Крупные и мягкие хлопья снега медленно падали с пасмурного неба, оседая и тая на плащах жителей крупного и холодного города — Даггерфолла. В этом шумном городе провинции Хай Рок жили в основном люди, хотя порой можно было встретить и альтмеров, и босмеров. Крепкие норды, на удивление и ужас меров, несмотря на господствующую суровую зиму, могли и вовсе выйти в одной лишь рубахе на морозный воздух, в то время как эльфы были по самые кончики ушей закутаны в тёплые и меховые одежды. Женщины с детьми явно не обладали той безрассудностью, которая была присуща мужчинам: они были одеты тепло, поэтому неспешные и долгие прогулки приносили, скорее, умиротворение и удовольствие, а не обморожение конечностей.
Зима здесь стояла настоящая, крепкая. От мороза кололо кожу, а без перчаток находиться вне пределов отопленных домой и таверн было крайне затруднительно. Сильный и холодный ветер, дующий с волнующегося моря, норовил забраться под тёплую одежду. Снег здесь практически не таял, позволяя детям копошиться и валяться в огромных сугробах под пристальными взглядами матерей. Белоснежные пушистые покрывала укрывали крыши серых зданий, а на стёклах виднелись отчётливые морозные узоры.
Мимо мирно идущего Халиона, обнимающего себя руками, пронеслись смеющиеся дети — мальчик и девочка, едва не сбившие юношу с ног. Халион резко, от неожиданности, выдохнул, выпустив изо рта плотные клубы пара, когда мальчонка случайно задел бедро полуэльфа. Ребёнок остановился и виновато посмотрел на юношу и, увидев тёплую улыбку на ярко-красных губах и косой весёлый взгляд из-под капюшона, понёсся дальше за девочкой. Халион же зашагал дальше. В его глазах вмиг потухли весёлые искорки, оставляя за собой мрачность.
Некромант уже успел побывать в пропахшей мёдом и горячей едой таверне, где не упустил возможности пропустить одну кружку нордского напитка, отчего стало чуть теплее и спокойнее. Вопреки его же опасениям, мальчишка не был интересен толпе — в основном местные жители занимались своими делами: сметали снег со ступеней, громко разговаривали между собой, спешили домой, в лавки, кто-то даже пытался спорить со стражниками, из-за чего на всю улицу разносились крики то возмущённого чем-то горожанина, то защитников правопорядка.
Халион искренне надеялся, что никого из членов культа не повстречает в Даггерфолле и уж тем более не нарвётся на проблемы — в конце концов, он до сих пор был в той же провинции, пусть и спустился с гор, среди острых пиков которых прятался серый и мрачный замок.
Полуэльф с интересом разглядывал величественные здания из серого камня, старые и потрескавшиеся памятники человеческих героев, у ног которых горели светильники, лежали цветы и различные подношения, небольшие парки, с большими ветвистыми деревьями, впавшими в спячку. Город был настолько большим, что Халион ещё ни разу не побывал в одном и том же месте дважды. Дорожка уводила его всё дальше от каменных построек, и уже через несколько мгновений в нос ему ударил солоноватый запах моря, свежей рыбы и мокрой древесины. Закутавшись в тёмный плащ сильнее, мальчонка вышел на пристань.
Смена обстановки действительно поначалу помогла немного развеяться, но мальчишке по-прежнему было не до веселья. Уже спустя пару часов прогулки по городу Халиона вновь стали посещать тревожные мысли касательно Марселя и Маннимарко. Если перед другом можно было извиниться, объясниться, надеясь на милость бретонца, то с эльфом дела обстояли намного-намного хуже. Тот оставался за нерушимой и высоченной стеной, через которую не проникали ни умоляющий шёпот, ни отчаянный крик.
На берегу было шумно: ругались моряки, отдавали приказы капитаны, с грохотом грузили огромные ящики, сундуки на корабли, с шипением волны разбивались о борта суден. Халион, наблюдавший за действиями людей, поморщился, отводя взгляд и подмечая, насколько отлична его жизнь от жизни этих людей: вряд ли тех мучают угрызения совести, чувство вины, неимоверное беспокойство и страх, что клубком затаился в груди.
