Один Кусок (G-13(?); Ангст, Флафф(?), AU; OOC, Нецензурная лексика(?)), Мусоропровод

Один Кусок (G-13(?); Ангст, Флафф(?), AU; OOC, Нецензурная лексика(?))

9 марта 2023 г. в 17:44

Настройки текста

Примечания:

**Аннотация**: Один Кусок - однопользовательская игра с полным погружением, отличающаяся от остальных игр подобного направления лишь одной весомой деталью: она строит сюжет с нуля вокруг игрока, опираясь на его характер, цели и желания, и создает вселенную только для него одного. я проебал фест 14 февраля. пока все были дохуя продуктивные и че-та писали, я ботал на работе, и времени на фики не было. но я не растерялся и наебошил 50 страниц аушки, чтоб немного нагнать свой проеб отдельное спасибо лисе за предварительное чтение. кис, скоро у тебя от нас с каламбуром будет больше посвященных фиков, чем звезд на небе. пб открыта, указание на ошибки и опечатки приветствуется. если вы готовы, то погнали всех обнял.

Этот НПС впервые встречается ему на Сабаоди, странном архипелаге, настолько невероятном, что не остается ни капли сомнений: нечто подобное может придумать только какая-нибудь нейросеть. Но Луффи влюбляется в него так же, как и в любой встреченный до этого остров, и восхищается им искренне и наивно, будто никогда ничего подобного не видел. НПС, привлекающий его внимание, высокий и угрюмый, кривит губы в неприветливой ухмылке, закинув руки на меч, и Луффи видит в нем огромные возможности. Его команда - разношерстные персонажи, сочетающие в себе несочетаемое, встретившиеся ему на пути его приключений, и Луффи думает: почему бы, в конечном итоге, не забрать для себя еще одного? Но у этого НПС есть команда, что Мугиваре ни капли не мешает; он неотрывно наблюдает за чужим боем, а после ввязывается в неприятности, ведомый собственным чувством справедливости, будто оно ему больше всех надо - заступаться за рыбочеловека. Происходят события, выбивающие из колеи всех обитателей Сабаоди; на горизонте разгораются конфликты мировых масштабов, а Луффи смеется, ему весело, потому что все это - из-за него одного. Он находит себе новых друзей в этом ненастоящем мире и тянется к еще одному, в придурочной пятнистой шапке, за плечом которого стоит белый полярный медведь. Мугиваре не нравится агрессивный парень с рыжими волосами, девчонка-обжора или странный смурной светловолосый тип; он не отрывает своих лукавых глаз лишь от одной фигуры, и когда эта фигура отвечает насмешливым прищуром, громко хохочет на всю округу. Этот парень будет его вопреки всем законам и здравому смыслу, Луффи лишь достаточно просто этого пожелать. Он наблюдает за пугающими способностями, ограниченными такой простой, но завораживающей техникой Рум, и не позволяет себе даже моргнуть; НПС, слишком расслабленный, слишком привлекательный, слишком странный даже для Сабаоди, говорит ему: - Не лезь. Но Луффи лезет, потому что если не полезет - умрет на месте. Он сражается рядом с новым интересом, оценивая свежее волнующее чувство, а после без всяких прелюдий выдает: - Вступай в мою команду! И НПС без колебаний отвечает ему: - Нет. Это больше удивляет, чем обижает Луффи; он столько раз это слышал, что ему смешно, ведь никто, кроме него, не решает здесь судьбы, но он не настаивает и снова смеется безудержным звонким смехом. На него косятся люди; его команда наблюдает за капитаном с нежной неизбежностью, а Луффи поправляет свою дурацкую шляпу и говорит: - В следующий раз обязательно соглашайся, - и застенчиво трет свой нос так, что невозможно не влюбиться.

Он играет в Один Кусок больше двух лет, эта игра - единственное, что не дает ему отчаяться и ступить на карниз самой высокой многоэтажки их города. У Луффи в жизни не много хорошего, он живет в маленькой комнате, похожей на чулан Гарри Поттера, и единственное окно его замкнутого мирка ведет на вечно унылый задний двор, где по весне яблоневый цвет украшает голые ветки деревьев. Луффи прячется от враждебного мира здесь с шести лет, когда впервые видит своего отца пьяным; весь калейдоскоп его разноцветных картинок - стекляшки, коричневые и зеленые, пахнущие солодом и хмелем; его игрушки - ребристые упаковки из-под таблеток и фильтры окурков, оставляющие на коже смазанные пепельные следы. Луффи живет плохо, но получше некоторых; шрамы от бляшки ремня, кровоточащий от пощечины рот или раны на руках от чужого неосторожного взмаха ножом - все это бледнеет и перестает со временем болеть. Он не отличается выдающимся талантом или какими-то полезными навыками, он просто есть, и этого достаточно, чтоб делать из него посмешище. Когда тебя не любят, ты привыкаешь думать, что не заслуживаешь любви; когда с тобой так обращаются, ты принимаешь это как данность. Луффи может терпеть выброшенную под дождь школьную обувь или крысу в рюкзаке в качестве плохой шутки, потому что для него это нормально; быть никем - это нормально. Реальный мир кусается, готовясь в любую секунду оттяпать руку по локоть, если пробуешь пригладить его вздыбленную жесткую шерсть; Луффи столько раз пытается улыбаться назло и вопреки, что у него начинают болеть скулы. Все, что ему нужно - свобода; он ищет ее отчаянно и болезненно, пока его израненные пальцы наконец не натыкаются на гладкую поверхность игрового контроллера. Комиконы и фестивали - потрясающая вещь, раздвигающая границы разумного; Луффи позволяет надеть на себя очки виртуальной реальности и подключить датчики, и когда начинается базовая заставка, все, что он знает о мире, колется на куски и мельчится в стеклянную крошку. У него есть десять минут; десяти минут достаточно, чтоб навсегда потеряться, не сдвигаясь при этом с места. Это любовь с первого касания, граничащая с безумием; когда Луффи возвращается в настоящее, все, о чем он думает - как бы вернуться назад. Заработать на игровой контроллер не так уж просто, но Луффи старается сверх своей меры, откладывая все, что возможно, при любом удобном случае, и спустя долгих семь месяцев курьер приносит ему коробку с тупым названием ОДИН КУСОК. Один кусок жизни, который ты проживешь отдельно от себя; Один кусок свободы, если у тебя ее нет; один кусок - вот что останется, когда реальность поотпиливает все твои конечности к чертям. Луффи распаковывает посылку дрожащими руками, а под его окнами стелется белое море из яблочных лепестков; звон бутылок за стеной и громкий, надсадный кашель; Луффи надеется, что однажды его отец напорется на нож, который сам же и уронит, пока пальцы фиксируют датчики и включают очки. Оторвать часть самого себя и засунуть в цифровую машину, которая сделает все как надо; кино, проецируемое прямо в кинотеатр твоего головного мозга; галлюцинации наяву того, кто никогда не был шизофреником. Луффи всматривается в темноту, крепко сцепив зубы, его сердце бешено стучит. Для воображения нет ничего невозможного, и когда глаза привыкают, в пространстве перед ним повисает ВАН ПИС

Трафальгар Ло, тот самый НПС с Сабаоди, - один из Сверхновых, помешанный на сердцах ублюдок, не знающий жалости к своим врагам. Луффи читает газеты про него, вглядываясь в зернистые фотографии постера, и называет его беспонтовым прозвищем "Торао", хотя прекрасно помнит его имя. В этом мире все дороги ведут на Таузенд Санни; Луффи остается только ждать, когда объект его интереса окажется здесь, на его борту, и это раздражает - Мугивара ждать не любит. Один Кусок выстраивает вокруг него локальный сюжет, развивает побочные истории, добавляющие реализма, до мелочей генерирует персонажей так искусно, что Луффи в конечном итоге оставляет попытки вычислить в них ненастоящие черты. Человек, придумавший Кусок, определенно болен; невозможно быть в своем уме, создавая из нулей и единиц нечто настолько потрясающее, так гибко подстраивающееся под твои мысли, амбиции, желания и стремления, что из этого возможно сотворить целую вселенную. Вселенная Луффи на девять десятых состоит из воды; он капитан своего корабля и будущий Король Пиратов, и пусть его приключения постоянно волнительны и невероятны, Мугивара немного огорчен тем, что знает самый большой спойлер своего сюжета: Королем пиратов он обязательно станет, и неважно, какой ценой. То же самое касается и Трафальгара Ло; самоуверенный заносчивый НПС, поступающий только так, как ему диктует программный код, он и не догадывается, что за него уже все решено. Он даже представить себе не может, что Кусок сделает теперь все для того, чтоб свести его с Луффи, и это неудивительно, ведь у НПС нет воображения. И Луффи остается лишь гадать, из раза в раз прикидывая все временные сроки, которые потребуются для развития данной ветки сюжета, будет ли эта ветка длинной.

Он мало ест, проводя все свободное время в виртуальной реальности, из которой его некому вытащить. Уроки, школа, беснующийся отец - всего этого не существует, когда на глаза ложится прохладная оправа матовых очков. Жизнь тускнеет и превращается в что-то ненастоящее, неинтересное, бессмысленное; Луффи совершенно не беспокоит, что в программном коде путешествующих с ним НПС куда больше человечности, чем в собственном отце. Луффи привыкает любить и ценить то, чего не существует, и для него это тоже - нормально. Одежда мешковато висит на нем, когда он в очередной раз роется в шкафу в поисках чего-то подходящего; его отражение бледное и угловатое, а пальцы на руках - с тугими узлами суставов, совсем не паучьи, совсем не красивые, обычные пальцы, подрагивающие от холода. В мозгу нет ничего, кроме ярких картинок синего моря и цветастой палитры очередного диковинного острова; без виртуального мира Луффи как наркоман без героина - все не то, все не так, серое и ломкое, рассыпающееся в ничто при одном взгляде на это. Луффи читает текст в книге, надписи на баннерах, имена в тетрадях, выуживая лишь два нужных слова. ВАН Его преследует навязчивая идея навсегда остаться в придуманном для него мире в окружении тех, кто готов отдать за него жизнь; Луффи думает о том, что, если бы в реальности у него был хоть один такой друг, он бы больше никогда не зашел в Кусок. Но Кусок - куда более настоящая жизнь, чем тот же бутерброд, лежащий прямо перед носом на тарелке; пока в реальном мире люди считают дни до зимы, в Куске открываются врата в ад. ПИС В виртуальности Луффи проводит куда больше времени, чем где-либо; четыре часа на сон, полчаса в общем за день - на еду; школа, если он ее не прогуляет, а после - сырые темницы Импел Дауна в погоне за невозможной попыткой спасти брата и почти физическая боль от потери команды, несуществующей абстрактной команды, ставшей давно семьей. Луффи петляет в холодной громадине из камней и стальных прутьев, ощущая, что больше мечется по лабиринту из собственного замешательства; ему больно от мысли, что Эйсу что-то угрожает, а Эйс - просто сотня прописанных кем-то строчек, не имеющая даже реальный прототип. Он такой уникальный и парадоксально родной, что Луффи готов на все, лишь бы не потерять его. Все его попытки тщетны; пока отец безостановочно барабанит в дверь комнаты, пока светятся голубым диоды, мерцают тревожно и замирают, будто готовятся вот-вот выключиться, Кусок строит миллиарды развития событий того, чего хочет Луффи, и выбирает из невозможного невозможное. С войной Луффи, конечно, дел до этого не имел, но видеть чужие смерти, даже если они ненастоящие, все равно для него ужасно; он плачет на поле боя, не подозревая, что из его глаз под очками тоже текут слезы; утирает их сгибом запястья и просит всех жить, а Эйс улыбается ему; Эйс обречен никогда не прислушаться к этим словам. Страдание от происходящего похоже на пытку; Луффи пытается найти тот самый верный путь, который находил всегда, но вокруг только смог и огонь, и смерть, уродливая и слишком реалистичная для виртуальной игры. Ощущение чужой теплой крови на коже, когда Эйс валится Мугиваре на руки, в разы хуже печали, охватившей его при смерти матери. Он кричит, прижимая к себе труп брата, и все это больше не кажется забавным и веселым; и когда он совершенно забывает о том, чего хотел; когда меркнет его рассудок; когда Трафальгар Ло склоняется над ним и проверяет на свет реакцию его зрачков, Луффи по достоинству оценивает изобретательность искусственного интеллекта Куска.

Ему настолько больно, что он теряет сознание в обоих мирах, в которых существует; смерть Эйса сказывается на нем так сильно, что он переносит свою грусть и проецирует ее на всем, чего коснется. Луффи хочется каких-то объяснений, но он каждый раз придумывает что-то неубедительное и невнятное, будто ему недостает важного смыслового глагола, не дающего достроить предложение. Это определенно не то, чего он жаждет, и он не прикасается к контроллерам несколько дней, ему нужно прийти в себя. Он не понимает, как Кусок смеет так над ним издеваться; как и почему все эти бесконечные алгоритмы выстраиваются в цепь событий, последствия которой до сих пор виднеются то тут, то там. Его знобит и трясет, когда он, не моргая, разглядывает ночами пустую стену напротив кровати; кашель отца и его ругань действуют как белый шум, на периферии Луффи думает, что скоро сам возьмет в руки нож, если этот тупой утырок случайно не самоубьется. Он натягивает на голову одеяло, пытаясь скрыться от собственных мыслей, но они отказываются покидать голову при таких смешных попытках огородиться; предательский сон не идет, а если Луффи и удается вздремнуть, то ему не снится ничего, кроме смерти. Он решает разорвать свой порочный круг, потому что больше не может это выносить, и его выталкивает на поверхность из темных глубинных вод, когда он распахивает глаза. Что-то происходит, сюжет движется без него или он движется через сюжет - Луффи не знает, но его встречает знакомый остров Амазон Лили и Трафальгар Ло собственной персоной, сжимающий в своих рунических руках его потрепанную соломенную шляпу. Это лучший момент и лучшая ситуация на сближение; вместо этого Мугивара позволяет себе здесь все, чего не позволял в реальном мире - он кричит, долго, истошно, истерически, выплескивая весь накопившийся негатив, и ему действительно становится легче. Кусок не дает ему зациклиться, вплетает в его переживания других персонажей и устами прочих НПС напоминает, что он не один. Луффи ненавидит и любит этот мир; ему больно и приятно в нем находиться, и когда ему дается возможность прямо здесь, прямо сейчас заполучить Трафальгара Ло себе, он отказывается, потому что у него нет на это сил. Кусок не настаивает, Кусок зализывает созданные им же чужие раны и латает словами так, как не залатал бы ни один психолог; Ло отдает соломенную шляпу и покидает Амазон Лили, откладывая сейчас ничего не значащее желание Мугивары на потом, и только после этого Луффи окончательно покидает игру, оставляя все свои болезненные приключения на другой раз.

