После полуночи

После долгой ночи туман обволакивал город и стелился плотным одеялом по земле. Было прохладно. Тусклый свет, прорывающийся сквозь стёкла окон, и свет от огня, полыхающего в фонаре у входа, освещали длинную лестницу, стены и декоративные растения. В этом свете туман напоминал клубящуюся, глубокую, молочно-белую реку. Картина была по-настоящему умиротворяющей, поэтому бегущая по белоснежным ступеням высокая фигура, облачённая в длинные и светлые одежды, казалась на редкость неправильной, неуместной. Послышался приглушённый скрежет, через миг сменившийся скрипом старой деревянной двери. Тень проплыла по стене, прежде чем хозяин её скрылся в здании. Нужно было вести себя как можно тише: кроме рыцарей, патрулирующих здание снаружи, была велика вероятность нарваться на охранные чары, что вполне могут стать серьёзной проблемой — лишиться глаз, кистей или обзавестись огромными и уродливыми ожогами на лице и руках никто не горел желанием. Юноша подался вбок и спрятался за углом, стоило раздаться тихому шороху совсем поблизости. То была лишь птица, присевшая на подоконник и завертевшаяся на месте, потому юноша, неслышно и медленно вздохнув, вышел из своего укрытия, направляясь дальше. Целый ряд заклинаний скрывали его от посторонних глаз и заглушали все издаваемые им звуки, но подростку, тем не менее, рисковать хотелось меньше всего. Фирену пришлось непросто. Как и сказал ему некромант, он поселился среди руин крепости, что находилась неподалёку от оплота орков, но, промёрзнув ночью и осознав, что никаких условий для более-менее комфортного пребывания в этом месте нет, подросток покинул их уже наутро, оставив Халиону послание, которое может получить лишь тот, чьи магические способности выше среднего. Идти всё же и впрямь ему было некуда — особняки, что ранее принадлежали его родителям и тётушке, оказались поспешно проданы каким-то щедрым господам, прибывшим издалека. Филиал в Лилландриле более не был для него безопасным местом. Впрочем, был ли он таковым когда-то?.. Бредя по заснеженному лесу, кутаясь в плащ и шмыгая носом, юный мер судорожно соображал, куда ему теперь сунуться. Идея остановиться на время в таверне была отметена сразу — денег не хватило бы и на двое суток, а упрашивать хозяев позволить ему остаться ещё на ночь-другую он попросту не смог бы. Да и об отношении к представителям своей расы тут, на севере, он был наслышан. Осесть в каком-нибудь заброшенном доме тоже было не вариантом — подобные дома находились либо в отдалении от городов, в чаще леса, где сновали голодные и обозлённые хищники, от которых отбиваться у юноши сил не было, либо же в самих городах. И подросток уже не знал, что хуже. Остановись он вблизи города — вмиг привлечёт внимание к своей персоне, а это однозначно было лишним. После долгих раздумий альтмер вспомнил обо одном месте из рассказов своей тётушки, куда он мог бы явиться. Ещё его родители были там, и лишь по воле случая им пришлось перебраться в Лилландрил — ранее они проживали совершенно в другом городке. И всё же, риск был. Юноша понимал это отчётливо и ясно. Прибыв в Анвил, Фирен долго бродил по городу, не спеша стягивать плащ. Местные жители смотрели на молодого эльфа, мягко говоря, с нескрываемым удивлением и негодованием — в городе царила жара, мужчины и женщины выходили на улицу в лёгких, свободных и продуваемых одеждах, а дети носились по дорожкам едва ли не босиком, играя с плетёными игрушками. Солнце палило нещадно. Пусть альтмеры и были той самой расой, буквально привыкшей к ярким и жгучим лучам солнца: их кожа лишь слегка менялась в оттенке, почти не обгорала, а волосы чуть светлели, Фирену было тяжело. Несмотря на то, что дышать было уже нечем, снять плащ он при всём желании не мог — броня Гильдии так и не была приведена в порядок: местами она по-прежнему была испачкана в крови, пыли и грязи, металл кое-где треснул. Теперь эти доспехи едва ли могли защитить юношу от острого лезвия, однако от заклятий они до сих пор были действенны — чары плотным слоем лежали на броне, несмотря на её уже внешнюю негодность. Денег не то что на починку доспехов — элементарно на еду не хватало. Несчастные пять монет жалостливо бренчали в кошельке, нагоняя на подростка лишь грусть и чувство безысходности. Ранее порядочный, воспитанный и правильный до мозга костей альтмер вынужден был, проходя мимо прилавков со свежей и умопомрачительно пахнущей выпечкой и ощутив, как заныл желудок, протянуть руку и незаметно стащить какую-то лепёшку, что оказалась наспех съедена в одном из безлюдных переулков. Перед Фиреном лежала лишь одна дорога, поэтому юноша по пути судорожно соображал, что же сказать здешним магам. К изумлению подростка, те ничуть не удивились и не высказали никаких опасений и недовольств, встретив на пороге своего филиала взлохмаченного эльфа в испорченных доспехах и с осевшей на лице пылью и грязью. Эти маги отличались от своих собратьев из других филиалов, и подросток, несмотря на жуткую усталость, не мог не заметить этого: они не бросали на него косых взглядов, занимались своими делами, неспешно плывя по коридорам, совсем негромко переговаривались, соблюдая все правила приличия и стараясь не мешать окружающим, занимавшимся исследованиями и сложными экспериментами. Фирену приходилось ранее слышать о том, что маги именно этого отделения особенно опытны и сильны, ведь они отдавали предпочтение саморазвитию, предпочитали практиковаться, а не тратили своё время на сплетни и интриги, что не могло не вызвать у юноши, ожидавшего сопровождения в холле, восхищения. Один из магов с бесстрастным выражением лица дал знак Фирену следовать за ним. Они проходили мимо уголка алхимии, когда им навстречу вышла статная молодая эльфийка в изумрудном бархатном платье, обшитом жемчугом на груди, и с замысловатой причёской. Юноша на миг оторопел, сбавив шаг. Женщина, встретившись с ним взглядом, как-то уж излишне понимающе для первой встречи улыбнулась и совсем легонько кивнула. В её ярких глазах блеснуло что-то такое, из-за чего в груди подростка затеплилось странное чувство. Юноше показалось, что он разглядел искры узнавания в этих глубоких светлых омутах. Впервые за свои годы он обернулся вслед кому-то, напрочь позабыв поприветствовать яркую женщину, из-за чего едва не врезался в стену, заглядевшись на удаляющуюся фигуру. Сопровождавший подростка мужчина ненавязчиво дотронулся до руки того локтем, привлекая к себе внимание. Ранее подростку приходилось лишь слышать об этой эльфийке, именуемой Карахил, что возглавляла анвильское отделение Гильдии магов. О главах всех филиалов всем магам было известно, однако эта молодая женщина стала примером для многих: она, будучи ярой противницей некромантии, в отличие от большинства магов, хорошо орудовала и магией, и словами. Порой она подолгу отмалчивалась на собраниях и переговорах, вводя тем самым своих оппонентов и всех присутствующих в недоумение, но следовавшая после переливчатая и нежная речь, как достигшая цели стрела, добивала всех окончательно, ставя в тупик. Далеко не все члены Гильдии магов могли похвастаться подобным: за последние годы порядки в этой организации переменились, и теперь уже огромнейшее количество магов, в первую очередь, прибегали к физическому противостоянию, нежели к словам и переговорам. Эта же женщина пользовалась всеми доступными ей способами и средствами для достижения как своих, так и целей Гильдии, что выделяло её среди большинства членов этой организации. Встретив женщину, репутация которой разлетелась не только по Саммерсету, но и по материку, Фирен ощутил трепет. Она, по слухам, была не только одним из сильнейших альтмерских магов, но и славилась своей невероятной красотой. Юноша удостоверился во втором лично. Лишь остановившись на месте, Фирен вдруг подметил странность: его, в первую очередь, должны были отвести именно к главе отделения, Карахил, но подобная формальность отчего-то не была соблюдена — наоборот, сама эльфийка, явно зная о присутствии постороннего в здании не посчитала нужным остановиться, заговорить с ним, узнать причину его появления здесь. Почему же так вышло, Фирен не знал. Из размышлений его выдернул заливистый смех неподалёку и красноречивое шиканье. Уже через пару секунд им навстречу вылетел ребёнок, одетый в такую же мантию, что носили и взрослые. Мальчику на вид было около восьми лет. Медные кудряшки на его голове, пребывая в беспорядке, торчали в разные стороны, а по-детски пухлые щёчки, россыпь ярких веснушек на лице и большие светло-серые глаза придавали ему по-настоящему невинный вид. Встретившись взглядом с мальчиком, эльф невольно насторожился — в филиалах, в которых ему приходилось бывать ранее детей не было из требований безопасности. — Сурин, прошу тебя, покажи ему, где можно помыться и поесть, — сказал сопровождавший Фирена мужчина, прежде чем удалиться. Ребёнок улыбнулся совершенно по-детски: искренне, без корысти, глядя на помятого эльфа с любопытством и неприкрытым озорством. Он с охотой сделал всё то, о чём его попросили, и, когда уже омывшийся и переодевшийся в предоставленную одежду Фирен сидел за столом, уплетая оленью отбивную, напрочь позабыв о всех приличиях, мальчик решился, наконец, спросить: — Как твоё имя? — Фирен, — безучастно ответил альтмер, не отрывая глаз от тарелки. — Где ты так испачкался и поранился? — Я был в Чернотопье, — мрачно ответил юноша, и ребёнок, уже не скрывая своего любопытства и восторга, которого эльф откровенно не понимал, встал коленями на лавку и навалился на стол всем телом. Фирен чуть подался назад. — А что ты там делал? Альтмер потянулся к кубку с водой, не сводя глаз с Сурина. — Сложно ответить, — кривовато усмехнувшись, сказал Фирен, после делая глоток прохладной воды и замечая озорные огоньки в глазах напротив. — А… твои родители где? С ними всё хорошо? — решил перевести тему эльф. Сурин кивнул. — Конечно. Они здесь, но… — Фирен отставил кубок, замечая, как серые глаза ребёнка загораются ещё ярче, — мне бы хотелось выбраться отсюда. — А сколько тебе лет? — эльф, несмотря на слипающиеся глаза, внимательно оглядел мальчика. — Восемь, — с гордостью отозвался ребёнок, слегка вскинув подбородок. — Ты ещё… так мал, — медленно проговорил альтмер, замечая, как обидчиво надуваются губы ребёнка. В груди Фирена начало зарождаться странное чувство. В конце концов, перед ним сидел ребёнок, который, кажется, даже не представлял, с чем он может столкнуться за пределами стен этого здания. — Ладно, забудь, что я сказал. Эльф принялся отстранённо ковырять вилкой дольку запечённого картофеля. Ребёнок ещё какое-то время дулся на эльфа, после чего, видно, всё же не выдержав, с порывом спросил, вырвав альтмера из раздумий: — А ты был таким грязным и уставшим, потому что встретился с некромантами?  — Нет. Я наткнулся на разбойников. — А с некромантами ты когда-нибудь встречался? — никак не унимался ребёнок. Фирен нахмурился и изогнул губы в гримасе. — Да откуда у тебя к ним такой интерес? Мальчик пожал плечами и подался чуть назад, отлипая от стола и упираясь в тот ладонями. Веснушчатое лицо приняло иное выражение: на смену воодушевления пришла серьёзность. — Иногда сюда приходят другие маги, — мальчик вдруг принялся вертеть головой, словно он что-то выискивал в этой маленькой кухне, которая была окутана паром. — Они всегда рассказывают разные интересные истории. — И о чём же эти истории? — не сказать, что эльфу и впрямь было интересно, о чём болтали другие гильдийцы — скорее, его интересовал мальчик, который, кажется, в этих стенах испытывал дефицит неприятностей. — О некромантах, чудовищах, которые им подчиняются, об ужасных вещах, которые они творят. Говорят, некроманты плохие и очень жестокие, убивают всех без разбора, — чуть изогнув брови, сказал мальчик. — Это правда?