Attack

Чтобы попасть в бойцовские ямы, нужно быть достаточно сильным и смелым. Или просто быть рабом. Ярх рабом быть перестал с того самого момента, как кинжал самого Сатаны перерубил его цепь и оставил на его теле отчего-то приятный шрам. Танахия рабыней быть перестала тогда же — ее оковы Ярх снимал со всей осторожностью. С нее хватит и зашитого рта. — Зачем мы туда идем? Рука у Танахии дрожит. Она сама дрожит. Ярх тоже, признаться, передергивает плечами, чтобы сбросить липкий страх, но ради Танахии держит лицо. — Нам нечего есть, — говорит Ярх. — Подумай. Мы питаемся какими-то объедками, это наш шанс. — Думаешь, раз Сатана тебя пожалел, то и сейчас заметит? — Танахия поджимает губы и резко останавливается, заставляя его обернуться. — Да там десятки таких, как Толстяк Гурун! Они свернут нам шеи и внимания не обратят! Он отпускает ее руку — чтобы сжать плечи. — Я с тобой, слышишь? — говорит он четко, глядя в широко распахнутые глаза. — Я не дам тебя в обиду. Танахия улыбается уголком рта. Горько. — Слышу, — только и говорит она. Чтобы попасть в бойцовские ямы, надо пройти до тяжелой кованной решетки темный туннель, напоминающий больше чью-то разинутую пасть. Танахия, оказавшись в этом туннеле, только сильнее сжимает его ладонь. — Мне страшно, — шепчет она. Кругом только темнота и их враги — больше и выше в два, а то и три раза, не считающие их за соперников даже. Он обнимает Танахию за плечи — и неловко целует в соленую щеку. — Все будет хорошо, — обещает он. — Мы справимся. И в темноте дрожь ее плеч утихает, и им становится спокойно. А затем поднимают решетку.