Мусоропровод

Жизнь Ло была размеренной и спокойной. Кофе по утрам, газета, идеально заправленная кровать и распланированный день. Взвесить каждую секунду и пережить ее с максимальной пользой было для Ло делом принципа. Он порой на планирование тратил больше времени, чем на осуществление плана, но результат зачастую превосходил все ожидания. Фактически, Ло жил работой. Он не ходил по вечерам в бар, не выбирался на выходные в боулинг, не посещал фестивали и не созванивался с друзьями в основном из-за банального неимения этих друзей. Ло считал, что прожигать время в бесцельном веселье - это глупо. Развлечения губят человечество, говорил он. Ло еще никогда не был так прав. Именно небольшое развлечение новогоднего корпоратива принесло небывалый бардак в его жизнь, а ведь он просто вышел помочь слепить снеговика. Радостные коллеги вставляли искрящие бенгальские огни в круглую снежную голову, и со стороны снеговик походил на неваляшку с антеннами. Ло стоял в стороне, засунув замершие руки в карманы, и думал, что это самое тупое Рождество на свете. Прилетевший в лицо снежок заставил любые лишние мысли покинуть голову. Ло рефлекторно отступил назад, стирая колкую крошку с лица, и поскользнулся на широкой полосе темного льда, которую днем сделали дети, очистив верхний слой снега. Первые пару минут Ло ощущал себя нормально, только лицо щипало, и в коже будто оказались сотни маленьких иголочек. Он стер остатки подтаявших зимних кристаллов, со злым прищуром смотря в наволочь неба, и попытался встать. Мокрая варежка ухватила его за красную от холода ладонь. Раздалось неловкое извинение, и Ло смог вернуть способность стоять прямо. Он открыл рот, собираясь грубо высказать все, что он думал о произошедшем, но мир вокруг качнулся. Черные глаза напротив удивленно распахнулись, и их обладатель, по видимому, сам не ожидал такого пространственного колебания. Ло хорошо запомнил взгляд человека, который неудачно попал в него снежком. Зрачок и радужка сливались, невозможно было определись, где начинается одно и закончивается другое - они казались такими же темными и блестящими, как вар, в котором кипятились бы звезды, сорванные с космоса. Ло понял, что начинает бредить, когда в ответ сжал руку в красной мокрой варежке. Он должен был вернуться домой и сделать работу, подготовить проект, ужин, убраться, составить план. План... Пла... П... Незнакомец застенчиво рассмеялся, явно ощущая растерянность при стремительно утекающем потоке мыслей в голове. Вселенная, до этого охватывающая множество дел, мест, людей, целей и желаний, сконцентрировалась на человеке напротив. И все перестало иметь значения. Ло забыл, как его зовут. Все, что он до этого считал важным, растворилось за мгновение, и в какой-то момент парень подумал, что должен остановиться. Но про это он тоже почти сразу забыл. Действительно важным казалась только мокрая варежка. И по румяному от мороза лицу подростка можно было сказать, что он считает так же. Ло даже не знал его имени, а они уже брели в неизвестном направлении, и все их попытки прийти в определенное место оканчивались провалом. Ло пытался заворачивать направо, но заворачивал налево. Он хотел повернуться - в итоге наклонялся. Он смотрел вниз и видел небо. Ему казалось, что он шел, а на самом деле лежал на рыхлом снегу и как идиот совершенно не волновался, что может потеряться и таким образом никогда не добраться до дома. С этим парнем было не страшно, пока этот парень сжимал его все еще ледяную ладонь, но Ло было тепло как никогда. Позже Ло узнал, что его зовут Луффи, но это было неточно, ведь Луффи сам не помнил, а так ли его зовут. Они гуляли по облакам, потому что в этот раз мир перевернулся, и люди ходили вверх ногами и, похоже, совершенно не замечали явного нарушения закона гравитации, но Ло не был уверен, что он в здравом рассудке. Когда двери открываются вверх - не в бок, а электрички и автобусы летают - не ездят, самое время посетить психиатра. Они заходили в магазин одежды, но перед зеркалом Луффи стоял, обмотанный гирляндой с ног до головы и хохотал, и на его коже мерцали слабые приглушенные огни от лампочек. Они пили горячий шоколад в каком-то кафе, но Ло и здесь был не уверен, что они пили, и какой из стаканчиков его, а какой - Луффи, иногда путая их