— он посмотрел на эльфа, которого вдруг отчего-то счёл экспертом в области борьбы с тёмными магами. Фирен с трудом сдержался от того, чтобы не поморщиться. Когда-то и он так же делил мир и всех окружающих на чёрное и белое, плохих и хороших. Верил, что все те, кто рядом с ним — добрые и честные. Верил в истинных, добрых героев, которые скачут по горам, спасают и защищают, делают всегда лишь правильный выбор, а после всех своих подвигов собирают целые залы своих почитателей, разделяют с теми свою радость и тонут во всеобщем обожании. Кто же знал, что весь этот мир — лишь яркая иллюзия, что вскоре треснет, как мутный лёд, скрывающий глубокие и холодные воды реальности. — Не знаю. Я избегал встреч с ними, — помедлив, сказал эльф. Избегать-то он избегал, но, в итоге, едва не налетел на их Господина, да и не налетел лишь благодаря другому некроманту. Безумие какое-то. Сурин заметно поник. Судя по всему, он и впрямь думал, что эльф перед ним промышляет борьбой с тёмными магами, со скверной. Фирен же, в свою очередь, не собирался рассказывать свою историю, тем более — ребёнку. Тем не менее, через миг Сурин, словно и вовсе позабыв об этом тяжёлом для его собеседника разговоре, спрыгнул с лавки и подлетел прямо под руку альтмера, вынудив того чуть напрячься. Он схватил гостя за локоть и потянул того куда-то в сторону. — Идём. Идём, идём, идём, — затараторил мальчик, и эльф всё же поднялся с лавки, позволяя утащить себя в неизвестном ему направлении. Однако знал направление Сурин. Он целенаправленно тащил куда-то альтмера, взбегая по лестницам и несясь по коридорам. Решивший было, что в этом здании едва ли можно заплутать, эльф успел изменить своё мнение после третьего лестничного пролёта. Ребёнка же, казалось, только веселила реакция высокого эльфа: он ярко улыбался, в его глазах уже кружили хороводы озорные огоньки. Вскоре они приблизились к очередному дверному проему, из которого в коридор вырывалась яркая полоса света. Из самого помещения слышались тихие шорохи. Эльфу и без слов стало ясно, что ребёнку необходимо войти в помещение первым, потому он лишь кивнул, и мальчик стрелой влетел внутрь. Прошло от силы пару минут, а Сурин уже выглядывал в коридор, глядя на застывшего эльфа. Сколько бы Фирен не собирался, не убеждал себя в том, что с, казалось бы, несложным заданием некроманта справится без помех, добившись хоть толики доверия со стороны местных магов, он вмиг растерял всю свою и не без того хрупкую уверенность, стоило войти в помещение и увидеть того, кто стоял к нему в пол оборота. Сурина к тому времени уже и след простыл. Увидеться с Галерионом после всего случившегося юноша не ожидал, да и обида новой волной накатила на подростка, оставляя за собой какую-то горечь и жжение в груди. Эту обиду, как считал юный маг, он вполне себе имел право испытывать. Галерион не был тем, кто вмешивался в повседневные дела Гильдии. Поначалу, разумеется, загоревшийся и разочаровавшийся в своих наставниках эльф проявлял интерес ко всем сферам деятельности своих подопечных, но этот запал был моментально растерян, стоило эльфу увидеть истинные результаты своей работы: за красивой обёрткой скрывались все те пороки, с которыми альтмер боролся. Это стало настоящим ударом, оставившим в груди ещё одну зияющую дыру: мер оказался не способен контролировать то, что сам создал, потому пришлось уйти, оставить всё без изменений и переворотов, позволить плыть своему осквернённому творению по течению. И всё же Галерион часто посещал филиалы с целью сбора необходимой ему информации, ингредиентов, различных артефактов, книг, а порой и людей, так или иначе привлекших его внимание, и никто ни разу не осмелился возразить ему: маги испытывали трепет при виде этого альтмера с колючим взглядом, великого мага, который держался холодно и отстранённо, старались избегать его. Однако в один из вечеров многие маги вынуждены были поменять своё мнение о Галерионе Мистике. Если и не по приказу Вануса, то по собственному желанию, чтобы хоть как-то утвердиться, маги частенько ввязывались в перепалки с некромантами и другими культистами, отдающими предпочтение тёмной магии. И тот вечер не стал исключением: гильдийцы шумно отмечали одну из своих побед, когда Фирен, осиротевший и пытавшийся держаться от захмелевших собратьев как можно дальше, вновь оказался козлом отпущения. Согнувшись в три погибели, он, чувствуя привкус крови на языке, пытался прикрыть руками голову, слыша в свой адрес насмешки и всяческие унижения. Его толкали, били, вжимали в стену с такой силой, что юноша был уверен — его позвоночник вот-вот переломится надвое. В какой-то миг пальцы орка окольцевали шею эльфа, лишая того воздуха, заставляя биться пойманной в ловушку птицей в чужой хватке в отчаянной попытке освободиться. Когда перед глазами уже расплылись тёмные пятна, ослепляющие, пугающие, затягивающие, на грани реальности Фирен почувствовал, что хватка на горле исчезла. Он рухнул на пыльную дорожку как подкошенный, громко и с надрывом откашливаясь, не имея возможности разглядеть скользнувшую по земле длинную тень, не слыша возгласов и криков. Придя в себя спустя несколько долгих мгновений, подняв глаза и наткнувшись на мрачный взор голубых глаз, подросток только сильнее сжался. Он и представить себе не мог, что Галерион, позволявший себе лишь пренебрежительное фырканье при виде большинства действующих магов, которые не входили в круг его доверенных лиц, вдруг замедлится, заслышав шум, и, пуще обычного нахмурившись, повернёт голову. Уже после, залечивая ссадины и ушибы в чужом кабинете, Фирен понемногу успокоился. От Мистика исходило абсолютное спокойствие, словно не он пару часов назад буквально за шкирку оттащил магов от хрипло дышащего и избитого эльфа, а после отчитал тех, нисколько не церемонясь в выражениях. Подобное вмешательство для Фирена было в новинку, поэтому странное чувство, поселилось в его груди. С недавних пор он стал мишенью для издевательств со стороны тех, кто, в отличие от него самого, по-прежнему находился под крылом старших, тех, кого прикрывали в любом случае, и тех, кто терпеть не мог его ныне покойную родственницу. Вся злость, зависть и ненависть посыпались на голову Фирена как из рога изобилия. Теперь же за него заступились, впервые отгородив от камней, летящих в его сторону, и подставив плечо. Со временем Фирен стал чаще улыбаться и испытывать истинное удовольствие от пребывания в обществе Галериона, который не только рассказывал нечто удивительное, активно жестикулируя, но и показывал самые простецкие приёмы. Другие же маги, предпочитавшие закрывать глаза на все зверства в отношении молодого эльфа и прикрывать ладонями усмешки, начали Фирена избегать. Последний, словно предчувствуя важность уроков, впитывал с жаждой каждое движение, слово Мистика, каждый взмах руки и шевеление пальцев. Как показало время, не зря. Ванус же замечал куда больше, чем кому-либо могло показаться. Вопреки всеобщему мнению, видя стремление, напор и жажду, что вспыхивала ярким пламенем в глазах, эльф всегда шёл навстречу тем, кто искренне желал научиться, и тогда не имели значения ни раса, ни происхождения — лишь желание. За последние годы, что промелькнули серым мотыльком на солнце, видеть хоть какую-то толику всего перечисленного Галерион отвык, ведь с каждым днём он появился среди озабоченных собственным положением и утонувших в болоте интриг магов всё реже и реже, поддерживая контакт лишь с самыми верными последователями. Постепенно в круг последних входил и юный альтмер, блестяще разбирающийся в старых и пыльных записях буквально за секунды и способный запоминать огромные пласты информации. Казалось, со временем и Галерион завоевал доверие изломанного ребёнка, что, впрочем, оказалось очень хрупким — стоило Мистику вновь покинуть архипелаг и отправиться на материк, как это самое доверие разлетелось на острые осколки, раня юное сердце, которое уже успело обзавестись шрамами. В следующую их встречу альтмер вновь мог лицезреть уже привычную его взору картину: Фирен, отсиживающийся в библиотеке среди книг и прикрывающий пальцами след от синяка, старался не встречаться глазами с Мистиком, при этом выглядя обиженным. Ванус тогда лишь вздохнул и присел на соседний стул, настойчиво, но очень аккуратно убирая чужую руку от лица. — Вы могли взять меня с собой. Тогда не было бы этого всего. — Я не хочу подвергать твою жизнь опасности. Ты ведь сам избегаешь этого. Это твоё решение. Юноша знал, что Галерион и впрямь не мог и не хотел, чтобы его последователь оказался в гуще всей этой треклятой войны, однако ситуация из раза в раз повторялась. Фирен знал, только вот понимать это отказывался. Он уже устал каждый раз доползать до своей комнаты, а после падать с вскриком на постель, надеясь, что хотя бы рёбра остались целы, чего уж точно нельзя было сказать о губах и пальцах. В тот же вечер, когда Галерион прибыл в Лилландрил, юноша услышал, что его обидчики, наконец, понесли наказание. К сожалению, несмотря на тяжесть этого самого наказания, всю дурь оно из этих двоих так и не выбило — наоборот, казалось, что Орлуг и Хилдир рассвирепели ещё больше, а к прежним чувствам прибавилась и откровенная зависть. Никто по-прежнему не мог понять, почему один из сильнейших магов вдруг взял под крыло сироту. Всё закончилось внезапно, в последнюю ночь жизни Хилдира, и Фирен уж точно не мог сказать, что хоть толику жалости испытывал к тем, кто издевался над ним на протяжении нескольких лет. Что-то отравило его за эти долгие годы, и даже доброта со стороны Галериона не стала противоядием. Несмотря на все истории, уроки, долгожданную заботу и собственные ощущения, отъезды эльфа всегда приводили к одному и тому же. В ту бессонную ночь подросток видел Галериона в последний раз. Эльф был настолько подавлен, словно всё разом навалилось на его плечи, что юноша, который даже не прибегнул к лечебным чарам, чтобы хоть как-то уменьшить боль в теле, просто молча развернулся и ушёл. Рассказать о том, что его вновь избили, пока Мистик почему-то отсутствовал? Или о том, что в лесу его, как маленького крольчонка едва не кинули на растерзание опасному и дикому хищнику, от которого никто и понятия не имел, что ожидать? Или о том, что спас его некромант, грязный культист, воплощение зла? Это всё так и осталось неозвученным. Юноша, пусть и немного обижался на эльфа, но уважать его не перестал, и эгоистом не был. Видел, что Галерион мечется, как лев в клетке, запустив пальцы в светлые волосы, а блики от огня мажут по его худому лицу. Эльфу тогда было не до него. — Не думал, что ты придёшь ко мне, — первое, что сказал альтмер уже в Анвиле, поворачиваясь к подростку полностью. — А я и не знал, что вы здесь. — До меня дошли слухи, что ты сбежал, — голубые глаза странно сверкнули. — Я не сбегал, — выдавил юноша, с изумлением замечая, как осип его голос. — Этот… филиал, по слухам, отличается от других. — Это так. Слухи и не слухи вовсе, — тонкая, немного треснутая и усталая улыбка тронула бледные губы старшего мага. — Теперь… вы прогоните меня? — Не прогоню. Слова прозвучали искренне, и юноша рвано выдохнул, мысленно проклиная и себя, и эльфа перед собой. Он помнил недоверчивый взгляд Халиона, стоило эльфу сказать, о том, что ему удалось расправиться с разбойниками, но, как и полукровка, державшийся сдержанно и напряжённо, подросток не готов был раскрывать все свои тайны. «… боюсь, ты не поймёшь», — юный альтмер помнил свои же слова ярко и чётко, словно те сорвались с губ всего пару минут назад. Однако слово тёмному магу было дано, и юноше всего-то нужно было найти информацию об одном из магов в архиве. Ни больше ни меньше. Юный эльф убеждал себя в том, что передача сведений о каком-то маге предательством не является. Не информацию же о численности войск и секретах Гильдии, в конце концов, ему наказали выведать! Впрочем, это явно было вопросом времени. К слову, Халион выглядел чересчур напряжённым, поясняя Фирену то, что тому предстоит сделать, и у подростка, вспомнившего об этом, вспыхнула в груди надежда, что после того, как он передаст необходимую информацию в руки некроманта, его не вынудят совершать нечто за гранью, то, что выполнить эльф попросту не сможет. Халион, по крайней мере, казался благоразумным. В данный момент путь Фирена пролегал прямиком в архив. Халион ясно дал указание, и теперь Фирен следовал исключительно ему — найти всю возможную информацию об Эриле. Подросток не знал, чем некроманта так заинтересовал этот эльф, а спрашивать в открытую тёмного мага он попросту не решился. В любом случае тот вряд ли ответил бы. Прошло больше четырёх с лишним часов с момента, как эльф вошёл в архив, но, лишь когда первые лучи восходящего солнца выглянули из-за горизонта, выжженное в мозгу имя, наконец, повстречалось ему в одном из толстых томов среди строк. Наклонившись к книге, Фирен отсчитал большим пальцем порядка десяти страниц. Юноша со своим любопытством даже не пытался бороться, поэтому, заинтересованно сощурившись, он склонился над книгой. Из написанного становилось ясно, что девятнадцать лет назад один из искуснейших магов, наводивший страх на приверженцев Тёмного пути, избавил земли Тамриэля от множества «нечестивых», рассеяв их прах по ветру. Альтмер явно славился успехом и уважением среди магов и далёких от магической сферы жителей Тамриэля: невозможно было не разглядеть восхвалений в этих словах в его адрес. Тем не менее, Фирен не мог не заметить странности: то тут, то там, текст казался каким-то неструктурированным, словно кто-то намеренно