Свет в Ночи

      «Я никому не нужен… Я бесполезен… Я существую только для того, чтобы отравлять им жизнь…» Беспорядочные мысли клубятся в хрупком и сломленном сознании льдистыми вьюгами, подгоняемыми холодными ветрами, в которых слышится бесконечное множество тихих шепотков. В душе Промпто разбит на осколки весь мир. И он сидит на этих руинах, потерянный и бесконечно одинокий. Один — среди ледяной пустыни, где нет ничего, кроме слепящей белизны абсолютной пустоты и рвущих на части грозных ветров. Промпто один, покинутый всеми, оставленный на растерзание подкрадывающимся демонам собственной души, почти потерявший себя. Он разбит, сломлен. Почти сдается под напором необъятного океана невыносимой боли, доводящей до агонии, исступления и тоски. Промпто, что потерял все. И его счастливое прошлое — зыбкий мираж, как игра света, отраженного от кристальной чистоты снегов, как призрачная дымка. Оно тает от робкого взгляда, будто и не было его никогда. Все это иллюзии, а сам Промпто где-то совершенно в ином месте. Может быть, это все сладкие сны, пока он дремлет в одной из капсул в лаборатории его «отца»? Промпто чувствует себя совсем маленьким и беспомощным, погребенный под многотонным грузом понимания своего происхождения. Он остался без друзей, семьи, надежды… Лишь с пустотой, прямо как в далеком детстве. Для него будто нет всех счастливых и радостных моментов его жизни, плывущих перед глазами вместе с танцем изящных снежинок. А на место всему пленительному и теплому счастью, переполнявшего душу Промпто все эти годы, стремительно подступает одиночество и злые шепотки, свистящие в пронизывающем до костей ветре. Такие родные и горячо любимые голоса дорогих людей, искаженные ядом злобы и ненависти. Яркие видения озаряют внутренний взор вспышками: они мерещатся в туманной пелене того мгновения, где Ноктис заносит меч для удара, с яростной решимостью и пробирающей до костей ненавистью во взгляде. Голоса, голоса, голоса! Бесконечные, скрипящие, злые, насмешливые… и неживые. Все они осуждают, смеются, издеваются, ненавидят и презирают. Переписывают такие знакомые сцены прошлого, ищут лазейки, чтобы наполнить воспоминания тьмой и врастить их крепкими корнями в сердце, чтобы именно это стало для Промпто реальностью. Они показывают любую светлую эмоцию, как в кривом зеркале, преломляя до неузнаваемости с особым садизмом и наслаждением. Бесконечные видения, где его друзья, дорогие, любимые друзья, ради которых Промпто готов отдать жизнь, насмехаются, издеваются, в открытую называют выродком, говорят, что ему нет места среди них, что он их враг, что его нужно уничтожить — и все это разит ударами ножа в сердце и выжимает новые слезы, что скатывались по лицу и падали вниз уже крошечными льдинками. И Ноктис… Его Ноктис, которого он любил всю свою жизнь, видится с перекошенным от ярости лицом и гневными криками о желании убить Промпто. Слишком много голосов и видений: они воют и вьются в голове снежными бурями, где каждый осколок льда вонзается в грудь, убивая все то, что делало Промпто самим собой — таким невероятно добрым и преданным, мягким, чутким и бесконечно светлым. Все сковано льдом. Все в нем медленно и мучительно умирает, корчась в предсмертных судорогах, сопровождаемыми болью в разорванной груди. Он один. Его предали, бросили, отдав зубастым ветрам, в которых слышится злобный, гулкий смех Ардина. И его голос будто охватывает весь этот льдистый Мир, разносится эхом по горам и со стремительной силой настигает Промпто, пронзая его раскалённой стрелой. Промпто трясет от разрывающих рыданий, от страха и отчаяния. Он закрывает уши