между собой, хотя сложно перепутать два абсолютно разных стакана. Они бродили по тротуару, едва избегая касаний чужих плеч, и крепко держали друг друга за руки, то отдаляясь друг от друга, то притягиваясь, то толкаясь как придурки, но ни в коем случае не отпуская друг друга. Потом они оказались перед домом Ло, и он понял, что чтобы прийти туда, куда тебе надо, стоит просто идти в противоположную сторону. Впервые в жизни Ло не нащупал ключи в карманах, и ему пришлось подсадить Луффи на плечах, чтоб он перелез через забор и открыл калитку, и прохожие хихикали и тыкали в них пальцем, потому что забор Ло был по пояс, а ключи все это время были в другой руке, и бог знает когда он успел их достать. Несколько часов ранее Ло бы попытался спрятать красные от стыда кончики ушей при виде таких глупых действий, но прошлое осталось в прошлом, и Ло не хотел его оттуда вытаскивать. Особенно когда Луффи затащил его на крыльцо дома и сел на припорошенные снегом кафельные ступени, чего Ло вытерпеть никак не смог. Он чудом сел рядом и перетянул парня на колени, прикрыв глаза, зарываясь малиновым носом в его открытую шею, и вызывая этим легкий смех. Когда Ло снова взглянул на мир, тысячи золотых люминесценций кружили по двору искрами, и через них неторопливо проплывало несколько наэлектризованных медуз. Люди шли мимо, будто не замечали ничего, но Ло видел, как отражаются медузы в глазах Луффи. Надо купить ему одежду, подумал Ло. Он моргнул и уже обнаружил себя на стене коридора, и все предметы накренились. Задыхающийся и разомлевший Луффи лежал под ним, двусмысленно облизывая губы и зарываясь одной рукой в волосы Ло, убирая мокрые от пара и инея пряди со лба. Они продолжали переплетать пальцы, будто разжать ладони было для них сродни смерти, и за окном фейерверк взрывал небо и делил его на осколки. Утром кто-то стучал в дверь, но Ло не встал с кровати, не захотел вставать; Луффи, лежащий рядом, обнимающий его руками и ногами, как коала, был очень веским поводом. На одной ноге у Луффи был надет сползающий мягкий тапок, на другой - носок Ло. Календарь подсказывал, что прошло уже семь дней, а это значит, что Ло пропустил два рабочих дня, и будь он проклят, если помнил, что такое работа и зачем она нужна. Пара совместно прочитанных книг обнаружилась в холодильнике, когда Ло полез готовить завтрак. Весь его стол был завален вещами, и эти же вещи оказались раскиданы по полу, в ванной нашелся пульт от телевизора, а на балконе второго этажа - микроволновка, и Ло даже не занес ее назад, потому что, кто бы из них ее не вынес, ей там самое место. Декоративные рыбки из аквариума плавали на плите в кастрюле, а бельевой шкаф был наполнен елочными шарами, мишурой, печеньем и тортами, и Ло не знал, где он взял на это деньги. Пару раз он заходил в ванную вместо кухни, потому что постоянно терялся между тремя дверными проемами, и из-за этого поджаривающаяся яичница подгорела. Без Луффи было тяжело соображать, и дольше часа прожить, не прикоснувшись друг другу, они не могли. Когда наступала пора объятий или Ло лез целоваться, происходило что-то невероятное, и они оказывались уже на другой части города, в каком-нибудь типичном январском четверге, в незнакомой одежде и в незнакомом заведении, и Земля буквально уходила из-под ног. Где я, думал Ло. Где мы, спрашивал он себя, заматывая вокруг шеи Луффи розовый шарф, но уже зная, что подросток безбожно болен простудой, и лучшего лекарства, чем побродить зимней ночью по пустым кварталам, просто нет. И Луффи выздоравливал без всяких врачей. Это хаос - не иначе, если ты способен заболеть ангиной, когда ешь жареную картошку. Поток ветра нес их мимо все еще новогодних улиц, кофейнь и наряженных елок у магазинов, от которых исходил душистый запах смолы. Луффи ел мороженое, другой рукой крепко сжимая ладонь Ло, и тот был максимально счастлив знать, что в этом огромном мире, наполненным серостью, неосуществимыми мечтами, уставшими людьми и бессмысленными ценностями, в мире, где каждый первый не осознает, как ничтожна его жизнь по сравнению со Вселенной, где люди ругаются из-за бардака в доме, где люди ссорятся из-за плохих оценок, кризиса, сокращений и пытаются выжить, в каждой проблеме видя катастрофу, они с Луффи все еще любили друг друга в их дезориентации.