***
Мальчишка резким движением зачесал ещё влажные волосы назад и с громким вздохом потёр виски. Вот уже около получаса он бродил по своим покоям, периодически даже нашёптывая себе слова успокоения, которые совершенно не возымели нужного эффекта. Хлидара в комнате не было — того забрали на тренировку, поэтому уже на самом выходе из комнаты юноша оставил дверь приоткрытой, чтобы тигр смог попасть в их покои на тот случай, если Халион не вернётся вовремя. Мальчишка быстро шёл по коридору, обняв себя руками не столько из-за сквозняков, сколько из-за внутренней дрожи. Оказавшись уже возле самой двери, ведущей в покои альтмера, Халион поднял глаза на Велезара. Дремора лишь молча кивнул и скрылся за дверью, и пока демон отсутствовал мальчишка пытался собраться с мыслями. Велезар вышел уже через пару минут и пробасил: — Заходи. Но тебе придётся немного подождать. — Хорошо, — Халион поёжился — всё же сильные сквозняки могли запросто стать причиной болезни, из-за которой юноша сляжет на недели в своих покоях под бдительным присмотром лекаря. Дремора по-прежнему придерживал дверь, поэтому Халион беспрепятственно скользнул внутрь, поднырнув под мускулистую руку демона, мгновенно ощущая тепло, исходящее от огня в камине. Халион несмело присел в кресло рядом с камином, вытягивая руки к колышущимся языкам пламени. Он был крайне встревожен, прислушивался к каждому шороху и звукам, которые доносились, как юноша понял, из купальни. Мальчишка прикрыл глаза и закрыл ладонями лицо. В Маннимарко что-то изменилось, и юноша не мог не заметить этого сегодня в тронном зале. В его груди по-прежнему таился страх за альтмера, который обволок молодое сердце, раня острыми и ядовитыми колючками чувствительную мышцу. Халиону хотелось верить, что такое волнение касается исключительно будущего самого Ордена в том случае, если Маннимарко погибнет, но все попытки убедить себя оказались жалкими и ничтожными. Почти всё время пребывания вне замка во время последней вылазки Халион, лёжа в несвежей постели таверны или спальнике возле разожжённого костра, терзал себя тревожными мыслями, раз за разом приходя к неутешительному выводу — полуэльф безумно боится за жизнь альтмера. Халион услышал неспешные шаги и подскочил с кресла, сразу же жалея, что не склонил голову, как было положено согласно орденским правилам. Альтмер с закатанными по локоть рукавами и в свободной рубахе с распущенной на груди шнуровкой вплоть до самого солнечного сплетения, не отрывая от мальчишки пронзительного взгляда, прошёл к письменному столу, непринуждённо бросая какую-то ткань на деревянную поверхность. Мальчишка же, к своему стыду, не мог оторвать взгляд от участка кожи, что открылась взору. Виднелись чёткие контуры грудных натренированных мышц, и, созерцая сию картину, юноша почувствовал, как его щёки заливаются румянцем. Маннимарко не мог не заметить реакцию мальчонки на, казалось бы, всего лишь небольшой участок оголённой кожи, но свою весёлость от этой ситуации он умело скрыл. В конце концов, альтмер неожиданно для себя пришёл к выводу, что смущать ещё больше и так раскрасневшегося мальчишку, было кощунством. С трудом, но Халион опустил глаза, после стыдливо отведя взгляд в сторону, даже не подозревая, что обветренные губы альтмера всё же сложились в слабую, практически невидимую улыбку. — Халион, — позвал эльф, присаживаясь в ранее облюбованное Халионом кресло рядом с камином. — Присядь, — стоило юноше поднять на альтмера взгляд, как тот указал на рядом стоящее кресло. Мальчишка сел, рассматривая мельчайшую деталь декора, тем самым стараясь избежать зрительного контакта с Маннимарко, но эльф явно имел другие планы: он подался вперёд и настойчиво коснулся острого колена юноши, сжимая пальцы и вынуждая мальчишку смотреть себе в глаза. — Я позвал тебя по делу, — голос звучал ровно, но Халион всё же нахмурился — что-то в поведении эльфа заставляло внутри всё ходить ходуном. — Я хочу отдать тебе одну вещь, чтобы ты сохранил её. — Сохранил? — мальчонка непонимающе посмотрел на своего Господина, но эльф только кивнул, не убирая широкую ладонь с острого колена, настойчиво, но осторожно поглаживая. — Что за вещь? И почему именно я? Зачем её сохранять, нам что-то угрожает? Губы альтмера вновь дрогнули в слабой улыбке из-за любопытства и некой взволнованности своего приспешника. Халион же буквально протараторил вопросы, позже осознавая, насколько неприемлемо его поведение в обществе главы Ордена. Но, вместо прямого ответа на все вопросы, альтмер, выждав паузу, задал сам вопрос, который мгновенно выбил Халиона из колеи: — Ты верен мне, Халион? Юноша пару раз моргнул, смотря на Маннимарко впервые настолько открыто — как на умалишённого, широко распахнутыми глазами. Он по-прежнему чувствовал ладонь, замершую, на своём колене и однозначно впервые видел альтмера настолько… отрешённым. Казалось, в кресле сидит не живой эльф, а лишь оболочка — пустая и холодная. — Разумеется, я верен Ордену. — Нет. Мне ты верен? — альтмер, из удобства прижавшись левым боком к подлокотнику кресла, вновь начал поглаживать мальчишеское колено. Халион громко сглотнул. — На мне ваше клеймо, как я могу быть не верен вам? — спросил Халион, слегка подавшись назад, из-за чего ладонь эльфа соскользнула с его ноги. Альтмер на это внимания не обратил, равно как и на слова юноши о клейме. Эльф, казалось, и вовсе отвлёкся от разговора, уводя взгляд от мальчишки вбок. — Причина, почему Орден ещё не развалился — это уважение здешних правил и подчинение моим приказам. — Но я подчиняюсь… — растерянно промямлил полуэльф. — Кому? — иронично изогнул бровь эльф. — Вам, — опасливо произнёс Халион, всё же решившись поднять взгляд на альтмера. — Кому угодно, только не мне. Твоя непреклонность и своеволие затеняют твою верность. Такие черты характера могут навредить не только тебе. — Несмотря ни на что, я всегда был вам верен. Что бы вы обо мне не думали. Повисло молчание. Для Халиона оно было крайне неловким, он вжался в спинку кресла, словно пытаясь слиться с цветной обивкой, в то время как Маннимарко, иронично дёрнув бровью, откинулся назад, поглаживая пальцами резные подлокотники и всматриваясь в извивающиеся языки пламени в камине. Спустя несколько минут он неожиданно поднялся, и Халиону оставалось только наблюдать, как эльф скрывается в спальне, а после возвращается, держа что-то в руке. Маннимарко молчал, смотрел пронзительно на опешившего полукровку, протянув к тому сжатую в кулак руку. Когда его пальцы, наконец, разжались, в воздухе, болтаясь на длинном кожаном шнурке, повис амулет. В тёплом свете пламени он казался невероятно ярким, с ослепительными отблесками на мягких изгибах. Мальчишка невольно залюбовался им, широко распахнув глаза и позабыв о том, что терпение хозяина этого предмета не безгранично. Пару раз моргнув, тем самым приводя свои мысли в порядок, Халион посмотрел нерешительно на эльфа и, получив в ответ прямой выжидающий взгляд, потянулся к амулету. Он несмело коснулся кончиками пальцев холодного гладкого камня, провёл теми выше, но Маннимарко, внезапно выпустив из рук артефакт, вынудил мальчонку дёрнуться и поймать тот. Теперь же юноша получил возможность рассмотреть странный амулет тщательнее: овальная форма с искусно вырезанным из малахита черепом, отливающим местами ярко-изумрудным и даже бирюзовым цветами, ободок из эбонита вокруг самого черепа, овальная основа, изготовленная из серебра. Маннимарко тем временем вновь расположился в кресле, положив левую руку на подлокотник, а правую — поднеся к губам. Он с интересом наблюдал за мальчишкой, крутящим амулет в руках, как ребёнок — игрушку. Халион увлёкся рассматриванием новой вещицы, потому и немудрено, что пристальное