***
Вернулись групповые занятия, но мы не просто отрабатывали удары друг на друге, а устраивали самые настоящие бои на ринге. Результаты поединков сильно влияли на место в таблице, все больше девочек «уехало домой», но я уже тогда знала, что это вовсе не так. Солдат продолжал критиковать меня при всех, хоть я и была первая в рейтинге. На нас приходило смотреть руководство, и я знала, что не спроста. В один день во время поединка с Беловой, я заметила, что пришел директор. Все девочки понимали, что нужно показать себя с лучшей стороны, а я должна была показать, что я и есть лучшая. Когда мы с Леной дрались у меня было явное преимущество над ней, но постоянные колкие замечания от Зимнего меня сбивали. Нет, ее технику он так же комментировал, но это звучало, скорее, как подсказки. Не знаю почему именно я отвлеклась: переживала из-за присутствия директора или глупая ревность? Но Беловой удалось меня неслабо задеть и выбить почву из-под ног. Я не могла это так оставить, быстро встала и пошла в наступление. Со всей злостью, которая тогда кипела во мне, я наносила удары. Она бы проиграла, но Барнс остановил поединок. — Достаточно на сегодня. С завтрашнего дня снова начнутся индивидуальные тренировки. Я была просто вне себе от злости и обиды. Для меня, так облажаться, еще и у всех на глазах было хуже всего. Потом я заметила, как Барнс и Ермолов переговариваются, а второй открыто смотрит в мою сторону. Мысли были о самом страшном — меня исключат. Но все же я взяла себя в руки и поняла, что это абсурд. Но что же они обсуждали? Что я не оправдала возложенные на меня надежды? Я специально пошла в душ последней, чтобы побыть наедине с мыслями и немного успокоится. Меня очень радовал тот факт, что нам выделили каждой по отдельной комнатушке — появилось больше свободы действий, да и личного пространства в целом. Это случилось после того, как одна девочка пыталась задушить во сне другую, из-за того, что та обогнала ее в таблице. Нас осталось тогда всего восемь человек. Переодевшись после душа, в надежде, что никто не заметит моего отсутствия, я села на скамейке в раздевалке, подобрав под себя колени и тупо уставилась в одну точку. Эмоции, которые я так старательно подавляла в себе впервые вылезли наружу, впервые на тот момент пребывания в Красной Комнате я заплакала. По моим щекам катились горячие слезы, которые растекались по коленям и подбородку. Не удивительно, что я не заметила, когда Джеймс вошел. Скорее всего, он на фоне тишины, услышал что там кто-то есть, когда выходил из своей раздевалки. Увидев на полу перед собой его ботинки, я медленно подняла голову и посмотрела на него своими заплаканными зелеными глазами. Тогда я подумала, что мне пришел конец, но к моему удивлению он просто сел рядом со мной. Я быстро выпрямилась и нормально села, опустив при этом глаза. Не зная, что мне делать, я просто пялилась вниз и в спешке вытирала лицо. — Что это такое, Романова? И это тебя я назвал своей лучшей ученицей при директоре? Не скрывая удивления, я развернулась и посмотрела прямо на него: — Но, я думала, что не справилась. Что подвела вас… Белова была сегодня лучше, чем я. Она… — Она справлялась лишь потому, что я давал ей подсказки. Радуйся, что ей они нужны, а тебе — нет. — Я знаю, что девочки которые уходят из проекта «Черная Вдова» не возвращаются домой уже больше никогда, и я знаю что не слабая…я… Барнс посмотрел на меня растеряно, в его глазах я прочитала: «откуда ты знаешь». Не дождавшись пока он это спросит, я ответила: — Я же не глупая, мы все слишком много знаем, чтобы нас смогли просто взять и отпустить домой. — Наталья, я настоятельно рекомендую тебе идти в свою