Битва шипов

«Тебя хотят убить, будь осторожна. Драко Малфой»       Роуз выкинула письмо решив, что это глупая шутка. А с чего бы ей доверять Малфою? Свою подлость он уже доказал. Конечно, она не оставит это просто так, она ответит ему, но вечером, когда никто не будет ей мешать. – Ты здесь? – спросил Гарри, постучав в комнату и приоткрыв дверь. – Я зайду? – Заходи, – отозвалась девушка. – Чем займемся сегодня? – с энтузиазмом спросил он, присев на кровать.       Каникулы с братом оказались не такой уж и дурацкой затеей. Гарри оказался приятным собеседником, видимо за стенами школы на него снизошло озарение: можно же болтать обо всем на свете, а не только про родителей и компанию Драко. – Сегодня будем украшать елку с мадам Максим, потом печь пряники, а затем я закидаю тебя снежками на улице. – Идет! – захохотал Гарри.       Возможно, ему нужна была такая эмоциональная разрядка. Сестра и кубок трех волшебников свалились, как снег на голову. Наконец-то можно было передохнуть. И хотя бы на время забыть обо всем этом. И, черт его дери, как же он рад и благодарен профессору, который решился провести каникулы у Дурслей. Наверное, у самого Гарри случился бы нервный срыв, проведи он еще один праздник в этой семейке. На пороге у дома Дурслей, Северус Снейп мешкал. Он помнил Петунию неприятным человеком и сомневался, что она изменилась, особенно, если судить по историям Дамблдора о жизни Гарри у этих ненормальных. В дверь стучать было не целесообразно, ведь он здесь, как бы, живет. – Тетя Петуния, дядя, Дадли, я дома, – крикнул он с порога, имитируя дружелюбный настрой.       Она выбежала из гостиной с широко распахнутыми глазами и плотно сжатым от злобы ртом. Взрослая женщина, с самой обычной прической домохозяйки ((коротко подстриженные волосы с укладкой «да здравствуют бигуди на всю ночь), с самым обычным невзрачным макияжем, одеждой аккуратной, классической в сдержанных тонах: бежевая блузка, юбка черная, закрывающая колени. Она была обычной до мозга костей. Как и всегда. – Не кричи, – гаркнула она ему, – у нас гости. Поднимайся в свою комнату и чтобы ни звука.       Ответить Северус ничего не успел, она быстро зашагала обратно, обернувшись лишь на секунду и посмотрев строгим предупреждающим взглядом.       Найти комнату оказалось нетрудно. Во-первых, она сказала поднимайся, значит на втором этаже. Он открыл двери первой комнаты и понял, что эта спальня Петунии и мужа. Двуспальная кровать, фотографии семейства и посредственный дизайн. Обычные. Вторая комната, в которую заглянул профессор, вероятно, принадлежала их сыну, Дадли. Ее размах и количество навороченных магловских вещиц поражали. На стене у кровати красовался портрет улыбающегося жирдяя. Точно его. Следующая комната наверняка Гарри. Рисунки его совы на стене, бедная меблировка.       Северус Снейп тяжело вздохнул и прошел внутрь. Он поставил чемодан к шкафу и сел на кровать.       Жить жизнью Гарри Поттера ему уже не нравилось. Находиться в одном доме с этими людьми, с этими отвратительными маглами, что может быть хуже. И какой черт его дернул пойти на эту авантюру?       Роуз этого тоже не понимала. С чего бы это? Неужели нельзя по-другому? Праздники без отца, это как вообще?       Брату нравилось все. Он не ребенок, но, украшая елку бок о бок с Роуз, радовался, как пятилетний мальчишка. Его глаза горели, он хохотал и дурачился. Накинув на плечи мишуру, он важно расхаживал взад и вперед, притворяясь знатной дамой. – Ты похож на меня в юности, – засмеялась мадам Максим. – Не хватает только шляпки. Гарри тут же схватил небольшую коробочку от игрушек и надел себе на голову. – А так? – Очарровательно! – захлопала женщина в ладоши.       