётливо расслышал тот хруст, с которым выбитая кость встала на место, но Ларес и звука не издал — лишь болезненно зажмурился, слегка опустив голову. Альтмер молчал и по пути в замок, и здесь, у лекаря, ни слова не произнёс, лишь периодически кидал взгляды на сидящего в углу мальчишку. — Так это наша вина? — внезапно спросил Халион, когда данмерка отошла от эльфа за каким-то снадобьем. — Морохир появился в замке внезапно. Сумбурно объяснил, что маги заметили ваше присутствие и пустили довольно большую группу ко входу в туннель, Й’яжу схватили. Морохир не смог вмешаться и освободить его, так как в этом случае потасовка привлекла бы внимание — как ни как, но вход не так уж и далеко находится от города, и если бы подоспело подкрепление со стороны магов… Ларес благодарно кивнул подошедшей и протянувшей маленькую глиняную чашку эльфийке и, выпив содержимое, осторожно спрыгнул со стола. Он, будто на пробу, повёл повреждённым плечом, после чего потянулся за рубашкой. — Но я сам видел, как они зашли в хранилище, после вышли, — проговорил Халион. — И потасовка в итоге всё равно была. — Обманный манёвр, — спокойно произнёс эльф, закатывая рукава. — По поводу потасовки… она была неизбежна, после захвата Й’яжи главным для нас стало — позволить вам беспрепятственно покинуть то место вместе с книгой. Я и Морохир должны были освободить Й’яжу и прикрыть вас, пока вы скрываетесь и открываете портал, но его смерть и твоя реакция на неё вынудили нас импровизировать. — Я знал его, как я мог спокойно на его смерть смотреть? — с непониманием в дрогнувшем голосе спросил Халион. — Подобным хладнокровием, как ты или Морохир, я попросту не обладаю. — Морохир не столь хладнокровен, как ты думаешь, — непривычно мягко улыбнулся альтмер, словно нырнув на миг в воспоминания. Мальчишка тупо моргнул, глядя на эльфа недоверчиво. — Эм… всё же подобные… ситуации ему переживать легче. — Я бы так не сказал, — промолвил Анахорет. — Я понимаю, что ты хорошо знал Й’яжу и также знаю, что впервые на твоих глазах погибает тот, кого ты знал годы, но никто не даёт тебе гарантий, что однажды ты не увидишь мою смерть или, например, гибель Морохира. Со временем ты начнёшь воспринимать это иначе, придётся, по крайней мере. Смерть поджидает на каждом шагу. Ларес чересчур медленно, как-то сонно моргнул. Халион не сразу, но понятливо кивнул, в то время как альтмер принялся заправлять рубашку в штаны. — Такое случается, не бери на себя то, что многие не выносят. У Й’яжи была своя голова на плечах, в конце концов, он мог и сам спуститься в туннель, чтобы предупредить вас, что маги приближаются, но он решил по-своему, хотя вариантов развития событий было несколько: предупредить вас, спрятаться, отвлечь магов и увести их подальше от входа в туннель. Тем не менее он остался, решив, что сможет с ними справиться самостоятельно. Халион внимательно слушал альтмера, впитывая в себя каждое его слово, только вот мерзкое и склизкое чувство из груди никуда не девалось. Эльф же неотрывно наблюдал за задумавшимся юношей, но потом просто забрал с колен мальчишки броню и готовился уже покинуть помещение. Напоследок, придерживая дверь, он обернулся. — Извинись перед Морохиром, Халион. Сам знаешь, что был неправ. Халион поднял на эльфа растерянный взгляд и, немного погодя, кивнул. Юноша, казалось, превратился в статую: после ухода эльфа он снова впился отрешённым взглядом в одну точку, совершенно не двигаясь и ни на что не реагируя, и лекарь не осмелилась выпроводить полукровку из лазарета.***
Месяц спустя