комнату, скоро отбой. Прежде чем Джеймс успел встать со скамьи и уйти, я просто бросилась к нему в объятия, наплевав на все последствия, которые могут меня ожидать. Когда я положила голову ему на грудь, по щекам у меня снова скатилось пару слезинок. Зажмурив глаза, я ждала пока он отбросит меня в сторону и уйдет, но к счастью, он этого не сделал. Барнс просто сидел, и казалось даже не двигался, я осмелилась с ним заговорить: — Почему ты здесь? — О чем ты? — Я о твоей родине. Ты явно нездешний, я бы сказала, что ты — американец. Едва заметный акцент тебя выдает. — Я…не знаю. Я не помню. Мы сидели вот так и говорили еще некоторое время, его мне хватило для того, чтобы узнать, что Солдат почти не помнит жизни до того, как попал в КГБ, лишь свое полное имя и фамилию, и то с трудом. Именно тогда я узнала, что Зимнего Солдата когда-то звали Джеймс Бьюкенен Барнс. Я поняла, что ему, скорее всего стирают память или что-то вроде того. Этот момент очень сильно засел у меня в памяти, первый раз, когда он по-настоящему мне открылся. После разговора Джеймс просто поднялся и ушел ни сказав ни слова. На следующий день на тренировке, он вел себя как обычно сдержанно, будто того разговора и вовсе не было. За все занятие он не проронил ни слова, как в прочем и я, просто потому что не знала, что ему сказать. Так продолжалось на протяжении трех дней, пока в конце одной из тренировок, когда я подымала вещи и собралась уходить, Барнс безо всяких эмоций произнес: — Наталья, останься, мне нужно с тобой поговорить. Я обернулась, и бросив собирать вещи, подошла к нему: — Я уже подумала, что мне все приснилось. — Ты, о чем, Романова? — Я о Джеймсе Барнсе. Он посмотрел на меня своим ледяным взглядом, от которого у меня побежали мурашки по коже. — Я настоятельно рекомендую забыть о нем, Наталья. — А если я этого не хочу, тогда что? — с вызовом ответила я. Тогда я не осознавала насколько рискую, ведь его реакция на мои слова могла быть непредсказуемой. Зимний Солдат за секунду оказался в миллиметре от меня, а я непроизвольно сделала шаг назад, но поняла, что отступать некуда, дальше — стена. Я прислонилась к ней, пытаясь скрыть сковывающий все тело страх. Барнс приподнял мой подбородок своей ладонью, чтобы я смотрела ему прямо в глаза. — Тогда я заставлю тебя пожалеть об этом всеми известными мне способами. — со сталью произнес Зимний. Во рту пересохло, а мозг, казалось, совсем перестал работать, и я, наплевав на здравый смысл ответила: — Я знаю, что в глубине души ты сохранил в себе человека, которым был раньше. — Откуда ты можешь знать, что тот человек во мне — хороший? — Я чувствую. Да, может показаться, что это всего лишь слова наивной дурочки, которая влюбилась в своего преподавателя, но… - недоговорив до конца, я поняла, что только что вырвалось у меня изо рта. Осознание заставило меня перестать дышать на несколько мгновений, я смотрела на него и ждала чего угодно, но только не того, что он сделал. Джеймс резко прильнул к моим губам, и я немедленно ему ответила. Это был страстный, но совсем не грубый поцелуй, мы были похожи на любовников которые давно друг друга не видели. Я обвила шею руками, а он ухватился за мой стан, его дыхание сбилось, как и мое. Затем поцелуй стал не таким требовательным, он отстранился от меня чтобы отдышаться. Барнс убрал руки с моей талии, поправил мне волосы, а потом развернулся и медленно пошел в сторону выхода. На прощание он сказал лишь: — Я должен был тебе передать, что директор доволен твоими результатами и возлагает на тебя большие надежды. Через день, у нас снова была тренировка, но на этот раз групповая. Я очень надеялась на то, что нам удастся