подделал записи. Это не могло не насторожить юношу. — Что за… — выдохнул Фирен, когда текст вдруг резко прервался на полуслове. В самом последнем предложении явно шла речь о чём-то запретном — иначе невозможно было объяснить, почему мысль резко обрывалась, а некоторые слова оказались перечёркнуты далеко не одним штрихом пера. Фирен вздохнул, поняв, что то был последний просмотренный им трактат, и, сощурившись, оглядел небольшое помещение, в котором пылились, по сути, никому ненужные вещи, записи, сонным взглядом. После он долго брёл к себе в комнату, натыкаясь на разговорившихся и занимавшихся своими обязанностями магов. Те только кидали короткие взгляды на юного эльфа, который прижимал одной рукой к груди довольно увесистую книгу. Лишь отнеся её к себе, наложив на неё уйму чар, на которые он вообще был способен, Фирен вернулся к своим дневным обязанностям. Он перебирал бумаги на чужом столе, распределял их по секциям на полках в соседнем помещении и отбирал необходимые для работы Мистика книги. Юноша заполнял чернильницу, чуть пачкая кончики пальцев, когда в кабинет, что-то тихо шепча себе под нос, зашёл Галерион. Заметив подростка, он умолк и, обойдя стол, сел в своё кресло. Фирен, боком ощутивший тепло от чужого тела, поспешил отодвинуться. Наконец, подготовив все писчие принадлежности, подросток обогнул стол, попутно поправляя стопку книг. — Эм… я не знаю, куда следует положить эти свитки, — спустя несколько минут разрезал тишину голос подростка. Дождавшись, когда альтмер поднимет голову, Фирен указал взглядом на лежащие на самом краю стола свитки. Галерион оглядел их внимательным взглядом, после чего, отложив аккуратно перо, с которого всё же сорвалась тёмная капля, взял один свиток, рассматривая тот слегка суженными глазами. — На нём печать, — эльф развернул рукопись так, чтобы Фирену виден был едва заметный, уже выцветший знак. — Положи к другим свиткам. К тем, что касаются тёмной магии, — прохладным тоном сказал Галерион, возвращаясь к своему прежнему занятию. — Карахил позже они понадобятся. Фирен послушно сгрёб в охапку свитки и, положив их в указанное место, не забыв попутно удивиться тому, как много записей, книг и каких-то обрывков бумаги хранятся на полках того стеллажа, вернулся к Галериону. Он чуть вытянул шею и заглянул в раскрытый дневник, что лежал перед Мистиком, и в котором эльф делал какие-то пометки и расчёты, вычёркивал или подчёркивал отдельные строки. От нечего делать Фирен, отстранившись от стола альтмера, принялся кружить по помещению, осматривая уже хорошо известные ему артефакты за витринами, книги в разноцветных переплётах и зачарованное оружие, закреплённое на стене. Среди последнего были и клинки, луки, принадлежавшие дремора и некромантам. — Каждая ваша коллекция заслуживает уважения и восхищения, — проговорил юноша, стоя напротив даэдрического кинжала, переливающегося диким рубиновым пламенем изнутри. Отблески от этого огня плавно, как слабые волны, блуждали по чёрному металлу. — Не всё добыто мною лично, — растяжимо проговорил Галерион, не поднимая головы. Видно, ему оставалось дописать лишь пару строк — уже через несколько секунд он вернул перо в чернильницу, глянув недовольно на расплывшуюся на столе чернильную каплю, и поднялся со скрипучего кресла. Фирен слегка приподнял брови и безмолвно занял место старшего мага. Он провёл рукой над поверхностью стола, на которой красовалась тёмная клякса, и уже через миг, под действием чужих чар, пятно начало тускнеть, пока не исчезло вовсе. Галерион же вновь подошёл к столу. Он взял свои записи и, обогнув подростка, присел на корточки, открывая ящик стола. — Будь добр, избавься от этого, — на стол прилетели распечатанные конверты с какими-то письмами, и юноша, всё ещё стоявший над Галерионом, послушно подхватил пальцами бумаги. Конверты взмыли в воздух. Фирен чуть прищурился, когда те вспыхнули ярким пламенем. Через несколько секунд в воздухе кружили вихрем лишь серые крупицы пепла, а сам воздух пропитался запахом горелой бумаги. Юный мер, махнув второй рукой, развеял пепел и резко выдохнул — нос забился резким и терпким запахом. — Ещё что-то? — подросток глянул вопросительно на альтмера, который с невозмутимым видом перебирал какие-то бумаги. — Пока нет, — чуть запоздало и задумчиво протянул Галерион. Юноша позволил себе чуть наклониться и опереться о стол руками. Вряд ли Ванус видел, что подросток чем-то встревожен и теперь нерешительно поглядывает на него, словно взвешивая что-то в своей голове. А ведь вопрос, который Фирен всё никак не решался задать, тревожил его вплоть с того дня, как он оказался на пороге анвильского отделения Гильдии магов. Попутно он прекрасно понимал, что после него последует долгий и вполне себе неприятный для него разговор, даже несмотря на ту самую тактичность, которой славился Ванус. И всё же, этот разговор назрел уже, видно, давно — подросток видел это в беглых взглядах небесного цвета глаз, слышал в словах, произнесённых с нотками напряжения. — Могу я спросить вас кое о чём? — Спрашивай, — ответил Галерион, укладывая свой дневник между каких-то бумажек и поднимаясь на ноги. — Это касается меня, поэтому… — запнулся подросток. — Прошу тебя, не тяни, Фирен. Говори. Глубоко вздохнув, подросток спросил: — Что вам сказали, когда я… ушёл? Ванус выдержал довольно долгую паузу, смотря куда-то вбок. Он ничуть не выглядел удивлённым, словно ждал этого вопроса. — Мне сказали, — немного нараспев проговорил старший альтмер, — что Хилдир погиб, а Орлуг остался в живых. По возвращении, — Галерион упёр кулак в бок и чуть откинул голову назад, смотря прямо на юношу, — он бредил о том, что встретил Червя. Также он сказал, что ты исчез. И ведь тебя и впрямь никто не видел после. Фирен с трудом разомкнул слипшиеся губы, но уже через миг, словно одумавшись, поспешил стиснуть челюсти, из-за чего под его скулами взбухли желваки. Галерион же скользил цепким, оценивающим взглядом по лицу юноши, перенеся вес тела на одну ногу и слегка склонив голову к плечу. Он выглядел расслабленным, но в голубых глазах уже начал зажигаться странный холодной огонёк, который пугал Фирена. Воздух постепенно густел, а напряжение росло. Подросток с силой сжал ладони в кулаки, ощущая, как каждая мышца тела напрягается. Наконец, негромко прокашлявшись, юный мер рискнул заговорить: — Я их… — Я не просил объяснений. — Но вы думаете, я причастен к их смерти? — Я бы не хотел так думать, — со странной интонацией в голосе проговорил Галерион, — но у меня закрадываются подозрения, что ты так или иначе имеешь к их смерти какое-то отношение. Подросток громко сглотнул. Пусть Фирен подобного и ожидал, он отступил на шаг назад и хотел было сделать ещё шаг, но краем глаза уловил, как передёргивает плечами Галерион. Он прекрасно понимал, что факт встречи с Халионом может быть также известен эльфу. — Я… не знаю, что и сказать. — Тогда, — эльф указал рукой на кресло напротив стола, при этом вновь усаживаясь в своё и закидывая ногу на ногу, — позволь мне. Фирен опустился медленно в указанное кресло, пустым взглядом таращась на стол эльфа. — Фирен, я ведь не из тех, кто задаёт вопросы, на которые и так знаю ответ, — Галерион как ни в чем не бывало продолжал с шелестом перебирать пальцами бумаги на столе, чтобы, в конце концов, сдвинуть их на край. — Мы об этом не говорили, потому что ты, видно, не желал этого. Я тоже не горел желанием обсуждать произошедшее, хотя и знаю, что произошло в Лилландриле. Ванус глянул на сжавшегося подростка, на бледных ладонях которого взбухли вены. — Орлуг поведал о том, что произошло в лесу. Рассказал в подробностях о смерти друга и… о тебе, — Фирен поднял глаза, встречаясь со светлыми глазами. — Он сказал, что заманить Маннимарко в ловушку было твоей идеей. Юноша, едва не поперхнувшийся воздухом от возмущения, сжал крепко пальцами подлокотники кресла. — Ч-чего?! Да я бы… — Я знаю, — кивнул Галерион, слегка приподнимая ладонь. — Знаю, что твои предпочтения расходились с их, и прекрасно помню всё то, что… было между вами, — видно, эльф не хотел тревожить старые раны юноши, но тот всё равно поджал плотно губы и отвернулся. — Вам прекрасно известно о моём к ним отношении, — пробурчал юноша. — И я не готов объяснять бредни Орлуга во время его очередного пьяного угара. — Пьяного угара? — переспросил Ванус, слегка приподнимая бровь. — Он был трезв. — Протрезвел. От страха, — несколько резко выдал подросток, поворачиваясь обратно к Мистику и смотря тому прямо в глаза. — На тот момент, когда я вновь получал тумаки и оплеухи, он уже был пьян. К тому же Хилдир не забыл прихватить с собой ещё бутылку. — Значит, всё повторилось? — серьёзно спросил Галерион, хмуря брови. — Конечно, а разве могло быть как-то иначе? — треснуто усмехнулся Фирен, замечая, как меняется в лице и сам Галерион — нечто, схожее с жалостью, отразилось на его лице. — Судя по всему, он не сказал вам о том, что было до их встречи с Червём. Они решили поймать его на живца — на меня, — теперь и лицо юноши переменилось, ярко отражая все его эмоции, — я успел сбежать, они — нет. И ведь не солгал. Лишь не договорил, что уносил он ноги буквально по приказу молодого некроманта, что вытащил его из всего того дерьма, в которое он влез. Фирен смотрел в голубые глаза напротив, пытаясь понять, о чём думает старший сородич. — Возможно, моё отношение к их смерти, о котором вы говорили, как раз и заключается в том, что препятствовать я ей ничуть не собирался и заботился на тот момент лишь о своей жизни, — добавил юноша тише. — Умирать я не хотел. Ванус никак это не прокомментировал, что неприятно кольнуло сердце Фирена. Юноша собирался уже оставить эльфа в одиночестве — он поднялся с кресла, чувствуя какую-то дрожь в руках, — но негромкое «подожди» остановило его. — Фирен, — тихо проговорил Галерион. — Я всё понимаю, но… — эльф слегка сузил глаза, — почему ты не рассказал мне всё сразу? Фирен, не ожидавший этого вопроса, разомкнул губы, но так и не нашёл слов, чтобы ответить. Галерион смотрел прямо ему в глаза молча, не намереваясь сбивать юношу с мысли. — Я хотел, — честно ответил подросток. — Но, вопреки словам Орлуга и… старших, — губы юноши искривились, — я вернулся тогда и сразу же направился к вам. Глаза Мистика вдруг распахнулись шире, словно на него снизошло понимание. Впрочем, юноша не мог исключать последнего. — Я видел, как вы метались по комнате, — подросток тщательно подбирал слова, замечая попутно, как плещется в голубых глазах глубокое море, а не без того острые скулы становятся резче. — Видел, что вы обеспокоены чем-то, взволнованы и… напуганы, кажется, — юноша облизнул нервно губы. — Вы ведь встречались с лидером некромантов, да? — осмелился спросить Фирен. — Просто вы… — Хватит, — прервал вдруг подростка Галерион, и Фирен сразу же закрыл рот, клацнув зубами. — Не стану спрашивать, откуда тебе известно последнее, — в голосе альтмера зазвучали металлические нотки. — В любом случае, это уже не имеет значения. — Не имеет? Разве Орлуг понёс наказание? — эльф одарил подростка хмурым взглядом. — Да. И до сих пор его несёт. — А… что со мной тогда? — А что с тобой? — альтмер уселся поудобнее и, подперев рукой подбородок и прикрыв согнутыми пальцами губы, посмотрел на Фирена. — Тебя просто использовали. Юный мер долго молчал, кусая губы и корябая пальцами подлокотники кресла. Галерион же, казалось, также не хотел нарушать это молчание. Он опустил глаза и, задумчивым взглядом впившись в одну точку, водил пальцами по поверхности стола. Его лицо абсолютно ничего не выражало, что немало пугало молодого эльфа. — А-а, — неуверенно начал Фирен, и Ванус медленно перевёл на него взгляд. — А что теперь с Орлугом? — Он сейчас здесь, на материке. Переведён в другое отделение с куда более строгими и жёсткими правилами и независимыми магами-наставниками. — И всё? — нахмурился юноша, не справившись с эмоциями. В голосе его прозвучали нотки обиды на орка. — Он отстранён от любых поручений и заданий. Всё свободное время он проводит в одиночестве за медитациями взаперти. — Взаперти, — повторил за эльфом Фирен, кривясь. — Они издевались годы надо мной, причиняли кучу вреда Гильдии, пили дни и ночи напролёт, буянили, и один из них теперь просто развивает свои магические способности посредством медитаций под замком? Ранее державший лицо Ванус моргнул и округлил глаза, сжимая пальцы правой руки в кулак. — Фирен, — одновременно и мягко, и настойчиво позвал юношу эльф, призывая того успокоиться. — Он стал изгоем. Тебе этого мало? Стать изгоем, потерять прежний статус, стать никем, пребывая в обществе, — пустяк, по-твоему? Его никто не запирает — это его рук дело, он сам этого