На одной из больших перемен его заталкивают в пустой коридор и выворачивают карманы в поисках пары монет; у Луффи есть единственный червонец, хранимый им с начала недели, который он планирует потратить на какую-нибудь еду. Один из обидчиков с подозрением разглядывает маленький улов, вертя монетку в руках, кривится и бьет Луффи кулаком в солнечное сплетение. Всего лишь десятка - этого достаточно, чтоб разозлиться, на десятку не купишь пару пачек чипсов или бутылку сливовой газировки. Луффи все равно, что с ним ни за что поступают несправедливо; он будто со стороны наблюдает, как недовольные школьники переговариваются между собой, и думает: после Маринфорда это действительно должно меня трогать? Ему почти не больно, когда его бьют с ноги, он успевает только закрыть лицо руками и сжаться; фантомные спазмы, преследующие Луффи в каждой драке Куска, дают куда больше неприятного импульса, чем чей-то тупой замызганный носок ботинка. Но факт остается неизменен: по итогу на руках заплесневеет безобразной формой несколько темных ссадин, алой рябью пойдет разодранная кожа лица. Луффи делает это тысячу раз - не дает себя в обиду, и он не понимает, в чем сложность сейчас просто подняться и навалять этим придуркам. В его голове, где все так просто и сюрреалистично; где не нужно из раза в раз оттачивать одни и те же движения, чтоб тело запомнило их и использовало на рефлексах, он уже давно побеждает всех, кто пытается его обидеть. Желание остановить чужую ногу, продолжающую его пинать, приведет только к переломам пальцев; он чувствует беспомощную злость, он думает о том, что если бы здесь был бы Зоро, такого бы никогда не случилось, а после один из обидчиков, который как-бы-лидер, опускается рядом на корты и говорит: - Ты ничтожество. Луффи смотрит на него сквозь зазоры пальцев, медленно отнимает руки от лица и отвечает: - А может ты? Их удары и унижения примитивны, Луффи понимает это мозгом и видит глазами, но его тело, никогда не тренированное слабое тело, не поспевает за таким объемом информации; его бьют в два раза сильнее, а после волочат по полу за ноги, как труп, и кровь из разбитого носа оставляет крупные яркие капли, похожие на тронутую водой медовую акварель. Нитка слюны из чужого рта сцеживается ему на щеку, над ним смеются; перед глазами потертая кожаная обувь и белоснежные носки без принта, искаженные скоплением соленых слез. Луффи пират, пират не может быть героем; Луффи лежит и плачет, наблюдая, как его мучители уходят, и прямо сейчас ему очень жаль, что ни герой, ни тем более пират из него никогда не выйдет. Он тащится домой, приминая яблоневые соцветия под ногами; его рубашка заляпана бесформенными кляксами, и пока он идет, на горизонте вспыхивает и опадает лепестками солнечная сакура, практически такая же малиново-красная, как на острове Драм. По небу рассыпан галактический порошок; Луффи запрокидывает голову, чтоб увидеть звезды, под которыми ему нет места, и он сдается, ведь если прямо сейчас он не наденет на себя диоды и датчики, то умрет на месте.

За две недели отец Луффи умудряется вынести из квартиры половину мебели. Он официально не трудоустроен; набирая подработки только когда колющая трезвость вытягивает его в пучины головных болей и вечной тошноты, он получает на руки небольшую сумму денег и снова покупает все, что горит. У Луффи и его отца чуть больше общего, чем они оба подозревают; каждый из них сам строит свои города, где их никто никогда не найдет, только у отца Луффи все более прозаично и банально: любой его город можно выпить или скурить. Он косится на маленькую комнату сына их крохотной квартирки, в пьяном бреду раздумывая, что в ней может быть ценного, и Луффи холодеет о мыслях о контроллере и матовых очках. Его отец мнется, не переступая разделяющего помещения порога, но с каждым разом его взгляд все дольше и дольше буравит хлипкую закрытую дверь; Луффи боится: когда в квартире нечего будет выносить, все, что находится в его комнате, окажется вверх дном. Ежевичные следы на теле Луффи никак не трогают его отца, когда тот скользит по взъерошенной фигуре взглядом; игнорировать факт, что твоего ребенка доводят в школе до самоубийства, - нормально. Луффи запирается в комнате, добровольно избегая предлогов что-то менять, запирает окно, чтоб приторный яблочный запах не сплетался с соленым морским воздухом, и закрывает глаза. ВАН ПИС приветствует его привычной заставкой и отключает сознание; Луффи стискивает простынь и одержимо улыбается; в реальном мире его больше нет, он там, где ему всегда светит солнце.

Кусок считывает расстройство и подавленность Луффи и сходу выдает ему огромную надпись ТАЙМ СКИП олицетворяющую переживание и преодоление боли, которую он в себе носит. Мугивары не было в игре несколько дней; Гранд Лайн ускоряется и обновляет течения, открывает новые острова, меняет день с ночью; игровой Луффи взрослеет и получает перечень из приятных бонусов выносливости, силы и боевых способностей. Он возвращается туда, откуда начинается его драматичный путь, и в этот раз Сабаоди подчиняется ему целиком и полностью. Ему не нужно прикладывать так много усилий, чтоб побеждать; между Куском и реальной жизнью видна разительная разница, и Луффи чувствует смятение и неудовлетворение от того, что там, на другой стороне, не может быть так же. Кусок не дает ему развить мысль в данном направлении, не дает погрузиться в тревогу и вбрасывает его в кульминации событий, которые, как круги на воде, все еще продолжают расходиться после Маринфорда и Импел Дауна. Луффи ступает на борт корабля со своей командой, чтоб отправиться по новой сюжетной линии, сгенерированной длинным и невероятно сложным программным кодом, и его кривая улыбка, в которой он растягивает губы, говорит: можно я умру там и навсегда останусь здесь? Он не знает, что будет, когда наступит забвение; его сердце из нулей и единиц болит так же сильно, как настоящее; нельзя любить то, чего не существует, но Луффи любит, и он прощает себя за это. ВАН ПИС поднимает все попутные ветра и отменяет подводные законы, чтоб унести Таузенд Санни к новым берегам; остров рыболюдей - слишком прекрасное место, чтоб покидать его, и Луффи не выходит из игры двое суток, пока не минует этот квест целиком. Игра коварна, игра не дает ему почувствовать жажду, и когда Луффи снимает очки трясущимися руками и отключает датчики, он на грани обморока; весь оставшийся вечер все, что он делает, - пьет воду из-под крана и жует черствый хлеб. Он не в ужасе, и он планирует снова вернуться в Кусок после короткого сна; не спать из-за драк родителей по ночам, не есть неделю, потому что все деньги с зарплаты отец тратит на алкоголь, - нормально. Его гематомы долго не сходят, и он худеет еще больше, но ему все равно; за ним охотятся все солдаты Морского дозора, его голова стоит четыреста миллионов белли, он - один из самых разыскиваемых преступников, и когда он смеется своим очаровательным "ши-ши-ши", не только Боа Хэнкок чувствует, как сердце пропускает удар. У будущего Короля Пиратов большие амбиции и ужасно притягательная харизма; он не боится никаких океанов, и когда он полностью приходит в себя, Панк Хазард появляется на горизонте там, где море исчезает так, будто проваливается в пустоту большим водопадом. Панк Хазард невозможно засечь никаким лог посом, его находят только из-за сигнала бедствия, перехваченного ден ден муши; Луффи без размышлений дает команду швартоваться; над островом висят большие буквы заставки ВАН ПИС отбрасывающие на охваченные огнем земли тревожные тени. Заставка тает, едва успев появиться; Луффи достаточно моргнуть, чтоб задаться потом вопросом, а была ли она вообще, но для Куска такие выкрутасы не редкость. Мугивары исследуют остров, перебираясь с одной половины на другую, и там, в навсегда холодных нетающих снегах, Трафальгар Ло появляется из ниоткуда и снова притягивает к себе взгляд. Луффи хмурится и стискивает руки в кулаки; НПС, чей смысл бытия - делать так, как велит его скрипт, в глазах Луффи выглядит еще более привлекательно, чем раньше, хочется протянуть ладони и ухватиться за теплые полы темных одежд. - Ты какого черта здесь делаешь? - спрашивает Луффи, отлично зная ответ на свой вопрос. - Это мой дом отдыха, - отвечает ему НПС и ухмыляется; Луффи едва сдерживает свой первичный порыв прикоснуться к нему. Ло приходит тогда, когда требуется помощь, и спасает в самый нужный момент; он - часть сюжета, тот катализатор, который двигает его вперед, Луффи хочет сказать ему: ты мое. Луффи смотрит на него, и в его глазах только: иди сюда. Он не торопит события, широко улыбается и приподнимает шляпу на затылке так, что она торчит под непонятным углом. - Спасибо, что спас меня. А потом добавляет: - Вступишь в мою команду? И Ло, совершенно не следуя данному ему когда-то совету, снова говорит: - Нет.

Торао, по мнению Луффи, тот еще зануда, но Мугивара наблюдает за ним весь их совместный путь; красть сердца - его призвание, и сердце соломенного капитана украдено ловко и безвозвратно. У Ло много достоинств и столько же недостатков, он не тактилен и вечно хмур; Луффи знает, что это временно, но все равно крадется за Трафальгаром по собственному кораблю, как карманник за ничего не подозревающей жертвой, иногда неосторожно утыкаясь носом в его прямую спину. Команда над ним по-доброму смеется, Луффи надувает щеки; никто не против, что ему нравится парень, кроме, пожалуй, самого объекта его вожделения. Ло кривится и держится на расстоянии, называя происходящее альянсом; Мугивара называет это отношениями, но Ло об этом, конечно, знать не обязательно. Кусок просчитывает все возможные варианты событий и создает новые идеальные условия для развития главной любовной линии; чтобы заполучить в ответ сердце Трафальгара Ло, Мугиваре недостаточно просто пройти невероятно витиеватую цепочку заданий и победить финального босса, ему также нужно расположить союзника к себе во всех смыслах, и Луффи это бесит и восхищает одновременно. Такой неприступный и холодный НПС; у Мугивары чешутся руки, он только и ждет случая, как хакнуть эту программу. После того, как все нужные процессы в игре запущены, Луффи еще меньше хочется возвращаться в реальность; у него есть право любить, и его неказистый выбор падает на самый неудачный вариант. Он старается не думать о том, что будет, если однажды Кусок зависнет или не загрузится; конец Ван Пис - конец его жизни. На Дрессроуз Трафальгар Ло получает отдельную арку, и она так огромна, что это - чересчур для какого-то второстепенного персонажа, но Луффи остается в восторге; ему неважно, что некоторые накама из его команды никогда не получали и не получат подобных размахов. На пути к титулу Короля Пиратов первая крупная цель Мугивары – Кайдо; переплетение сюжета и его структура настолько точны, что позиция Ло оправдана и исчерпана, он отличается невероятным умением быть задействованным сразу в двух параллельно идущих квестах. В Куске даже у боссов своя история, которой хочется сопереживать; империя, построенная на костях; завод Слаймов и маленькое игрушечное королевство несчастных людей, жалко влачащих свое существование, - все это трогает до глубины души и вызывает у Луффи чувство острого переживания. Они бродят по городу, выискивая неприятности на свои головы, и те не заставляют себя долго ждать; теряя друг друга в раже сражения, Мугивара думает лишь о том, как Ло идут эти чертовы черные усы. Их план катится в преисподнюю, потому что так хочет Луффи; он не беспокоится о том, что все рушится, ведь согласно глобальному сюжету Куска они не сбиваются с верного курса; на арене, где Мугивара тратит свое время, побеждая противников, творится черт-те что; и когда кажется, что удивить в этой локации уже нечем, Сабо пафосно входит в чат. Это лучше, чем Эниес Лобби и остров Рыболюдей; как смешон Дофламинго в своем нелепом виде и так же он обратно пропорционально опасен. Луффи слишком понятны все его мотивы, его история прописана и логична, но он не поддерживает этого маниакального ублюдка; все, о чем он думает – это Ло. Ло на его руках, которого он таскает по Дрессроуз, как девчонку, недовольного, угрюмого, уставшего от жизни и от Луффи в частности, смотрит из-под сдвинутых на переносице бровей и терпеливо ждет, когда с него снимут кандалы. Цветочное поле подсолнухов видно даже из самого захолустного местечка острова; Луффи не думает о ключе и оковах Ло, он думает о том, что знает наверняка, где будет их первое нормальное свидание, пока Кусок содрогает нетипичный надоедливый шум. Мугивара пытается отмахнуться от звука, но он настойчив, как трель будильника по утрам, и он нарастает; Луффи требуется какое-то время, чтоб понять, что звук исходит извне. Впервые в жизни за все долгое время игры он вынужден выйти из нее прямо посередине квеста. Стягивая датчики и судорожно запихивая их под одеяло, Луффи не понимает, почему именно сейчас происходит то, что происходит. В дверь его комнаты молотят так настойчиво и сильно, что она дрожит; его отцу что-то надо от него - впервые - за столько-то времени, и он снова вусмерть пьян. - Открой мне сраную дверь! Чтобы снова вспомнить, как ходить, Луффи требуется еще с десяток секунд, он опять в игре больше суток, и ему нужно поесть. Когда он открывает дверь, его отец, пошатываясь, наклоняется к нему и хватает за ворот старой белой футболки, ставшей такой огромной, что туда при желании можно было бы влезть вдвоем. - Какого хера ты прогуливаешь школу?! Луффи трясут, как тряпичную куклу; он морщит болящий нос, незаживший до конца, и отворачивается, потому что от алкогольного перегара папаши тошнит. Его отец не замечает ни плачевного вида сына, ни его разбитости, ни каких-то других вещей; все, что его волнует - прогулы. У Луффи даже нет намерений с ним это обсуждать. В Куске у него тоже есть отец, не лучше этого, конечно, хотя с какой стороны посмотреть; для Луффи выбор между ними кажется вполне очевиден. Он не хочет тратить силы на ответ, все, на что у него остается энергии - добраться до кровати и рухнуть на нее. Он чувствует, что его клонит в сон, но воспаленный мозг, отравленный адреналином и жаждой приключений, не дает организму право на такие запросы. Луффи удивлен, что его отец вообще замечает, что он не ходит в школу. - Я плохо себя чувствовал, - говорит он наконец, так как надо что-то сказать. Его отец стискивает кривые зубы и снова его трясет, ему плевать, плохо его сыну или нет. - Приходила твоя классная руководительница. Сказала, что, если ты не будешь посещать школу, тебя заберут. Ты хочешь жить в интернате? Тебе со мной плохо? Скажи мне! - отец отталкивает его, и Луффи, до неприличия легкий и невесомый, падает на пол. - Тебе хочется, чтобы нас разлучили?! - Нет, - с ужасом говорит Луффи, расширенными глазами смотря на отца снизу вверх. Ему страшно от услышанного, и он боится того, что звучит сейчас в воздухе, делая его непригодным для дыхания. В груди все обмирает; дрянь, попавшая в его кровь с дыханием, убивает изнутри. Луффи не переживает, что его могут упечь в интернат, это даже не самый плохой для него вариант: еда, теплая постель и присмотр воспитателей, не дающих в обиду, - лучше, чем тирания отца, но Луффи согласен на эту тиранию. Потому что пока он здесь, в маленькой комнатке крохотной квартирки, у него есть контроллеры и неограниченное свободное время на Кусок, а в интернате из него попытаются сделать человека, там Куска не будет. - Нет, - уже увереннее повторяет он, и его голос ломается. - Я буду ходить в школу, мне уже лучше. - Нехрен было вообще прогуливать, плохое самочувствие - это не повод не ходить! - Прости, - для Луффи это ничего не значит, - я буду ходить теперь всегда, - он говорит то, что должен сказать; он обязан сохранить единственное немногое, что у него остается. Отец ничего не добавляет, смотрит на него с презрением, щурится и видит его мать, эту тупую бестолковую суку, действующую ему на нервы. Все в Луффи напоминает о ней, он - копия она, только нескладный и груди у него нет, но глаза такие же бездонные, и в их омуте не то, что чертей - драконов найти можно. Отец уходит, громко хлопая дверью; для него на самом деле ничего не изменится, если Луффи заберут в интернат, и прийти сюда и высказать ему это - очередная попытка спустить пар и освободиться от напряжения. Луффи не возражает, что на него срываются, потому что это - нормально. Он хочет в ту же секунду вернуться в кровать и продолжить квест Дрессроуз, но он снова изнеможден, голоден и сильно хочет пить; чаще всего у него нет особых причин волноваться о том, умрет он от этого или нет, но Луффи желает узнать, чем закончится история Ло, и если ради этого придется пожить еще немного, для него это не проблема.

