Вечное солнце мертвых

– Ну и что теперь? – Колька! Колька, хэй! – Я серьезно. Ты не хочешь делать под биты, он отказывается выступать акапелльно, объясняя это тем, что и так находится на твоем поле. – Ты согласен, что я тогда проебал Пирожочку? А, Мироша?       Мирон закрывает вкладку и переводит взгляд на Карелина, который сидит, закинув ноги на невысокий кофейный столик, и неспешно потягивает крепко заваренный чай. – Конечно нет.       Слава расплывается в широкой улыбке и его лицо приобретает совсем уж по-кошачьи хитрое выражение. – Но это не отменяет того факта, что пора завязывать с этим фарсом: либо решайте что-то, либо сворачивайтесь. Скажу сразу, я не намерен терпеть подобные «качели». – То есть, ты бы мог запретить мне баттлить? – Слава смотрит на Мирона, насмешливо ухмыляясь. – Если бы захотел, – подтверждает Мирон, не отводя взгляд. – Если я скажу «нет», то никакого баттла не будет. Не на «Версусе» точно. Я дал добро, но по-прежнему считаю, что тебе пора взяться за ум, Слава, – и, не обращая внимания на смешок, сорвавшийся с губ Карелина, продолжает, – Чейни тогда правильно сказал – ты создан для баттлов, так не проеби все. Не растрачивай себя на мимолетное. Хайпанул? Хайпанул. И? Ты ведь можешь шагнуть на ступень выше, ты… – Я не хочу больше никуда шагать, – прерывает Слава. Отхлебывает из кружки, принимает равнодушный вид. – Я хотел баттл с тобой, хотел сказать то, что сказал, и все. Теперь все. – Пиэм, Дип, Сеймур… – Нахуй, нахуй, ебал Сеймура в рот. – Антихайп. – У меня каждый раз мурашки бегут, когда это слово слетает с твоих еврейских губ. – Отвратительно. – Худой отпечаток плеча. – Ты мне вечно будешь это припоминать? – Даже если буду немощен и слеп. – Слава. – Мирон качает головой, поджимает губы.       Хуже всего – разочарование. Раньше ему казалось, что равнодушие со стороны Мирона, непринятие его, Славы, как равного себе, – самое большое наказание, непреодолимая преграда, водораздел между ними. В действительности же: чуть нахмуренные брови и едва заметная усмешка, опускающая уголки губ, прищуренные уставшие глаза – как плетью по спине.       «Слава». Одно сплошное разочарование на выдохе. Слава. Слава боится того момента, когда вера Мирона перерастет в ненависть. Что тогда делать?       Зачем он пустил эту волну, которая обрушилась на пользователей видео-платформы нескончаемыми «оригинальными» диссами? Ради хайпа? От нечего делать? «Чисто по фану»? Слава сам толком не знает. Он засиделся. Казалось бы: съемки клипов, концерты, записи треков – скучать нет времени, но чего-то не хватает.       Мирон поднимается с дивана, забирает успевшую остыть кружку, которую Слава вертит в руках, и идет на кухню. Гремит посудой, едва слышно ругается, уронив что-то. Хлопает дверцами шкафчика, выключает засвистевший чайник. Возвращается в комнату, осторожно передает Славе кружку. – Спасибо.       Мирон молча кивает и откидывается на спинку дивана, сложив руки на груди. – Я не хочу, чтобы ты стал, как я, – произносит вдруг. Слава, собиравшийся отпить чай, замирает и смотрит на Окси, чуть нахмурившись. – Но все идет к этому. Ты потеряешь хватку. Я говорю это, – Мирон вскидывает руку, заставляя молчать, – не потому что считаю, что ты проебешь или не вывезешь, а потому что баттлить раз в год для тебя – не вариант. Ты засиделся. – Слава неосознанно кивает, подтверждая слова Мирона. Сам ведь об этом думал. – Многовато зашкваров накопилось, нет, Мироша? – пытается пошутить он. – А тебя это ебет? – Мирон громко фыркает и закатывает глаза. – Нет, – Слава широко улыбается. – Хули нам, Гнойным? – То-то и оно, – Окси приваливается к его плечу. – Выеби Кольку в рот, а то он многовато себе позволяет. – Не хочу на битах, – Слава наклоняет голову и прижимается щекой к колючей макушке. – А если и на битах, то погнали уж тогда лучше на РНБ? Я с Ваней и ты с Ваней. – Ты да я, да мы с тобой… – Да Вани.       Мирон негромко смеется, но отрицательно мотает головой: – Мне сейчас не до баттлов, ты же знаешь. Отборочные только закончились… – И вы со Смоки вовсю готовы рвать баттл-рэп со своими щенками-прикормышами? – Слава, – Мирон морщит нос, – ну что за отношение? Ты смотрел хоть один отборочный баттл?.. – Один да, – честно отвечает Карелин, протягивая чай Окси. Осторожно наклоняет кружку, чтобы не облить, и ждет, пока Мирон сделает глоток. – Мне хватило ровно одного раунда… – он щелкает пальцами, силясь вспомнить имя, – рэпера, сбежавшего со слета бардов, так что… – Ты предвзят, – Мирон отстраняется и серьезно смотрит на Славу, – там полно охуенных ребят, которые… – Настолько охуенных, что Сектору не нашлось места? Я не хочу сейчас спорить и перепираться, Мирон, – сразу предупреждает Слава, подобравшись и садясь ровно, – мы с тобой по-разному смотрим на многие вещи, и баттлы – одна из них. Это не плохо и не хорошо, это данность.       Он легко разводит руками и едва заметно пожимает плечами. Мирон усталым жестом трет глаза, сидит какое-то время, наклонив голову, разглядывая свои переплетенные пальцы, а потом поднимает спокойный взгляд на Карелина, который терпеливо ждет, что же Мирон Янович ответит. – Ты прав, – мирно прекращает не успевший толком начаться спор Окси, – но вот увидишь – сезон будет охуенный, и мы с моими ребятами порвем Смоки. – Жду с нетерпением, – охотно кивает Слава, сохраняя серьезную мину, – рэп-игра будет трястись под тобой и твоими доблестными воинами. – А я с нетерпением жду, когда под тобой – в дополнение к рэп-игре – затрясется еще и Ни-и-иколай Соболев. – Разве я могу хоть в чем-то отказать своей прекрасной Оксане? – дурашливо тянет Слава, насмешливо глядя на Мирона. – Мой флЁу вскружит тебе голову.       У Мирона плечи подрагивают от едва сдерживаемого смеха. – Слава, у меня порой не хватает слов… – Чтобы описать, насколько ты мной восхищен и покорен. Я знаю, Мироша. – Да, именно так, – даже не собирается спорить Окси, – с тобой никто не сравнится. – А Оксана подарит мне поцелуй перед баттлом с Ни-и-иколаем Соболевым? На удачу, так сказать? – Оксана подумает, Карелин.       Мирон снова поднимается, подхватывает кружку, но около двери оборачивается и смеряет Славу пристальным взглядом. – Ты разъебешь.       И это не вопрос. – Любой Оксанин каприз, любое желание – и я готов пойти туда – не знаю куда, принести то – не знаю что. – Карелин, – Мирон закатывает глаза, – ты наглухо отбитый, знаешь? – А все почему? Потому что бился в закрытые двери твоего сердечка слишком долго.       Мирон вновь качает головой, разворачивается и уходит на кухню. И слышит, как вслед летит тихое, но до жути довольное: «Р-р-раунд».