хочет. Теперь уже растеряно моргал Фирен. Нервная усмешка с его идеально очерченных губ сползла, а в глазах погас безумный огонёк. Видя, что юноша успокоился и неслабо озадачился, Мистик спокойно продолжил: — Я знаю, что в Лилландриле тебе было нелегко, но я был уверен, что здешние места, опасности, иное окружение и обострившаяся политическая обстановка испугают тебя. Думал, что там ты в меньшей опасности. Фирен рвано выдохнул и резко поднял голову, смотря на Вануса. Ему показалось, что небесного цвета глаза потеплели. Юноша не смог найти подходящих слов, поэтому просто облизнул пересохшие губы и сплёл пальцы. Галерион слабо, но мягко улыбнулся, будто перед ним сидел не юноша, а совсем ещё маленький эльфёнок. — Мне повезло, — буркнул вдруг Фирен, и Ванус улыбнулся шире, теперь уже не стремясь скрыть эту улыбку от юного мага. — Причём тут везение? — протянул эльф, щуря глаза. — Фирен, с каких пор ты считаешь себя столь бесполезным и неспособным? — Галерион подался вперёд и облокотился о стол, сплетя пальцы. — Тебе известны довольно-таки сложные заклинания, ты неплохо отражаешь удары и пользуешься кинжалами, но по-прежнему считаешь, что лишь везение помогло тебе выбраться из всех тех передряг? Юноша увидел ту самую улыбку на тонких губах, что ранее, во время их уроков, как подбадривала, так и успокаивала его. К сожалению, наблюдать ему её приходилось редко, настолько редко, что, стоило ей украсить потрескавшиеся губы, как юноша так и замирал с протянутыми руками, которые полыхали огнём заклятий. — Фирен, — юноша мгновенно вынырнул из раздумий, — если ты закончил, ты можешь… — подросток внезапно протестующе замахал руками, из-за чего эльф умолк. — Нет, нет, есть ещё кое-что. — Что? — всё с той же улыбкой спросил альтмер, глядя на подростка. Во время их уроков он был строг, не позволял ни одной эмоции отпечататься на лице, пока сосредоточенно-внимательный взгляд из-под густых бровей бродил по фигуре ученика, зачитывающего под нос слова заклинания. Ванус видел, что Фирен сломлен, отравлен всеми теми унижениями, что не могли не оставить отпечатать на его характере, душе и сердце. Уже после первого урока пришлось менять стратегию. Так, осторожно и не торопясь, они вышагивали по этой дорожке, и с каждым шагом, пусть и с самым маленьким, Галерион всё отчётливее видел в этом маленьком, напуганном, избитом жизнью эльфе себя в юности. — У меня к вам небольшая просьба. — Просьба? — переспросил альтмер. Улыбки больше не украшала его губы. В конце концов, вряд ли Фирен хотел попросить о какой-то глупости. Подобное за ним не наблюдалось никогда. — Так какая у тебя ко мне просьба? — спросил альтмер, переведя взгляд на комод у стены, к которому уже через секунду, поднявшись с кресла, направился. Со скрипом он приоткрыл дверцу высоченного шкафа. Фирен, на миг забывший о том, что хотел сказать, с любопытством глядел на то, как эльф до чего-то пытается добраться. Слышался лязг стекла и шорох. — Ну, в общем, в вашем архиве большое количество книг, в которых… — юноша запнулся и поднялся на ноги, когда Галерион, вытянув руки и с осторожностью, даже с едва заметной брезгливостью, неся что-то к столу, прошёл мимо него, — содержится информация о каждом маге, что… — предметом оказался небольшой сундучок, на котором не было замка — лишь защитные чары, способные оставить без руки, — входил в Гильдию. Есть какие-то иные источники? — наконец, закончил юноша. Любой, кто видел Галериона впервые, мог решить, что альтмеру запросто может наскучить тот или иной разговор: прямо посреди речи собеседника он мог отвернуться, принявшись всматриваться в сторону, будто что-то необычное привлекло его внимание, или же двинуться чуть в сторону, а порой и вовсе направиться к ближайшему стеллажу, очагу, столу зачарователя или алхимической лаборатории. Многих вводило это в ступор — Фирен помнил. Сам подросток, не раз делавший аналогичные выводы, успел убедиться в обратном уже через пару дней после их совместной работы: он подготавливал ингредиенты для очередного эксперимента, попутно расспрашивая старшего эльфа о свойствах некоторых растений, как тот, до этого стоящий за спиной подростка, вдруг растворился в воздухе. Какого же было удивление Фирена, когда возвратившийся обратно в комнату Галерион поочерёдно ответил на все его вопросы. — В моей библиотеке есть записи. Но, в связи с тем, что там хранятся разного рода книги, я обязан спросить: зачем они тебе? Юноша на миг задумался. В конце концов, признаться в том, что ему необходимо найти больше информации об Эриле, он не мог, потому пришлось выкручиваться. — Мои родители, — играть горечь ему и не пришлось — она и так обожгла неприятно сердце, стоило вспомнить об их потери. — Я хочу знать о них больше. Эльф остановил на несколько долгих секунд оценивающий взгляд на юноше, словно размышляя о чём-то, однако, слегка тряхнув головой, из-за чего несколько тонких прядей упали ему на лоб, кивнул. — Только не забудь расставить после всё на свои места. Там и без того сложно найти необходимое. Подросток улыбнулся и мелко закивал. — Спасибо, — он крутанулся на месте, не принимая во внимание тихий вздох со стороны Мистика. — Подожди. Теперь уже не спеши. Хочу, чтобы ты для начала глянул на это, — по комнате разнеслось шипение, сменившееся тихим скрипом. Крышка сундучка приоткрылась сама, после чего и вовсе откинулась, представляя взору подростка чёрную, немного потёртую ткань, расшитую древними альдмерскими символами. Фирен насторожился, узнав их. Те использовались в исключительных случаях, когда предметы необходимо было запечатать. Видимо, нечто совсем необычное хранил в этом сундуке Галерион, раз древние чары плотным коконом окутывали этот предмет, не позволяя исходившей от него энергии вырваться наружу. Фирен, раздираемый изнутри любопытством, только хотел поинтересоваться о содержании сундука, как края ткани, тихонько шелестя, откинулись, и взору подростка предстало обычное кольцо. Серебряное, не украшенное камнями или резьбой. Ничего из себя внешне не представляющее. Молодой мер недоуменно глянул на Вануса. — Что это за кольцо? Галерион вместо о ответа протянул руку к шкатулке. Та замерла, и Фирен не смог побороть искушения приблизиться и склониться над шкатулкой. Кольцо тем временем задрожало, и на миг подростку показалось, что и пол под ним дрожит. Он, чтобы удостовериться в том, что камни под ним сейчас и впрямь не раскрошатся, а сам он не провалится вниз, опустил глаза, переступая с ноги на ногу. Однако то были лишь ложные ощущения. Фирен осознал это, глянув на Галериона, который едва заметно шевелил окутанными бирюзовым свечением пальцами и не сводил немигающего взгляда с кольца, что начало переливаться всеми цветами зелёного спектра, сверкая подобно миниатюрной звезде, осветившей помещение. Едва кольцо с глухим звуком упало обратно в шкатулку, как Галерион отстранился от стола. Ранее выпрямленная спина чуть согнулась, а плечи опустились. На тонких пальцах больше не играли яркие магические всполохи. — Это кольцо некроманта. Можешь взять его в руки. Фирен, неуверенно смотря на кольцо, медлил. От простецкого украшения и атрибута тёмной энергией веяло теперь особо ощутимо, но та блокировалась, и, казалось, будто кольцо попросту лежит за зачарованной стеклянной витриной. Ванус запечатал его, не позволяя отравляющей чёрной магии навредить им. — Вчера двое магов наткнулись на трёх некромантов за пределами города, — начал эльф. — На одном из них было это кольцо. — Зачем его принесли вам? — Фирен всё же взял предмет в руки, ощущая холод металла, что, впрочем, довольно быстро начал нагреваться в тёплой ладони юноши. — В качестве трофея, очевидно, — пожал плечами Галерион, приближаясь к молодому меру. — Можешь понять, что за чары на нём? Фирен неуверенно дёрнул плечами. — Это несложно. Попробуй. Уверяю, тебе известны эти чары. — Не уверен, — буркнул юноша, крутя кольцо между пальцами. — Мы их изучали, Фирен. Галерион не улыбался более, но в его светлых глазах не было прежней строгости — только тепло, которое рассеивало неуверенность и страх юноши. — Просто соберись, — участливо сказал Галерион, складывая на груди руки и присаживаясь на край стола. — Давно не было практики, — выдал юноша после третьей неудачной попытки. — Ты торопишься. Твои магические способности пока что не так развиты, чтобы ты делал это за считанные секунды, — альтмер убрал выпавшие из хвоста пряди за уши. — Тебе нужно больше времени. Постарайся свыкнуться с этим. Фирен, вздохнув, кивнул. — Давай ещё раз. Юноша долго стоял, даже пальцем не шевеля, однако уже через несколько минут он прикрыл глаза и сосредоточился настолько, что кончики пальцев начало покалывать, а по рукам пробежались электрические импульсы. Кольцо в его ладонях взмыло вверх, медленно крутясь, и Фирен приоткрыл глаза, смотря затуманенным взглядом на магическое украшение из-под полуприкрытых век. — Это кольцо огненного мага, — кольцо продолжало висеть в воздухе, медленно, нехотя рассказывая о своём хозяине, — но оно никак не связано с этой стихией, — светлые брови сошлись на переносице, делая подростка на вид ещё старше. — Оно лишь усиливает все заклинания холода, — предмет полетел камнем вниз и уже через долю секунды оказался зажат в кулаке юного мера. Галерион кивнул и улыбнулся уголками губ. — Хорошо. Как видишь, это легче, чем тебе казалось, — он протянул раскрытую ладонь, в которую юноша вложил кольцо. — Ты молодец. Фирен опустил глаза на собственные пальцы. Всполохи, окольцевав те в последний раз, начали тускнеть и вскоре растворились, оставляя за собой слабые белые искорки. Юноша сжал пальцы в кулаки. — Это такой пустяк, по сравнению с тем, что вы умеете, — на выдохе сказал он. — Всему своё время. Захочешь — научишься даже большему, чем можешь себе представляешь, — медленно проговорил альтмер, кладя кольцо обратно в сундучок и прикрывая его тёмной тканью. — У тебя есть потенциал и, как я вижу, желание. Юноша слабо и немного неловко улыбнулся. — Эм, — он сглотнул, — значит, некроманты зачаровывают предметы таким образом? Пусть с одним из тёмных магов подросток теперь и был знаком, их он по-прежнему не знал. Ранее он и мог бы сказать иначе, однако с недавних пор привычка доверять слухам и принимать их за абсолютную правду исчезла. Теперь был трепет. Трепет перед теми чарами, что изначально по чужой воле окутали смертоносное оружие. Яркий контраст между чёрным и белым перестал существовать. — Да. Также они зачаровывают и оружие. Отравленное оружие. Пока твои магические силы истощаются, по твоему организму уже циркулирует один из самых мощнейших ядов, — Галерион полуобернулся и кивнул на один из клинков, что висел на стене. — И какой главный ингредиент этого яда? — осматривая едва заметно переливающийся голубым цветом клинок, поинтересовался Фирен. — Корень жарницы, полагаю, — эльф взмахнул рукой, и с негромким лязгом оружие приподнялось с держателей и плавно направилось в сторону эльфов, словно кто-то невидимый аккуратно и бережно нёс его. Фирен хотел было приблизиться и дотронуться пальцами до чёрной рукояти, но Ванус не позволил подростку прикоснуться к холодному металлу — мягким жестом кисти остановил Фирена, заставляя оружие из вертикального принять горизонтальное положение. — Яд очень сильный, но пока другие ингредиенты мне не удалось выявить. — А кому-то удалось вообще? — Я таких не знаю. Тонкие пальцы Мистика вдруг, не касаясь клинка, указали на почти что прозрачную оранжевую полосу на лезвии. Яд явно был нанесён не единожды, несколькими слоями. — Я, наконец, смогу заняться изучением этого яда. Фирен глухо хмыкнул. Юноша глянул ещё раз на кинжал. Он произнёс прежде, чем успел подумать: — Закончится ли это когда-нибудь?.. Галерион непонимающе нахмурился, и Фирен, спохватившись, хотел было помахать руками, чтобы дать понять эльфу, что ошибся, взболтнул лишнего, но прямой взгляд чуть прищуренных глаз говорил о многом. — Столько магов полегло, столько некромантов погибло… Если так и будет продолжаться, из этой войны никто не выйдет победителем. Ванус сморгнул и устало вздохнул, перед тем как потереть глаза пальцами. Вот так, с первого взгляда, могло показаться, что и он устал от этой войны, постоянных стычек, грязных интриг и предательств. — История знает мало примеров, когда ни одна из сторон не становилась ни победителем, ни побеждённым. В то, что то же ждёт и нас, я не верю, — акцент явно пал на последнее слово, но то напряжением, с которым оно было произнесено, не могло остаться незамеченным Фиреном. Густые светлые брови сошлись на переносице, и яркие молнии рассекли голубую радужку глаз Галериона. — Маннимарко — убийца, садист, сумасшедший. Если