Dawn will rise

Женя не привыкла кричать. Ни от боли, ни от чего-либо еще. Не от гордости, просто так получилось: Жене никогда не хотелось привлекать особого внимания, и, раз уж из-за внешности она стала белой вороной, тогда она решила стать незаметной хотя бы так. Не можешь (или не хочешь, что в ее случае вернее) бороться — спрячься, и бороться не придется. Если она ушибала колено, мама могла услышать от нее только сдавленное шипение. Братья, глядя не нее, лучились гордостью, а потом трещали по всему двору: «А наша сестра Женька не ноет, если поранится! Она у нас сильная!» Если ей приходилось делать уколы, чаще всего витаминов группы B, от нее не могли дождаться ни звука: ни всхлипа, ни стона, ни даже шипения. Когда у нее случались несерьезные травмы, в медпункте на нее смотрели с легким удивлением: она не дергалась, не стенала, не изображала из себя умирающего лебедя, а просто рвалась обратно на тренировку. Если им с Ритой удавалось побыть наедине дольше и ближе, чем обычно, в первое время Рита не могла дождаться от нее ничего, кроме крупной дрожи в ответ на свои действия. Рита все хмурилась и не могла понять, пока они серьезно не поговорили. «Жек, так не делается, — со вздохом говорила Рита. — Я тебя обижать не собираюсь, ну так и ты меня не обижай. Я ж стараюсь, а тут такая херня выходит». Они все-таки пришли к консенсусу, но Женя все еще чувствует себя неловко. Женя не привыкла кричать. Лиза может гордиться. У нее получилось сделать так, чтобы Женя впервые за долгое время по-настоящему закричала.