разглядывание его самого осталось им незамеченным. — Так это его вы мне передаёте на хранение? — юноша, в глазах которого буквально плескался восторг, не смог усидеть на месте и соскочил с кресла, поднимая руку вверх и рассматривая амулет уже при более ярком освещении. Маннимарко только кивнул, хотя и не был уверен, что мальчишка этот кивок вообще заметил. Тот ходил из стороны в сторону, правда, не отдаляясь от самого эльфа, и с детским восторгом и интересом рассматривал артефакт. — Этот амулет, как и ещё две вещи, принадлежащие лично мне и мною изготовленные, зачарованные, очень ценен. Его необходимо сохранить, несмотря ни на что, даже если Орден будет стёрт с лица земли. Только после этих слов Халион отвлёкся от созерцания вещицы в руках и, резко остановившись, обернулся к эльфу. Юноша по-тихоньку начал догадываться, почему альтмер решил передать часть артефактов на сохранение, и почему он спрашивал о верности. И всё это понимание отразилось в сапфировых глазах, что смотрели на эльфа с долей ошарашенности, страха и неуверенности. — Мне важна верность идее, по крайней мере, сейчас это важнее, чем даже сам Орден. Если ты истинный некромант, который в любом случае верен себе, мне, нашим идеалам, то мне не стоит волноваться касательно того, к кому эта вещь попадёт в будущем, — Маннимарко говорил настолько спокойно, ровно и непринуждённо, что Халион нахмурился. — «В любом случае»? — переспросил полукровка, подходя ближе и, практически не смущаясь, хотя в любой другой ситуации именно это он и сделал бы, смотря на своего Господина хмуро сверху-вниз. — Что вы имеете ввиду под этими словами? Маннимарко слабо и, как показалось полуэльфу, криво усмехнулся. — Знаешь, в чём заключается ритуал? Тот, для которого собирались все ингредиенты, — эльф смотрел теперь вызывающе, и юноша не сразу понял причину столь резкой перемены — с пустоты на вызов — но всё же Халион промолчал, пусть и часть ответа была ему известна. — Ты очень тесно общаешься с Ларесом и Морохиром и являешься единственным из младших некромантов, кто находится в столь непосредственной близости ко мне, поэтому я более чем уверен, что ты знаешь. — Я знаю лишь то, что ритуал очень опасен, вы можете погибнуть, и, кажется, он проводится в несколько этапов. — Я не знаю, как выпадут кости на этот раз, — Маннимарко повёл безразлично плечами, чем окончательно огорошил мальчишку. — Многие погибали. Риск слишком велик, поэтому я должен обеспечить сохранение тех артефактов, которые несут в себе тёмную магию, мою магию, чтобы умелые некроманты смогли в дальнейшем ею воспользоваться. Юноша глубоко вздохнул и хотел было сделать шаг назад, но альтмер поймал его за кисть, не позволяя отдалиться. — Я посадил семя, из него выросло дерево — Орден. Даже без меня оно будет расти, но явно не в таком уже виде, как сейчас, что толку переживать об этом? Я больше чем уверен, что рано или поздно Орден перестанет существовать, но до этого дерево успеет дать множество семян, что разлетятся во все уголки Тамриэля, проникнут в трещины даже самых неприступных стен. Важна идея, Халион, а лидер найдётся, найдутся и те, кто пойдёт за ним. Я допускаю, что наши принципы и идеалы со временем будут искажены — пусть, но в каждом живом существе Нирна я породил сомнение, которое теперь уже не искоренить, — Маннимарко говорил ровно и спокойно, совершенно бесстрастно. — Я этого добивался, добивался того, чтобы показать, насколько хрупки идеи и принципы Псиджиков. Они не раз говорили: «Сила невежества может расколоть эбонит, как простое стекло». Всё их учение — одно сплошное невежество, и они сами, даже не заметив того, что сделали, раскололи эбонит на множество осколков. Халион внезапно выдернул руку из хватки эльфа, чем немало того удивил, и поджал ту как-то беспомощно к своей груди. — Но у вас есть и иная цель, да? Та, что сокрыта за