маленькими ладошками и качает головой, чтобы не слышать этого смеха, этого гула голосов, набатом стучащих у него в голове. Губы искусаны в кровь, штрих-код на руке покрыт саднящими царапинами и жжет огнем… а все его существо переполнено убивающей болью, от которой Промпто сотрясается в агонии. А мороз сковывает льдом все сильнее и сильнее… Он не слышит тихий хруст снега под чьими-то шагами за своей спиной — слишком сильно давит на уши, чтобы заглушить какофонию демонического хора голосов. Зато ощущает чей-то нежный и полный сострадания взгляд на своем затылке. Сначала ему кажется, что этого не может быть. Кто может прийти в это место, в заснеженное пристанище его разбитой души? Но чье-то присутствие ощущается сильнее и оно настолько нереально, что Промпто непроизвольно дергается и оборачивается в тот момент, когда на его плечо ложится горячая рука, а такой знакомый и любимый образ присаживается рядом с ним. — Промпто… — его имя срывается с губ Ноктиса облачком пара, переполненный горечью взгляд заставляет с новой силой хлынуть слезы, а горло сжимается от подкатывающих рыданий. — Нокт… — дрожащим, непривычно детским и сиплым голосом шепчет Промпто и вздрагивает, как удара электрического разряда. Его не может тут быть, не здесь и не сейчас. Это очередная уловка Ардина, обман собственного сознания. Сейчас этот образ дрогнет, подобно ряби на воде, и светлое воспоминание исказится, как в кривом зеркале. Промпто до исступления этого боится. Он сбивается в комочек, подтянув еще ближе к себе коленки и, обхватив их маленькими пухленькими ручками, дрожит. А переполненному щемящей тоской Ноктису кажется, что Промпто сотрясается от лютого холода. Он снимает с себя привычную и неизменную кожаную куртку и заботливо укутывает ею маленького Промпто, у которого от этого столь неожиданного и трогательного жеста перехватывает дыхание. А подступающие с удвоенной силой рыдания душат, не давая ему вымолвить ни слова. И Промпто, хоть это и происходит в неком подобии сна, чувствует, что куртка Ноктиса пахнет точно так же, как и в его воспоминаниях, да еще и так четко, будто все происходит наяву. И она такая теплая и согревающая, что это кажется нереальным. Промпто уже и забыл, что значит испытывать тепло. И он сильнее кутается в куртку, пытается сжаться в еще более маленький клубочек и исчезнуть под этим чутким и ласковым взглядом. Промпто впивается пальцами в темную кожу и сильнее вдыхает такой знакомый запах. Нокт… — Промпто, посмотри на меня… — вновь доносится тихий шепот принца, каким-то мистическим образом способный перекричать все завывания свистящих ветров, бьющих в лицо. Промпто мотает головой — слишком резко, слишком часто — и вновь затыкает уши. Ему страшно обернуться. Страшно посмотреть Нокту в глаза, пусть это и сон или очередное наваждение. Ему стыдно, ему страшно, он даже не знает, кем является. Он чувствует себя преданным, при этом ощущая и самого себя предателем. Но ведь Нокт все сделал правильно? Голоса шептали, что все это само собой разумеющееся, ведь Промпто не человек, а оружие Нифельхейма. Кровный враг принца Люциса. Кровь от крови самых страшных врагов, повинных во всех бедах, выпавших на долю Ноктиса. Засланец в его ряды, чтобы предать в самый важный момент, чтобы отравить каждый миг жизни принца, всадить нож в спину, когда этого он ждет этого меньше всего. Вот, что шептали голоса. И Промпто боится… что, если это действительно так? — Промпто! — настойчивее говорит Ноктис с дрожащей мольбой в голосе, а Промпто снова качает головой. Как он может на него посмотреть? Но Ноктиса это не волнует. Одним резким движением