Ветер с моря усилился. Халион едва заметно передёрнул плечами, и хотел было уже скрыться за высоченной стеной, что разделяла порт и город, как тихий старческий голос окликнул его. Юноша невольно повёл ушами и повернул голову к совсем пожилой женщине, что устроилась на небольшом бочонке. Её глаза в серости всего окружающего казались совсем тёмными, а на тонких губах расплылась душевная улыбка. Она была тепло одета, поэтому, казалось, ледяной ветер её ничуть не волновал.
Халион, осмотрев тщательно добродушную старушку, всё же сделал пару шажков к ней, при этом оставаясь напряжённым.
— Чего ты сжался? Поди сюда, — пожилая женщина поманила мальчонку к себе, продолжая второй рукой опираться на изогнутую палку. — Ну, не бойся.
Халион и не боялся, опасался — да, но не боялся. Он подошёл ближе, на расстояние вытянутой руки, и присел на корточки, чтобы хоть как-то быть наравне со старушкой.
— Ну, не такая я страшная, верно? — со смешком спросила пожилая дама. — Думаешь, раз старуха, то ворчать буду? Нет, малыш.
Халион мягко улыбнулся.
— Я ни о чём подобном не думал, — юноша слегка мотнул головой, тем самым чуть откидывая капюшон, что по-прежнему скрывал его глаза.
— Ты ведь не местный, да? — Халион кивнул.
Старушка потянулась ладонью к лицу Халиона, вынудив того поначалу инстинктивно дёрнуться и отпрянуть. Лишь осознав, что ничего скверного на уме у пожилой женщины нет, он позволил сморщившимся от старости пальцам дотронуться до его скулы.
Женщина улыбнулась, немного криво и даже грустно.
— Ты так добр и силён духом, не каждый бы вынес всю тяжесть, что пала на твои плечи, — женщина с нежностью погладила юношу по щеке. — Что так смотришь? Думаешь, старая Ивия уже ни на что не способна? Ошибаешься, — в её голосе слышались смешинки.
Халион смотрел на женщину широко распахнутыми глазами.
— Сердце у тебя болит. И страхом от тебя веет. Знаешь, как чужой страх ощущается? — Халион, пребывающий ещё в ступоре, не нашёл ничего более умного, кроме как отрицательно головой помотать. — Будто внутренности ледяной волной окатило, изнутри вымораживает.
Внезапно Халион сощурился, осознавая, что перед ним не кто иная, как самая настоящая ведьма. Он, сидящий перед ней на корточках, едва не повалился назад, но всё же успел вовремя подставить руку, чтобы не шлёпнуться на холодную землю. Полуэльф прекрасно понимал, что женщина уже наверняка догадалась, кто он.
Ивия усмехнулась, но, на удивление мальчишки, совсем по-доброму.
— Не шугайся, какой толк в этом.
— Вы ведьма? Но как?.. Почему?
— Почему я не превратилась в ворожею? — договорила за юношу старушка, после чего её взгляд стал отстранённым. — Ты обретаешь силу, могущество, но навсегда становишься монстром, на которого рано или поздно объявят охоту, не живёшь полноценной жизнью, не растишь детей, не видишь их первые шаги, не слышишь их первые слова, не чувствуешь ласку и тепло супруга, — старушка снова возвратила взгляд к Халиону, видя то море эмоций, что плещется в сапфировых глазах. — Я сохранила в себе то, что не позволяет мне обменять все мои ценности на бессмертие, всепоглощающую злобу и слепую ненависть.
Халион медленно моргнул.
— Но ведь ведьмы состоят в ковенах. Как вас отпустили?
— Я оказалась отступницей, по их мнению, и меня изгнали, но это не подавило моё желание и дальше заниматься магией, — Ивия пожала плечами. — Больше того, скажу тебе по секрету: большинство моих сестёр уже погибли, а я жива, поэтому грех жалеть о том, что произошло в прошлом.