вашим стремлением доказать неверность учения монахов. Маннимарко чуть сузил глаза, смотря неотрывно на юношу. Мальчишка говорил резко, бросался словами, и в каждом этом слове крылось непонимание, неприятие взглядов мера. Эльф мысленно усмехнулся. Понимания он и не искал. — Ты уже знаешь ответ на свой вопрос. Халион громко сглотнул. Разумеется. Разумеется, Маннимарко не договаривает. Специально или уже в силу давней привычки не говорит, что распространение некромантии под его началом — не первичная его цель. За этим помыслом кроется иная, эгоистичная и смелая идея обрести могущество, бессмертие, стать богом, которого почитают и бояться. Эльф жаждал власти, подчинения, силы, и жажде этой не было границ. Всего того, что альтмер уже обрёл, было ему мало. Халион вгляделся в чужие холодные глаза, к своему ужасу обнаруживая в тех абсолютную уверенность, ни капли сомнения. Если ранее на кон альтмер ставил свою репутацию, то теперь он взял выше — готов был бросить на чашу весов собственную жизнь. От этих мыслей внутренности обдало холодом, и мальчонка отшатнулся, осознавая в полной мере, насколько Маннимарко бесчувственен и циничен. Халион свыкся с той мыслью, что необузданные и пугающие чувства к альтмеру невозможно затушить, как затушили бы яростный огонь холодной водой. Они раздирают изнутри, ранят не только молодое сердце, но и душу, отравляют своим ядом, вынуждая от безысходности царапать грудь ногтями до жгуче-красных линий. Мальчишка знал теперь чётко: если Маннимарко погибнет — умрёт и он. Юноша не мог объяснить себе, почему всё так сложилось: почему его жизнь внезапно стала зависеть от высокомерного, жестокого, холодного, язвительного, циничного эльфа, привыкшего брать всё, что захочет, сердце которого прогнило и почернело, от мера, который играется чужими жизнями и душами без зазрения совести, речи которого были пропитаны если не горьким ядом, то жгучим холодом. Он стал зависим от Маннимарко, и одна лишь мысль об этом отдавалась болью в сердце. Халион отошёл на несколько шагов от альтмера. Он разжал тонкие пальцы, смотря на артефакт хмуро и немного печально, после чего метко кинул тот на письменный стол и направился решительно к выходу, поправляя сползшую с одного плеча мантию. Мальчишка не просто уходил — сбегал в надежде, что уйти ему дадут. Однако стоило ему взяться за резную ручку двери, потянуть на себя, как дверь с грохотом захлопнулась, вынудив полукровку невольно ойкнуть и отскочить. Халион обернулся на альтмера и замер. Такие выкрутасы мальчишки явно разозлили эльфа: он поднялся с кресла и теперь медленно шёл к приспешнику, сцепив руки за спиной. Черты его лица стали ещё острее, а взгляд — настолько пугающим и тяжёлым, что Халион сразу же осознал, насколько безрассудно поступил, поддавшись потоку собственных эмоций. — Вам нет дела не до вашей жизни, не до судьбы Ордена? — с дрожью в голосе спросил Халион, пятясь назад: сначала к столу, потом и к стене, а после и отступать стало некуда. — Вас волнует власть. Только власть. Альтмер смотрел неотрывно, пока мальчишка сам себя в угол загонял. — С чего ты решил, что мне безразлична судьба Ордена? — с металлическими нотками спросил альтмер и, расцепив руки, устроил их по обе стороны от головы сжавшегося мальчонки. — Ты, видно, не понял ни слова из того, что я говорил, — казалось, эльф был разочарован: янтарных глазах мелькнуло что-то неведомое ранее и совершенно незнакомое полукровке. Халион краем глаза заметил на руке эльфа свежие розовые полосы — залеченные раны от острых когтей неживого ястреба. — А что будет, если вы погибните? Как Орден сможет существовать без Главы? Какой смысл так рисковать? — звучало отчаянно, глухо, сипло, словно юноша сорвал в крике голос, и эльф насторожился: его глаза сузились, а между бровями пролегла морщинка. — Некромантия уже стала той силой, которая вскоре