Dawn will rise

У Риты ребра хрупкие гуляют под нежной кожей. Женя целует ее исступленно, и гладит ладонями, с бледной кожей ярко контрастирующими, плоский подрагивающий живот, сдерживаясь, чтобы не смять пальцами бока. И неизменно возвращается к очерченным кожей ребрам — клети, в которой дрожит неистово и извивается змеей ритино сердце, пульсом отдаваясь в жениных висках. Женя ребра этих касается трепетно пальцами, и губами пересчитывает, и языком согревает, а Рита откликается стонами тихими, и грудь у нее ходит ходуном, как дрянной ветхий от старости забор вокруг какого-то незамысловатого домишки. И выглядит Рита прекрасно, и Женя повторять это готова вновь и вновь, столько раз, сколько она на ее ребра смотрит и восхищается, и глаз оторвать не может, чтобы Рита точно знала и уж наверняка запомнила: она у Жени самая красивая и самая замечательная. У Риты ребра хрупкие гуляют под нежной кожей. Женя смотрит во время пары по физре на то, как это прекрасно выглядит, и не в полной мере осознает, что откровенно пялится, пока Зоя не пихает ее в бок локтем. — Слюни подбери, Жень, — говорит она тихо, так, чтобы никто больше не слышал. — Я все понимаю, но ты уже минут пять так сидишь. — Да? — Женя растерянно смотрит на скамейку, на которую она присела, чтобы перевязать шнурок, и поднимает взгляд на Зою. — Спасибо. Зоя хлопает ее по плечу и уходит обратно к матам. А Рита, завидев ее взгляд, улыбается хитро и демонстрирует жест, от которого у Жени все внутри замирает, а к щекам кровь приливает, заставляя ее гореть почти что физически. И не только на уровне щек.