Халион понятливо кивнул, но едва он разомкнул губы, как старушка спокойно продолжила:
— От тебя так и веет тьмой, как бы ты не пытался это скрыть, поэтому я знаю, кто ты, — Халион сжал губы в тонкую полоску, отчего те начали вмиг бледнеть, но женщина вновь мягко провела ладонью по щеке полуэльфа, будто успокавая. — Но, как бы это противоречиво не звучало, несмотря на то, что ты служишь Червю, твоя душа чиста, ты заметно отличаешься от своих собратьев, с которыми мне посчастливилось встретиться в прошлом.
— Вы виделись с другими?
— Да, и ты отличаешься от них. Те, с которыми виделась я, напоминали самых настоящих порождений Тьмы: бездушных и жестоких существ, которые своими методами и практиками даже с даэдра не сравнятся.
— Они сделали вам что-то плохое?
— Нет, — женщина помотала головой. — Какой им был смысл трогать меня, я тогда была ещё совсем юной, а Орден — молод, хрупок.
Халион опустил задумчивый взгляд на свои покрасневшие пальцы. В груди неприятно закололо, и уголки пухловатых губ дрогнули.
— А Маннимарко? Вы видели его?
Женщина посмотрела на мальчишку с излишней внимательностью.
— Да, пусть то и было давно, но я до сих пор помню его глаза, холодные и бездушные, как у мертвеца, — женщина негромко хмыкнула. — Маннимарко… Мало, кто звал и зовёт его по имени, что тогда, что сейчас. Боялись. И сейчас боятся. Кем ты ему приходишься, раз произносишь его имя столь уверенно и без колебаний?
Халион дёрнул бровью и вскинул на женщину беспокойный взгляд, встречаясь с озадаченностью в светлых глазах.
— Ученик, я просто ученик.
Женщина сощурилась, выражая явное недоверие. Она некоторое время молчала, всматриваясь в синеву глаз мальчишки, который уже весь издёргался. Её проницательность заслуживала похвалы, равно как и ведьминские способности.
— Всё настолько противоестественно.
— Что именно?
— Всё.
Халион смутился в большей степени именно из-за того, что женщина будто бы что-то недоговаривала.
— Ты сам по себе необычен, подобных тебе немного: в твоих жилах течёт кровь двух рас — человеческая и альтмерская, ты невероятно силён и способен, но в душе ты ещё такой ребёнок.
— Я вовсе не… — начал было Халион пылко, но его перебили.
— Говорю же — ребёнок, — рассмеялась Ивия.
Юноша на мгновение опустил голову, после вновь её поднимая.
— Будто кто-то бывает другим в мои годы, — буркнул он.
— Многие и ошибки в твои годы совершают, которые стоят им головы, но ты умудряешься каждый раз выходить из воды сухим. Несмотря на твою пылкость и своеволие, старшие зачастую закрывают глаза на многие твои поступки, так ведь?
— А это вы как узнали? — удивился юноша.
— Я чувствую, какой ты на самом деле, — мягко пояснила Ивия, будто перед ней сидел не девятнадцатилетний юноша, а маленький мальчик. — Поэтому, зная, в какой организации ты находишься, несложно сделать подобный вывод. Другое дело — твоя кровь, твои родители. Один из них очень сильный маг, ты несёшь частичку его магических сил в себе. Это и твой дар, и твоё проклятье.
Халион, успевший уже несколько раз за разговор побывать в состоянии ступора, вновь замер, внимательно вслушиваясь в слова пожилой женщины.
— А о последнем как возможно узнать? — в синих глазах блеснул интерес.