его не остановить, всё исчезнет. Всё утонет во мраке. Фирен чуть поджал губы. Обе стороны устали, он знал это, но Галерион, пусть и видевший это, предпочёл идти до конца, чтобы остановить того, кого когда-то называл другом. — Вы хотите убить его? Галерион глянул куда-то вбок. — Его убить сложнее, чем можно себе представить. Он раньше меня покинул Артейум, потому и разошёлся здесь знатно, — взор голубых глаз вновь устремился на несколько взволнованное лицо подростка. — Пустили тигра в горы, так сказать. Сам ведь понимаешь: дикий зверь на то и дикий — он непредсказуем, умён и хитёр, куда опытнее и свирепее. Фирен разомкнул губы, но далеко не сразу произнёс то, что намеревался. — Вы сравниваете его с диким зверем? — немного растянуто спросил молодой эльф, ловя мимолётный и странный взгляд альтмера. — Думаешь, хоть что-то сказанное мной не характеризует его нынешнего? — криво усмехнулся Галерион, и Фирен опустил глаза, слабо пожимая плечами. Галерион вдруг зашагал по помещению, сложив руки на груди. — Фирен, мы ведь с тобой изучали многие заклинания, — после долгой паузы заговорил Ванус, останавливаясь и разворачиваясь на пятках к подростку. Непонимающий, к чему клонит архимагистр, юноша слегка сощурился. — Да, было такое. — Но ты их не применяешь, — всё продолжал альтмер, смотря немного усталым взглядом на юношу. — Сам ведь сказал, что практики не было давно. — Да, но я и говорил, что мне привычнее работа с документами. — Но ты ведь как-то выбрался с земель ящеров, налетев там же на разбойников, — юноше показалось, что в мелодичном голосе промелькнули слегка смешливые нотки, но через миг он уже не сомневался в этом — губы эльфа дрогнули и сложились в слабую улыбку. — Тебе пришлось подстраиваться под ситуацию, отмести все свои моральные принципы, вступить в бой и… — альтмер твёрдо посмотрел на юношу, — убить. Фирен втянул со свистом воздух в лёгкие и принялся перебирать собственные пальцы, ощупывая фаланги. Те события он, по правде, вспоминать не хотел — они и впрямь до сих пор рябили под закрытыми веками. — Я ведь не говорил вам, откуда прибыл, — пробормотал юноша, немного недоверчиво глядя на альтмера.Тот слабо усмехнулся. — Сурин очень болтлив. Теперь пришло время Фирену усмехаться. С момента, как он прибыл, мальчик почти что всегда оказывался под боком, заваливая молодого эльфа вопросами, бесконечно тараторя и рассказывая что-то о себе. Альтмер поначалу глядел на ребёнка искоса, однако уже к вечеру привык к щебетанию откуда-то снизу. Ребёнок и впрямь был болтлив, поэтому и слова Вануса Фирена ничуть не удивили. — И всё же… — подросток, уже перестав улыбаться, заговорил с явной неуверенностью, словно соображая попутно, стоит ли вообще продолжать, но, наткнувшись на выжидающий и прямой взгляд голубых глаз, сказал: — Мне кажется, что вы сравниваете меня с… лидером некромантов. — Нет, это не так. С этим чудовищем невозможно кого-либо сравнить. Таких, как он, попросту нет, не существует. Как бы ни пытался, юноша не мог за этой маской разглядеть истинного отношения Вануса к лидеру некромантов. Галерион прикрыл глаза на пару секунд, после чего тускло проговорил: — Ты всего лишь должен был понять, что порой нам на время приходится отбросить всё то, чему мы придерживались дни, годы, столетия, — Ванус чуть наклонил голову, вновь неотрывно смотря на Фирена. — Некоторые отбрасывают это навсегда и уже никогда к этому не возвращаются. Юноша какое-то время смотрел в глаза Галериона, пытаясь заметить там хоть что-то, однако в них отражалась лишь усталость. Фирен, первым отведя глаза, кивнул. — Я понял, но… я… я… — Фирен осёкся и потупил глаза. Я — что? Он не мог теперь быть столь откровенным с Мистиком, каким был ранее. Боялся и не хотел. Галерион же заметил, как переменился в лице юноша перед ним. Как в глазах того промелькнуло сомнение. Эльф сделал всего шаг в его сторону, после чего остановился, словно передумав подходить к подростку. — Не будем об этом больше, — вдруг сказал старший эльф с металлическими нотками в голосе. — Что было — то было. Сейчас ты здесь. Жив и здоров. Всё то, что произошло с тобой ранее, послужит уроком. Фирен сглотнул. Он почувствовал, как зародившееся в груди беспокойство, рассосалось, оставляя за собой чувство облегчения. Он вскинул глаза на Галериона, который, кажется, о чём-то задумался и теперь стоял, устремив взор куда-то в сторону. — А к прежней теме разговора мы вернуться можем? Ванус кинул на него беглый взгляд, и юноша готов был поклясться, что альтмер думал именно о том, о чём подросток и намеревается спросить. Точнее — о ком. — Если дело дойдёт до боя, — начал Фирен, внимательно смотря на реакцию старшего сородича, — вы уверены, что справитесь с ним? Ванус сморгнул и заговорил не сразу. — Я не знаю, — честно ответил альтмер. — Он перешагнул через все моральные и нравственные устои, прибегнув к тому, о чём нам и думать запрещалось. Он оттачивал свои навыки здесь, потому и реальный, ценный опыт он начал приобретать раньше меня. Кто знает, что ему ещё в голову пришло и на что он готов. Эльф вдруг выпрямил спину и убрал руки в карманы брюк. Едва заметная тень горечи скользнула по его худому лицу, уже через мгновение исчезая. Фирен и представить себе не мог, что эльфу перед ним пришлось пережить, с кем столкнуться. В его голубых глазах, несмотря ни на что, виднелась усталость, словно альтмеру уже перевалило за несколько сотен лет, и он попросту устал от всего, и огонёк в нём перегорел, оставляя за собой холодные чернеющие угольки. Подросток был уверен, что ему не послышалась дрожь в голосе Галериона, стоило тому заговорить о лидере некромантов. Видимо, эльф так и не смирился с тем, что тот, кто некогда был его другом, стал злейшим врагом. — Простите меня. — Что? — словно не веря собственным ушам, спросил Галерион. — Простите, — повторил юноша, всеми силами пытаясь не отвести взгляд от лица опешившего альтмера. Ванус тихо, немного прерывисто выдохнул. — Не тебе нужно передо мной извиняться, а… — эльф, так и не договорив, сильно нахмурился, будто слова, что остались не озвученными, причиняли ему физический дискомфорт. Подросток совсем легонько, одними лишь уголками губ улыбнулся. — Я, пожалуй, пока побуду в вашей библиотеке, — тихо сказал Фирен, и альтмер отстранённо кивнул. — Если что, я рядом. Перед тем, как выйти из помещения, он обернулся, глядя на уставившегося в стену эльфа, но ничего не ответил. Уже спустя три часа после погружения в поиски и чтение Фирен, наткнувшийся на то, во что поверить не мог, порывисто выдохнул.

***

Эльфы пробирались сквозь густой лес, осторожно огибая деревья. Небольшие городки, пышущие своими ярмарками и лавками, остались позади, теперь же перед альтмерами лежали дикие и глухие леса Нибенейского бассейна, пропитавшиеся запахами диких цветов, влажности и сочных растений. Они молча шли по заросшей тропе. Ларес то и дело оглядывался на позади идущего друга, что смотрел себе под ноги и явно боялся споткнуться. В конце концов, в этих заросших лесах запросто можно было сломать себе шею. Вскоре Анахорет замер на месте, также озадаченно всматриваясь под ноги. Морохир, заметив, что друг отчего-то вдруг остановился, поспешил к нему. Прямо перед ними раскинулась выложенная зеленовато-жёлтым камнем дорожка, что вела прямиком в глубокую яму, по краям которой свисали лианы. Ларес, вскинув брови, вытянул шею и сделал шаг вперёд, но земля под его ногами вмиг начала осыпаться. Альтмер почувствовал крепко сжавшую его предплечье руку, рванувшую назад и вынудившую отступить от края. — С ума сошёл? Ты что делаешь? Ларес отмахнулся от друга, как от назойливой мухи, и попытался вновь приблизиться к самому краю. — Да что ты делаешь-то? — уже с возмущением в голосе спросил Морохир, снова отдёргивая Лареса, однако тот красноречиво фыркнул и, к ужасу друга, притянул того ближе к себе, к самому краю. Морохир не был боязливым, но уходящая с глухим треском земля из-под ног кого угодно может заставить понервничать. Ларес же улыбнулся, заметив, как сжался рядом с ним эльф, опасающийся пошевелиться. — Смотри, — Анахорет указал рукой куда-то вниз, и Морохир, продолжая кривить губы, нехотя посмотрел в указанном направлении. Ниже уровнем, на фоне красновато-коричневой земли контрастно выделялся бело-жёлтый скелет. Он был странно выгнут в позвоночнике, а нижняя челюсть его неестественно отвисла. Казалось, некоторые фрагменты вообще отсутствовали, а левая рука свисала с края. Морохир, прищурившись, скользнул оценивающим взглядом по расколотому черепу. — Безумец, — выдохнул он, ловя на себе удивлённый взгляд друга. — Кто? — Ты, — процедил эльф, смотря нехорошим взглядом на Анахорета. Тот вскинул насмешливо бровь. — С чего это вдруг? — Если мы останемся стоять так близко к краю, нас постигнет та же участь. Словно в доказательство слов Морохира, вниз вновь посыпалась земля. Анахорет не удержался от раздражённого вздоха и, цокнув языком, отступил назад, утягивая за собой и Морохира. — Если тебе суждено оказаться на дне огромной ямы, ты там и окажешься. — Да, только вот пока я не горю желанием оказаться там, — бросил Морохир через плечо, отворачиваясь от Анахорета. — Нам вниз? — Вниз, — Ларес снова устремил свой взгляд на скелет, что хоть и частично, но был им виден. — Его, кажется, убили. Морохир, по-прежнему чуть злящийся из-за легкомыслия друга, обернулся к нему и проследил за его взглядом. — Обзавестись трещиной в черепе он мог во время падения. Ничего не ответив, Ларес двинулся вдоль ямы, идя чуть ли не по самому краю. Оказавшись прямо над выступом, на котором лежал скелет, он присел на корточки, погружая пальцы в землю. Морохир приблизился к нему и опустился на колени. — Ноги он тоже во время падения лишился? — Её могли отгрызть и животные, спустившиеся вниз. — В этой местности зверей, рискнувших и имеющих возможность спуститься так глубоко, нет. И даже если бы такой зверь нашёлся — наверняка его труп валялся бы поблизости. — Либо же он на дне этой ямы. — Либо же. Морохир никак не мог сообразить, чем же Лареса так привлекли эти останки, однако то, что Анахорет явно хочет что-то донести до своего друга, было очевидным. — Ведёшь к тому, что его убили, а потом сбросили? Не смотря на Морохира, Ларес глухо угукнул. — Кажется, он пытался спастись, но угодил сюда. В любом случае его разум уже был помутнён. А теперь присмотрись, — Анахорет чуть наклонился. — Видишь продолговатые следы на его черепе? Прямо поперёк трещины. Морохир, глубоко вздохнув, подался вперёд и пригляделся — в указанном месте и впрямь виднелись посеревшие следы, в которые забилась грязь. Озадаченно нахмурившись, эльф глянул на друга. — Я увидел и ещё кое-что. — Что? — Позвоночник, — просто ответил Морохир, и Анахорет кивнул, чуть поджав губы и устремив взгляд вниз. — Он перелом надвое. Ларес никогда бы не обратил внимание на что-либо, не коснись это его самого, потому Морохир, уперев ладони в колени, продолжал смотреть на друга, складывая детали мозаики в одну картину. — Он лежит здесь давно, лет пятнадцать уже… Вряд ли тварь, сотворившая с ним подобное, жива. — А вот это уже неизвестно, — протянул нараспев Ларес, скользнув напоследок безразличным взглядом по изогнутому скелету. — Если она всё-таки не угодила вниз и осталась жива, то она на поверхности, нам же нужно вниз. Морохир окинул хмурым взглядом свисающие с краёв лианы. — У этих лиан, кажется, стебли прочные. Возможно, выдержат. — Помнишь, что я говорил о твоей возможной судьбе? — усмехнулся Анахорет, медленно поднимаясь и делая шаг назад и в сторону. — Решил рискнуть? — Если мне суждено оказаться на дне огромной ямы, я там и окажусь. Ларес негромко засмеялся и подал руку Морохиру. Земля из-под ног того вдруг начала осыпаться. Анахорет рефлекторно дёрнул друга на себя, сам едва не путаясь в стеблях растений, расползшихся по земле. — Кажется, мои слова ты воспринял чересчур буквально, — выдохнул Ларес, по-прежнему придерживая горе-друга. Морохир же заметно побледнел и распахнул глаза, смотря на то место, где он ранее сидел. Если бы не молниеносная реакция Лареса, он и впрямь покатился бы кубарем вниз и живым уж точно не выбрался. — Спасибо, но… — Морохир повернул голову и посмотрел на друга, — да иди ты, — выдал он, отталкивая ладонью внаглую смеющегося Анахорета, но смех того стал лишь громче, из-за чего птицы в ветвях закопошились. Наконец, к счастью Морохира, успокоившись, Ларес обтёр взмокший лоб ладонью. — Выбора у нас и впрямь нет, — уже совершенно спокойным тоном проговорил Ларес, оглядываясь. — Пойдём, найдём более-менее крепкие, чтобы спуститься. Видимо, мы здесь надолго. Морохир недовольно дёрнул уголком губ и двинулся за другом.