сможет сдвигать реальные фигуры на шахматной доске, но вы ослеплены… не понимаете, что эта дорога в один конец? Халиону казалось, что его ударят — настолько ужасающе сейчас выглядел нависающий над ним альтмер, — но тот лишь цепко всматривался в юношеское лицо. Опасный огонь в глазах его потух, и на лице вновь отразились высокомерие и безразличие. Мальчишка, особенно остро ощущая давление, оказываемое на него, жар, исходящий от крепкого тела, нависшего над ним, опустил голову, поджимая губы. Альтмер, хоть и не сдвинулся с места, но отвечать на вопросы полукровки явно не был намерен. Молчание это полукровку тяготило и нервировало. — Свои решения, — начал тихо, пугающе апатично Маннимарко, опаляя горячим дыханием острое ухо Халиона, — я всегда принимал самостоятельно, и даже думать не смей, что можешь навязывать мне своё мнение. Пошёл вон. Халион зажмурился, словно на него замахнулась невидимая рука, — слова альтмера больно резанули по сердцу. Эльф скользнул холодным взглядом по фигуре полукровки, ставя точку в этом разговоре. Он, оторвав ладони от холодной стены и слегка повернувшись боком к мальчонке, хотел было уже отдалиться, как юноша вдруг порывисто и отчаянно ухватился за его шею, притягивая дрожащими руками альтмера к себе, что на удивление не составило особо труда. Халион почти что слепо прижался губами к губам старшего некроманта, болезненно жмурясь и опасаясь, что его сейчас оттолкнут, ударят и выставят вон. Или и вовсе лишат жизни. Он был готов ко всему, дрожа всем телом и обхватывая своими подрагивающими губами нижнюю губу альтмера, цепляясь судорожно за его шею, царапая ногтям кожу. Маннимарко же замер, совершенно не двигаясь, не реагируя на импульсивный поцелуй. Халион лишь спустя несколько мгновений осознал, что эльф не отвечает, даже пальцем до него не дотронулся. Раскрасневшийся, тяжело дышащий мальчонка медленно отстранился, всматриваясь в пустые и холодные глаза напротив и смущаясь ещё больше. Альтмер не только не ответил, но теперь и явно прогонял полуэльфа, молча, но настойчиво. И юноша подчинился его воле, не мог не подчиниться, почувствовав исходящее от крепкой фигуры напряжение. Полукровка наблюдал, как Маннимарко, будто бы и вовсе позабыв о нахождение в его покоях Халиона, вышел на балкон, откуда раздался крик ястреба. Растерянность и отчаяние захлестнули полукровку с новой силой, не давая даже вздохнуть спокойно. Он топтался на месте, болезненно кривил губы, а в груди нещадно ныло. Ныло не только от стыда, но и от безысходности. Он пытался. Пытался вразумить эльфа, заставить хотя бы задуматься о той опасности, которая поджидает того на этом тернистом и опасном пути. Полукровка покинул покои альтмера, молча и тихо. Амулет остался лежать на письменном столе.***
— Халион и Марсель! Глухой женский голос прервал шепотки некромантов, вынудив тех замолчать и построиться. Здесь были и новички, вспыльчивость и энергичность которых вмиг потухли рядом с более опытными своими товарищами. В то же время Анари, отбившись от ещё неопытных и совсем молодых учеников, молча устроилась в компании Халиона, Марселя и Валене, после начав тихо перешёптываться с данмеркой. Халион вообще сидел на ступеньке, хмуро разглядывая собственные ногти, когда его вызвали. Он обернулся к другу, который стоял позади, и, пожав плечами, поднялся, выходя к старшему некроманту. — Делаем то же самое, — проговорила Джанет и отошла к ближайшей колонне, складывая руки на груди. Халион встал напротив Марселя, напрягшись и подготовившись. Некоторое время друзья просто смотрели чётко в глаза друг друга, после чего Марсель сделал резкий выпад вперёд, окружая себя стеной мороза. Халион вынужден был отвернуться, чтобы острые снежинки не попали в глаза, и именно в этот момент Марсель оказался поблизости. Полуэльф в последнюю секунду успел поставить оберег, о который ударилось