— Магия шепчет. Ведьмы и опытные маги могут её слышать, если обучались подобному, — женщина подалась чуть вперёд. — Как шепчутся деревья? Как общаются спригганы? Ведь и те, и те не имеют языков, чтобы общаться и объясняться, но они это делают. Это природа, она имеет свой язык для общения, а магия всегда была её частью, ведь существовала она испокон веков. Магия наполняет каждый листок, каждое деревце, те, чьи предки были близки с Матерью, вынашивают в своём теле её благодать — магию, сильную, неосквернённую и необъятную. Она шепчет, будто листья деревьев шелестят на ветру. Прислушайся когда-нибудь и тоже услышишь.
— И что же она вам говорит? Кем были мои родители? — Халион ощутил, как внутренности все сжались — страшно были не столько задавать этот вопрос, сколько услышать начало ответа на него.
— Были? Нет-Нет. Была. Твоя мать, — женщина замолчала, будто подбирая слова. — Давно погибла, спасая тебя.
— Но мои родители погибли в огне, — осторожно произнёс мальчишка.
— Твой отец жив.
Халион резко выдохнул, будто в грудь ударили невидимой рукой, выбив воздух. Он опешил и теперь и слова произнести не мог. Несколько минут потребовалось на то, чтобы прийти в себя.
— Но моя мать… я ни разу не чувствовал её. Если она не в огне погибла, то что тогда случилось?
Ивия посмотрела на Халиона странно. Юноша разглядел в её глазах едва заметную жалость.
Внезапно, вынырнув из-за поворота, к ним подбежала молодая девушка невероятной красоты: её тонкие черты лица придавали ей невинный вид, делая её схожей с куклой, большие глаза небесно-голубого цвета, настолько яркие, что напоминали горные хрусталики, были обрамлены чёрными как смоль ресницами, густые волосы под цвет ресницам оказались собраны по бокам синей лентой, расшитой узорами.
— Мама, опять ты здесь. Спасибо Айше, а то я на рынок тебя искать побежала бы, — девушка присела чуть побоку от матери, и полы её мантии раскинулись в стороны.
Халион, успевший уже встать на ноги, невольно нахмурил брови. Девушка была связана с магией, как и её мать: это было видно и по мантии на мужской манер, и по энергетике — казалось, будто воздух вокруг резко наэлектризовался. Юноша, удивившийся своей же собственной промашке — в Ивии ведьму без её же помощи он разглядеть не смог, — опустил взгляд и сделал шаг назад — ведьм ему на сегодня явно было достаточно.
— Прости, она, наверное, замучала тебя, — девушка обернулась, смотря на юношу открыто.
— Всё в порядке, — Халион покачал головой, всё же избегая смотреть девушке в глаза, однако уже пару секунд стало ясно, то прятаться от неё смысла не было.
— Не пытайся скрыться за капюшоном, я уже поняла, что ты член Ордена Червя.
Халион едва слышно выдохнул и приподнял голову, предупреждающе сверкнув глазами.
— Тавия, перестань сейчас же, — строго произнесла Ивия.
Халион слегка покачнулся, сжав губы в тонкую полоску и ладони в кулаки, в то время как девушка всматривалась в его лицо изучающим взглядом.
— Я ведь ничего из того, что может навредить ему, не сделаю, — Тавия поднялась на ноги и развернулась к матери, обращаясь уже конкретно к ней: — Ты ему сказала, кто мы?
— Это имеет значение? — поинтересовалась Ивия. — Мы ощущаем его магию, он — нашу. Ведьмы и некроманты врагами никогда не были, ни ковены, ни ведьмы-одиночки не враждуют с их культом, поэтому он однозначно не выдаст нас, как и мы его.
— И всё же это риск…
— Ведьмы и некроманты часто работали и работают вместе, Тавия, мы не враги, — отрезала женщина.
Тавия немного погодя кивнула.
— Хорошо, но на твоём месте я бы покинула город в ближайшее время, — девушка посмотрела в глаза Халиона. — Его часто посещают гильдийцы, если ты не в курсе.
— Я понял. Спасибо, за всё, — искренне сказал Халион, смотря сначала на Тавию, а после на её мать.