***

Любой посторонний вздрогнул бы от грохота, разнёсшегося по помещению, а следом и по коридору, что тонул в холодном свете трещащих редких факелов. В воздух поднялись яркие тлеющие искры, что, впрочем, быстро гасли, и серый пепел. Вся комната на миг погрузилась в полумрак. Лишь когда вся эта серость, наконец, начала оседать, в самом углу помещения начала проглядываться высокая фигура. Халион стоял, привалившись спиной к ледяной стене и сложив на груди руки. Он смотрел из-под полуприкрытых век на развороченный им очаг, недогоревшие поленья, валявшиеся теперь на каменном полу. Юноша всего-то хотел подбавить огоньку, чтобы в помещении стало светлее и теплее, но малость просчитался. Мальчишка злился. Притом сложно было понять, на кого злился сильнее: на себя или на Маннимарко. А ведь около часа назад он был уверен, что медитации окажется под силу утихомирить нахлынувшее на него тяжёлой волной возбуждение, потому, недолго думая, уселся на пол, скрестив ноги. Он прекрасно помнил те ощущения, которые испытывал во время духовных практик: пустоту, что зарождалась в груди, и блаженное спокойствие, накрывающее разум. В подобном состоянии юноша чувствовал себя частью всего сущего и одновременно вне его. Халион всегда был уверен, что, открой он глаза, и каждую пылинку, застывшую в воздухе, можно будет разглядеть отчётливо, а любой звук разобьётся на ноты. Всё вокруг в такие моменты текло иначе, воспринималось по-другому — обострённо, словно само время замедлилось. Наставники не раз говорили, что время — река. Глубокая, временами бурная, как горный источник, а временами спокойная, как вода в озере, мутная или кристально чистая. В ней нет живности, ибо она сама — жизнь: несётся сквозь пространство и никогда не замирает. Однако в эту реку можно было войти, ощутить, как обволакивают водные потоки тело и щекочут пальцы, подняться по течению выше или спуститься ниже. Менять же течение могли лишь сильнейшие, что слегка корректировали, действовали осторожно и с опаской. Халион знал, что Псиджики занимаются изучением времени и добиваются определённых успехов, однако сам мальчишка, представив, что и сам встаёт на эту дорожку, испытывал лишь трепет и беспокойство. Вряд ли бы он рискнул хоть что-то изменить в своём прошлом или заглянуть в будущее. О последнем с недавних пор он вообще боялся думать. Сколько бы и как он ни пытался, собраться не удавалось никак. Дрожь по всему телу, бардак в голове и ноющие ощущения в паху не позволяли успокоиться, поэтому, раздражённо выдохнув сквозь стиснутые зубы, мальчонка рывком поднялся на ноги. Он был растерян и испуган — впервые ему не удалось войти в нужное состояние, и всё пошло наперекосяк: собственное тело под действием умелых ласк предало его, а тот, кто всё это изначально учинил, оставил мальчишку одного. Полукровка прекрасно помнил их с Марселем разговоры в те времена, когда полуэльфу едва стукнуло тринадцать, — не красочные, не подробные, — но бретонец, будучи старше друга, уже начавший заглядываться на Валене, как бы между прочим, припоминал другу о мужской потребности, лишь при упоминании которой полуэльф неистово краснел. Возможно, доминирующая альтмерская кровь влияла на него куда сильнее, чем он мог предположить, но мальчишка, замечающий красноречивые и нескромные взгляды юношей на девушек, а порой и на самом себе, удостоверился в правдивости слов друга значительно позже, лишь спустя пару лет. Поначалу Халион считал себя бросовым по сравнению с другими учениками, которые, в отличие от него, уже вовсю познали все прелести периода полового созревания. Это гнетущее чувство поселилось в его груди, мешая и отвлекая, однако, несмотря на это, он так и не решился поговорить с Морохиром или Ларесом, спихнув со временем всё на индивидуальную расовую особенность. В конце концов, эльфы славились своей сдержанностью, как видно, распространившейся и на половую жизнь. Сейчас же юноша хмуро глядел на то, что натворил, но не намеревался вообще с места сдвигаться. Прибраться здесь он успеет — всего-то пару движений пальцами. Было бы желание. Он понимал, что за всё учинённое его по головке не погладят, но упрямо не сдвигался с места, плотно сжав челюсти и всеми силами стараясь не обращать внимания на своё состояние. Прикасаться к себе он не решался. В конце концов, он был не в замке, где мог захлопнуть за собой дверь и запечатать её. Дверные проёмы уж точно не запечатаешь, и кто угодно мог явиться сюда — дремора то и дело шастали по коридорам, заглядывая в помещения, и Халион меньше всего хотел быть обнаруженным за столь деликатным занятием. Был ещё, конечно, и Маннимарко, и юноша никак не мог понять, стесняется он альтмера, или же нет. Быть нагим перед этим лукаво усмехающимся эльфом он привык, свыкся с тем, что жгучее возбуждение охватывало его во время близости с ним, однако самоудовлетворением перед ним он готов заниматься не был. Несмотря ни на что. Вздохнув и стиснув зубы, Халион подошёл к письменному столу альтмера и упёрся влажными ладонями в дерево, опустив низко голову. Он ни о чём не думал, лишь громко и рвано дышал, болезненно нахмурившись. Кончики его пальцев побледнели и начали неметь, но мальчишка не обращал на это никакого внимания. Именно в таком положении его и застал Маннимарко. Он окинул невозмутимым взглядом весь бардак, устроенный приспешником, после чего нашёл взглядом склонившегося над столом мальчишку, острые лопатки которого, казалось, вот-вот прорежут ткань тонкой рубашки. Сколько раз он оставлял на этих лопатках болезненные укусы и наливающиеся синяки, и каждый раз Халион, безвольно срываясь на стоны, ласкающие слух эльфа подобно чарующей мелодии, выгибался и, словно сдавшись, склонял голову ниже, тем самым давая к столь чувствительному участку собственного тела больше пространства. Маннимарко задержался всего на миг на пороге, вслушиваясь в прерывистое чужое дыхание. Пока что он не видел и не знал, что происходит с приспешником, напряжённые руки которого уже начали подрагивать, но выражение лица эльфа по-прежнему оставалось непроницаемым. Альтмер лишь слегка нахмурился, услышав сдавленный всхлип. — Халион, — от тягучего и проникновенного голоса над самым ухом мальчишка вздрогнул и хотел было повернуться, но ладони, улёгшиеся на его плечи, зафиксировали его в таком положении, не давая возможности двинуться. — Я ведь сказал тебе, чем заняться, и чем вместо этого ты занят? Халион рвано выдохнул, ощутив, как цепкие пальцы впиваются в его плечи, и неосознанно двинул бёдрами. В присутствии Маннимарко возбуждение ощущалось особенно остро: какой-то необъяснимый жар от эльфа тронул его спину и плечи, чужое дыхание ощущалось на затылке, член болезненно ныл, а запах альтмера окутал его, забиваясь в ноздри. На скулах полукровки расплылся яркий румянец, а дыхание окончательно сбилось. Маннимарко, поняв, что происходит с елозившим в его руках юношей, и выждав паузу, порывисто дёрнул мальчишку на себя, из-за чего спина того врезалась в альтмерскую грудь, а руки безвольно повисли вдоль тела. Из горла Халиона вырвался тихий, словно смущённый стон. — Вот, в чём проблема, — ровно сказал эльф, забираясь ладонью под мягкую рубашку, оглаживая напрягшийся живот и просовывая самые кончики пальцев под пояс чужих брюк. Халион крупно вздрогнул и поёжился. Его бросало то в жар, то в холод, и он опустил голову, пряча лицо за тёмными волосами и полностью растворяясь в потоке головокружительных ощущений. Наверняка он рухнул бы на пол, не придерживай его альтмер, однако вонзившиеся в мягкую кожу внизу живота ногти эльфа окончательно разогнали мысли в голове мальчишки. — О каких уроках может идти речь, если ты с таким пустяком справиться не можешь? — Маннимарко не насмехался — говорил совершенно спокойно, понизив голос и щекоча дыханием кожу на шее мальчонки. — Избавиться от этого не пробовал? — Не… могу, — выдохнул юноша, чувствуя, как уже вторая рука альтмера забралась под его рубашку и теперь с нажимом оглаживала напрягшийся живот. — Не можешь? — всё же эльф издал короткий смешок. — Подобное можешь говорить кому угодно, но только не мне. Скажешь, что никогда этого сам не делал? — Делал. Юноша услышал, как эльф хмыкнул, но готов был поклясться, что расслышал довольство в этом коротком звуке. Ответ для альтмера был очевиден. — Значит, решил потратить моё время на это недоразумение? Юноша едва не задохнулся от возмущения и всё же слегка обернулся, смотря зло на Маннимарко, в глазах которого постепенно начинало разгораться особенно яркое пламя — ни одна мышца на его лице так и не дрогнула. Щёки юноши же раскраснелись, а приоткрытые губы пересохли от частого дыхания, взгляд сделался маслянистым. Лишь тщательно оглядев раскрасневшееся лицо задыхающегося мальчонки, эльф позволил себе лукаво усмехнуться. Внешний вид приспешника доставлял ему неописуемое удовольствие. — Я не доводил сам себя до… такого, — с какими-то обиженными нотками сказал Халион. — И… недоразумение? — тёмные брови сошлись на переносице. — Недоразумение, — с завидной лёгкостью в голосе повторил Маннимарко, явно наслаждаясь всем происходящим. — А как ещё это можно назвать? Халион только успел разомкнуть губы, чтобы ответить, как вдруг эльф, изогнув свои губы сильнее и устроив ладонь на пояснице юноши, бесцеремонно толкнул его вперёд, из-за чего мальчишка налетел на письменный стол. Всё последующее проходило для Халиона стремительно: одна ладонь Маннимарко забралась в брюки мальчишки, приспуская те, в то время как другая по-хозяйски улеглась на бедро. Цепкие пальцы наверняка оставят синяки на коже, но ни Маннимарко, ни Халиона это особо не беспокоило. Полукровка заскулил и несдержанно подался бёдрами вперёд, навстречу холодным пальцам, окольцевавшим его возбуждённую плоть. Дыхание Маннимарко же ничуть не сбилось. Он ласкал твёрдый член мальчишки уверенными, умелыми, грубоватыми движениями, вырывая из горла того протяжные и глухие стоны. В голове Халиона уже не было ни одной мысли, что могла послужить хоть каким-то маячком в этом плотном тумане, и с каждым резким движением эльфа на его плоти мальчишке всё меньше и меньше хотелось выныривать из этого омута. Он крепко зажмурился и зашипел, когда альтмер остановился и плотно сжал пальцы, слегка подцепив тонкую кожицу ногтями. Маннимарко словно ждал чего-то — он приблизился совсем вплотную к юноше, вжимая приспешника в стол своим телом и вынуждая того наклониться. Халион, ощутив горячее дыхание на щеке, сглотнул вязкую слюну и сипло, прерывисто проговорил: — Не могу… больше. Эльф ничего не ответил — лишь мазнул едва ощутимо кончиком носа по чужой скуле, снова начиная ласкать сочащийся смазкой член юноши. Полукровка мгновенно замычал и откинул голову назад, ударяясь затылком о плечо Маннимарко. Уже через несколько секунд с глухим стоном, который мальчонка подавил, закусив ребро ладони, юноша излился в ладонь альтмера, пачкая и край стола. Он замер, как замер и Маннимарко за ним, долго пытался перевести дыхание, с молчаливого согласия прижавшись спиной к эльфу, что не промолвил и слова. Пришёл в себя разомлевший юноша, лишь когда альтмер отпустил его обмякший член и сделал шаг назад, из-за чего Халион покачнулся и едва удержался на ослабевших ногах. Маннимарко отошёл, двинулся бесшумно в сторону, и мальчишка ощутил невероятный стыд, завидев собственное семя на пальцах альтмера, закусил губу, вжимая голову в плечи. Ему и так было неловко, а после красноречивого короткого взгляда и хитрой ухмылки мера, до него дошло и то, что он так и стоит со спущенными штанами. Еще пуще зардевшись, мальчишка резко отвернулся и подтянул брюки. — Теперь нам хорошо? — мелодично проворковал Маннимарко, и юноша зажмурился, несдержанно дёрнув ушами. За его спиной раздавались шорохи. Эльф шуршал какими-то тканями, но Халион упрямо не поворачивался, ощущая, как горят от стыда скулы и уши. Он был уверен, что альтмер не раз ещё припомнит ему эти несколько минут унижения и блаженства одновременно. — Хорошо, — бросил мальчишка через плечо, слыша чужие шаги совсем уже близко. Он уже был уверен, что его бёдер сейчас коснутся обнажённые бёдра альтмера, спину опалит жар от голой груди, а чужие руки заскользят по его телу, избавляя от одежды. Но, так и не почувствовав ничего подобного, юноша обернулся, смотря вопросительно на Маннимарко. Эльф с невозмутимым видом, устроившись расслабленно на краю стола и согнув одну ногу, вытирал испачканную семенем мальчишки руку какой-то потёртой тряпкой. Халион разглядел в медовых глазах знакомые нехорошие огоньки. Сам мальчишка представлял собой жалкое зрелище: взмокший, раскрасневшийся, с прилипшими ко лбу тёмными прядями, мокрыми дорожками, уходящими под светлый ворот, и не заправленной рубашкой. Маннимарко откровенно наслаждался нынешним видом юноши, пожирая глазами каждый участок его тела. — Ты… не хочешь? — спросил Халион, откровенно не понимая, почему эльф бездействует. — Не хочу, — размеренно сказал Маннимарко, опуская глаза на собственные пальцы, после откидывая тряпку на стол. — Приберись здесь и спускайся вниз. Не трать силы на своё излюбленное пустяковое заклинание. Альтмер лениво выпрямился и, отряхнув неведомо от чего брюки, кивнул на стол, на котором красовалось белёсое пятно, после красноречивым взглядом обводя помещение. В воздухе до сих пор висела дымка, брёвна хаотично валялись на полу, что был полностью покрыт терпко пахнувшей серостью. — Ахрон тебя проводит, как только закончишь. Старший некромант довольно ухмыльнулся, замечая, как растерянный взгляд юноши бегает по полу, стенам, а следом и по столу. Одной проблемой стало меньше, но Халион позабыл об этом, улавливая звуки уходящих шагов и с ужасом осознавая, сколько работы его ждёт.