Ему стоит немалых усилий нормально поесть и выспаться, а после прийти в школу. То, что он присутствует на уроках, ничего не меняет; его внешний вид настолько плох, что после долго отсутствия сразу бросается в глаза. Преподаватели как один спрашивают, все ли с ним в порядке, и шепчутся у него за спиной о его самочувствии; Луффи не нужно их сочувствие, всех этих мразей нет рядом, когда обидчики пинают его под ребра и тушат о него дешевые сигареты. Ему хочется, чтоб никто не вмешивался в его дела и его жизнь, чтоб никто не делал ее еще хуже, чем она есть; травмирующее осознание одной простой истины доставляет больше боли, чем все существование Луффи с момента рождения и до сегодняшнего дня: в Куске больше не спрятаться от реальности, если за ним придут, его выволочат оттуда насильно. Луффи не представляет, что ему делать, Луффи изо всех сил тянет руку на каждом уроке, даже если не знает правильный ответ, и доедает в столовой остатки за другими школьниками, надеясь, что это поможет ему быстрее набрать вес; в глазах окружающих он делается лишь еще более жалким. Из него пытаются выпытать, сколько раз отец избивает его на неделе, и за что тот разбил ему нос; Луффи не может сказать, что его лицо искалечил сын учителя по истории, а вовсе не отец. Он учит уроки, проявляя небывалую усидчивость, и вталкивает в голову знания, которые ему не нужны. Он все так же мало спит лишь ради того, чтоб услышать треск колющегося на кусочки камня, увидеть, как падают огромные буквы, поднимающие вокруг себя пыль, как длинная тень от них тянется к нему и желает стать частью его тени; услышать, как море поет и зовет его не хуже сирены. ВАН ПИС Ван пис - для кого-то - временное наскучившее развлечение, а для Луффи - настоящая жизнь, где реальность - просто плохой кошмар, который надо перетерпеть, чтоб проснуться. Он возвращается в Дрессроуз, и что-то не так, что-то неуловимо меняется; Мугивара только разочарованно выдыхает - сюжет движется, пока его нет, даже когда игра на паузе, какие-то события происходят на фоне. Чтоб прогрузить огромный остров, требуется время; Трафальгар Ло будто бы выплывает из небытия на его плече и сонно озирается. Они продолжают с того, с чего начали; спасение некоронованного принца и всего города - побочные цели Луффи в его тяжком марафоне, он не может сосредоточиться, потому что Ло его отвлекает, он так близко, он еще более обаятельный в своей непонятной уютности, когда моргает так, будто действительно только проснулся, и от него пахнет аскорбинкой и йодом. Пока Мугивары на Дрессроуз, этот город в надежных руках; поражение Дофламинго - вопрос времени, но Луффи знает, что такой ценный трофей, как Ло, ему не получить просто так. Будущий Король пиратов не возражает по поводу трудностей, никто никогда не говорил, что с выбранной им королевой будет легко. Дофламинго сам на себя устраивает охоту, задавая свои изощренные правила для нынешнего развития событий; за Луффи тянется такое количество желающих ему помочь, что создание после квеста великого флота просто неизбежно. Страна страсти, любви и несчастных детских игрушек превращается в поле смерти, такое же ужасное, как и Маринфорд; когда Ло вступает в бой с Дофламинго и теряет руку, Мугивара за секунду сгорает до пепла и возрождается из него фениксом. Вполне в духе Куска творить что-то из ряда вон, и на секунду Луффи парализует страх, что сейчас Трафальгар умрет так же жестоко и беспощадно, как умер Эйс на его глазах. Луффи знает, что если Кусок захочет убить всех, он убьет; но Луффи успевает, Луффи перехватывает чужой удар, и лишь один его воинственный всклоченный вид говорит: не волнуйся. Оставь это мне. Я разберусь. И Ло оставляет, потому что если надежда умирает последней, то все будет кончено со смертью Мугивары; Луффи известен еще один спойлер этой истории: никто больше здесь не умрет. Птичья клетка сужается; Дофламинго сам себя обрекает на смерть во время охоты, где он перестает быть охотником, и когда Мугивара берется за него всерьез, земля содрогается от волн ненависти и злобы, окутывающих поле боя. После такого Ло готов умереть вместе с Луффи при самом трагическом исходе; Мугивара знает, что это далеко не все, на что теперь согласен его союзник, и в ожидании награды, от которой сахар захрустит на зубах, он пытается победить в два раза старательнее. Такими темпами весь Гранд Лайн поделится надвое; Луффи выжимает максимум сил, и все наблюдают за ним затаив дыхание, потому что Мугивара сегодня - не только надежда Ло. Когда эта чертова клетка рассыпается в пыль, разлетается белоснежными перышками в безоблачное небо, когда Дофламинго повисает, распятый на собственных нитях, Луффи идет к Трафальгару Ло за одобрением и похвалой, которых он заслуживает. Ло едва жив, и он улыбается ему; это первая улыбка, которую он адресует своему союзнику, и в этой улыбке умещается весь мир Луффи и его украденное сердце заодно. Трафальгар лежит на земле, не в силах оторвать от нее головы; Мугивара наклоняется к нему; его странная рубашка с подсолнухами, такими же ярко-желтыми, как на цветочном поле, замызгана и покрыта кровью, но Ло она все равно нравится. - Все закончилось, - говорит Луффи, и челка спадает с его лба, он смотрит в расширенный зрачок своего союзника, они близко-близко к друг другу, и их дыханием смешивается, а носы едва заметно касаются. Мугивара разглядывает чужое лицо перед ним с нежностью, на которую никогда прежде не был способен, и медленно опускается, желая забрать принадлежащий ему по праву победный поцелуй с мягких губ. Их история начинается здесь, и Луффи знает, что лучше момента начать эти отношения нет и никогда не будет; Кусок действительно гениален в своей структуре; ни Сабаоди, ни Амазон Лили, ни Панк Хазард не подходят для этого так же идеально, как арка Дрессроуз. Луффи любит Ло и не скрывает этого, но, когда его губы вот-вот готовы коснуться губ Трафальгара, тот поворачивает голову, и Мугивара мажет ртом по испачканной смуглой щеке. Он хмурится и медленно отстраняется, будто не понимает, в чем дело; что-то идет не так, Луффи кажется, что Кусок над ним издевается, но такое бывает - НПС иногда багуется, особенно если он вплетен в сложный и долгий квест. - В чем дело? - спрашивает Мугивара; его взгляд, от которого кожа покрывается волнительными мурашками, он способен ранить. - Это плохая идея, - отвечает ему Ло спустя пару секунд, и Луффи окончательно отстраняется, стискивая руки в кулаки. Он отворачивается и долго смотрит на поле с подсолнухами, на котором им вдвоем уже не побывать, и ему тошно и больно от услышанного. Ло не понимает, он просто НПС; в этой игре все будет так, как захочет Луффи, даже если придется стать как Дофламинго и заковать Трафальгара во все возможные цепи, чтоб удержать его рядом.

Луффи смотрит на потолок расфокусированным взглядом, стискивая очки в руках; впервые за долгое время он ощущает чувство сильнейшей досады, перемешивающееся с гневом, рвущееся из-под контроля, как бешеная опасная собака. Всего на миг ему хочется швырнуть очки в стену или ударить по стеклу окна кулаком, разбивая эту прозрачную непрочную конструкцию; эмоция живет двенадцать секунд, Луффи не может существовать так долго, он сгорает на третьей. Он спрашивает себя, чем он заслуживает такое; он не крал, не издевался над людьми, не пытался кого-то покалечить. Он не сделал ничего, за что бы ему полагалось подобное наказание; он иронично тянет губы в кривой усмешке и медленно закрывает глаза. Даже чертова игра поступает с ним несправедливо, и это уже даже не смешно. Несколько дней Луффи проводит в попытках выяснить, в чем дело, безвылазно мониторя различные сайты с гайдами и статьями, пытаясь найти решение его тупой проблемы, но практически нигде не описываются похожие случаи. Он не первопроходец, но, наблюдая полное отсутствие результатов, Луффи себя именно таковым и ощущает. Будь проклят этот Кусок со своими программными сбоями; Луффи скачивает подряд все патчи и поочередно применяет их, каждый раз с замиранием сердца надеясь увидеть хоть какой-то результат. Трафальгар Ло - баг, который нельзя починить самостоятельно; Луффи не к кому обратиться за помощью, он создает несколько постов, надеясь получить рекомендации или объяснения, но ему не советуют ничего путного. Ван Пис учит его идти до конца и не сдаваться, поэтому Луффи пролистывает результаты ссылок поисковика до трехсотой страницы, периодически моргая красными от усталости и раздражения глазами. Куску можно отдать должное за постоянство, проработанность и надежность, ведь за несколько лет этот баг - первый, и обиднее всего то, что он неисправен. Луффи продолжает листать бесконечные ссылки, игнорируя единственный выход из его ситуации - подключение суппорта с официального сайта. Луффи знает, что это решит все проблемы. Луффи знает, что удаление бага, а, следовательно, и Ло в этом случае будет неизбежно. И для него лучше, чтоб Ло оставался забагованным в игре, но все-таки - именно оставался. После безрезультатных поисков без каких-либо полезных открытий Луффи возвращается в игру ни с чем; у него теперь есть собственная флотилия кораблей и фан-клуб в придачу, только ни того, ни другого ему не надо. Он плывет вместе с Ло на корабле Бартоломео к следующей цели, и его глаза не отрываются от сгорбленной фигуры, никогда не покидающей палубы. Ло не изменяет своим принципам и не спит в каютах; Мугивара видит, как ему некомфортно на чужом корабле. В разы некомфортнее, чем на Таузенд Санни Го, и это немного греет болящее сердце. Луффи скучает за несуществующим человеком, наблюдая за ним издалека; татуировки на его руках похожи на символы заклинания, которое невозможно прочесть. Луффи не может, даже не смеет думать, каково это - просто подойти и прикоснуться к ним. Человеческое отчаяние, особенно такое нелепое, горчит, как невкусная таблетка; когда в твоей жизни нет ничего интересного и счастливого - это нормально. Ло еще не восстановился после Дрессроуз, и его рука аккуратно перебинтована белоснежным бинтом, скрывающим стык шва на месте разреза. Мугивара едва удерживается от вопроса, сильно ли болит эта ужасная рана; что-то ему подсказывает, что фантомная дыра в груди Ло болит гораздо сильнее. Он подходит к нему на закате и мнется, не зная, как начать разговор, чтоб не быть сразу же отвергнутым; Ло выжидающе смотрит из-под козырька кепки, и Луффи безумно нравится этот взгляд. - Покажешь, как бинтовать? - Мугивара кивает в сторону искалеченной руки; он не находит больше ни одной темы для разговора. - Мой корабельный врач далеко не всегда рядом, когда я ранен. И это абсолютные враки, нет и никогда не будет ни одной заварушки, из которой Луффи вышел бы проигравшим или не спасенным, но Ло с задержкой кивает и на собственном примере показывает, как нужно. Он скуп в объяснениях и весьма лаконичен, но Луффи все понятно; он ждет предложения помочь перебинтовать руку, которое так и остается неозвученным; Ло для себя все делает сам. Луффи выходит из игры, когда они почти достигают нужного места, и когда в следующий раз в школе ему прижигают спичками кожу и забитого в угол унижают, он по крайней мере знает, как залечить свои раны. Его движения не так точны, как у Ло; он глядит на себя в зеркало, обрабатывая ссадины на лице перекисью водорода, думая о том, что таким вряд ли когда-нибудь кому-то понравится, и весь ритуал врачевания отнимает у него добротную долю времени. Луффи не жалеет об этом, когда ложится в постель, чтоб запустить новый цикл своего беспонтового существования; все его грубые травмы с любовью замотаны бинтом так, как если бы это сделал сам Ло.

