Dawn will rise

После битвы подушками комната выглядит, как филиал гусиного Ада — или как филиал персонального Ада Егорова. Они просто не ожидали, что женина подушка порвется в самый неподходящий момент, оставляя ее, безоружную и беззащитную, на милость Риты с подушкой на синтепоне. — Ага! — Рита смеется, легко ударяя ее подушкой по плечу. — Сдавайся! — Сдаюсь-сдаюсь! — она смеется в ответ, руки выставляя для защиты, но Рита больше не атакует. У них обеих в волосах запутались перья, а на щеках играет румянец. Женя смотрит — и глаз оторвать не может, настолько Рита кажется ей прекрасной. Свою подушку Рита бросает на женину кровать, руки в бока упирает и осматривает комнату скептическим взглядом. — И как мы это убирать будем? Женя пожимает плечами. — Понятия не имею, — и замолкает на пару секунд, не решаясь заговорить. — Рит? — М? — Рита поднимает на нее взгляд — да так и и замирает. — Блять, ты так тупо выглядишь, но при этом ты красивая. Как это работает вообще? Женя улыбается уголками губ. — То же самое могу сказать о тебе. Рита смеется, обнимая ее, и Женя не может удержаться — целует ее сначала в макушку, потом — в лоб и щеки, потом — нежно касается губ, и Рита в ее руках плавится и мнется, как горячий воск. И Женя на несколько минут умирает. И на все это время не остается для них ни комнаты в общежитии, ни перьев из жениной подушки, рассыпанных по всему полу и жениной кровати, ни будильника на женином телефоне, заботливо сообщающего им, что уже пора на боковую — потому что на часах двенадцать. И Женя просто рада, что они есть.