***

— Я сделал что-то не так? — первое, что услышал Маннимарко, стоило мальчишке войти в полукруглый зал. Халион вихрем оказался рядом с эльфом, который сидел на одном из выступов в стене, расслабленно откинувшись спиной на камень и согнув ногу. Он сидел с закрытыми глазами, но, стоило мальчонке оказаться рядом, нависнуть сверху, как он приоткрыл глаза, сразу же впиваясь пронзительным взглядом в лицо юноши. Тот мгновенно осел и, сглотнув и потупив глаза, сделал шаг назад. Не торопясь эльф поднялся на ноги, разминая затёкшую шею. — Думал, с уборкой ты управишься быстрее. Халион облизнул губы, но ничего не ответил — ждал, когда ответят на его вопрос. Маннимарко тем временем устремил задумчивый взгляд куда-то в район груди мальчонки. — С чего ты решил, что сделал что-то не так? — Ты не хочешь, — нерешительно произнёс юноша, глядя с неподдельной и полной растерянностью в синих глазах на эльфа и пытаясь поймать его взгляд. — Ты каждый раз забываешь мои слова, — альтмер осуждающе покачал головой, вовсе прикрывая глаза и пресекая все попытки юноши разглядеть хоть что-то в медовых омутах. Халион и впрямь не понимал, отчего вдруг эльф переменился в своём поведении. Возможно, его тело больше не интересует старшего некроманта? Или же сам мальчишка допустил какую-то серьёзную промашку, чем разозлил Маннимарко? Ни на один вопрос юноша ответа не знал. И эльф не был настроен помогать приспешнику искать эти ответы. Внезапно мальчишке в голову закралась мысль, что стрельнула болью в сердце и заставила поморщиться. Он втянул со свистом воздух в лёгкие, смотря на свои подрагивающие из-за напряжения пальцы. Оказалось, последние несколько секунд эльф, чуть приоткрыв глаза, всё же не сводил заинтересованного взгляда с мальчишки, на лице которого отражалась уже невыносимая боль, словно ему в грудь вонзили клинок. Легко справившись с искушением усмехнуться, Маннимарко неспешно приблизился к Халиону. — Что ты там себе уже напридумывал? — эльф наклонился так, чтобы их глаза были на одном уровне, и нахмурился, стоило столкнуться с широко распахнутыми сапфировыми. Халион выглядел испуганным и одновременно обиженным, злым. Этому альтмер удивлён не был — в конце концов, мальчишка обладал на редкость паршивым характером, — но уже через пару секунд юноша выкинул то, что озадачило даже Маннимарко. Халион вдруг приблизил своё лицо к шее эльфа и втянул шумно воздух через нос, после резко отстраняясь, словно опасаясь, что ему сейчас попадёт за эту выходку. Маннимарко, смотря на приспешника, как на сумасшедшего, пару мгновений стоял без движения. Халион же выглядел не менее озадаченным, но всё же это не помешало ему снова проделать то же самое спустя несколько секунд. — Что ты вынюхиваешь? — голос эльфа понизился, а сам он уже в открытую отклонился от мальчишки, видно, посчитав, что у того что-то не в порядке сегодня с головой. — Я просто не понимаю… — произнёс Халион, потянувшись пальцами к руке альтмера. Маннимарко опустил взгляд на пальцы юноши, что невесомо коснулись его предплечья. Догадка промелькнула в его голове яркой молнией, но озвучивать он её не спешил. — Халион, так ты ответишь на мои вопросы? — эльф позволил чужой ладони мазнуть по всей длине его руки, после растягивая губы в самодовольной ухмылке. — Просто… — начал Халион боязливо, — я решил, что ты уже… — мальчишка запнулся, прикусывая язык. — Что я уже — что? — прежде насмешливая ухмылка сменилась тонкой снисходительной улыбкой. — С кем-то переспал? Халион нехотя кивнул, избегая пронзительного взгляда янтарных глаз. Ему и так было тошно и стыдно за недавнее… недоразумение, а теперь ещё и это. — Значит, ты пытался почувствовать на мне чужой запах? Юноша вновь кивнул. — И как успехи? Вынюхал что-нибудь? Мальчишка мотнул отрицательно головой. Он мелко вздрогнул, почувствовав ледяные пальцы на своём подбородке. Маннимарко на этот раз не заставлял смотреть себе в глаза — просто мазал большим пальцем по острому подбородку. Почти что нежно и невесомо. — Ревнуешь меня, — эльф довольно усмехнулся, сделавшись похожим на сытого кота, и мальчишка, насупившись, фыркнул. — Ничего подобного. — Ревнуешь. — Нет. — И не в первый раз уже. — А тебе только в радость это. — Угадал. Халион снова фыркнул. На этот раз громче. — Глупый мальчишка. В твоей голове есть всё, кроме того, что нужно. — Значит, ты не… — красноречивый взгляд послужил полукровке ответом. — Но почему тогда?.. — И всё же ты пропустил мои слова мимо ушей, досадно, — тон эльфа стал вдруг ровным, прохладным, в глазах мелькнуло недовольство, а от прежней ухмылки и следа не осталось. Юноша виновато опустил глаза. — Не припоминаешь их? — Припоминаю, — буркнул Халион. — Только вот… что со мной? — Считаешь, что твои желания не учитываются? Халион понятия не имел, что ответить на столь прямой вопрос, потому промолчал. — А ты не думал, что твои желания могут быть скрыты и от тебя самого? — голос эльфа понизился настолько, что хрипотца его стала слышна отчётливо. — Желания твоего тела пересекаются с твоими собственными. Когда ты, наконец, признаешься в этом самому себе? — А если я признался? — мальчишка чуть вздёрнул подбородок, и Маннимарко разглядел не иначе как вызов с синих глазах. — И прекрасно осознаю, чего хочу? — Ну и чего же ты хочешь? Халион втянул воздух в грудь и разомкнул губы, готовясь уже дать ответ, однако, будто остыв и мгновенно передумав, сглотнул и опустил глаза. Простое слово, при произношении которого голос наверняка дрогнул бы, выдавая волнение, значимое и короткое «тебя» юноша проглотил вместе с горьким комом. — Ты довольно долго выпрашивал у меня эти уроки, так давай уже начнём, не отвлекаясь на пустяки, — с этим предложением Маннимарко отступил назад, слегка разводя руки в стороны. Халион огляделся ещё раз, тщательнее, подмечая, что отдельные участки помещения вообще не освещены, и, по сути, лишь часть его утопает в холодном свете от голубовато-синего пламени, что полыхало в очаге в центре. Альтмер, не дожидаясь каких-либо действий со стороны приспешника, ничуть не брезгуя, сел прямо на пол и скрестил ноги. В ответ на удивлённый взгляд юноши эльф лишь указал молча на место перед собой, укладывая ладони на собственные колени и выпрямляя спину. — С чего мы начнём? — поинтересовался мальчишка, садясь перед альтмером и копируя его позу. — С приглушающего звуки заклинания, — ровно сказал Маннимарко. — Позже покажу тебе ещё несколько заклинаний, которыми пользуются вампиры и их питомцы. — Ты их от вампиров узнал? — полюбопытствовал Халион. — Да. Подобному на Артейуме точно не обучают. — А после? Что будет после того, как я их изучу? — Я покажу тебе кое-что, — протянул немного лениво эльф. — Покажу, на что ты способен на самом деле. То были последние слова, сказанные альтмером. Юноша уже не решился прерывать разлившееся патокой молчание, поэтому, увидев, что эльф демонстративно и медленно моргнул, сам прикрыл глаза. К его же удивлению, на этот раз добиться полной концентрации удалось сразу же — возможно, на то сказалась ясность разума либо же влияние чужой энергии. Или же и то, и другое одновременно. В конце концов, Халион ощутил присутствие чужой энергии буквально: его кожу на лице обдало холодом, словно источавший мороз призрак коснулся его скул и лба, по рукам пробежался ветерок. Халион позволил себе слабо усмехнуться, когда этот колючий и холодящий ветерок пробежался от его лица к шее, спустился ниже, осел в районе груди, а после бесследно исчез. Мальчишка вслушивался в треск поленьев в очаге, в своё собственное дыхание и дыхание эльфа, но резко вздрогнул, когда сразу отовсюду послышался шёпот, тихий и ненавязчивый, напоминающий больше шелест листвы, нежели порождение чьего-то голоса. Юноша нахмурился, слегка опуская и отворачивая голову, но это никак не помогло ему разобрать слова — узнавался лишь язык высоких эльфов. Когда шёпот стих, Халион почувствовал жжение в солнечном сплетении, что, впрочем, тоже продлилось недолго. Юноша приоткрыл глаза, вмиг встречаясь с внимательным, пусть и немного мрачным, взглядом эльфа из-под полуприкрытых век. В глазах мера читался лишь один приказ, и мальчонка решается попробовать. Получается далеко не сразу — заклинание требует куда больше сил, чем пресловутое «Приглушение шагов», — и Халион жмурится, трясёт головой, кусая губы и пытаясь отогнать тупую боль в затылке. Маннимарко же молчит, не вмешивается — лишь наблюдает за отчаянными попытками мальчишки, каждая из которых рассыпается на мелкие песчинки и ускользает между пальцами. Юноша чувствовал и видел, как снова и снова полупрозрачные всполохи исходят от его тела, змеятся по полу, но, вспыхнув ярче сиреневым цветом, с шипением возвращаются к нему обратно. После очередной неудачной попытки мальчишка цокнул языком и тяжело вздохнул. Он начинал терять контроль и терпение. Халион готов был уже плюнуть на всё и сдаться — он напрягся всем телом, из-за чего на висках, шее и ладонях взбухли вены, — но вдруг почувствовал нечто совсем необычное, даже пугающее и непонятное поначалу. Мальчишка ощутил чужое присутствие, словно кто-то вселился в его тело, однако хоть как-то уловить это неопознанное, ускользающее от него никак не удавалось, поэтому юноша глянул непонимающе, испуганно на эльфа, что, в свою очередь, не сводил с Халиона глаз. Когда альтмер слабо кивнул, тем самым молча отдавая приказ, юноша мгновенно подчинился и вновь прикрыл глаза. Страха, как и сомнений, больше не было. Чужая сила направляла его, подсказывала, позволяя при этом действовать самому. Полупрозрачные всполохи снова потянулись от тела мальчишки, и теперь уже Халион чувствовал незримую поддержку. Через миг стены оказались опечатаны чарами, переливающимися сиреневым и фиолетовым цветами. Мальчишка распахнул глаза, глядя на эльфа, что нечитаемым взглядом осматривал результат проделанной юношей работы. — Я не сам, — промолвил Халион, облизывая губы и удручённо качая головой. — Не получилось. Альтмер перевёл на него взгляд. Видно, он не разделял мнения мальчишки, и не считал всё проделанное им полным провалом. Пусть и с его поддержкой. — Что дальше? — Заклинания, что пригодятся тебе в бою. — Но… как я их применю сейчас, если я не в боевой обстановке? — мальчонка недоумённый приподнял брови. — Применишь позже. Эльф замолк и закрыл глаза. Последующее для юноши шло сплошным потоком, и он, несмотря на все усилия, не мог разобрать, с каких слов начинается новое заклятия. Голова под конец уже начинала побаливать, поэтому, когда Халион приоткрыл глаза, всё окружающее плыло, рябило, словно потревоженная поверхность воды. Он опустил глаза на собственные ладони, с трудом концентрируя взгляд и замечая кружащие вокруг его пальцев рубиновые вихри. — Я передал тебе знания. В данном случае они важнее практики. Использовать эти заклинания у тебя, с твоими-то силами, труда не составит. Маннимарко поднялся на ноги и, отряхнув штаны, размеренно подошёл к юноше, который пытался проморгаться и как-то прийти в себя: получение знаний, опыта телепатическим путём всегда угнетало, пусть и являлось самым быстродействующим способом обретения и передачи необходимой информации. Опытные маги прибегали к этому методу довольно часто, экономя время или же попросту не желая лишний раз открывать рот, однако мальчишке этот способ был крайне не привычен. Юноша уловил взглядом раскрытую альтмерскую ладонь перед своим лицом, и доверчиво ухватился за неё. Однако даже помощь со стороны эльфа не помешала ему пошатнуться и зашататься, словно юноша перебрал с выпивкой. Маннимарко с невозмутимым видом подхватил второй рукой приспешника под локоть, предотвращая уже не первую попытку того встретиться носом с каменным полом. — Я… — насколько это было возможно, юноша дотронулся кончиками пальцев до своего взмокшего лба, морщась. — Всё нормально, — прервал Халиона эльф. — Вы изучали заклинания по трактатам и свиткам, поэтому подобный метод тебе непривычен. У Лареса с Морохиром было так же. Хотя, — Маннимарко не удержался от усмешки, — с Ларесом было намного сложнее. — Почему? Эльф, продолжая придерживать мальчишку, потеснил того назад. Юноша ничуть не противился и послушно зашагал назад, по-прежнему чувствуя головокружение. Ощутив позади себя каменный выступ, Халион буквально рухнул на него, устало откидываясь спиной на стену. Маннимарко остался стоять, сложив руки на груди и смотря на юношу пристально. Мальчишке стало не по себе — так, как смотрел на него альтмер, смотрели лишь экспериментаторы на результаты своих опытов. — Анахоретом ведь не каждый может стать, — спустя некоторое время заговорил Маннимарко, переступая с ноги на ногу. — Им должен быть очень сильный маг, способный переступить через себя во благо Ордена. — Скучно звучит, — усмехнулся мальчишка, чуть прикрывая веки. Маннимарко и сам усмехнулся в ответ, лукаво глядя на юношу. — А чего ты ждал? Отныне Анахорет — единственный мой приближённый. По-твоему, доверенное лицо должно ставить свои интересы выше интересов Ордена и… — прищуренные тигриные глаза ярко сверкнули, — выше моих интересов? Халион, перестав усмехаться, помотал отрицательно головой, подтягивая к себе согнутую ногу и укладывая руку на живот. — Так почему с Ларесом было сложнее? — Я ведь сказал: Анахоретом может стать лишь сильнейший среди моих приближённых, — проговорил Маннимарко, смотря на измотанного юношу, что устроился на выступе в расслабленной позе и теперь глядел на него самого чуть искоса. — Объём информации, получаемый им телепатическим путём, был огромен. На протяжении нескольких лет он обучался у меня, изучал то, что я ему предоставлял, делал