Зоя еще чуднее, чем Остров Рыболюдей, но в этот раз Луффи слишком сильно сконцентрирован на своих проблемах, чтоб полностью оторваться от переживаний. Трафальгар Ло рядом, ближе, чем когда-либо, эта его странная рубашка выглядит совсем не по-пиратски; Луффи натягивает соломенную шляпу на глаза, пряча свое смущение: чертовому Ло идет все, что он надевает. Все прочие персонажи, которые встречаются по ходу сюжета, упорядочиваются в замысловатую схему сложных взаимоотношений; Луффи не знает, как можно настолько точно просчитать все эти ступеньки, чтоб выстроить их в лестницу, по которой ему предлагается подняться до вершины. История Момоноске идеальной деталькой пазла встает между историей Ло и будущим финалом их альянса; Луффи нравятся минки и нравится, что Ло больше и чаще взаимодействует с его командой, проявляя какую-то инициативу. Будто Мугиваре действительно важно, что там одна программа думает про другие десять программ. На фоне происходящих событий загружается крупное обновление, Луффи периодически проверяет полосу прогресса, уповая, что это изменит код Ло и исправит его. На Сабаоди было все в разы проще, ведь там Ло хотя бы награждал его своими странными завораживающими усмешками. Засуха Джек после Дофламинго - что-то вроде нелепой разминки, и потому что Луффи не в лучшей форме, даже эта разминка дается ему с трудом. Он измотан больше морально, чем физически; пирушка после квеста, через который Мугивара продирается, как сквозь заросли колючей малины, никак не греет сердце и не подчеркивает сладость победы. Загрузка оканчивается ближе к одиннадцати; Луффи наблюдает за тем, как в ночном мире Куска где-то на горизонте алым загорается надпись ВАН ПИС, а после оседает пеплом в цифровом море. Ночь необычайно сказочная, немного прохладная и с привкусом дыма от костра на влажных губах; Луффи таскает с собой целлофановый пакет с ирисками, скитаясь по острову и не в силах найти места в мире, созданном для него. - Мне кажется, создать альянс было не лучшим решением, - говорит Ло, впервые за все время подойдя к Луффи первым. Мугивара медленно жует конфеты, прилипающие к зубам, и от приторности во рту начинает тошнит. Слюна похожа на сироп и по консистенции, и по вкусу; ириски никак не помогают смягчить горечь прозвучавших от Ло слов. - Ключевое слово "кажется", - отвечает Луффи, закидывая в рот еще ириску; Ло никак это не комментирует. - Нам лучше расформировать союз. Ло лишается из-за их альянса статуса шичибуйкай и теряет из-за этого всякое преимущество. Луффи не сильно расстраивается, ведь, по его мнению, Трафальгар заслуживает гораздо большего. Трафальгар вполне себе хороший кандидат на коронацию, если Луффи решит поделить с ним статус Короля Пиратов, но это все бессмысленно, потому что у НПС нет чувств. Кусок ищет способы уничтожить тоску Луффи и, перепробовав кучу скриптов, выбирает еще один ублюдский; все, что касается Трафальгара Ло, Кусок делает по-ублюдски. Луффи хочется сказать, что не Ло решать, что будет расформировано, а что - нет, но он лишь поджимает губы. Он прекрасно понимает: Кусок отнимет у него этого Ло, даже такого багованного Ло, закинет куда-нибудь в неизвестность и после никогда больше не вернет в основной сюжет, потому что эмоционально-стабильный фон игрока для игры чуточку важнее его эгоистичных желаний. Целлофан в руках шуршит, когда Луффи стискивает его со всей силы; по его щекам медленно катятся слезы досады, такие же соленые, как море. - Давай, - отвечает он, ощущая внутренний протест от собственного ответа каждой клеточкой тела, и его голос дрожит и срывается. - Давай расформируем, когда в пакете закончатся ириски, - и он протягивает конфеты Ло, зная, что тот не ест ирис; Луффи не возражает, после собственных слов он тоже не возьмет больше ни одной.

Когда Санджи принимает приглашение на чайную вечеринку, где он - самый желанный гость, Луффи хочется выть. Кусок не просто ставит его перед фактом о расформировании альянса, он разделяет их с Ло, будто нарочито подчеркивает безжалостность и безвыходность их ситуации. Использовать в данной ситуации одного из накама Мугивары и переключить на него все внимание - абсолютно гениальный сюжетный ход; Луффи не сможет томиться в своей печали, ему будет просто не до этого. Он выходит из игры прямо во время диалога, не заботясь о том, останутся ли сохранения, и запихивает очки, диоды и контроллер под подушку, чтоб не цепляться за них глазами. Он так сильно подавлен, что у него нет сил есть или спать; он забивает на домашнюю работу и снова не ходит в школу, будто действительно страдает неразделенной любовью к кому-то, кто никогда не полюбит его в ответ. Его отец выходит на новую грань помешательства и выносит из дома микроволновку и старый сломанный телевизор с большим кинескопом, подобные которому Луффи разбивал на свалке, когда был помладше. Поэтому Луффи прикручивает на свою дверь еще одну щеколду и запирается на нее, ложась спать. Его тянет повесить замок и с другой стороны, но это будет чересчур - слишком явный признак недоверия выведет его папашу из себя, хотя Луффи иногда лениво думает, что ему, в общем-то, все равно. Уходя гулять, он прячет контроллер вглубь шкафа под вещи и каждый раз, возвращаясь, судорожно проверяет, на месте ли он. Вздыхать с облегчением, когда ладонь касается холодной пластмассы под ворохом застиранных старых футболок - нормально. После происходящего в Куске разницы между "расформировать альянс" и "удалить Ло из игры" больше нет, как нет и выхода, который бы устраивал Луффи. Цепляясь за последний шанс, Луффи набивает в строке поиска адрес официального сайта и открывает главную страницу, долго терроризируя пустым взглядом слово "поддержка". Ему определенно не стоит в это вмешиваться, но он хотя бы поймет природу бага, который так искусно влезает в его игру. Луффи сидит и тупо смотрит на банальное слово суппорт, которое так его пугает; на то, чтоб совладать с дрожащими пальцами и ткнуть на ссылку тоже нужна смелость. Квест, ведущий к сердцу Трафальгара Ло, невыполним; игру невозможно пройти на таком высоком уровне сложности. Луффи кидает запрос на помощь, потому что, как владелец лицензии, имеет на нее полное право; один из тысяч усталых сотрудников большого офиса, освещенного лишь светом мониторов, появляется в чате спустя несколько секунд. И Луффи просто ждет, вытирая мокрые руки о домашние штаны, пока пропадает и появляется слово "пишет...". Здравствуйте! Чем могу помочь? Сообщение всплывает внезапно, хотя Луффи его и ожидает; он сто раз формулирует ответ и описывает проблему, но на деле его объяснения выглядят сбивчивыми и скомканными, и каждая буква источает непреодолимую морскую тоску. Луффи не думает о том, что, вероятно, выглядит жалко; он лишь один из тех многих, кто, запуская Кусок, хочет побыть в нем тем, кем в жизни ему никогда не стать. IT-специалист долго не отвечает, словно простыня Луффи так сильно не вписывается в алгоритм его работы, что у него нет заранее заготовленных слов. Проходит несколько минут, прежде чем слово "пишет..." снова периодически мигает, облачко с ответом появляется спустя миг: Понятно. Мне нужно сделать рутирование, чтоб я мог взглянуть на вашу игру и узнать, в чем заключен баг. Сейчас у вас появится несколько запросов, пожалуйста, подтвердите право доступа. И Луффи клацает на каждое "согласен", даже не читая текста в табличке. Боли так много, что ее невозможно вынести; Луффи трет лицо, будто пытается прийти в себя. Сон ему не помогает, он ощущает себя бесконечно разбитым. На монитор выходит несколько уведомлений для получения рут-прав; Луффи просто ждет, чем закончится дело; специалист из суппорта возвращается гораздо быстрее, чем ожидается, и слово "пишет..." снова появляется и исчезает, появляется и исчезает, будто пытается вызывать у Луффи приступ эпилепсии. Вы уверены, что подтвердили все запросы? Луффи моргает, недоумевая, как можно было бы ошибиться, и набирает неуверенное "да", на которое тут же приходит ответ: Странно. Я зашел в ваш аккаунт и без проблем вычислил названного НПС, но я не могу посмотреть его код. Рут-прав не хватает, хотя они вроде как есть. Луффи пишет хмурое "И что это значит?", будто не знает ответ на этот вопрос; специалист-IT долго не отвечает, все еще не оставляя попытки как-нибудь обойти внутренние барьеры. Это значит, что код названного НПС тоже защищен рут-правами, и этих рут-прав ни у меня, ни у вас нет. Баг, который защищает сам себя? IT-специалист ничего не отвечает на это, отправляя дежурное "Мы свяжемся с вами, когда найдем решение вашей проблемы. Спасибо за обращение!", а после покидает чат. Луффи смотрит на этот диалог-недоразумение и прячет лицо в ладонях; это просто невыносимо.

- И где ты был, шваль? - один из этих троих, который главный, выбивает у Луффи из рук бенто с слипшимся рисом. Тот смотрит на пустые ладони, сидя в школьном коридоре у пожарной лестницы, где обычно никто не ходит. Чужие тени падают на него, накрывая целиком; под ними неприятно сидеть, они колючие и шевелятся. Луффи не поднимает глаз, он даже не чувствует злости. - Из-за тебя я три дня сидел без газировки, - его пинают, и Луффи вздрагивает, но молчит; молчит, когда его хватают за воротник рубашки и тянут, трясут и оскорбляют; белая ткань трещит от натяжения. – Скажи че-нидь! Ему и правда сложно найтись с ответом, он ощущает себя подавленным; где-то в скучающих дрейфующих мыслях он лениво думает: это, вроде, называют депрессией? Скажет он что-то или нет, это ничего не изменит, потому что ему в любом случае достанется. Луффи не может, не хочет быть больше сильным и смелым. - Раздражаешь. Его толкают, и он приземляется на бетонный пол, ударяясь поясницей о цементные ступени лестницы, обложенные бежевым кафелем. На спине останется уродливая лиловая полоса, долго не сходящая с кожи; Луффи морщится, некоторое время спать ему будет сложно. В этот раз в его карманах пусто; их выворачивают наизнанку в поисках завалявшихся десяток, вытряхивают все содержимое рюкзака на пол и копаются в нем, но там нет ничего, кроме книг и тетрадей. Одна из ручек катится в сторону рассыпанного риса и останавливается у склизкой субстанции. Луффи никогда не умел готовить; он щурится, когда взгляд снова теряет фокус, и при таком обзоре рис похож на скопление кучи личинок. - Ради чего? - спрашивает он и поднимает голову, разглядывая своих обидчиков снизу вверх. - Я даже не помню, как вас зовут. Казалось бы, их удивляет такой вопрос; они ведь не ищут причин для другого самоутверждения, Луффи не вписывается ни в одну компанию, а значит он лишний, немного непохожий на остальных, и за него никто никогда не будет заступаться. - Завали рот! Конечно, ему ничего не будут объяснять. Несложно сложить несколько фактов, чтоб получить вполне логичный ответ: он с самого детства выглядит как бедный заморыш, с ним никто не хочет дружить, и это просто проносится сквозь года. Иногда за тобой закрепляется определенный статус и дурная слава, и это нормально. Когда твои обидчики спускают пар, выбивая из тебя все хорошее, когда между ними и твоим отцом нет никакой разницы, и ты иногда задаешься вопросом, а не родственники ли они, - нормально. Ему выкручивают руки и поднимают с пола, хотя он и не сопротивляется; его не трудно волочить по коридору в сторону общего туалета, потому что он не такой уж и тяжелый; с ним не составляет труда справляться, ведь он даже не дает отпор. Кусок больше двух лет оттягивает неизбежное, используя любые игровые уловки, чтоб Луффи ощущал себя счастливым, и этот пробный период наконец подходит к концу: его больше ничего не радует, даже самый лучший сюжетный ход. Папаша говорит, что ему недостает характера; на самом деле Луффи не достает обычной любви. В туалете никого нет, когда его затаскивают и ставят перед унитазом на колени. Луффи смотрит на вспененную мутную воду, сквозь которую на фасьянсе виднеются желтые пятна от времени. Луффи хочется думать, что от времени, и он стискивает зубы. Нет, он этого не заслуживает; над ним смеются, когда окунают его голову в провонявшую аммиаком жидкость. Кто-то из троих нажимает рычаг смыва, туалетная вода попадает в рот и течет по гортани; Луффи задыхается и рефлекторно начинает брыкаться, но чужой имеющейся силы вполне достаточно, чтоб удержать его на месте. Он еще никогда не чувствовал себя таким униженным; отвращение от мерзкого привкуса во рту доводит до судорог. Когда вода в бочке заканчивается, его отпускают, и он рывком вытаскивает голову из унитаза, разбрызгивая жидкость; от него шарахаются с криками брезгливости, как от прокаженного. Непреднамеренный кашель почти сразу превращается в тошнотворные спазмы; Луффи нечем блевать, все, что покидает его желудок - попавшая туда туалетная вода и горькая желчь. - Впредь будь благоразумнее, - говорят ему перед уходом; Луффи сидит, не двигаясь, и пытается вспомнить, какая из многоэтажек в городе самая высокая.