У Роуз складывалось такое чувство, будто брату не хватало одобрения и смеха всю его жизнь. На секунду ей показалось, что улыбнись он еще раз, и его хватит удар. Чувство жалости возрастало с каждым смешком и улыбкой Гарри. «Самый потерянный ребенок на свете», – пронеслось в голове у Роуз.       Позже, мы играли в снежки на улице. Мадам Максим осталась дома. Она читала на кухне, ожидая, пока наши имбирные пряники приготовятся.       Сначала мы кидались снежками не сильно, прятались за буграми снега, но в какой-то момент игра перешла в соревнование. Веселье перерастало в нечто, напоминающее чувствами поединок. Спортивная злость. Это именно то чувство, которое охватило обоих. Непреднамеренный выплеск чувств и накопившейся негативной энергии. Она избавлялась от того, что разрывало ее на куски, вкладывая в каждый снежок всю ту разлуку с отцом, которую она терпела и вынуждена терпеть дальше из-за того, что у нее есть брат, из-за того, что ему нельзя рассказывать правду. Для него – все то, что копилось годами, камнем оседая в душе, все, что сваливалось, все те унижения, что ему пришлось терпеть. Оттого его снежки били больнее, они летели быстрее, ударяли резче. – Гарри, мне больно! – вскрикнула вдруг Роуз, от чего тот словно из транса вышел. Парень быстро подбежал к девушке, которая сидела на корточках и прикрывала лицо руками. – Прости меня, прости. Я не знаю, что на меня нашло, – запинаясь начал извиняться Поттер, аккуратно убирая руки сестры. – Боже, – прошептал он, увидев огромный синяк с кровоподтеками на правой щеке сестры. – Тебе нужно срочно приложить компресс. Увидев лицо Роуз, мадам Максим охнула. – Великий… Что произошло? – Я попал снежком прямо в лицо Роуз, – виновато пробормотал Гарри.       С помощью мази, которую дала Олимпия Максим, синяк Роуз должен пройти за три дня.       Украшать пряники глазурью, придумывать узоры, баловаться посыпкой, – все это Гарри делал впервые. Вина за щеку сестры не давала ему в полной мере насладиться стряпней, но казалось, что все уже забыли об этом происшествии.       А пряники получились восхитительно вкусными. Лопая их, парень не мог остановиться. В этот момент он понимал, что такое настоящий дух Рождества. Украшения, пряные блюда, окружение рождали настолько теплые чувства, что плохие воспоминания и прошлое становились чем-то ненастоящим, практически страшным сном, не более того. – Завтра мы с вами отправимся в любимую кофейню Роуз, – радостно объявила Олимпия, – тебе там понравится, – улыбнулась она Гарри. – Вы не шутите? – от неожиданности спросил парень, как маленький ребенок, не веря в происходящую сказку. – Нет, попьем какао, сходим на «Щелкунчика», красота!       Гарри довольно уплетал пряники один за другим, запивая их теплым молоком. Для него эти каникулы уже были чем-то фантастическим, завораживающим и невероятным. У него наконец-то был родной человек, сестра, любовь к которой уже захватила его целиком. Он строго решил для себя, Роуз – самое важное и ее он будет защищать всю оставшуюся жизнь. Гарри Поттер чувствовал себя хорошо, как никогда прежде.       А вот его замена в доме Дурслей сходила с ума от нахлынувших воспоминаний о детстве. Северус Снейп, как и Гарри Поттер жил не в самых лучших условиях. Его семья не располагала богатствами, как духовными, так и материальными. Но у него семья была, а у Поттера нет. Как несправедлива судьба, неужели Петуния не могла купить этому мальчишке нормальный стол, кровать и шкаф? Разве этого много? Всю свою жизнь Гарри Поттер жил в хорошем доме, с людьми в приличной одежде, его комната была на одном этаже с другими комнатами членов семьи Дурслей. Однако, он оставался бедняком в доме обеспеченных людей.       