Love is madness

У Олега, кажется, сердце сейчас сломает клетку ребер и выскочит наружу. Учитывая, что, кажется, одно из ребер у него, судя по ощущениям, сломано, поизойти это может в самом деле. Сережа, абсолютно несчастно свернувшись калачом, беззвучно трясется в сухой истерике. Олег знает, что он не плачет. Не при нем. — Ты как? Сережа поднимает лицо от подушки. У него разбита губа и набухает синяк на лбу. — Нормально, — откликается он убитым голосом. — Сильно они тебя? Олег поводит плечами и, прислушавшись к ощущениям, отвечает: — Бывало и хуже. Сережа хмыкает понятливо — и больше ничего не говорит. У Олега, кажется, сердце сейчас сломает клетку ребер и выскочит наружу. Серега, довольно улыбаясь ему снизу вверх, цепляет зубами язычок молнии на его брюках и тянет вниз. Шмот выпускника совершенно дебильный, и Олег в любом случае был бы не против его снять, но пока что получилось снять только этого рыжего психа. Хотя, судя по тому, как резво Серега, целуя, втолкнул его в сраный туалет и буквально припечатал к стене, — сняли тут как раз таки его. У Олега, кажется, сердце сейчас сломает клетку ребер и выскочит наружу. Он смотрит в полные слез голубые глаза и понимает, что он последний форменый мудак. Сергей смотрит на него до того убитым взглядом, что Олегу хочется послать нахуй все армии мира, — но что-то останавливает. Проснувшаяся гордость, наверное. Шепчет на ухо, мол, хватит за ним по пятам плестись, как верная собачонка. У Олега, кажется, сердце сейчас сломает клетку ребер и выскочит наружу. Разумовский делает ровно пять выстрелов. По одному на каждый удар его преданного сердца.