он разворачивает к себе зашуганного, сжавшегося в комочек Промпто, который тут же прячет голову за коленками. — Почему ты не можешь посмотреть на меня? — нежно шепчет Ноктис и ласково гладит сотрясающегося в рыданиях мальчика по голове, зарываясь пальцами в его светлые волосы. И в этом жесте столько заботы, которой, как Промпто считает, он недостоин, что душа его разрывается на части, а стена отчуждения покрывается множеством трещин. — Я… Я не могу, Нокт… — еле проговаривает Промпто, срываясь на всхлипы. — Можешь. Ты всегда мог это сделать, - твердо произносит Ноктис и поднимает голову друга. Промпто впервые за целую вечность видит его лицо. И на нем отражается столько вины и сожаления, что Промпто захлебывается в океане его тоски, а тело начинает бить дрожь - сильнее, чем раньше. Почему он на него так смотрит? Чем он вызывал такую лавину чувств? И ему так хочется стереть это болезненное выражение лица, так хочется убрать всю грусть из его взгляда и увидеть такую дорогую улыбку, но Промпто ничего для этого сделать не может… А Ноктис смотрит на его лицо и в муках сожаления кусает в кровь губы. Кладет горячие ладони на щеки Промпто и смахивает его слезы нежным, заботливым жестом, от которого перехватывает дыхание. — Прости меня… — шепчет ему Ноктис. И голос его дрожит, срывается, и на секунду кажется, что принц даст слабину. Но он лишь порывисто обнимает Промпто, прижимая его к себе крепко-крепко, делясь с ним теплом, неспешно гладя по голове. — Прошу, прости, прости меня, Промпто… Мне так жаль… Промпто теряется. За что просить прощения Ноктису? Он же делал все правильно. Всегда. Повинуясь секундному порыву, переборовшему страх и нерешительность, он обнимает Ноктиса в ответ маленькими пухленькими ручками и чувствует, как Ноктис вздрагивает от этого и медленно выдыхает, когда его сердце начинает оглушительно биться о ребра. — За что ты извиняешься? Ты все правильно сделал… Мне нет места рядом с тобой… Я существую для того, чтобы отравлять тебе жизнь, — всхлипывая, шепчет Ноктису Промпто. Принц в ответ на это как-то слишком уж грустно смеется и качает головой. И по телу бегут мурашки от этого смеха. — Опять. Опять ты вбил в свою светловолосую голову ерунду, — отвечает он шелестящим шепотом, подобно шуршащим в кронах деревьев листьям поздней весной. — Я столько раз тебе говорил, что ты побольше многих достоин меня. Я столько раз говорил тебе, каким ценным подарком судьбы я считаю нашу встречу и тебя самого. Кто тебе сказал такую глупость? Ноктис в очередной раз проводит рукой по волосам и, быстро поцеловав Промпто в макушку, немного отстраняется, чтобы посмотреть ему в глаза, в которых все еще стоят слезы. — У тебя очень красивые глаза, знаешь? — вдруг меняет тему Ноктис, заставляя Промпто в удивлении взглянуть на принца. В первый раз за их встречу Промпто делает это сам, по своему желанию. И Ноктис довольно улыбается. Получилось. — Вот ты наконец и взглянул на меня. И глаза у тебя и правда очень красивые. Особенно, когда они лучатся светом, а не переполнены страданием и слезами. Промпто на это вновь отводит взгляд и крепче обнимает себя руками, смущаясь и не зная куда себя деть. Ему столь неловко и почему-то неоправданно стыдно, что хочется исчезнуть. — Не надо, Нокт… — еле слышно бурчит себе под нос Промпто, но Ноктис его слышит. — Послушай меня, пожалуйста, очень внимательно, Промпто, — ласково шепчет принц и берет в руки его маленькую ладошку. И это так напоминает то далекое и теплое воспоминание, подернутое туманом - оно такое счастливое, что душа сжимается от тоски. Что же это было? Когда это было? — Я, наверное, никогда