то, что я говорил, и на это уходило уйму сил. Халиону крайне редко приходилось слышать в голосах знакомых высоких эльфов надменные нотки, однако сейчас в этом голосе, что пускал мурашки по его коже, он слышал именно их. Не знай он Маннимарко и закрой глаза, с лёгкостью можно было сказать, что перед ним стоит именно альтмер. — Многие Лареса боятся, — глуховато произнёс Халион. — Говорят, у вас с ним… особенная связь, — уголки его губ дрогнули. Эльф хмыкнул. — Так и есть. Он прошёл посвящение. Теперь, при необходимости, я чувствую, вижу, слышу то же, что и он. И наоборот. — Ментальная связь? — Халион привстал и сел ровнее, укладывая вторую руку на колено. Маннимарко кивнул. — Значит, вы не только понимаете, но и… чувствуете друг друга? — альтмер снова кивнул. — Сам подумай, — пожал плечами альтмер. — На поле боя это весьма полезно: находясь поодаль друг от друга, мы можем согласовывать свои действия. — А если, скажем, одного из вас ранят? — полюбопытствовал мальчишка, подаваясь вперёд. — Тебя, например? Он несильно поморщился и приложил пальцы к виску. Пусть картина перед глазами больше не ходила ходуном, намереваясь выйти за границы реальности, обрела чёткость и привычную яркость, голова ещё побаливала. Заметив, как морщится Халион, Маннимарко расцепил руки на груди и привычно подцепил чужой подбородок пальцами, вынуждая поднять голову. — Не лучше? — Лучше, — выдохнул полукровка. — Только вот голова всё равно болит, — юноша зажёг на самых кончиках пальцев лечебные чары и приложил те к взмокшему виску. Боль медленно, словно не желая отпускать мальчонку из своих когтей, начала отступать. Когда боль, наконец, юношу отпустила, он со вздохом уложил руку обратно на колено и откинул голову в сторону, из-за чего каштановые пряди чуть прикрыли его лицо. Спустя пару мгновений мальчишка зачесал мешающие волосы назад. — Он ощутит это так, словно ранили его самого. Боль такая же, хотя раны и нет, — вдруг промолвил Маннимарко совершенно безразличным тоном, и мальчишка поднял на него глаза, смотря на альтмера с непониманием. Из-за накатившей волны боли он и вовсе позабыл о том, что задавал эльфу вопрос. — Ты спрашивал меня о том, что почувствует Ларес, если ранят меня, — терпеливо пояснил альтмер. — То же почувствую и я. Пожалуй, это единственный минус нашей с ним связи. Халион соображал туго, поэтому понадобилось время, чтобы смысл до него дошёл полностью. Когда это произошло, выражение его лица стало озадаченным. — А когда мы… — скулы полукровки тронул румянец, — ну, были вместе… он чувствовал тебя? Маннимарко какое-то время всматривался в лицо приспешника, который, казалось, уже готов был вот-вот отвести глаза из-за прожигающего его пронзительного взгляда, но, в итоге, покачал головой и закатил глаза. — При необходимости, Халион, при необходимости, — протянул Маннимарко, когда вновь повернулся к мальчишке. Халион хотел было фыркнуть. Маннимарко тем временем сделал пару шагов назад, слегка вздёргивая подбородок. — Достаточно отдохнул? Юноша озадаченно нахмурился. Ну — Так, значит, ты хочешь показать, на что я способен на самом деле? — в ответ эльф странно сверкнул глазами. — По-твоему, я большой любитель просто так сотрясать воздух? — Да нет, — мальчишка не сдержался и улыбнулся, но Маннимарко этого веселья не разделял. — Поднимайся, — от этого повелительного тона Халиону стало не по себе, а вся прежняя весёлость и вовсе испарилась. Мальчишка подчинился. Тем временем альтмер, словно потеряв к нему интерес, отвернулся всматриваясь в темноту. Он вглядывался сосредоточенным взглядом во мглу, сквозь которую даже полукровке не удалось ничего разглядеть, и не шевелился. Халион напрягся всем телом, понимая, что эльф не просто в свои мысли ушёл — он явно с какой-то целью впился взглядом в кромешную тьму. Тихое и гортанное рычание заставило юношу отвлечься от созерцания Маннимарко и повернуть голову в сторону ужасающих звуков. Буквально выплыв из тьмы, на свет вышел высокий мужчина, чьи длинные тёмные волосы торчали в разные стороны, на них осела пыль, а броня и вовсе оставляла желать лучшего: лишь приглядевшись, мальчонка разглядел отличительные признаки доспехов Гильдии магов. Только вот подобный тип брони маги не носили уже лет десять как минимум. Уроки Морохира не прошли даром. Халион поднял глаза на безэмоциональное лицо мужчины, отмечая горящие голубым пламенем впалые глаза, заострившиеся скулы и посеревшую кожу, покрывшуюся тёмно-серыми и чёрными змеившимися из-под ворота полосами. Последнее мальчишка уже видел… на руках Маннимарко, когда эльф хладнокровно высасывал жизненные и магические силы из тела Хилдира перед самой смертью мага. С тихим звуком, что вполне можно было счесть за звук дыхания, мужчина поднял голову выше, и Халиону показалось, что мертвец смотрит прямо на него. — Когда-то у него было имя. Теперь у него нет имени, — пугающе холодно сказал Маннимарко, тронувшись с места. Он обошёл слабо колышущегося мертвеца и остановился у того за спиной. — Он был магом? — юноша безбоязненно подошёл к мертвяку. В свете ярче запылавшего в очаге огня на пальцах мертвеца сверкнули когти. Уловив их краем глаза, Халион нахмурился. Вот этого ему уже видеть не приходилось ранее. Разве только у вампиров были подобные когти, но никак не у трэллов или зомби. — Да, магом, — эльф зловеще усмехнулся, а в глазах его запылало дикое и тёмное пламя. — В одну из ночей он вышел на меня со своим небольшим отрядом. За что после и поплатился. — Как его всё же звали? — Эмрис. Халион вздохнул и снова оглядел лицо мертвеца. Когда-то черты его лица можно было назвать красивыми, благородными. Видно, мужчина происходил из благородного рода: он был высок и статен, и даже годам смерти не удалось полностью искрошить это в пыль. И всё же, несмотря на родовитость, этот… Эмрис сейчас стоял здесь, перед некромантами, мёртвый, подчиняющийся чужой воле, один, без своего отряда, что наверняка уже пошёл на корм червям, источал запах смерти и буквально был её воплощением. То было страшнейшим кошмаром для всех магов, ведь многие из них, точнее — их тела, в итоге, оказывались на лабораторных столах некромантов. — А что с его отрядом? Они мертвы, или их постигла та же участь, что и его? Они тоже стали результатом экспериментов? — Они мертвы. И я заставил его смотреть на их муки перед смертью, — альтмер расправил плечи, скалясь и явно испытывая наслаждение от нахлынувших на него воспоминаний. — Там не осталось целых тел, поэтому и для экспериментов они точно уж не подошли бы. Халион чуть побледнел. Он знал, что Маннимарко жесток, однако, на что эльф ещё способен в ярости и каковы границы его воображения, юноша и представить не мог. В конце концов, если маг обладал при жизни мощнейшим потенциалом, его тело можно использовать и после смерти, несмотря на, скажем, отсутствие одной руки. Видимо, от собратьев Эмриса и впрямь ничего не осталось. — Халион, — эльф позвал юношу и тот, облизнув губы, посмотрел на старшего некроманта. — Подобных ему всего двое, и каждый из них способен заменить целый отряд мертвецов благодаря ряду привитых им особенностей, поэтому я не позволю тебе уничтожить его. Впрочем, — добавил альтмер, — тебе вряд ли это удастся. Халион приоткрыл рот и распахнул глаза, но из-за шока он лишь издал какой-то нечленораздельный звук. Ему потребовалось несколько минут, чтобы собраться с мыслями, но мертвец перед ним внезапно взревел подобно медведю и кинулся на мальчишку. Черты лица мертвяка исказились, делая умершего мужчину похожим на дикого зверя. Халион едва успел увернуться от когтистой руки, что рассекла загустевший воздух прямо перед его лицом. Поначалу юноша осыпал мертвеца огненными заклятиями, но те не возымели никакого эффекта. Которого взгляда на Маннимарко, который с немного скучающим видом наблюдал на спаррингом, хватило, чтобы понять, что мёртвый прислужник обладает иммунитету к огню. Какое-то время полукровка кружил вокруг рычащего диким зверем мертвеца метелью, попросту уворачиваясь и блокируя его атаки. Внезапно мальчонка, устав бегать от мертвяка, вспомнил о совершенно новых, буквально только-только изученных заклинаниях. Не зря ведь Маннимарко, знавший о том, что ждёт приспешника, отдал предпочтения именно им. Отпрыгнув назад, Халион сконцентрировался, не сводя взгляда с приближающейся опасности. Его ладони запылали ярко-фиолетовым пламенем, и все дальнейшие действия оказались продиктованы юношей кем-то неведанным, шепчущим женским голосом, от которого волосы на затылке зашевелились, а лицо обдало холодом. Всё же не став акцентировать на этом внимание, мальчишка подчинился голосу в голове. Уже через миг он, присев на одно колено, со всей силы ударил раскрытой и пылающей магическим огнём ладонью по полу. Пол под ним задрожал, а яркие всполохи потянувшиеся с неимоверной скоростью вдруг образовали яркие столпы света, вмиг растворившиеся в воздухе. Вокруг мальчишки зарябило магические поле. Ошарашенный сотворённым его же руками Халион не спешил подниматься на ноги. Он устремил взгляд на остановившегося мертвеца, что склонил по-птичьи голову и глядел со злостью в пылающих голубых пламенем глазах на него. — Это его только замедлит. Ненадолго, — подал голос Маннимарко. — Почему ты не сказал, что мне придётся драться с ним? — вспылил Халион, и альтмер дёрнул уголком рта, заметив, как вспыхнули гневом синие глаза. Мальчишка терял контроль. — А должен был? — вскинул бровь альтмер. — Я предупреждал, что мои уроки отличаются от тех, к которым ты привык, и, тем не менее, ты свой выбор сделал. — Да чем же тогда отличается этот урок от того, что устроила нам Тари, когда решила нас угробить?! — уже не сдержался Халион, слыша какой-то странный треск, словно стекло лопалось и крошилось под чьим-то давлением. — Вместо того, чтобы пререкаться со мной, взгляни перед собой, — ледяным тоном произнёс Маннимарко, с недовольством, сурово смотря на полукровку. Халион невольно последовал совету эльфа, мгновенно ощущая, как по затылку пробежался холодок. Мертвец, дёргано вертя головой, осматривал мерцающий барьер, готовый вот-вот рассеяться и позволить ему добраться до мальчишки. Полуэльф не успел и вдохнуть, как барьер вдруг рассыпался на мелкие осколки, а Эмрис, оскалив гнилые зубы, бросился к полукровке. Юноша, выхватив из голенища кинжал, подскочил на ноги и, сделав очередной уклон, готов быть уже поднырнуть под руку мертвеца, чтобы после всадить тому клинок меж лопаток. Словно разгадав намерения мальчишки, мертвяк, издав короткий низкий рык, ударил со всей силы ногой юношу в колено. Халион, рвано выдохнув и зашипев, отлетел в сторону, к стене, о которую неслабо приложился. Он успел зацепиться свободной рукой за выступающие камни и перехватил удобнее другой кинжал. На ногах удержался, смотря теперь на мертвеца из-под нахмуренных бровей. — И что мне с ним делать? — фыркнул мальчишка. — У него иммунитет к магии, а удары мои он блокирует. — Подумай. Халион коротко глянул на Маннимарко, попытавшись вложить в этот свой взгляд всю свою злость, и тихо рыкнул не хуже мертвеца, что медленно двигался в его сторону, как подкрадывающийся на охоте сенч. — Я ждал какого-нибудь совета, — пробурчал юноша, сжимая кинжал в ладони уже до боли, ощущая, как острые выступы на холодном металле вонзаются в кожу. — Совет направил бы тебя по нужному пути, но ты сам должен разобраться, что тебе делать. — Но… — Халион уже в открытую готов был разразиться бранью, однако мгновенно осел под жёстким взглядом янтарных глаз. Скандалить явно было не время. Выждав всего ничего, Эмрис, чуть припав к земле, бросился на мальчишку, и тот вновь намеревался отклониться в сторону, как вдруг плечо обожгло жгучей и неимоверной болью. Халион вскрикнул и выронил клинок, что с оглушительным звоном ударился о каменный пол. К тому, что мертвец вновь предугадает его действия, мальчишка готов не был, ведь, в конце концов, к этому тайному и хитрому приёму полукровка прибегал крайне редко. Теперь же мальчонка буквально повис в хватке мертвеца, глаза которого вспыхнули ещё ярче. По серой коже ладони потекла рубиновая тёплая кровь, в то время как острые когти всё глубже погружались в плечо юноши. Халион зажмурился от боли, вскидывая после заслезившиеся глаза на пугающе искаженное злобой лицо мужчины и упираясь ладонью тому в грудь. Он даже не пытался отстранить мертвеца — лишь судорожно хватал ртом воздух, не оказывая никакого сопротивления. Если бы мертвец хотел его убить — сделал бы. Рассёк бы сонную артерию, и дело с концом. Халион рвано выдохнул и стиснул зубы. Затуманенным от боли взглядом он мазнул по мертвецу, что уже замахнулся когтистой рукой на мальчишку, целясь в самое горло. Вдруг, резко выпрямившись и опустив руку, мертвяк отступил назад. С влажным звуком когти покинули плечо мальчишки. Зажав рану рукой, юноша глянул на поодаль стоявшего Маннимарко, на лице которого читалось явное недовольство. — Ты не справился, — озвучил он, хмуря брови и подходя к приспешнику, что с трудом удерживал на нём взгляд. Эльф скользнул оценивающим взглядом по постепенно увеличивающемуся в размерах багровому пятну на рубашке юноши. — Поднимайся наверх и залечи рану. Мне нужно кое-что обдумать. Позже поговорим. Альтмер отвернулся от побледневшего юноши и, расцепив руки на груди, подошёл к мертвецу, разглядывая окровавленные когти того нечитаемым взглядом. Халион же, зажав пальцами рану на плече сильнее и проклиная самого себя — знай он, чем эта его просьба закончится, не подумал бы и рта раскрыть, — поплёлся к выходу из помещения, ощущая себя паршиво и желая лишь скорее добраться до кровати.