Треск брёвен разносился по тускло освещённому помещению, отблески огня плясали на колоннах и стенах. Три фигуры расположившись возле стола, заполненного старыми развёрнутыми и свёрнутыми свитками, обрывками каких-то записей, книгами, выглядели напряжёнными. У одного из двоих альтмеров в этих, воистину, королевских хоромах янтарные глаза были подёрнуты ледяной коркой, из-за чего невысокая девушка с огненно-рыжими волосами откровенно опасалась заглядывать в эти омуты. В то же время Морохир, спокойно перебирающий записи на столе, казалось, вообще не нервничал. Он пару раз покосился в сторону нервозно топтавшейся на месте девушки. С одной стороны, эльф прекрасно понимал свою бывшую ученицу — девушка впервые оказалась на столь близком расстоянии от Господина, причём в его же покоях, с другой же стороны, пора бы взять себя в руки, ведь излишняя эмоциональность не только мешала самой бретонке, но и отвлекала Морохира. Морохир прекрасно помнил тот день, когда встретил Маннимарко впервые тридцать лет назад, до создания Ордена Чёрного Червя. Отчаявшийся и потерявшийся на жизненном пути эльф сбежал прямо с занятия, плюнув на оклики наставников и одногруппников, чтобы проветриться, остыть, пройтись по мощёным дорожкам белокаменного и золотого города — Лилландрила, города в котором на каждом шагу встречались яркие красные и фиолетовые цветы, огромнейшее количество деревьев и древних колон, лестничных пролётов, обросших мхом и виноградом. Морохир, тогда ещё пылкий, взрывной и амбициозный, любил наблюдать за грифонами, рядом с которыми всегда неизменно находились великие велкинары, опытные воины и маги в одном лице, искусные наездники. Грифоны всегда были символическими существами для эльфов: короли птиц и зверей, символ всей альтмерской расы, олицетворяющий Солнце и небо, мужественность, силу и бдительность. Грифоны — на редкость своенравные создания, неимоверно сильные, опасные и мстительные, и как альтмерам удалось приручить их — настоящая загадка. Наверняка этот долгий и совместный путь был залит кровью как первых бесстрашных укротителей, так и диких, особо строптивых зверей. Эльф часто приходил на небольшую площадь возле таверны, в которую воины зачастую заглядывали, садился на высокую клумбу и наблюдал за грифонами, доспехи которых ослепительно блестели в лучах палящего солнца. Его не понимали: ни родственники, ни друзья, ни наставники. Любопытный эльф стремился заглянуть за те границы, за которые, как правило, не заглядывали, хотел прочувствовать, увидеть, что кроится за границами материального мира, Нирна, какого влияние богов. Он не раз притаскивал в особняк книги, которые, как выражались наставники, крыли в себе тайные и запретные знания, которыми смертные обладать не должны. Но ведь кто-то эти книги писал, кто-то знает больше дозволенного, умеет и использует свои навыки, чтобы выйти за общепринятые границы и рамки. Пожалуй, Морохир и самого себя тоже не понимал. Эльфа тянуло к тайнам, тянуло рушить запреты и хмуро глядеть на наставников, когда те обрывали молодого альтмера, стоило тому заговорить о тёмной и опасной магии. С сапиархами, у которых эльф магии и обучался, тогда спорить никто не решался, Морохир — тоже, потому и замолкал, понуро опуская голову. «Заложник общественного мнения и чужих интересов», — грустно думал эльф, ковыряя дерево стола ногтем. Он чувствовал себя узником, сидящим в клетке, а хотелось свободы, настоящей, безграничной. Некромантия, запретная магия — дикая и необузданная, — только она могла стать тем, что раскроет весь мир полностью, буквально положит всё материальное и нематериальное на раскрытую ладонь — смотри себе и изучай. В тот день, отчётливо отпечатавшийся у эльфа в голове, Морохир, недолго понаблюдав за грифонами и их всадниками, поднялся и понуро побрёл в сторону обрыва, от которого жителей разделяло хлипкое деревянное ограждение. Его не волновало осуждение родственников, ведь обучаться в Коллегии сапиархов было честью, а за наглый уход из зала в разгар занятия альтмера запросто могли исключить, что оставило было отпечаток позора на всём семействе. Морохир нагнулся, облокотившись об ограждение, и впился взглядом в залитые белым светом горные вершины, пестрившие яркой изумрудной зеленью. В небе летали птицы, плавно маневрируя, а по округе разносились воркотание и крики грифонов. Молодой эльф и не сразу осознал, что не один. Он