не смогу искупить то, что я сделал с тобой. Мне жаль, невероятно сильно жаль!.. — продолжает говорить Ноктис и голос его саднит от еле сдерживаемых слез. — Прости меня. Я перед тобой бесконечно виноват. Я не знаю, где ты сейчас, что с тобой… Но я чувствую, что тебе намного хуже, чем я могу вообразить. Я чувствую, что ты сейчас на грани, что с тобой вот-вот случится что-то страшное… Промпто, прошу тебя, умоляю! Не сдавайся! Дождись меня! На этих слова Ноктис снова порывисто обнимает Промпто. Сердце бьется с удвоенной силой, а тело будто вновь способно ощущать тепло. Кажется, что смолкли ветры с их злобным шепотом, и что льдистый воздух перестает кусать обнаженные участки кожи, а ветер - рвать на части. Кажется, что возвращаются застывшие в стазисе чувства. Как где-то в глубине души ворочается какое-то чуткое и теплое чувство, а тело наполняет тепло. Каждая его клеточка ощущает все вокруг сильнее во стократ, нервы подобны оголенным проводам, и каждое слово Нокта бьет по ним, как по струнам, заставляя Промпто биться в ознобе и самому крепко обнять Ноктиса, прижаться к нему еще крепче, сильнее сжать в маленьких кулачках его рубашку. — Я найду тебя, Промпто. Обещаю, что бы ни случилось, где бы ни был — я найду тебя. Я буду искать тебя: вытрясу душу из Ардина, сунусь в пасть к демонам, зароюсь в снежные барханы или разнесу всю столицу Нифльхейма, но найду тебя! Чего бы мне это ни стоило! Я не позволю тебе и дальше страдать в одиночестве по моей вине! Я приду за тобой, — голос Ноктиса дрожит от слез, что текут по его лицу. — А когда мы снова встретимся, я извинюсь перед тобой еще раз… — Нокт… Я должен тебе сказать кое-что… — шепчет ему на ухо Промпто. — Возможно, после этого ты откажешься от этих слов. И поймешь, что на самом деле тебе это не нужно. — Не откажусь. Промпто, ну сколько еще раз мне тебе повторить, что я всегда буду на твоей стороне. Что бы ты ни сказал сейчас, я никогда не изменю о тебе своего мнения и отношения. — И все же… — уткнувшись носом в шею Нокта, пытается продолжить Промпто. — И все же, ты расскажешь мне это, когда мы наконец встретимся, — чуть улыбается краешком губ Ноктис, предвкушая этот момент, и вновь проводит ладонью по светлым волосам, а после и по спине. — Увидишь меня, улыбнешься и скажешь, что я как всегда слишком долго добирался. Может быть, шутканешь на тему моих водительских навыков. Потом, как всегда, состроишь серьезную мину и будешь говорить мне что-то, что должно пошатнуть мою веру в тебя. А я в очередной раз скажу тебе, что никогда не стану хуже о тебе думать. Ты - это ты, Промтпо. И тебя ничто не изменит. Я это знаю. Его слова - как спасение, они будто помогают вынырнуть из темного омута мрачного болота наверх, к жизни, к свету. И каждое слово собирает рухнувший мир по осколкам и склеивает их крепко-накрепко светлым и теплым чувством, живущим в них обоих. Ноктис собирает Промпто по частям, возвращая его в реальность. Прогоняет своим присутствием и чуткой нежностью всех притавшихся демонов и даже слышимый в горах шепот Ардина, который давно перестает до них доходить, будто и не было его никогда в этом месте. И кажется, что на самом деле тут не так уж и холодно. — Спасибо тебе, Нокт… — увереннее говорит Промпто и удивляется, что его голос перестает быть детским. Отстраняется от принца и глядит на свои руки, на ставшие тонкими пальцы, а затем, наконец, решается посмотреть в глаза Ноктису. Уже более осмысленно, осознавая себя. Принц выглядит таким довольным и, кажется, счастливым от того, что он смог вырвать Промпто из липкой паутины мрака. — Я все еще не уверен… Я пока даже не