поговорить после нее, но во время занятия Зимний Солдат вел себя еще холоднее, чем обычно, он критиковал каждое мое движение. Когда пришло время индивидуального занятия, у меня даже не было времени, чтобы открыть рот, мы сразу же начали спарринг. — Ты не сосредоточена, Романова, тебя что-то отвлекает? — Да, твои губы. — пробормотала я себе под нос. Барнс резко остановился и со злостью посмотрел на меня. — Что ты только что сказала? Повтори. — Ничего. Я ничего не сказала… — Мне напомнить тебе, что я — твой преподаватель, и что если я того захочу ты мигом вылетишь отсюда. Еще тебе пора знать, что к старшим по званию обращаются на ВЫ и с уважением. Я тебе обещаю, еще хоть одна оплошность с твоей стороны и об этом будет знать начальство. Ты поняла меня? — Да. — Умница. Он сделал последний выпад, и я оказалась на полу, после чего Барнс напомнил мне, что нужно быть готовой к любому действию противника. Зимний ушел, а я так и осталась лежать. У меня в голове промелькнула мысль: «а что если таким образом меня защищает?». Но я же не могла знать наверняка.***
На следующее утро мне сообщили, что Барнс будет отсутствовать три дня — его вызвали на срочное задание. И если для всех эти три дня были возможностью отдохнуть от занятий с Зимним Солдатом и подтянуть другие предметы, то я не собиралась пропускать тренировки и шла в зал одна. Так было даже лучше, выполняя физические упражнения в одиночестве, я могла сосредоточится на ударах и не думать о чертовом Зимнем Солдате. На третий день моих одиночных тренировок я отрабатывала удары на манекенах и бормотала себе под нос, что еще покажу Зимнему-мать его-Солдату, чего я стою. Потом я услышала, как за спиной у меня раздался голос с едва заметным американским акцентом: — Соскучилась по мне, Наталья? Я быстро развернулась и рефлекторно стала в защитную позицию. — Товарищ Зимний Солдат, не ожидала увидеть вас здесь сегодня. Он облокотился об дверной проем, скрестив руки на груди и пристально на меня смотрел. — Я выполнил задание быстрее, чем планировалось. — Очень рада вашему возвращению, но мне пора бежать. — сказав это, я быстро собрала все свои вещи в охапку и хотела выбежать из комнаты, но Джеймс ни на миллиметр не двинулся со своего места. — Снова разгуливаешь после отбоя? Я не знала, что сказать и как выкручиваться. Придумывать нелепые оправдания было бессмысленно. Не найдя лучшего ответа, глядя ему прямо в глаза, я сказала короткое, но уверенное: — Да. Зимний приподнял одну бровь и посмотрел на меня. — Уже второй раз, и это только на этой неделе. Ты хочешь, чтобы тебя исключили, Романова? — Нет, поэтому прошу никому об этом не рассказывать. — Я уже оказал одну такую услугу, забыла? — Нет. Я не знала, что еще сказать, поэтому просто виновато уставилась ему куда-то в район груди и молчала, а он смотрел на меня своим изучающим взглядом. — Я не собираюсь прощать тебе еще одну ошибку. Мы поступим следующим образом: проведем спарринг, если выиграешь — я никому ничего не скажу, если нет — окажешься в конце таблицы. Мне изначально было известно, что я не выиграю этот бой. Как бы не старалась. Но что мне оставалось делать? Я приняла условия. — Согласна. — Умница. Без всяких эмоций, Зимний Солдат пошел в мою сторону и собирался нападать, мне пришлось бросить свои вещи на пол, так как бионическая рука уже проломила бы мне череп, помедли я еще хоть секунду. Быстро увернувшись от выпада, я сама нанесла точный удар по солнечному сплетению. Барнс согнулся, но равновесие не потерял, схватил мою руку и вывернул в обратном направлении. Чтобы не остаться с переломом, я со всей силы ударила его по ноге, хватка ослабла, и я выдернула запястье. Джеймс