Античеловечное поведение со стороны старшей Эванс. Твой родной племянник, его мать – мертва, как ты можешь поступать так с ребенком? К чему такая ненависть? Разве его вина в том, что ты не волшебница? У Петунии, считал Северус, всегда была возможность приобщиться к миру магии. Сестра бы не отказала ей в кратком экскурсе, в историях, в демонстрации. Если бы Петуния попросила, Лили нашла бы способ показать ей мир, в котором она живет. Стук в дверь. – Помой посуду, – сказала женщина, строго смотря на Гарри, – там осталось немного на столе тебе поесть. Удивленный Северус Снейп смотрел на нее с секунду, затем произнес твердым спокойным голосом: – Нет. – Что ты сказал? – Я сказал, что не буду этого делать. – Дорогой!       Он не хотел устраивать неприятности Гарри, не хотел и портить ему жизнь в доме Дурслей. Северус Снейп твердо решил изменить жизнь парня. Раз и навсегда. Старший Дурсль моментально взлетел вверх по лестнице и остановился у комнаты Гарри. – Никакой помощи от тебя никогда не дождешься, помой посуду. Если хочешь вернуться в свою поганую школу к своим друзьям, - слюни летели прямо в лицо Северуса, мужчина просто выплевывал в него каждое слово. Но это неправильно. Он ведь ничего не сделал. – Я устал с дороги, не видел вас полгода, а вы с порога что? – Что? – дрожащим от гнева голосом спросила Петуния. – Не зовете присоединиться за столом, не здороваетесь, а теперь приходите ко мне в комнату сытые, отдохнувшие, и говорите мне помыть посуду? Понимаете к чему я веду? – Да как ты смеешь, гаденыш?! – Спокойной ночи, дядя, – закрывает дверь.       Тот сильно колотится. Северус открывает дверь и старший Дурсль за шкирку вытаскивает его из комнаты и трясет, затем толкает по лестнице, Северус кубарем падает вниз и достает палочку, направляя ее на злосчастную семейку. – Тебе нельзя пользоваться магией вне школы! - от испуга вопит глава семейства. – Думаешь, кто-нибудь об этом узнает?       Петуния начала тянуть старшего Дурсли в спальню, он, возмущенный и порядком взвинченный, все таки поддался жене, крикнув в след что-то вроде: «мерзавец». Всю перепалку Дадли стоял, не шевелясь, испуганно глядя на «двоюродного брата». Когда отец и мать, от злобы забывшие о сыне, захлопнули дверь в комнату и начали о чем-то оживленно шушукать, он медленно начал спускаться по лестнице к Северусу. Дадли останавливается прямо перед стоящим в ожидании братом, разглядывает его взъерошенного с 5 секунд и говорит: – Я сам все, иди.       Северус коротко кивает и уходит в комнату Гарри. Оттуда он не высовывается до обеда следующего дня.       Сидя на кровати сына Лили профессор думал о побеге, на который он был не способен. Нельзя подводить Поттера. «Сам предложил, сам виноват. Сам и доводи дело до конца».       Он засыпает поздно и с тяжелым сердцем. Размышления не привели ни к чему. Голова только и делала, что перемывала кости сей этой семейке. А пацан-то, Дадли, что это вдруг он решил все сделать сам, этот жирдяй кривомордый? И почему хозяюшка Петуния не позаботилась обо всем сама? А этот мерзкий, противный Дурсль, чтоб его. Это вот так-то она переживает смерть родной сестры? Какая любящая, с ума сойти можно от ее тепла и заботы.       