знаю, кто я… — Это не важно, Промпто, — качает головой Ноктис. — Для меня это всегда было неважно. Ты — это ты. Что бы ты ни узнал, помни об этом. Промпто на это лишь растерянно кивает, а Ноктис, чуть улыбнувшись, притягивает его к себе и мягко целует, нежно проведя рукой по его щеке, чувствуя на своих губах соленый привкус слез. Промпто в ответ крепче обнимает Нокта дрожащими руками, будто в последний раз. И чудится ему в переполненном нежностью поцелуе изрядная доля горечи и затаенный страх, что это все в последний раз… — Я люблю тебя, Промпто… — шепчет ему в губы Ноктис перед тем, как отстраниться. — Поэтому, прошу тебя, дождись меня. Я обязательно приду за тобой. Жди меня… Промпто хочет ему ответить. Он собрался с духом, переборол страхи, но образ Ноктиса развеивается туманом, уходящим сквозь пальцы, хватающие пустоту в том месте, где мгновение назад был Ноктис. И вновь пустота дает о себе знать пробирающим холодом и оживившимися шепотками. Но Промпто теперь твердо знает, что ему делать. И как вынырнуть из этой оплетающей паутиной иллюзии. Как вернуться, как проснуться. В этот раз он сможет отделить реальность от трюков Ардина. Правду от вымысла. Ибо есть к чему стремиться и ради кого жить. И никакой Ардин этого не отнимет! Промпто просыпается резко, как от удара током, сотрясаясь от дрожи у почти погасшего костра. Аранеи до сих пор нет — судя по все еще светлому небу, было еще слишком рано. Но измотанного и разбитого Промпто просто подкосило и сморило у теплого огня. Противиться этой усталости было выше его сил. Он не сразу понимает, где он, не сразу вспоминает, что ему снилось. Воспоминания сумбурные, обрывочные… Весь сон был похож на снежную вьюгу, эпицентром которой являлся Промпто. Но было потом что-то еще. Что-то горько-сладкое. Приятное и невероятно мучительное, отдающее ноющей пульсацией как в старых шрамах, так и в свежих, во все еще кровоточащих ранах. И вот уже эта боль подталкивает его в нужную сторону. Пара фрагментов из сновидения, а у Промпто внутри все падает куда-то вниз и замирает. Нокт… Он пришел, чтобы спасти Промпто. Вытащил его из цепких объятий тьмы. Он плохо помнит, что именно говорил ему Нокт. Но Промпто все еще ощущает жар его ладоней на своей спине и все еще чувствует вкус его губ, как если бы Ноктис приходил к нему не во сне, а наяву. Вот же, совсем недавно, несколько минут назад, что просто невозможно. Но сердце пронзает невероятная тоска. Нокт… Больше всего на свете Промпто хочет, чтобы Нокт - его Нокт - был сейчас рядом с ним. Больше всего на свете он хочет увидеть его, взять его за руку, почувствовать его присутствие рядом, услышать его голос… И во сне это осуществилось. В душе возникает какое-то новое чувство. Как ощущение присутствия Ноктиса, но глубоко в душе, словно Ноктис все еще там, среди снегов его внутреннего Мира. Там, где принц пытается согреть сломленного Промпто своей заботой. Бред, конечно, но такое странное чувство подарил ему сон. А также слишком четкий вкус чужих губ и надежда на то, что, быть может, это все произошло не совсем во сне… И мысль о том, что где-то там сейчас Ноктис места себе не находит в страхе за Промпто, пытаясь его найти и спасти, греет душу и помогает загореться погасшей надежде. Однако Ардин слишком хороший манипулятор и так легко он Промпто не отпустит, заставляя его сомневаться во всем, что касается его самого… Пусть надежда и пробивается одним маленьким робким огоньком, но все еще слишком много всего пребывает во льдах сомнений и страхов… Если бы только довелось вспомнить, что же было еще в том сладком, но таком горьком и пленительном сне…