почувствовал впивающийся в спину взгляд, от которого, казалось, даже кожа нагрелась, а лёгкая одежда вот-вот вспыхнет. Морохир обернулся и именно тогда увидел его: в обычной одежде, в которой ходили большинство альтмеров Саммерсета, с длинными ещё тогда, ниже лопаток белоснежными волосами, со свежим шрамом на подбородке и пронзительным взглядом глубоких янтарных глаз. — У тебя убитый вид. Почему? — Почему вас это интересует? — Может, потому, что ты интересен? — Меня не понимают. — Я пойму. После того, как он присоединился к Маннимарко, добровольно, прекрасно зная, на чью сторону переходит, появилась уверенность в себе, и Морохир смог, наконец, спокойно дышать, полной грудью. Он стал свободным, освободился от тяжёлых громыхающих оков. Не было больше ни замечаний, ни косых взглядов — только понимание. И сила. Спокойная и уверенная сила, что исходила от странного эльфа. Одно лишь стало препятствием, из-за которого Морохир едва не отказался от вступления в молодой Орден — от него требовалось убивать, а делать этого он не умел совершенно. В Лилландриле, где уровень преступности был низок, эльф всегда был в безопасности, и, только столкнувшись на задании с озверевшим бандитом, Морохир осознал, что по другому не выжить в этом мире, куда более жестоком, чем он себе представлял. И он убивал — по приказу и без, — пытаясь понять, что зарождается в груди, когда очередное тело валится к его ногам, что расползается внутри грудной клетке, когда тёплая кровь стекает к запястьям. Убийство даровало ему чувство силы, и этим альтмер упивался. Но лишь поначалу. Позже пришло понимание: убийство невинных несёт за собой лишь пустоту — сжирающую и необъятную. От неё эльф не мог избавиться никакими способами и средствами — она, словно в отместку, пускала корни ещё глубже. После осознания этого, чувствуя эту пустоту в груди, что так и засела в нём, Морохир дал себе слово: не поднимать руку со сжатым в ней кинжалом на тех, что невинен и слаб. Теперь Морохир улыбался, впервые за многие годы эта улыбка напоминала оскал: сами маги, у которых альтмер обучался и которые когда-то давно пытались раскрошить мировоззрение эльфа в пыль, пытаются теперь заглянуть за те барьеры, что сами и возвели. Маннимарко был в курсе всей истории Морохира и прекрасно знал, какого быть изгоем среди тех, кто не понимает и не хочет понять, поэтому, объявив о своём желании всё же встретиться с сапиархами в кругу приближённых, он стрельнул красноречивым взглядом на Морохира. Кто знает, как сложилась бы его судьба, не займись он некромантией практически в открытую после встречи с Маннимарко и не покинув в дальнейшем Коллегию сапиархов самостоятельно. Морохир сморгнул пелену перед глазами и слегка тряхнул головой. Добытый Халионом и Марселем фолиант послужил началу поисков уймы ингредиентов. На следующий же день отправилась на поиски первая группа, на второй — вторая, и так далее. Пусть теперь каждому было что-либо поручено, в замке висело ощутимое, пожалуй, всеми напряжение: обычное общение практически свелось на нет, некроманты могли переброситься парочкой слов лишь по дороге или на обеде, Орден буквально превратился в улей, в котором каждый был занят делом. Морохир уже тысячу раз успел запутаться в записях, которые сейчас сам и разбирал, — возможно, сказывались сутки без сна или же попросту глаз замылился. — Почти всё необходимое собрано, мой Господин, — проговорила бретонка. — Если все записи верны, то, в первую очередь, мы должны убедиться, что ваш дух и тело готовы к ритуалу, но… — Я готов, — резко и грубо оборвал девушку Маннимарко. — Убеждаться, тем более — тебе, в этом нет смысла, я обладаю достаточным количеством знаний и умений, чтобы самостоятельно справиться с этим. Лицо Маннимарко вновь окаменело, стирая следы малейших эмоций. Морохир только кинул короткий взгляд на своего Господина, но промолчал. В отличие от бывшей ученицы, Лиэль, альтмер отчётливо видел, что Маннимарко явно был недоволен тем, что