Тем вечером, когда случился обязательный конфликт в доме Дурслей, Роуз в своей комнате решала, как правильно написать ответ Малфою, чтобы он понял, что его глупости пустая трата времени. «Малфой, чего ты пытаешься добиться? Найди себе другую цель для насмешек. Роуз Поттер» – лист смят и выкинут. «Драко, мне не до этого. Если ты подумал, что, зная про моего анимага, можешь теперь позволять себе эти твои приколы и что-то там еще, то ты ошибаешься. Роуз Поттер» – лист перечеркнут, смят и выкинут. «Драко Малфой, тебе нечего делать? Роуз Поттер» – смят. «Ты ведешь себя недостойно, пытаясь запугать. Не знаю, чего ты хотел добиться своим письмом, но мне это неинтересно. Я не собираюсь идти у тебя на поводу. Отстань от меня и моего брата. Давай сделаем вид, что мы друг друга не знаем и хотим, чтобы все так и оставалось. Дурак. Роуз Поттер» – перекомкан и выкинут. «Дорогой Драко Малфой, иди к черту. Роуз Поттер» – лист порван.       Она не знала, что ему написать. Может, не стоит отвечать на эти глупости и всего-то? Сам отцепится.       Роуз предпринимает последнюю неудачную попытку написать Драко, понимая, что отправив ему письмо, она попадется на крючок.       Решив немного успокоиться, Роуз пошла к Гарри со своей любимой книгой Вальтера Скотта «Комната с гобеленами». Постучав в спальню для гостей и осторожно приоткрыв дверь, Роуз спросила: – К тебе можно? – Конечно! – воскликнул Гарри, подпрыгивая с постели. – Погадаем? – спросила Роуз, протянув брату книгу. – На книге? – недоверчиво посмотрел на нее парень. – Она же не волшебная, – сказал он, перелистывая страницы. – Не волшебная, – кивнула девушка, – но магия нам и не нужна. – Это как? – Ты задаешь вопрос, говоришь номер страницы и номер строчки, а я читаю тебе ответ на твой вопрос. Фактически, это плохой метод, но маглы так делают. – Много ты знаешь маглов? – засмеялся Гарри. – Достаточно, – улыбнулась Роуз, – так что? – Хорошо, давай. Гарри отдал книгу сестре. – Кто выиграет кубок трех волшебников? Страница 3, строчка 14. – Сверху или снизу? – спросила девушка, открыв нужную страницу. – Пусть будет снизу. – «…у Брауна было связано множество детских воспоминаний…» – прочитала вслух Роуз. – И что это значит? – спросил Гарри. – Ерунда какая-то. – Ладно, давай теперь я, – Роуз передала книгу брату. – Меня хотят убить? – Что за вопрос у тебя такой? – удивленно спросил брат. – Ради смеха, – пожав плечами, улыбнулась Роуз. – Страница 7, 13-я сверху. – «Я нисколько не сомневаюсь, мой дорогой генерал,..» – прочитав строчку Гарри улыбнулся, – какая чепуха. Ты в это веришь? – Нет, это просто ради забавы. – Давай я, – Гарри передает книгу сестре, – тот же вопрос, страница 14, 12-я строчка сверху. –«Клянусь жизнью, – воскликнул генерал Браун с го-…» – она улыбнулась, – ты прав, все это ерунда. Но весело, правда? – Да, что есть, то есть, Роуз. Нас хотят убить, пиу, – он сделал жест, будто бы стреляет в сестру из пистолета. – Так, давай книгу. Роуз передает брату книгу. – Стоит ли мне отвечать на письмо? Страница 13, 1-я сверху. – «…верх над всеми доводами рассудка: наскоро одевшись», а какое письмо? – дочитав, спросил Гарри. – На письмо Гермионы. – Не знал, что вы переписываетесь. Мне вот никто не писал. Роуз лишь пожала плечами. – Ладно, я что-то хочу спать. Ты не против? – Так скоро? Мы ведь только начали – Что-то начало сильно клонить в сон. Наверное, устала за день, – улыбнулась Роуз. – Лицо сильно болит? – вдруг спросил Гарри. – Нет, ерунда. Не волнуйся,– отмахнулась девушка. – До завтра, Роуз. – Спокойной ночи, Гарри. В своей комнате, в спешке черкая Малфою письмо, Роуз боялась, что потом пожалеет тому, что доверилась книге. Ведь она обычная и нет ничего магического в этом способе. Но что-то внутри заставляло ее писать. А что если Гарри тоже хотят убить? Что тогда? «О чем ты? Роуз Поттер», – упаковано в конверт и немедленно отправлено с совой.