Луффи собирается попрощаться с Ло, потому что больше прощаться ему не с кем. Попрощаться, как прощаются отчаянные люди с умершими близкими на их могилах; Луффи себе обещает: на кладбище к маме перед всем этим он тоже обязательно сходит. Ему нужно пройти Тоттленд и спасти Санджи; от количества негатива, который исходит от Луффи, Кусок начинает идти рябью и захлебываться собственным программным кодом - нет ни одного скрипта в запасе, способного хотя бы немного улучшить состояние такого игрока. Луффи не радуется количеству еды на острове Бигмам и победе над Крекером, которая дается ему весьма нелепо; Катакури для него тоже второстепенная цель, побежденная просто для галочки, Луффи даже не старается изображать поражение, где-то в глубине души он давно сдается несмотря на то, что в игре продолжает преодолевать трудности из раза в раз. Это начинает ему наскучивать, любая победа трудна, но ничто не ранит так же сильно, как недавние воспоминания из школьного туалета. У Луффи нет аппетита, да и самого Луффи, с какой стороны ни глянь, тоже как будто нет. Ему хочется, чтоб Пудинг вырезала его воспоминания так же проворно и играючи, как сделала это для Санджи; но Луффи - главный герой, который должен со всем справляться, для него подобной опции нет. Он тащит своего корабельного кока назад; Вано горит тысячами огнями революций; Луффи думает в этот момент лишь о том, что Ло не настолько скучный, чтоб носить коричневые накидки с желтыми цветочками. Пакет с ирисками так и остается нетронутым - негласный символ расформирования альянса, не влияющий ни на что своим существованием. Луффи берет еще несколько конфет, периодически закидывая их в рот во время очередного путешествия, и когда их с Ло пути наконец пересекаются, все остальные персонажи перестают существовать. Ло что-то объясняет, то и дело косясь на него; катастрофа, назревающая на горизонте, грозит вот-вот обрушиться на Вано и стереть ее с лица земли. Игнорируя скрип, Луффи подходит к Трафальгару и обнимает его, утыкаясь носом в теплую грудь; сейчас или никогда; на корабле Барталомео ему было страшно приближаться к Ло и на пушечный выстрел, но он не хочет перед смертью сожалеть, что не сделал того, что так хотел. Ему нечего бояться, даже самые неадекватные баги - те же программные коды из нулей и единиц. - Я устал, - говорит он, ком застревает в горле. - Я устал жить. Ло обрывает себя на полуслове, стоит, стискивая меч в ладони; Луффи чувствует, как напряжено его тело под пальцами. - Когда я только начал играть в Кусок, я надеялся, что найду здесь укрытие, спасение. Я встретил тебя на Сабаоди и поверил: все не так плохо, как мне казалось. Поверил, что хотя бы здесь все может быть хорошо. Ло не отвечает; остальные НПС тупо стоят, Кусок судорожно пытается придумать хоть какие-то адекватные ответы и не находит ни одного подходящего. - Мой отец - пьяница, который меня ненавидит. В моей школе у меня нет ни одного друга. Меня унижают с того самого момента, как я впервые вошел в класс со словами "Меня зовут Луффи, пожалуйста, позаботьтесь обо мне". Я не знаю, что не так с моей жизнью. Совсем недавно меня окунули башкой в туалет, и мне даже негде забыть про это, потому что здесь, в мире Куска, единственный НПС, ради которого я играю в игру, забагован и не следует скрипту. Я неудачник. По щекам Луффи текут крупные горячие слезы; его голос дрожит, и все слова получаются надрывные, душащие, ядовитые и такие вязкие, что Ло вздрагивает. Мугиваре огромных трудов стоит вычленять эти звуки так, чтоб они разборчиво звучали, будто для Трафальгара это хоть что-то может значить. - Ты предлагаешь мне расформировать альянс в игре, где все создано для меня. В чем суть? Это просто невероятно тупо, я такой придурок, - Луффи замолкает, продолжая прижиматься к Ло и стискивать его в жалобно-обреченных объятиях. Он в любой момент готов к тому, что Трафальгар попытается его оттолкнуть; одежда Ло быстро становится влажной от чужих мучительных слез. В детстве мама говорила Луффи, что со слезами уходит печаль; Луффи не знает, сколько нужно плакать, чтоб этот едкий океан его покинул. Ло - баг, который никогда не обнимет в ответ, даже если Мугиваре очень-преочень этого захочется; все прозвучавшие слова для него пустой звук, статичные помехи, не вызывающие отклика в скрипте. Когда НПС наконец прогружаются, и Кусок задает какой-никакой план для диалога, которым можно хоть как-то продолжить сюжет, Ло говорит: - Прости. И все опять ломается, потому что баги на самом деле скверно влияют на игру. Он говорит: - Я не хотел, чтобы так получилось, - его высокая жилистая фигура расслабляется, позволяя Луффи себя обнимать. Мугивара тискает его, как огромного плюшевого медведя, не в силах насладиться этой короткой, но такой нужной минутой призрачной близости. Перед смертью не надышишься; Луффи загадывает, чтоб эта секунда длилась вечно. - Я никогда прежде еще не задерживался в чьем-то мире так долго, - говорит Ло. - Твой мир понравился мне, хотя я ни разу за свою жизнь не мнил себя пиратом. Эти слова - совсем не то, что ожидает услышать Луффи; они такие же инородные, как и само происходящее в Куске; Луффи забывает, как дышать; Луффи вообще обо всем забывает и отстраняет голову от груди Ло, чтоб выдать одно-единственное: - Что? Нет, Ло определенно пират, причем самый настоящий; Луффи смотрит на него блестящими глазами, наполненными острыми иглами и еще черт-те чем, напоминающим сияющие драгоценности. - Я взломал твою игру, - Ло смотрит в сторону; он говорит это, потому что ему стыдно, потому что ему неловко и потому что он - действительно причина, по которой случается то, что случается. Слова Луффи смертельны и ранят не хуже ножа. Ло всякое повидал, как бродяга скитаясь по цифровым мирам в качестве НПС, взламывая любую версию Куска, наблюдая за крушением амбиций и аморальностью, переполняющими чужие сердца; Ван Пис для него - что-то светлое и слишком контрастирующее на фоне остального, Ло почти влюблен в этот чудной мир. - Что ты только что сказал? - боль уходит с лица, разглаживая после себя все оставленные мимически морщины; Луффи не верит, Луффи определенно спит. Ему слишком часто снится то, от чего хочется по утрам кричать в подушку, но Ло не шутит, баги так шутить не умеют. - Ты хочешь сказать... в смысле ты... - и Луффи боится озвучить то, что и без подтверждения понимает, будто оно развеется как мираж. - Ты не ошибаешься, - говорит Ло, тень от кепки делает его лицо по-взрослому серьезным; от мысли, что он настоящий, Мугивара готов потерять сознание. - Нет, подожди, - Луффи целиком отстраняется, так и не перестав его обнимать. - Это слишком хорошо звучит, чтоб быть правдой. Впервые за весь разговор Ло переводит на него усталый и безнадежный взгляд и практически сразу тонет в черном болоте по шею. Зрачок у Луффи - копошащийся клубок змей, так пристально следящий за эмоциями на лице Трафальгара, что замечает любые изменения в незначительной мимике, будь то слегка приподнятая бровь и легкая нахмуренность. - Пожалуй, - наконец отвечает Ло, он выглядит расстроенным и более настороженным, чем обычно. - Надо было сразу сказать. Но Луффи неважно, сразу или сейчас; он ощущает радость впервые за долгое время, и она наполняет его с каждой секундой все сильнее, растекаясь от сердца в остальные части тела. Инцидент с туалетом уходит на второй план, отец уходит на второй план, и реальная жизнь тоже уходит на второй план; то, что происходит, в разы лучше, чем если бы Ло действительно являлся обычным НПС. Губы Луффи растягиваются в неловкой счастливой улыбке от осознания, что он трогает вполне себе живого человека. Ло не похож сам на себя; Луффи хочется задать ему миллион вопросов, на которые Трафальгар не готов отвечать. Когда мысль Мугивары формируется на языке, чтоб легко слететь с него, Ло снова вытягивается в струну и исчезает прямо из рук ошарашенного Луффи. Второй игрок покидает Ван Пис; Луффи надеется, что не навсегда.

Ло не заходит в игру четыре дня, Луффи - не выходит из нее все это время. Полуторачасовой сон с половины третьего ночи до четырех, два похода в туалет и перехваченные на обратном пути куски хлеба с дешевой колбасой не считаются; Луффи нарезает круги в игровом мире, с каждой секундой теряя надежду увидеть Ло вновь. От цветастости Вано рябит в глазах, игра стоит на паузе, и весь сюжет застывает на предкульминации событий арки, до которой Луффи больше нет никакого дела. Наверное, ему звонят со школы два или три раза. Сквозь свой невымышленный осознанный сон Луффи слышит, как надрывается домашний телефон. Странно, думает он, ведь с таким-то долгом им давно должны отключить связь. Отец топчется у него под дверью, что-то пьяно втирая; Луффи отключен, абстрагирован, оторван, у него тысячи и одна причина игнорировать все внешние раздражители. Ло возвращается под конец четвертого дня, появляется бесшумно и осторожно, будто ступает на вражескую территорию. Луффи перестает дышать, когда видит его перед собой, все это время сидя на одном месте и бесконечно раскачиваясь взад-вперед, словно пытаясь таким образом себя утешить. На лице расплывается болезненная счастливая улыбка; Ло вздрагивает, едва ее увидев. Он возвращается, потому что сконфужен; его обычный принцип - не вмешиваться в основной сюжет игрока, мир которого он посещал, не работает с Ван Пис. Этот вариант Куска настолько потрясает воображение, что даже кто-то вроде Ло невольно тянется к этому чуду. Ему хочется пройти небольшой отрывок этого приключения, будучи в эпицентре всего; и, как второму игроку, Кусок без проблем предоставляет такой вариант. На Ло лежит часть ответственности за происходящее; он обманывает, а потому считает должным еще раз извиниться и все объяснить, хотя Луффи и не нужны его объяснения. Луффи разительно отличается от остальных игроков своими принципами и типом мышления, он надоедает и лезет куда не просят, и именно поэтому его мир такой интересный. Из-за Луффи здесь постоянно что-то происходит; только Ло не ожидает, что из всех возможных НПС игры, идеально подходящих Мугиваре в качестве партнера, тот выберет угрюмого и заурядного его. - Привет, - говорит Луффи, едва удерживая себя на месте. Ло хочет покончить с этим здесь и сейчас, сказать Мугиваре, что не только альянс кончен, а все кончено, и он уходит из его мира и больше его не трогает. Так будет лучше; Трафальгар думает об этом все четыре дня, беспонтово дымя в своей маленькой однушке и потягивая из горла пиво. Двум игрокам нет места в одном Куске; вместо того, чтоб расставить все точки и покинуть игру, Ло отмахивается от мысли, что он, вероятно, единственная причина, почему Луффи до сих пор не подвесился под потолком от собственной никчемной жизни. Ло не моралист, но быть виноватым в чьей-то смерти даже непреднамеренно он не хочет. - Привет, - отвечает Ло, и эти приветствия такие неловкие, что Трафальгар опускает пониже козырек своей кепки. - Я ждал тебя тут. Думал уже, что ты не придешь, - улыбка Луффи из болезненной становится смущенной; их с Ло ничего не связывает, кроме Куска, но даже в рамках этого они сумели по очереди спасти друг другу жизнь. В глазах Луффи Ло видит именно это: спаси меня еще разок. И он бы не прочь, только вот не представляет как, ведь Луффи он не любит; его единственное здравое решение не будет уместно в контексте ситуации, когда Мугивара говорит, что в школе его окунают головой в унитаз. - Что, все четыре дня? - Да, все четыре дня, - Луффи наконец-то поднимается с места и идет к нему, останавливается на расстоянии вытянутой руки и не приближается больше, потому что боится, что Ло опять исчезнет. Кусок может имитировать человеческую жизнь и человеческие чувства, а заменить их - нет; Ло спрашивает себя: хоть кто-нибудь за столько лет обнимал Луффи кроме цифровых НПС придуманного мира? Он программист с высшим образованием, способный взломать любой код; вместо престижной работы он выбирает влачение бытия в мелких шарашках и интернет-кафе, где за символическую плату делает незначительные вещи вроде замены процессора или чистки куллера у ноутбука. Его семья говорит, что он тратит впустую свои навыки; они неправы, с таким подходом Ло повидал гораздо больше миров, чем ему могли бы показать книги или фильмы. Его хобби - прожигать свободное время, примеряя одеяния несуществующих персонажей. Не сметь сказать нет, когда перед тобой подросток на грани суицида, - это нормально. И Ло совсем неважно, что во всем остальном нормального ничего нет. - Если хочешь расформировать альянс, то давай расформируем, - говорит Луффи. - Только не бросай игру. Кусок стал гораздо интереснее, когда в нем появился ты. Придурок, думает Ло, и медленно выдыхает сквозь сжатые зубы. - Конечно мы его расформируем, - говорит он, и в глазах Луффи плещется и удаляется о скалы ледяная безнадежная грусть, - как и договаривались - после победы над Кайдо. Луффи издает сдавленный смешок, после начинает хохотать и преодолевает то незначительное расстояние, что их разделяет, чтоб обнять Ло так сильно, как только может. - Спасибо, Торао, - слов Ло ему вполне достаточно, чтоб успокоиться; Трафальгар откладывает неприятный разговор на потом, в дальний ящик, и, едва касаясь чужой головы, ерошит черные волосы. - Кстати, гвозди из кайросеки - это больно? - Лучше не проверять, - отвечает Ло; Луффи хватает его за руку и тянет в очередные неприятности.

Луффи говорит обо всем и ни о чем конкретном, он растягивает сюжет, будто нарочно пытается оттянуть финал этой большой и жестокой арки, и Ло его не осуждает. После каждого масштабного действия они делают небольшой перерыв, ставя квест на паузу, бродят по пустым улицам Вано или торчат в маленьких самурайских кафе, где вместо двери - навесы розовых штор с темно-бордовыми узорами цветущих деревьев. Ло мало что рассказывает, но слушает вполне внимательно, Луффи его не утомляет - пока нет, хотя у него и проскальзывают мрачно-ироничные мысли, что он затесался в личные психологи или типа того. Мугивара не жалуется на жизнь, но, как оказывается, поддержания контакта с НПС вовсе недостаточно, чтоб обуздать его тягу делиться всем, что он видит. Он тащит Ло в разные части острова и в комнаты дворцов, каждый раз искренне восхищаясь причудам, которые там встречает, будто за столько лет есть чему удивляться. Одна мимолетная улыбка Трафальгара, возникшая на его губах, способна преумножить настроение Луффи и закрепить его на самой высокой отметке; Ло с трудом верится, что кому-то может нравиться его скверный характер. Они обследуют всю карту и разглядывают навечно застывший игровой закат, сидя на крыше главного дворца; сегун был бы в ярости, если б узнал об этом, но Луффи на это тоже, в общем-то, все равно. Он спрашивает у Ло глупости, вроде может ли тот отдать своего медведя в его команду или смеется с замечаний Ло по поводу его недальновидности, совсем не обижаясь за едкость. Целую неделю они топчатся на месте, в час по чайной ложке минуя квест, который можно пройти за сутки, и это - хитрый ход, так их альянс растянется и на месяц, если постараться. - Я, кстати, не специально, - говорит Луффи и выдает свое "ши-ши-ши", отлично зная, что Ло известен его маленький и безобидный обман. Все это время Луффи не появляется в школе, и из игры он выходит, только когда это делает Ло, а потому после нескольких раз подобных финтов у Трафальгара возникает легкое беспокойство. - А когда ты вообще ешь? И вопрос вполне закономерный; казалось бы, ответ на него дать проще простого, но Луффи уходит от любых объяснений и придумывает с десяток новых авантюр. Ло скрещивает руки на груди и смотрит на него с сомнением, приподняв правую бровь; Мугивара прекрасно знает, что решительно настроенный никуда не идти Ло действительно никуда не пойдет, и со вздохом ему отвечает: - Я не ем. Не то чтобы Ло не ожидает такого ответа, но звучит он вполне осязаемо и напрягающе, будто вылетевший звук можно поймать ладонью и сжать его. Будто он может обжечь или пробить руку насквозь - с таким сильным нажимом "не надо" он звучит. - Потому что не хочешь тратить на это время или потому что нечего? Луффи отсалютовывает ему и исчезает в неизвестном направлении; Ло думает, что, если можно было бы всегда решать так все проблемы, он бы давно жил счастливой и беззаботной жизнью, но Луффи, конечно, заблуждается в своих суждениях. Трафальгар может хакнуть все, что захочет, а потому он в этот же день хакает данные Мугивары и узнает адрес, откуда тот выходит в игровую сеть. Луффи не углубляется в рассказы о своем отце или своей жизни, все, что Ло помнит - тот бессвязный отчаянный поток слов, который был озвучен в провальной попытке завершить происходящее, но Ло вполне хватает мозгов не делать слишком очевидных глупостей, а потому он для начала невзначай спрашивает: - А что, твой отец дома? И когда застанный врасплох этим вопросом Луффи, замявшись, отвечает неуверенное "с прошлого вечера нет", Ло открывает сайт доставки. Через полтора часа Мугиваре приезжает тайская еда; недовольный чужим вторжением Луффи ворчит, что из-за всякой фигни ему приходится выходить из игры, но, когда он открывает дверь и в полнейшем непонимании принимает у курьера пакет с заказом, до него начинает доходить смысл происходящего. - Ты как это сделал? - сходу спрашивает он, врываясь в Кусок, пока Ло сидит на каком-то валуне и разглядывает ногти, закинув ногу на ногу. - Сделал что? - невозмутимо спрашивает он и смотрит в сияющие глаза Луффи насмешливо и по-доброму - почти так же, как на Сабаоди. - Креветки вкуснее чем рис, - говорит ему Луффи, у Ло это вызывает смешок. - Кто бы сомневался. После этого раза Луффи больше не говорит, дома ли отец, когда Ло его об этом спрашивает. Это раздражает, Трафальгар уходит в лютое наступление и через знакомых умудряется получить доступ к отслеживанию телефона нерадивого папаши Мугивары, чтоб знать, когда тому заказывать еду. Следующие четыре раза возмущенный Луффи тыкает в него пальцем и убеждает, что он сам в состоянии о себе позаботиться; на пятый не может скрыть дебильной улыбки, на шестой просто воспринимает это как норму. Ло знает, что Мугивара просто не хочет доставлять ему еще больше неудобств, чем уже есть; переживать, когда о тебе заботятся, давно позабыв, что забота - это нормально. Ло - не самый приятный тип, но даже такие, как он, способны вернуть веру в человечество. - Всегда знал, что ты хороший, - говорит ему Луффи, после очередной подобной выходки. Ло передергивает, и он закатывает глаза. - Ты так мало знаешь о людях. - По сравнению с тем, кого я знаю, ты - райская прекрасная принцесса. Ло достает меч из ножен и под крики Луффи перерубает часть зданий рядом с ним в качестве предостережения; Луффи это не останавливает, он смеется, удирая от Трафальгара и зная, что если б тот захотел, он бы в него попал. - Глупейшая у тебя концепция, - говорит Ло, когда они выходят к подернутой багрянником прозрачной речке или на пристань, причал которой покрыт белесым налетом соленого бриза. - Фруктовики в твоем мире имеют природную слабость - морскую воду. И что они делают? Становятся пиратами, выходя в плавание на самую невыгодную для себя территорию. Луффи утыкается носом в его плечо и хохочет так громко, что не может остановиться; так громко, что Ло чувствует себя в смятении и обиженно бурчит: - Ну и чего смешного? - Ты плаваешь на чертовой подводной лодке, Торао, - отвечает ему Луффи; Ло издает недовольное "тц" и прячет глаза в тени кепки.