В глазах последней плескалось такое тепло, что Халион слабо, но искренне улыбнулся. Он дождался, когда женщина отвернётся и подхватил Тавию под локоть, притягивая плотно к себе. Та хотела возмутиться, но сразу умолкла, встретившись с решительным взглядом синий глаз.
— Возьми это, — Халион протянул свой же кошелёк с золотом.
— Свихнулся? — прошипела девушка, но юноша только взял её за руку и вложил кошель в ладонь.
— Просто возьми и всё.
— Если ты думаешь, что она рассказала тебе о чём-то лишь для того, чтобы ты дал денег — ты ошибаешься. Она не из таких людей.
— Я знаю, но только так я могу отблагодарить её за доброту.
Растерявшейся девушке оставалось только наблюдать за тем, как высокая и стройная фигура отдаляется и скрывается за серым камнем массивной стены.
***
Халион вернулся в замок лишь под вечер, весь промокший и продрогший — по пути назад он попал в жуткую метель. Уже напившись горячего отвара, чтобы согреться и в дальнейшем не заболеть, он направился прямиком в лазарет.
В помещении витали клубы пара, юноша повёл носом, ощущая запах растолчённых растений и горьких настоек. Халиону пришлось немного пройти и повернуть направо, где за ширмой, лицом к стене, спал Марсель.
Юноша, не присаживаясь, дотронулся пальцами до плеча друга, но и этого хватило, чтобы тот резко распахнул глаза и, схватив Халиона за кисть, сел на кровати.
Полукровка заметил свежий ровный шрам, рассекающий всю левую часть лица друга: тот полз от лба к густой брови и завершался лишь на самом подбородке.
— Какого скампа ты явился? — рявкнул молодой человек, спуская ноги с кровати и отталкивая руку друга так, словно любое прикосновение полукровки было ему противно.
Халион в свою очередь лишь неслышно выдохнул на столь резкое движение бретонца. Из-за того, что он стоял слишком близко да и, в принципе, пребывал в шоке от того, что сам совершил, Марсель с силой оттолкнул его от кровати и только после этого рывком поднялся на ноги. Из-за совсем свежего шрама черты лица человека стали совсем иными, потому, когда он нахмурился и посмотрел из-под бровей на вжавшего в плечи голову друга, взгляд его стал испепеляющим и совершенно диким.
— Я… виноват. Прости меня.
Марсель вскинул правую бровь, смотря на друга со злой насмешкой.
— Виноват? Мне даже интересно, что такого могло произойти, что ты напрочь забыл, что перед тобой твой друг.
— Марсель, я… — Халион хотел подойти, но бретонец резко опустил глаза вниз, после вновь поднимая их на полукровку, тем самым предупреждая, чтобы тот держал дистанцию.
— Я хочу, чтобы ты мне всё сказал, Халион. Это было последней каплей. Что с тобой происходит? Скажи мне! Ты ранил меня серьезно, и по твоей вине я едва глаза не лишился!
Халион молчал, опустив глаза и сжав кулаки. Он понятия не имел, как объяснить другу, что всего лишь не смог сдержать вихрь собственных эмоций в узде.
— Ты ведь что-то чувствуешь к Валене? — начал он тихо, буквально ощущая, на какую скользкую и кривую дорожку ступает. — Если бы она начала экспериментировать на себе, как бы ты отреагировал?
— Что за бред ты несёшь? — Халион готов был поклясться, что расслышал явный рык в голосе друга. — Я так и знал, что ты просто с ума начал сходить, вот и напал на меня, а теперь какую-то чушь бормочешь!
— Нет, всё не так! Просто ответь мне!
Марсель окинул полукровку непонимающим взглядом.
— Разумеется, я остановил бы её, — резко ответил молодой человек, клацнув зубами. — Да причём здесь это, в конце концов?!
— А у меня не получается остановить, понимаешь?! Не получается! Больше того, я вижу, что в его глазах я лишь кукла, которой рано или поздно он свернёт шею! Какого тебе было бы, окажись ты на моём месте? Я ничего не могу сделать, потому что он напрочь отказывается видеть то, что ждёт его.