они нарушил его покой: Глава Ордена всего лишь восседал в своём кресле, расслабленно закинув ноги на стол и водя задумчиво костяшками согнутых пальцев по обветренным губам, и явно пребывал в своих размышлениях, когда в дверном проёме появился Велезар, сообщивший о приходе некромантов. Эльф, которого так нагло выдернули из собственных мыслей, стрельнул недовольным взглядом в сторону поздних гостей, что неслышно вошли в его покои, после чего с раздражённым вздохом резко поднялся. Даже спустя, казалось бы, долгих два часа Морохир ощущал по-прежнему исходящий от эльфа холод, оседающий на коже и заставляющий ёжиться. Видно, Маннимарко до их прихода был озабочен чем-то и впрямь важным. — Сосуд мы добыли, чёрную жемчужину, концентрированный напиток — тоже. В принципе, всё, за исключением гнили Намиры, у нас имеется, — несколько задумчиво проговорил Морохир, но Маннимарко отчего-то не слышал его, вперившись пустым взглядом в одну точку. — Но группа Лареса должна вот-вот прибыть с ней, последним нашим ингредиентом. Вынырнув из своих мыслей, Маннимарко вернулся на своё прежнее место: он расположился в кресле, предчувствуя конец разговора, и откинулся на спинку. — Как давно они отбыли? — Три дня назад, Господин, — Лиэль принялась собирать свитки и прочие записи, освобождая стол под пристальным взглядом медовых глаз. — Как только вернутся, пусть ко мне зайдёт Халион. — Халион? — неуверенно переспросил Морохир, и в ответ получил мрачный взгляд из-под нахмуренных густых бровей. — Я неясно выразился, Морохир? Морохир хорошо знал Маннимарко, и даже сейчас за раздражённостью он без особого труда разглядел усталость, нависшую тучей над альтмером. Маннимарко практически на протяжении всего месяца отсутствовал в замке: вернувшись из Коллегии сапиархов, он буквально сразу же сорвался на встречу со своим агентом, личность которого была сокрыта ото всех, пожалуй, за исключением Лареса; следом — в Коррол, один из крупных городов в Сиродиле, и только богам известно, каким образом ему, известнейшему некроманту Тамриэля, удалось остаться незамеченным. После этого Маннимарко самому приходилось руководить уже в непосредственной близости своими приспешниками, которые встречались с союзниками Ордена, и альтмера не могло не нервировать нахождение и проживание в чужеродном месте. Пару раз члены богатейших семей и домов, которые, пусть и тайно, также являлись членами культа, его присутствие требовали лично… и те были не просто членами Ордена, а спонсорами, отсутствие которых значительно усложнило бы жизнь всему Ордену. И всё же Маннимарко был изрядным дипломатом: договариваясь о сотрудничестве даже с самыми неприступными людьми известнейших и богатейших семей и, получив от них необходимое, он запросто мог начать крутить козни против них же. Пару раз Маннимарко даже повидавшего многое Лареса умудрялся ввести в ступор прямо во время подобных встреч, и Анахорету требовалось время, чтобы снова поймать нить разговора. Маннимарко всегда отличался прямолинейностью, но та подавалась настолько изощрённо и хитро, что даже, казалось бы, оскорбления заслушавшиеся спонсоры и, по совместительству, члены Ордена, которые зачастую и магией-то толком не владели и лишь ради престижа поддерживали харизматичного эльфа и сильнейшего некроманта, пропускали мимо ушей. И вот снова Маннимарко надел одну из своих многочисленных масок — ту, что отпугивала окружающих. — Я всё понял, — кивнул Морохир. — Я позову Халиона, как только они явятся. — Отлично. Маннимарко качнул головой в сторону двери и, потеряв всякий интерес к приспешникам, плеснул немного вина в кубок. Некроманты довольно быстро ретировались и, кажется, даже рады были унести отсюда ноги. Маннимарко действительно устал и терпеть присутствие кого-либо в своих покоях он не был намерен. Стоило дверям захлопнуться, как поднёсший к губам кубок альтмер прикрыл глаза и позволил себе чуть расслабиться. Эльф поймал себя на мысли, что хотел бы сейчас