Кусок приходит в относительную норму сразу после того, как состояние Луффи улучшается; за последние месяцы он впервые по-настоящему счастлив. Ло больше не ломает голову над тем, как исправить то, во что он ввязывается; если Луффи достаточно просто его присутствия - это не так уж и много. Со временем он начинает проводить в игре меньше времени, потому что ему нужно делать работу в реальной жизни; Луффи берет с него слово об обязательном возвращении назад, когда тот уходит, и Ло каждый раз обещает, зная, что однажды не сдержит его, и этот несчастный крайний раз станет для них последним. Оттягивать визиты в школу больше нельзя, после того как классный руководитель повторно приходит в дом к Луффи, серьезно встает вопрос о его социальном положении. Едва протрезвевший отец тупо смотрит на что-то непрерывно говорящую женщину, хмурясь от мигрени; Луффи переминается с ноги на ногу рядом, отлично зная, что после этого последует. Все его синяки почти сходят, только ноет полоса от удара на пояснице и совсем чуть-чуть - разбитый нос; его восстанавливающееся здоровье - дело времени. Когда учительница говорит, что еще один прогул, и всей чете Монки не поздоровится, отец Луффи шумно захлопывает за ней дверь, а после с размаха дает сыну пощечину. Они проходили это уже десятки раз, хотя и время, когда это являлось частым явлением, давно миновало; Луффи достаточно этих нескольких секунд жгучей боли, чтоб вернуть назад все, что он пытается забыть. - Я же тебе говорил, - шипит его отец, хватая Луффи за волосы и наклоняясь к его лицу, - я тебе говорил, что еще один твой проступок, и ты пожалеешь. Чем ты на этот раз заболел? Луффи больше не выглядит таким бледным и осунувшимся, как несколько недель назад, потому что ментально по большей части до этого момента он чувствует себя хорошо, и для отца это не остается незамеченным. В комнате стоит затхлый воздух дешевого алкоголя и горького табака, не зря учительница морщила нос и с сомнением оглядывала условия, в которых жил Луффи; его папаша выглядел, как уличный бродяга, потому что после очередной попойки даже не удосужился принять душ. Все было бы гораздо проще, скажи Луффи ей правду, но молчать в таких ситуациях - нормально, особенно когда тебе страшно. - Ты думаешь, я не заметил те коробки из-под пиццы в мусорке или контейнеры какого-то сраного китайского ресторана? Думаешь, меня можно держать за придурка? Где ты берешь деньги?! После этой фразы Луффи становится предельно ясно, для чего все это затевается; он поджимает губы, не зная, что ответить, что солгать, не доставляя проблем ни себе, ни Ло; только один вопрос не дает ему покоя: - Ты... заходил в мою комнату? - спрашивает он, потому что точно знает, что все коробки всегда выкидывает в общие контейнеры, и все, что остается, чаще всего лежит в его комнате. - Чего?! - орет отец и отталкивает от себя Луффи; тот, пятясь, неловко падает, обдирая о пол ладони. - Ты мне еще поуказывай, куда я в своем доме заходить могу, а куда - нет! - Я имею права копить карманные деньги! - Что-то не припомню, чтоб давал тебе какие-то карманные, - последнее слово выплевывается, как перемешанный с кровью сгусток слюны. Отец Луффи кривит губы в недоброй ухмылке. - Подработка, - неуверенно отвечает Луффи. - Я расклеивал листовки. - То есть ты, вместо того, чтоб помочь отцу сводить концы с концами, прекрасно зная, какое у нас положение, в одну харю жрешь пиццу, пока я горбачусь на стройке или разгружаю вагоны. Ты об этом? - мужчина присаживается на корточки перед Луффи и наклоняется вперед. – Об этом, да? Луффи хочется сказать, что единственный, кто горбатился в их семье, была мама; что она та, кто действительно волновался о их положении; что его папаша - просто алкаш, который пропьет каждую копейку, которая попадет в его руки, но он молчит. Сказать что-то подобное - все равно что подписать себе приговор; Луффи проглатывает обиду, копит ее и лелеет внутри себя, будто пытается взрастить из гнилого семечка прекрасный цветок. - Ты прав, - отвечает Луффи. - Я зазнался, так делать очень подло. - Да что ты, - его отец достает папиросы без фильтра и прикуривает, мозолистыми пальцами чиркая зажигалкой. Луффи представляет, как тот роняет горящую зажигалку себе на одежду или засыпает с тлеющей сигаретой пьяным, и ему становится чуточку лучше. - Прости. Это первый и последний раз. Его папаша смотрит на него долго, очень долго, мутными глазами пытаясь выявить на чужом лице признаки лжи; Луффи сжимает губы тонкой линией, едва сдерживая дрожь. Когда он начинает бояться или плакать, это бесит отца еще сильнее; у Луффи нет желания быть избитым, он покорно принимает все дерьмо, что на него льется. - Если я еще увижу, что ты... - жилистая рука тянется к лицу Луффи, сжимая сигарету; тот слегка наклоняет голову, намереваясь уйти от горячего кончика папиросы, и это вызывает у него отца хмурое выражение лица. - Еще хоть раз ты... Луффи силой воли заставляет себя остаться на месте и зажмуривает глаза; когда не скуренная и на треть сигарета встречается с его щекой, он вскрикивает и рефлекторно отстраняется, но кожа уже облезает вокруг, обнажая бледно-розовое нутро. - Я понял, не надо, - говорит он; его отец довольно хмыкает и швыряет потушенную сигарету на Луффи, а после поднимается и уходит. Луффи едва ощутимо касается лица, скребет по скуле, будто это поможет унять нарастающее жжение; где-то позади на пол падает крышка из-под пива - его папаша опять открывает бутылки о кухонный стол.

То, что Луффи подавлен, заметно сразу, как тот выходит в игру. Ло впервые за эти дни появляется в сети раньше него и ждет; Мугивара уныло улыбается и плетется к нему, потирая плечи, будто зябнет от холода. В этом жесте больше одиночества и попытки защититься от всего мира, чем во всех словах Луффи, ранее вместе сказанных. Он подходит к Ло, неуверенный, что имеет право без приветствия вот так бесцеремонно вторгаться в его личное пространство, и Трафальгар отчетливо видит, что Луффи приходит сюда не поиграть. Он приходит сюда к нему, он приходит за утешением; приходит в общество человека, который никогда его не обидит. - От тебя вкусно пахнет камелиями, - говорит Мугивара, приближаясь чуточку ближе и касаясь кончиком носа чужой юкаты. Он трется щекой он шероховатую мягкую поверхность, так и не найдя в себе смелости обнять Ло без разрешения, а после застывает, едва-едва прижимаясь к Трафальгару. - Что случилось? - спрашивает Ло; Луффи кривится, потому что совершенно не хочет об этом говорить. Он не хочет рассказывать о случае с отцом, не хочет, чтоб Ло знал, что все в школе тыкают в него пальцем после случая с туалетом, и уж тем более он не хочет, чтоб Ло из-за этого беспокоился. Для Луффи это - рутина жизни, бытовуха, не стоящая внимания. - Не заказывай мне больше еду, - говорит он. - Луффи, - звучит вместо привычного "Мугивара-я", - твой отец что-то сделал? - Просто не надо, хорошо? Они закрывают эту тему, хотя Ло совершенно недоволен итогом диалога. Перед финальной битвой остаются считанные минуты, но Луффи не способен на бой, а потому они разводят костер, пока квест на паузе, и сидят перед ним в молчании, разглядывая практически настоящие всполохи огня и прислушиваясь к его потрескиваниям. - Где ты живешь? - спрашивает Луффи, с замиранием сердца ожидая волнующий ответ; Ло сухо отвечает: - В Орландо. Орландо - за шесть тысяч километров, и глупо было надеяться, что Ло мог бы оказаться с ним в одном городе или каком-нибудь соседнем населенном пункте. Луффи грустно усмехается; Ло не такой тупица, чтоб взламывать игры людей, которые без сложностей могли бы до него добраться. Никто в здравом рассудке не поедет за шесть тысяч километров бить чужое лицо, а Луффи бы поехал, только совсем не за этим. Мугиваре везет и не везет одновременно с тем, что Ло - вовсе не баг и даже не НПС; иногда ты тянешься к одному-единственному человеку, в котором видишь решение всех своих проблем, и это - нормально. Луффи не хочет думать, что там, где он пытается найти выход, его нет. - Ну да, и чего я вообще ожидал, - Луффи подкидывает в костер еще несколько палок и кладет лицо на раскрытые ладони, упирая руки в колени. - Ты, наверное, работаешь в какой-нибудь крупной правительственной компании? Ло фыркает на это, ведь, будучи обычным штатным сотрудником, невозможно иметь столько свободного времени. - Большую часть времени я торчу в vr-клубах. В таких местах много подработок, там постоянно что-то ломается. - Логи-и-ично, - тянет Луффи. - А если бы ты взломал банк, куда бы потратил деньги? - Никуда, - Ло пожимает плечами. - Из тюрьмы затруднительно что-то тратить. Луффи прыскает от этих слов и смеется тихим смехом; вокруг стрекочут сверчки, и, хотя игра и на паузе, мелкая живность шныряет по траве и в кустах. - Тебе, конечно, не понравится мой вопрос, - говорит Луффи после пары минут молчания, - но можно я тебя поцелую? Один раз. Он намеренно не смотрит на Ло, даже не косится в его сторону; слышать отказ, не поддерживая зрительный контакт, не так неприятно, как если бы они смотрели друг другу в глаза. Луффи знает, он ведь совсем недавно через это проходил. Ло молчит, и в этом молчании звучит красноречивый режущий ответ; чтоб понять его, не нужно добавлять никаких нелепых "нет", нарушающих внешнюю гармонию. Луффи совсем чуть-чуть больно от осознания, что он не становится Ло ближе, и гораздо больнее от осознания, что он вляпывается в Трафальгара еще больше с тех пор, как они начинают проводить время вместе. Луффи обречен на безответную влюбленность, и это - нормально. - Ладно, - говорит и отрывает лицо от ладоней, кисти рук немеют и болят от неудобного положения. - Прости, что спросил. Он поворачивается к Ло, чтоб убедиться, что все действительно в порядке, и в этот момент Трафальгар наклоняется к нему и касается его губ.

Луффи не задается вопросом, что движет Ло: жалость или личные мотивы, он трет лицо руками, будто не верит, что это происходит наяву. Ненастоящий поцелуй греет губы влажным касанием; у Луффи все еще остается второй шанс, потому что все, что есть в игре, не считается. Ло ожидаемо уходит сразу, как это случается, будто происходящее выбивает его из колеи гораздо больше, чем Мугивару. Луффи подбрасывает еще палок в огонь с сумасшедшим блеском в глазах и бешено бьющимся сердцем; лед в море тронулся, надо лишь дождаться, когда он до конца растает. Приходится возвращаться к ненавистной жизни вне Куска, но Луффи наконец запускает сюжет и допроходит арку Вано. Ван Пис дает для Ло обширный размах возможностей, поражающий воображение, а для Луффи - уничтожающий его без остатка. Бой с Царем Зверей - один из самых выматывающих боев; впервые, когда Кайдо говорит: - Этот парень продолжает пялиться на меня, - он даже не представляет, что в итоге с ним станет. Ло называет Луффи читером, когда тот делится своими успехами; Мугивара ожидаемо надувается и по-дружески ударяет Трафальгара в плечо. Ему хочется получить очередное сладкое поощрение от Ло, но тот скуп на похвалу и пряники, лишь ерошит грязные торчащие волосы Луффи и улыбается ему. Ло идет улыбка и эта перьевая шуба с оттенком морской волны; Ло идет любая рубашка, особенно если она лимонно-желтого оттенка; Ло идет его строгость и хмурость, и даже когда он ругается. Присутствие Луффи рядом Трафальгару тоже вполне себе идет; Мугивара прячется под его шубой и зарывается носом в пропахшие камелиями, гематогенками и кровью перышки. Ло смотрит на такого Луффи и искренне не понимает, за что его можно ненавидеть; чем больше он узнает о Мугиваре, тем больше у него возникает вопросов, ответов на которые ему никто не спешит дать. - Ты случайно не разбираешься в физике? - невзначай спрашивает Луффи, тиская шубу в руках; Ло отвечает ему: - Случайно да. На пляже много места; Ло рисует на мокром песке кончиком своей катаны формулы и решения задач, которые почти сразу смывает морская вода. Луффи говорит ему, что из-за игры пропускает очень много материала, и Ло тратит свое время на объяснение того, что Луффи и так понимает, не углубляясь в один небольшой нюанс: то, о чем повествует Трафальгар, в школе Луффи даже не проходят и вряд ли будут проходить в ближайшие пару месяцев. Расформировывать альянс не хочется; этот союз обречен распасться, потому что не подвластен законам Куска; Луффи втайне надеется, что Ло передумает, но тот все чаще косится на горизонт и хмурит брови, будто с тоской ожидает минуты, когда наконец сможет выйти в море. - Увидимся с тобой как-нибудь? - спрашивает Луффи, когда квест наконец официально завершается; мугивары на фоне переговариваются и спорят, где-то Кид выясняет с Зоро отношения. - Гранд Лайн тесен, - говорит Ло, уходя от прямого ответа и оставляя этой фразой бесконечный полет для фантазии. Луффи грустно вздыхает, найти Ло в Ван Писе не проблема, проблема заключается в том, захочет ли сам Трафальгар, чтоб его нашли. - В любом случае звони иногда. - Обязательно, - говорит Ло и щелкает Луффи по носу вместо прощального поцелуя; когда все три капитана отбывают, Трафальгар исчезает со всех радаров, а после и вовсе выходит из игры. Вполне ожидаемо, ведь Ло не спал почти сутки, проводя изнеможденное сражение, но такая резкость не дает Луффи покоя. Его опасения не напрасны; заходя изо дня в день в игру в течение недели Мугивара понимает, что Ло больше не вернется.