Халион и не сразу заметил, что перешёл на крик, а после остановиться уже не мог. Когда юноша умолк и сел на постель, спрятав лицо в ладонях, он уже не видел того ошарашенного взгляда Марселя, который застыл истуканом и не мог пошевелиться.
Прошло несколько минут, прежде чем тишину прервал неуверенный вопрос.
— «Он»?
Халион отлепил ладони от лица, пустым взглядом смотря на друга.
— Что?
— Ты сказал «он», — терпеливо произнёс Марсель, но с места так и не сдвинулся. — О ком ты говорил?
Халион остекленевшим взглядом обвёл комнату, будто бы не замечая ничего вокруг себя, и лишь после, спустя несколько мгновений, встал с чужой кровати, явно вознамерившись покинуть помещение. Бретонец, впрочем сдаваться не был намерен. Особо не церемонясь, он схватил друга за предплечье и толкнул к стене, оказываясь сразу рядом и прижимая того за плечи к ледяному камню.
— Только попробуй мне сейчас сказать, что всё в порядке — я тебе нос сломаю. Ты выглядишь как самый настоящий умалишённый! Во что ты ввязался? Что за бредятину ты нёс только что? — быстро проговорил Марсель, ощутимо сжимая плечи полукровки.
— Я ни во что не ввязался. Ты хотел получить от меня объяснения — я и сказал!
— Это не объяснения, а несвязный бред, — парировал бретонец.
Халион всё избегал смотреть на нанесённый его же рукой шрам на лице Марселя, но молодой человек сильно встряхнул прижатого к стене полуэльфа, вынудив того поднять на своё лицо глаза.
— Я жду имя.
Мальчишка упрямо поджал губы.
— Халион, — прорычал Марсель.
Юноша не хотел говорить. Он долго молчал, болезненно зажмурив глаза и прекрасно понимая, что нависший над ним друг вряд ли успокоится, не получив ответ.
Прошло немало времени прежде, чем он произнёс тихо и совершенно бесцветно имя альтмера, а Марсель, расслышав имя Главы Ордена, — отшатнулся от друга. Молодой человек молча смотрел на сжавшегося, точно ожидавшего удара Халиона с шоком и удивлением, складывая в голове все детали мозаики в одну полноценную картину и ясно осознавая, что слухи касательно отношений между альтмером и его другом — правда.
Немного погодя Марсель тихо вышел из помещения, прикрыв за собой неслышно дверь и оставив полукровку в одиночестве.
***
Прошло два дня. Халион за это время выполнял мелкие поручения из разряда — принеси, унеси, подготовь, свари, — но без особого энтузиазма. Он делал всё без ошибок, но то объяснялось лишь долгими практиками и опытом, а никак не сконцентрированностью на деле.
Вопреки ожиданиям, мысли его не были ничем заняты: юноша ни о чём не думал, все два дня для него прошли, как в тумане, и попроси его вспомнить какую-то мелкую деталь, едва он смог бы это сделать.
В Ордене, на удивление, царило спокойствие: некроманты занимались своими делами, тренировки проводились вовремя, а приближённые отдавали приказы нижестоящим тёмным магам. Халион понимал, что это лишь затишье перед бурей — пока молодой некромант снимал чары с найденного его товарищами в пещере меча, Ларес вскользь упомянул, что долгожданный ритуал будет проведён в ближайшие три дня. Халион лишь кивнул тогда, продолжая и дальше нависать над пентаграммой душ.
Марселя юноша видел лишь один раз на утренней тренировке и то, окинул друга виноватым взглядом, но подойти не решился. Кажется, и сам молодой человек не стремился возобновлять общение с полукровкой — на мягкое поглаживание Валене, которая, казалось, пыталась ненавязчиво подтолкнуть бретонца к беседе с другом, молодой человек лишь резким движением плеча скинул ладонь подруги, удобнее перехватывая посох. Уже к концу тренировки, пока Халион восстанавливал дыхание, сев на корточки и прижавшись боком к стене, он почувствовал изучающий и прожигающий спину взгляд, но, обернувшись, увидел Марселя, который беззаботно крутил между пальцами призванный клинок.