окунуться в знакомые синие омуты, в которых любой утонул бы, но только не он, не тот, в присутствии кого обладатель этих глаз оседал, утихомиривался, но продолжал подрагивать от страха и волнения. Халион его боялся — до дрожи в пальцах и коленях, до кислого привкуса на языке, — но и тянулся к Маннимарко сам. Сам протягивал руку в надежде, что извивающиеся языки дикого и необузданного пламени его не обожгут. Но они обжигали, больно, заставляя мальчонку болезненно жмуриться. Эльф только наблюдал за этим, не сводил глаз с юноши, которого его слова, действия задевали и ранили, но не намерен был что-либо предпринимать, объясняться или сглаживать острые углы. Вместо этого потрескавшиеся губы складывались в ухмылку, а в глазах, за привычной ледяной коркой, плясал азарт, порой — лёгкий интерес. К вниманию к себе Маннимарко привык — в какой бы форме то не выражалось, — однако, почему мальчишка, несмотря холодность, жестокость и злопамятность эльфа, поддавался и стремился к нему, как тянется к свету ночной мотылёк, эльф не понимал, но, возможно, и хотел бы понять — ведь, в конце концов, никакого света в душе некроманта не было.***
Усталая, но добрая улыбка озарила молодое лицо, а в ярко-синих на зимнем солнце глазах мелькнула самая настоящая детская радость. Уже как месяц снег покрыл землю, и теперь уставшие некроманты, громко и тяжело дыша, пробирались к воротам замка, которые со скрипом медленно открывались. — До-о-ом, — протянул Халион, войдя в маленький дворик и прямо там заваливаясь в большой сугроб, раскидывая руки и ноги в стороны. Хенрик, подпирающий стену и наблюдавший эту картину, добродушно улыбнулся. — Такой ещё ребёнок, — произнёс старик, и подошедший Морохир не смог сдержать тёплой улыбки. Группа некромантов вернулась только спустя пять дней после разговора Морохира с Маннимарко, и, судя по уставшему, но довольному Ларесу, они нашли, что искали. Эльф, порывшись в сумке, достал закупоренную плотно баночку и протянул её Морохиру. Валене уже буквально тряслась от холода, из-за чего Марсель поманил девушку внутрь замка, Халион же по-прежнему лежал на снегу, ни капли не заботясь о том, что неплохо было бы уже помыться и переодеться во всё чистое. Осмотревший небольшой пузырёк с нелицеприятным содержимым Морохир опустил взгляд на полуэльфа и хмыкнул. — Вставай, простудишься. — У меня ноги отваливаются. Мы практически всегда шли пешком, всего раз лошадей взяли, а Ларес отказывался открывать портал из-за близлежащих деревень, — недовольно проговорил Халион, но всё же поднялся. Его щёки поалели из-за мороза, а глаза блестели. Тёмные волосы выбились из низкого хвоста и намокли из-за недавнего снегопада, на броне, которая выглядывала из-под тяжёлого мехового плаща, виднелись бусинки воды. Морохир поправил капюшон мальчишки и подтолкнул его в сторону массивных дверей. — Тебя Маннимарко ждёт, — как бы между прочим сказал эльф, снимая свой плащ. От него не укрылось, как вздрогнул мальчишка, а рука его замедлилась, когда он принялся расстёгивать застёжку на плаще. — Разговор будет касаться Й’яжи? — несмело спросил юноша. — Эта тема уже закрыта. Я говорил с ним об этом, и он вашей вины не признаёт. — Но ты до сих пор злишься… — подметил полуэльф, смотря немного боязливо на своего бывшего наставника. — Не на тебя, — альтмер слабо, но ободряюще улыбнулся. — Ты уже извинился, и вины вашей здесь действительно нет. Маги в любом случае заметили бы проникновение — мы не учли, насколько их чары чувствительны, — Морохир покачал головой, явно показывая, что желания на эту тему говорить у него нет. — Тебе нужно переодеться и помыться, поешь что-нибудь и иди к Господину. Халион кивнул и хотел было уже убежать, как развернулся на пятках и спросил немного задумчиво и даже застенчиво: — Он давно вернулся? Я его не видел почти месяц. — Не так давно, но тебя он ждёт, — настойчиво сказал альтмер, и только после этих слов Халион направился в сторону ближайшего лестничного пролёта.