Десять дней минует с момента окончания арки, Луффи пытается унять волнение, клокочущее в груди, но возвращаясь в игру, не застает там Ло или признаков его существования. Это пугает больше всего - следы Трафальгара стираются, будто Кусок уничтожает улики существования второго игрока, некогда делившего с Луффи этот мир. Все листовки и упоминания в газетах; все воспоминания НПС о Ло и его команде; все его статусы и победы аннулируются, и вот уже Мугивара узнает, что он никогда ни с кем не состоял в альянсе. Кусок штопает сюжетные дыры, сращивая пустое пространство, где некогда оставалось хоть что-то напоминающее о Ло; Луффи начинает казаться, что он бредит, сходит с ума. Ему противны Ван Пис, такой подход и подобное решение проблем, но больше всего, конечно, он злится на Ло. Ему всегда казалось, что он сумел хотя бы чуточку стать для него ближе; он думал, что безразличные люди не заказывают тебе еду и не спрашивают, как у тебя дела. Луффи заблуждается, ведь он, по сути, ничего не знает о Трафальгаре, так и с чего бы быть уверенным в своих суждениях? Но Мугивара все равно его ждет, сначала с непониманием, потом с яростью и целью высказать все в лицо; он сохраняет опасный баланс между печалью и гневом, и его титанические труды напрасны, ведь если Ло так и не вернется, даже не на ком будет сорвать весь свой негатив. Этот вулкан внутри себя нельзя потушить; нельзя переварить или сублимировать во что-то хорошее. Луффи не хочет ненавидеть, но ненавидит Ло совсем чуть-чуть; в ярости всегда для ненависти находится место. Он открывает социальные сети, в которых не сидит, и ищет аккаунт Ло. Конечно же поиск не находит ни одного Трафальгара Ло из Орландо, да и Трафальгара Ло - в целом. Ло не стал бы подвергаться такой опасности, делая из себя прямую мишень; Луффи нравится эта дьявольская предусмотрительность, и он тихо бесится с того, как Ло умудряется привлекать и раздражать одновременно. Никаких следов существования данного человека в интернете нет и в помине; Луффи спрашивает себя, с чего он вообще решает, что имя Ло настоящее, после заходит в суппорт и видит пятнадцать сообщений, помеченных красных флажком. Про поддержку он забывает в тот же момент, как закрывает ее больше недели назад, и количество оповещений вызывает у Луффи смутное беспокойство. Он бегло перелистывает каждое из них, пока не прочитывает последнее, пришедшее чуть позднее ухода Трафальгара из игры. Он читает его, щуря глаза; свет от монитора плеском льется на сгорбленную фигуру. Для начала хотелось бы принести наши искренние извинения за предоставленные вам неудобства во время игры. Вы очень своевременно обратились к нам по поводу бага и, несмотря на возникшие с этим трудности и колоссальное количество потраченного времени, мы наконец выяснили, в чем заключалась проблема. В защите вашего аккаунта была дыра, это абсолютно наша ответственность. За огромным потоком обновлений сложно уследить, когда в код устанавливаемых программ вносятся изменения, и мы упустили из виду данный факт. То, с чем вы столкнулись, было не багом, а взломом, причем весьма успешным и долгосрочным. Такого ни в коем случае не должно быть. Спешу вас заверить, что ваши личные данные не пострадали. Мы ликвидировали проблему, как только получили все необходимые разрешения. Процесс еще также ускорило наличие ваших рут-прав. Взломщик удален из вашей игры и заблокирован на всех серверах, повода для беспокойства больше нет. Виноватые будут наказаны, также за сбой в игре мы вернем вам часть суммы, затраченной на лицензию, в качестве компенсации. Больше такого не повторится. Еще раз искренне извиняемся, ваш Один Кусок. Луффи тупо смотрит на текст, ощущая, как его губы расходятся в кривой улыбке. "Ваши личные данные не пострадали" звучит, как отличный анекдот; пока Ло находился в Куске, пострадали все данные, какие только могли. Но вместе с этим сообщением на смену переполняющей злобы приходит усталость и облегчение от того, что все происходящее - недоразумение. Луффи откидывается на спинку стула и закрывает глаза. Все, что делается, всегда имеет последствия; закрыв в тот злосчастный день техподдержку, Луффи и подумать не мог, что они действительно начнут что-то делать ради решения его проблемы. Он чувствует огромное облегчение от новостей и совсем немного злится на себя, потому что, зайди он в почту чуточку раньше, все решилось бы еще десять дней назад. Изводить себя по собственной глупости очень в его духе; Луффи даже не додумывается проверить свои мейлы, ему ведь никто никогда не пишет. Он проверяет банковскую карту, не используемую с самой покупки игры, и действительно обнаруживает там круглую сумму. Теперь он в состоянии сам заказать себе еду; Луффи жаль, что он не может сделать того же для Ло; Трафальгар заслуживает хоть какой-то благодарности. Сколько на этот раз Ло понадобится времени на взлом усиленной защиты? Уже засыпая, Луффи думает, что не больше трех суток.

Через восемнадцать часов диоды начинают мигать сами собой. Луффи просыпается от этого непрерывного яркого сияния, озаряющего темную комнату нежно-голубым неоновым светом. Контроллер вибрирует, будто требует, чтоб его взяли в руки; Луффи сонно тянется к нему и наощупь ищет очки, которые надевает на едва-едва открывшиеся глаза. Кусок долго не прогружается, и Луффи какое-то время вглядывается в непроглядную чернь; из ниоткуда появляется привычная надпись, мир начинает дрожать, и зрачок судорожно сужается от резкого контраста света, озаряющего игру. ВАН ПИС горит над Вано ярко-красной надписью; на последней букве болтается соломенная шляпа с красной лентой. Луффи совсем не трудно догадаться, кому адресовано данное послание. Когда глаза привыкают к обстановке, он рассеянно моргает, потому что последнее сохранение у него было далеко в море на Таузенд Санни. - Доброе утро, - говорит Ло. Где-то у него, может, действительно утро; Луффи пялится на него во все глаза. - Торао, - выдает он и затыкается, озираясь по сторонам; Ло вполне понятна его сконфуженность. - Меня кикнули из игры. Интересно, из-за кого, - Ло выразительно смотрит на Мугивару, но в его глазах нет неприязни. Он тянет губы в лукавой улыбке. - Твой сервак заблочен. - Да, я не подумал. Когда я писал в суппорт, я считал, что ты баг. - В каком-то роде, - Ло пожимает плечами. - Так что с игрой? - Я загрузил свой сейв. Так как после вмешательства айти в твой попасть я уже не смог, пришлось затаскивать тебя ко мне. Правда, ты лишился всех рут-прав, но это не будет большой проблемой. Я дам тебе их, если ты попросишь. - В смысле блин, - Луффи подбоченивается, его шляпа сползает на затылок и смешно торчит. Мугивара наигранно дуется; Трафальгар подходит к нему и наклоняется, чтоб быть с ним на одном уровне. - Без тебя было невесело, - говорит он, и у Луффи выбивает весь воздух из легких. Ло ерошит ему волосы, наблюдая как краснеют чужие кончики ушей. Луффи переводит взгляд в сторону, когда Трафальгар неуверенно тянет его к себе и обнимает. - Мне без тебя тоже, - отвечает он в плотную ткань одежды, которая моментально глушит слова. - Я уж было решил, что ты совсем ушел. - Ну, в пакете так-то еще остались ириски, - Ло указывает на целлофановый мешок, под завязку набитый конфетами. Их там теперь гораздо больше, чем было изначально; это очень хитро, если постоянно докладывать ириски в пакет, он никогда не опустеет. Луффи ругает себя, что не додумывается до этого первым. - Вообще-то речь шла про альянс, - говорит Мугивара. - Правда? - Ло хмыкает. - Не помню такого.

Их игра продолжается с последнего сохранения Ло, а потому они все еще в Вано; на острове начинается фестиваль, и вместо того, чтоб повторно его покинуть, Ло с Луффи остаются там еще на какое-то время. В городе вечереет; местные жители, наряженные в узорчатые одежды, бродят по мощеным широким улицам и наблюдают за фейерверками. У Санджи своя фестивальная атмосфера; он торчит в палатке собы, и очередь тянется едва ли не на несколько километров; Зоро, отирающийся рядом с бутылкой саке, бубнит, что кок слишком туп, чтоб догадаться - за собу вообще-то можно просить деньги. Сюжет не уходит в глобальное путешествие к Рафтелю, а потому Кид со своей командой тоже все еще в Вано, смеются над поедателями огня и жуют данго с сахарным сиропом. У Ло в руках темно-синий веер с золотым драконом, которым он обмахивается, будто ему жарко; с этим веером и своей идеальной осанкой он походит на аристократа, городские НПС оборачиваются проводить его взглядом. Каждый встречный норовит пожать Луффи руку, но обе его ладони заняты: правая держит парочку тайяки на палочках, торчащих между пальцев, левая мизинцем за мизинец держит руку спокойного, как удава, Ло. Меж торговых магазинчиков тянутся бумажные фонарики оранжевого цвета; танцовщицы исполняют танец змеи, таща с собой огромного пестрого дракона. - Хочу вот это, - Луффи тычет печенькой в форме рыбы в уличную лавку с бесплатным вишневым чаем и тянет Ло туда; Ло не особо против, он тоже хочет попробовать этот странный напиток с лепестками сакуры и листиком мяты. Никакой романтики, они просто гуляют по праздничному городу; Ло смутно ощущает, что это можно описать словом, начинающимся на "с" и заканчивающимся на "видание". Чтобы взять свою чашку, Луффи нужно отпустить руку Ло; он разочарованно тянется к напитку и запивает им сладкое печенье, напряженно над этим думая. Ло складывает-раскладывает веет, потягивая свой чай и наблюдая за Мугиварой внимательным взглядом. - Какая-то хрень, - наконец говорит Луффи, и он не про чай. Ло с ним согласен, по коже ощущается холодок после растаявшего чужого тепла. Фейерверки грохочут; все небо в радужном огне от блестящих искр. В темных глазах Мугивары они отражаются так же отчетливо, как в зеркале; багровые и розовые вспышки более зрелищные, чем в реальном мире, и совсем не похожи на отблески от бутылок. Луффи нравится Вано, он бы остался здесь, если б мог. - Где находится твоя школа? - спрашивает Ло; Мугивара переводит на него чарующий неосмысленный взгляд. Через несколько секунд до него доходит. - Даже не думай, - говорит он. Ло кивает; если Луффи не хочет ему рассказывать, он узнает адрес сам.

Зоро и Санджи устраивают привычную потасовку, толпа на улице становится такой плотной, что, не держись Ло с Луффи за руки, давно бы потеряли в ней друг друга. Кид над ними подтрунивает, изощренно придумывая шуточки про альянс; у него настолько скверный характер, что даже Трафальгар начинает раздражаться. В шуме невозможно услышать ничего, что говорит Луффи, если не наклоняться к нему близко-близко; Ло сдается после очередной провальной попытки продолжать начатый диалог. Кусок будто всеми силами создает помехи, чтоб ни одно слово не было слышимо; Трафальгару не нужно таких сложных мер, он создает Рум и переносит их за пределы праздника. Очутившись внезапно на поляне под цветущими деревьями, Луффи смотрит на Ло хитрым взглядом и говорит: - Знаешь, как это называется? Ло раскрывает веет и приподнимает правую бровь, всем видом выражая внимание. - Похищение. - Похищение, - задумчиво повторяет Трафальгар, прислоняя веер к подбородку. - Звучит интригующе. Методы Ло достойны восхищения; Луффи тянет его за рукав, указывая в сторону горизонта, где над гладью воды серебрится полная луна. - Хочу луну. Ло может переместить все, что угодно, если постарается; Кусок ему в этом поможет, и они оба знают, что, если чуть-чуть подождать, найдется повод получить и Луну, и Солнце, и всю солнечную систему. - Боюсь, это вряд ли. - Тогда, быть может, вернешь мне назад мое украденное сердце? Луффи смотрит снизу вверх пытливо и с любопытством; у Ло есть причины держать его на расстоянии и до, и сейчас; вместо этого он решает немного подыграть, растягивая слова, как растягивается ниточка сладкого сиропа, политого сверху на мягкие вафли. - Ну луна так луна, - говорит он; Луффи ощущает, как подрагивают кончики его пальцев. - Если ты шутишь, то это жестоко. Сочувствие Ло заходит чуть дальше обычного сострадания; он хорош в анализе и логическом построении связей среди закономерностей, но, как бы он ни бился, в этот раз ему не удается найти причину, почему Мугивара ему кажется таким необычным. Ван Пис пропитан чужими чувствами, как кофейный бисквит сладкой водой; в каждом пикселе этого мира ощущается жизнь и вместе с тем парадоксальное одиночество. Любой вселенной Куска присуще что-то такое бесконечно тоскливое, но у Луффи оно выраженно сильнее всего. Существовать в этой игре одному - все равно что не существовать в целом. Ло достаточно того, что ему просто хочется сюда иногда возвращаться; ему хочется заказывать еду человеку, который никогда ничего не требует у него взамен. Ло долго отрицает очевидное, ведь врать самому себе он приучается с детства, но прямо сейчас ему хочется сказать: ему нравится Луффи. Совсем немного. Нравится, что он такой, какой есть, несмотря на свою жизнь; нравится, что он не пытается менять его или подстраивать под себя. Дело не в любви и не в высоких чувствах, Ло банально нравится, что ему кто-то нравится. Людям свойственно бояться всего незнакомого; испытывать что-то светлое в отношении другого человека для Ло ново. - На самом деле у меня есть к тебе серьезный разговор, - говорит Ло; в его мыслях проносятся смутные воспоминания о намерениях прекратить все здесь и сейчас, и в этот раз отгонять их гораздо проще. Ло никогда не искал легких путей, и он удивлен, понимая, что иногда неосознанно выбирает избегания. Луффи готов его слушать; редкое явление, ведь обычно он никогда не слушает серьезных вещей. Ло хмурится, готовясь подобрать слова, никак не желающие складываться во что-то адекватное; его переполняет напрасный нелепый страх, что Мугивара от его заминки может потерять терпение. По ощущениям секунды идут в разы медленнее, чем в реальном мире; Ло вздрагивает, когда очередной особо громкий фейерверк вырывает его из собственных мыслей. - Я знал, что ты однажды решишься вступить ко мне в команду, - говорит Луффи и довольно улыбается. - Да к черту, - отвечает ему Ло и притягивает к себе, чтоб сцеловать эту фантастическую неземную улыбку.