Халион держался на расстоянии и не сталкиваться с Марселем днём или вечером у него, как ни странно, получалось. На общем обеде, завтраке и ужине они также не виделись — мальчишка попросту не ходил на них.
Юноша хорошо знал своего друга и был в курсе того, что тот запросто может покинуть свои покои после отбоя, из-за чего ночная прогулка до хранилища, что как раз располагалось не так далеко от нынешней комнаты бретонца, стала настоящим испытанием для Халиона: он постоянно оборачивался и вздрагивал от каждого шороха или скрипа. Лишь оказавшись за плотно закрытыми дверьми, Халион негромко выдохнул и рванул к огромным сундукам, которые, пусть и были зачарованы, но оказались через мгновение вскрыты юношей. Он выудил оттуда два камня душ — белый и чёрный — и аккуратно положил их в набедренную сумку.
Добраться до небольшого внутреннего дворика замка оказалось намного легче, чем прокрасться в само хранилище. У огромных массивных дверей, покрытых по краям шипами и устрашающей резьбой, стояли дремора, а из стороны в сторону, словно всего лишь прогуливаясь на свежем воздухе, прохаживалось одно из уже знакомых Халиону волкоподобных существ, которое сверкнуло голубыми огоньками в темноте в сторону мальчишки. Демоны синхронно повернули головы, всматриваясь своими алыми глазами в лицо юноши, но, поняв, что тот ничего особенного творить здесь не собирается, потеряли к нему интерес. Дремора, разумеется, были в курсе того, что замок покидать ночью запрещено, но и сам мальчишка явно не планировал плестись далеко, особенно в такую погоду.
Халион, потоптавшись немного на месте, направился вперёд, в сторону растущего на склоне тёмного леса, из которого и звука не доносилось. Найдя небольшую полянку, что располагалась всё же в относительной близости к замку, мальчишка плюхнулся на землю, заведомо немного расчистив её от снега. Из тканевой сумки он вытащил несколько пузырьков, две чаши, камни душ и небольшой ритуальный нож. Разумеется, обряд лучше было бы проводить на месте погребения или, на худой конец, на месте гибели человека, но Халион не знал, где его родная мать похоронена, равно как и где она погибла. Пришлось импровизировать.
Юноша поставил чаши недалеко друг от друга, налил в одну из них прихваченную настойку, от запаха которой у Халиона скрутило живот, положил камни душ предельно близко друг к другу между чашами и поднёс нож к ладони. Слегка надавив кончиком на кожу, мальчишка зажмурился и с силой полоснул лезвием по ладони. Кровь моментально начала просачиваться из глубоко пореза, и Халион поспешил поднести сначала ладонь к одной чаше, а следом и к другой. Когда они оказались наполнены багровой жидкостью, а рука начала неметь, полукровка подхватил один из флакончиков и опрокинул в себя: боль постепенно начала отступать, порез, пусть и медленно на морозе, но начал затягиваться. На всякий случай полуэльф обмотал ладонь чистой тканью, чтобы случайно не потревожить постепенно затягивавшуюся кожу.
Халион неспешно начал зачитывать заклинание. Сил уходило много — покойник не был привязан к этому месту, поэтому необходимо было не только позвать его, но и указать путь сюда, а давалось это на практике куда сложнее, чем в теории. К тому же у юноши даже вещи покойницы не было, которая могла послужить для мёртвого человека неким маячком на пути в Мундус.
Когда мальчишка умолк, он почувствовал слабость в теле. Его глаза были закрыты и поначалу он чувствовал вокруг себя пустоту, будто кто-то активировал невидимый барьер, который не пропускает ни звуки, ни свет, ни запахи. Лишь через получасового терпеливого ожидания в груди неприятно закололо. Позади послышался шорох.