продолжал наступать, он загонял меня в угол. Блокируя новые удары, я думала, как не позволить завести себя в тупик. Он всегда меня учил: «если у противника нет слабых мест, сделай так, чтобы появились». Я периодически ударяла по правому колену снова и снова, пока нога не подкосилась, воспользовавшись моментом сразу же стукнула со всей силы по второй. Зимний упал на колени, чем я моментально воспользовалась и ударила ногой по челюсти, разбив губу. Я была уверенна, что после такого удара Солдат повалиться на маты, но Барнс остался в вертикальном положении, лишь слегка потерял равновесие. Я, не медля ни секунды, разбежалась с того небольшого расстояния что было между нами и вложила все силы в толчок, для того чтобы все же сбить его с ног. Мы оказались на матах, я взобралась на Зимнего Солдата и хотела завершить начатое сокрушающим ударом, но не успела и глазом моргнуть, как резко, буквально за долю секунды, оказалась под ним. Я попыталась вырваться, укусить его, но Барнс только сильнее прижал меня к матам. Я не могла (или не хотела) сопротивляться тяжести его тела, да и понимала, что самое время принять поражение. При чем поражение во всех смыслах. Джеймс находился через чур близко, настолько, что я перестала себя контролировать. По телу пошла дрожь, я ничего не могла поделать с тем, как на него реагировало мое тело, и Джеймс это заметил. — Все же скучала по мне, Наталья? — прошептав он, наклонившись к моему уху. Моя реакция на заставила себя ждать, рельефы затвердевших сосков было видно даже сквозь тренировочный топик и майку. В тот момент я была так напряжена, что до крови прокусила губу. Увидев это, Зимний Солдат, похоже и сам потерял самообладание. Джеймс поцеловал меня резко и очень настойчиво. Его язык искусно переплелся с моим, во рту появился вкус железа. Мне было почти больно от этого поцелуя, но в то же время абсолютно наплевать, это было именно то, чего я хотела, нет, отчаянно желала. Мое дыхание участилось, грудная клетка то и делала что судорожно поднималась и опускалась под ним, а внизу живота появилась тянущая боль. Его здоровая рука сжимала мою ягодицу, а бионическая пробиралась под майку. Когда холодный металл коснулся сосков, я простонала ему прямо в рот, а он рывком стащил с меня майку. Барнс покрывал мое тело рваными поцелуями, начиная от шеи до ложбинки между грудями, а я не сдерживала возбужденные и громкие стоны. Все происходило очень быстро, рука Джеймса оказалась между моих ног, и он ощутил насколько там было влажно. Барнс медленно провёл пальцем сверху вниз, наблюдая за моей реакцией, а затем проскользнул внутрь. Я выгнулась, как натянутая струна, то ли от боли, то ли от наслаждения. Он сразу понял в чем дело, но я не дала сказать ему и слова, а лишь силой увлекла в поцелуй. Джеймс немного отстранился и спросил своим низким и немного охрипшим от возбуждения голосом: — Ты точно хочешь этого? — Да, и я хочу, чтобы это произошло именно с тобой, Джеймс Бьюкенен Барнс. Я лежала перед ним абсолютно обнаженная, а увидев, как он рассматривает меня — покраснела. Он снял свою одежду и прежде чем приступить, нежно поцеловал мои губы и еле заметно улыбнулся, увидев мой румянец. Когда в меня входила головка, я затаила дыхание и боялась пошевелиться, но Джеймс делал все медленно и постепенно, следя за моей реакцией. Как только он вошел полностью мне захотелось кричать от боли, но бывало и хуже, я привыкла терпеть и лишь крепко сжимала ткань матов у себя под руками. Барнс медленно двигался во мне, покрывая поцелуями мою шею ключицы и губы. Мы были одним целым, чувства переполняли меня, я никогда в жизни никого так не любила, как его в тот момент…