лезвие призванного клинка со звоном, и шагнул назад. В ладони мальчишки уже зажёгся огонь, который вмиг оказался направлен в сторону друга, но тот умело увернулся, после также ставя оберег. Казалось, бой этот не выиграть ни одному, ни другому, но, коротко усмехнувшись, Марсель призвал грозового атронаха, что сразу же направился в сторону полукровки, осыпая того молниями беспрерывно и гремя на весь зал перекатывающимися валунами. Халион не мог больше удерживать оберег, поэтому тот с оглушительным звоном разрушился, и мальчишке пришлось уворачиваться и уходить от шелестящих молний, посылая в сторону атронаха огненные шары. Юноша облегчённо выдохнул, когда атронах развалился на каменные глыбы, что на глазах начали исчезать, и вызывающе посмотрел в сторону Марселя. Тот, с совершенно с несвойственной для соперника тёплой улыбкой, смотрел на друга. В его ладони по-прежнему был сжат полупрозрачный клинок, переливающийся фиолетовым и сиреневым цветами. Халион мазнул по оружию мрачным взглядом и, недолго думая, всего лишь шёпотом зажёг на своих ладонях заклинание «Испепеление». Толпа охнула, когда при блокировке удара в непосредственной близости лезвие клинка со звоном ударилось о металлические наручи Халиона. Юноши разошлись не на шутку: они кружили как в танце, то приближаясь, нанося резкие удары, то отдаляясь, обсыпая друг друга огненными шарами, разрядами молний. Мимо халионовской головы один раз со свистом пронёсся зелёный шар — заклинание «Паралич», что Марсель часто использовал в бою. Благо, Халион успел увернуться. Остальные некроманты смотрели на двух схлестнувшихся юношей с открытыми ртами — выдержать столь длительный и напряжённый бой было далеко не из лёгких задач. И только Валене с Анари нахмурились, заметив что-то неладное. Халион дрался уже не в пол силы. Марсель же заметил это не сразу, а когда заметил — было поздно. — Ты что творишь?! Совсем с катушек слетел?! — закричал бретонец, хватаясь за лицо. Сквозь пальцы вмиг просочилась кровь, стекающая по кисти вниз и пачкающая кожаные наручи. Халион сначала ошалело посмотрел на друга, будто бы и вовсе не понимая, почему тот кричит, после — на призванный меч в своей руке. Толпа загудела, в то время как Джанет подскочила к отошедшему и отвернувшемуся от Халиона Марселю, хватая того за плечи и всматриваясь в лицо молодого человека. — Живо к лекарю, давай! — прикрикнула женщина, и Марсель, зажимая всю левую часть лица поспешил к выходу из зала, за ним побежала и Валене, кинув по пути злой взгляд на Халиона. — Разошлись все, — уже не так громко добавила некромант. В зале никого, кроме Халиона и Джанет, не осталось. Сам же полуэльф пребывал в прострации. Он слышал гул вокруг себя, чувствовал, как из рук исчезает оружие, но никак не мог прийти в себя — всё вокруг казалось какой-то иллюзией, а он в ней — ошибкой, что чернильной кляксой упала на аккуратный текст. Мальчишка сел на ступень возле колонны и закрыл лицо руками, прерывисто дыша. — Халион, — настойчиво позвала Джанет. — Что с тобой? — женщина серьёзно смотрела на полуэльфа, пока тот тёр ладонями глаза. — Не знаю, будто сознание помутилось. Я не хотел этого. Мне нужно перед ним извиниться. Юноша убрал ладони от лица, открывая старшему некроманту своё изнеможённое лицо и тёмные круги под глазами — по возвращении вчера в свои покои от Маннимарко Халион так и не заснул. — Разумеется, — Джанет кивнула. — Но дай лекарю сделать свою работу спокойно. — Хорошо, — согласился юноша, снова пряча лицо в ладонях. — Тебе следует пройтись. Поезжай в город, прогуляйся немного по улицам, проветрись, выглядишь паршиво, — женщина хлопнула молодого некроманта по колену, и юноша вздрогнул, чем огорошил Джанет. — Дёрганный-то какой стал. Давай, иди, смотреть больно. Халион дождался, когда женщина выйдет из зала, и откинулся спиной на колонну, прикрыв глаза.