Курьер появляется на пороге кабинета после третьего урока и оглядывает присутствующих флегматичным взглядом. Он выглядит усталым и абсолютно безразличным; то, что кто-то заказывает еду прямо в школу в кабинет старших классов его ни капли не удивляет. Будто такое происходит каждый день. Будто бывают заказы и постраннее. Он не тушуется под недоуменными и любопытными взглядами школьников и невозмутимо говорит: - Мугивара Луффи здесь? И Луффи, черкающий в своей тетради короткий конспект, который ему никогда не пригодится, медленно поднимает голову. "Черт возьми, Ло, - думает он, - ты просто невозможен." Но Ло возможен, и это прекрасно во всех смыслах и реалиях. Луффи вскидывает руку, обозначая свое местоположение; курьер идет к нему через весь класс, на ходу стаскивая термосумку с плеч. В этот раз к нему приезжает французская кухня; доставщик вытаскивает бумажный пакет с рататуем и парой шоколадных круассанов, а после осторожно достает большой кофе. - Приятного аппетита, - говорит курьер и выходит из кабинета в звенящей тишине; Луффи смотрит на кофе в плотном термостаканчике. Чека в заказе нет, только маленькая записка рукой сборщика ресторана с номером телефона и фразой "позвони мне". Луффи пялится на квадратный листочек, прикрепленный степлером к пакету, и чувствует себя действительно радостным. Он забирает еду все в том же гробовом молчании и уходит из кабинета, чтоб спрятаться от нежелательного внимания десятков пар глаз. В этот раз ему даже немного льстит столь очевидный чужой интерес. Ни у кого из этих придурков нет человека, способного взломать что угодно.

Это продолжается не день и не два; курьер всегда один и тот же, и он находит Луффи в любой точке школы, куда бы тот ни направился. Ему бы с такой поразительной способностью состоять в группе по поиску без вести пропавших, а не еду разносить; Луффи каждый раз забирает новый пакет и, заныкавшись на привычном месте у пожарной лестницы, всю большую перемену растягивает трапезу, разглядывая записку. Записка присутствует всегда; она одна и та же, телефон не меняется, как не меняется и послание, но Луффи что-то останавливает от зверского желания позвонить. Ло никогда не спрашивает, почему он этого не делает; знает, что на любой шаг нужно время. Луффи тяжело впускать в жизнь то, что может внезапно бесследно из нее пропасть; он не хочет привыкнуть засыпать под голос Ло, как под лучшую на свете колыбельную. Если однажды Трафальгар исчезнет, все, что от него останется, - лишь бессонница, подсвеченная мигающими нежно-голубыми диодами. Луффи складывает все записки в один и тот же карман рюкзака, чтоб не потерять; Ло делает немыслимое - прививает ему любовь к хорошему кофе, хотя раньше Луффи казалось, что он и под дулом пистолета не будет его пить. Серая жизнь идет рябью от ярких желтых солнечных полос и невыносимо режущей глаза синевы неба, которые наконец приобретают цвета; до этого всех контраст монохрома в жизни Луффи разбавлялся только красными пятнами его же крови. Он открывает телефонную книгу, в которую давно добавляет номер Ло, и смотрит на все то же нелепое "Торао". Милое прозвище, принадлежащее только ему одному; Луффи не может перестать глупо улыбаться. - Мугивара, - звучит над ухом угрюмый голос; Луффи вскидывает голову и натыкается на три пары знакомых злых глаз. Сердце пропускает удар; слухи в школе расходятся быстро, и то, что эти ублюдки всю неделю его не трогали - недобрый знак. - Наитупейшая кличка. От сегодняшнего обеда остается половина тако и острый брауни, который Луффи не успевает съесть; фисташковый кофе стоит на первой ступеньке с двумя пакетиками сахара; на пышной молочной пене зеленится мелкая ореховая стружка. - Тебя что, не учили делиться? Грубая рука с царапинами на ладони тянется к брауни; один из обидчиков забирает кофе и отхлебывает большой глоток. - Срань господня, - говорит он, белоснежным манжетом вытирая губы, - это вкуснее, чем из кофейни у моего дома. - Я думаю, сегодня у тебя с собой побольше будет, чем одна десятка, да? - лидер ублюдочной троицы тянет губы в дурной ухмылке. Луффи отвечает ему: - Не угадал, - и впервые так же неприятно улыбается в ответ. Они смотрят друг на друга не дольше пяти секунд, и этого зрительного контакта хватает, чтоб вывести пришедших из себя. - И я не разрешал есть мою еду. Любые конфликты со своими обидчиками Луффи сносит покорно и терпеливо, но это не тот случай, когда он готов поднять руки и дать себя обшарить. Отобранная у него еда куплена не им; Ло тратит свои деньги совсем не для того, чтоб происходило нечто подобное. - Ты что-то напутал, - Луффи хватают за ворот одежды. - Это я тут решаю, что и кому можно или нельзя. Или ты считаешь, что если мы тебя неделю не трогали, то теперь рот открывать можешь? Луффи хмурится, его руки подрагивают от волнения; ему страшно, потому что их трое, а он один, и он всегда привык принимать удар. Но это не тот случай, когда он собирается молчать. Это касается Ло, а все, что касается Ло, затрагивает вещи чуточку поважнее и поглубже, чем просто физические ощущения или неподконтрольный страх. Разница между "принимать удар" и "держать удар" огромна, и Луффи ее отлично видит. Он знает, что с тремя ему ни за что не справиться и что, вероятно, в этот раз все будет гораздо хуже, чем обычно, но он не может молчать. - Отвали, - говорит он и отталкивает от себя обидчика. Тот, что доедает острый брауни, в удивлении приоткрывает испачканный крошками рот. Луффи слышит, как трескается пространство вокруг; он никогда не совершал ничего подобного, и его голос так напряжен, что слегка срывается, когда он заканчивает фразу. Он делал это сотни раз - ставил тех, кто не прав, на место; переносить свой героизм из игры в настоящую жизнь сложнее, чем кажется на первый взгляд. Но раньше за спиной никого не было; раньше Луффи сплевывал кровь и мечтал, чтоб придуманный Куском Зоро появился в проеме пожарной двери и навалял этим ублюдкам, а сейчас о подобном и мечтать не надо. Пусть и за шесть тысяч километров, но у него есть Ло, и это меняет все. - Что ты сказал? - глаза лидера темнеют от бешенства, когда он щурится. - Повтори. Он шипит, выдавливая из себя буквы; Луффи медленно вдыхает воздух, будто собирается начать долгий и хаотичный диалог. Все присутствующие ожидают, что же он скажет в свое оправдание; но Луффи задерживает дыхание и ничего не говорит. Ничего не говорит, а после с размаха бьет обидчика в лицо. Кусок не врет, чувство удара абсолютно такое же, только тело не идет рябью резонанса, потому что в реальной жизни он не резиновый. Он замахивается так же, как в игре, и бьет с той же силой; непривыкшие к дракам мышцы оставляют на чужой скуле кровоподтек; эта бордовая печать заключает в себе столько злости и обиды, что долго еще будет клеймить изуродованное болью лицо. Луффи впервые чувствует себя так ошарашенно хорошо; он застает их врасплох и не ждет, чтоб его обидчик пришел в себя и ответил ему. Он вскидывает кулак еще раз, и пока противник оглушен больше неожиданностью, чем болью, наносит еще один удар по лицу. Под кулаком ломается хрупкий нос, с костяшек слезает кожа; Луффи смотрит на рубиновые капли на своей руке и чувствует эйфорию сродни с оргазмом. - Всегда хотел это сделать, - говорит он. - Сучара, - лидер касается кончиками пальцев разбитого лица, смотрит на алые кляксы и делает шаг вперед. Луффи продолжает ухмыляться; он ни о чем не жалеет. Силы неравны, но, прежде чем его избивают, у него получается постоять за себя. Его держат под руки, когда главный бьет его по торсу и в солнечное сплетение; Луффи задыхается, кашляет и думает лишь о том, что Ло мог бы им гордиться. Им не удается затащить его в туалет; он с таким диким рвением цепляется за перилла пожарной лестницы, что проще переломать ему пальцы, чем заставить их разжаться В его карманах ожидаемо ничего нет, а взгляд плывет от боли; ниточка слюны тянется, подернутая кровавыми вкраплениями. Пока он валяется на холодном полу, обидчики яростно топчут его вещи и швыряются ими, раздирая на куски все, что можно разодрать. - Уебок, - говорят ему, пиная его под ребра и наступая грязной подошвой на лицо. Луффи все равно; он не чувствует от боли тела, но его насмешливо-злобный взгляд не меняется, продолжая буравить противника снизу вверх. Будто издевается; будто находясь в таком положении, все равно смотрит свысока. - Ты просто маленькая мразь. У него звенит в ушах, он плохо слышит. В кабинете медсестры ему не помогут, с такими травмами только в больницу; для Луффи это просто очередной повод не ходить в школу. Он смакует во рту металлический привкус из-за расшатанного зуба; он бы наподдал этим кретинам еще разок, если б был на это способен. Когда он позвонит Ло, тот даже не узнает его голос; ему будет жутко больно выговаривать слова. - Пошел ты, - хрипит он с пола; это победа, смешанная с поражением. В него швыряют недопитый кофе, окрашивая рубашку кофейными пятнами, по его лицу размазывают недоеденный брауни. - Ты хотел его попробовать. Вкусно, да? Но он улыбается, раздражая этих троих еще сильнее. - Я его сейчас прирежу, - говорит третий; второй рыщет в карманах рюкзака в поисках вещей, который можно сломать, и находит телефон. - Давай сюда, - главный тянет к нему раскрытую ладонь; его потрепанный вид еще долго не сойдет. Он кидает смартфон перед Луффи, а после каблуком школьных туфель топчет, разбивая устройство. Пластмассовый темный корпус ломается; экран покрывается сетью трещин и складывается пополам; с ракурса Луффи стекло его телефона похоже на тысячи маленьких темных пчелиных сот. Мобильный хрустит, в негодность приходят все платы и микросхемы. - Как тебе такое, а?! - разбитый сотовый пинают в его сторону; Луффи рассеянно моргает, будто просыпается от долгого непонятного сна. Когда его обидчики уходят, еще пару раз его ударив, он слепо шарит рядом с собой, пока не находит устройство и не подносит его к слезящимся глазам. Телефону приходит конец, и Луффи себе новый позволит еще нескоро; он сжимает его в ладони, вгоняя острые края корпуса в кожу. Вопрос звонить Ло или нет отпадает сам собой; закрывая глаза, Луффи мрачно думает: если перезагрузить, это поможет?

Он приходит домой спустя четыре часа. На то, чтобы просто подняться, уходит уйма времени. Путь дается тяжело, Луффи едва переставляет ноги. При каждом вдохе что-то щемит в груди и впивается в легкие острой толстой иголкой. Сегодня ему не до домашнего задания; он открывает дверь уже ближе к позднему вечеру и сползает по ней на пол, когда оказывается в квартире. В помещении сумрачно и воняет очередной дешевой выпивкой; его отец лежит на диване в окружении полдюжины бутылок и спит, зарывшись лицом в подушку. Отсыпаться он будет долго; Луффи морщится при виде него, но не может заставить себя встать, все его силы уходят на попытку не застонать от боли. Душ кажется ему отличным, но невыполнимым занятием; Луффи не планирует посещать больницу или вызывать скорую, хотя и знает, что в аптечке кроме аспирина и перекиси больше ничего нет. Сидя у себя дома и все так же стискивая разбитый телефон, он наконец позволяет себе заплакать; быть сильным - выматывающее занятие, но Луффи плачет не от обиды и не от боли, он плачет от осознания, что, даже находясь в таком скверном положении, все равно чувствует облегчение. Ло никогда не узнает, с каким трудом ему дается это преодоление; любить того, с кем бы ни разу не созванивался и не виделся, - это нормально. Жизнь Луффи абсолютно нормальна в рамках его восприятия; нормально, когда тебя поддерживает в ней лишь один человек, и это даже не твой отец. Ло не представляет, как сильно он воздействует на Луффи, просто существуя. Луффи позвонил бы ему прямо здесь, прямо сейчас, но аппарат одного из абонентов вне зоны действия земной сети.

Он не знает, сколько сидит в таком положении, но достаточно, чтоб задремать; тело затекает от неудобства, для Луффи это не представляет особой проблемы, он и так не чувствует конечностей. Все мышцы ноют, как один большой синяк; чтоб подняться на ноги, приходится держаться за дверь. Его шатает, когда он передвигается от препятствия к препятствию, чтоб иметь опору, иногда позволяя себе десяток секунд замереть для передышки. Его отец ворочается и что-то бубнит во сне; Луффи с грустью вспоминает разодранные в клочки бумажки с номером телефона, написанные убористым мелким почерком. Он так часто смотрел на эти цифры, что без труда мог бы выучить номер, но Луффи не выучил. Ему это ни к чему, он найдет другой способ для связи. На улице моросит унылый вечерний дождь; из распахнутого окна пахнет мокрым асфальтом и сладким запахом яблочных соцветий. Луффи переводит рассеянный взгляд с колыхающихся влажных занавесок на раскиданные по полу вещи и утыкается глазами в шкаф. Шкаф раскурочен; все, что в нем лежало, разбросано вокруг. Сердце ноет от нехорошего предчувствия, Луффи неверяще ковыляет в сторону своего маленького тайника, будто глаза обманывают его. Он перебирает скомканные футболки и шарит под смятыми джинсами дрожащими руками в надежде наткнуться на привычную гладкую поверхность контроллера, но под шмотьем ничего нет. Луффи вышвыривает остатки одежды из шкафа, пустая коробка с грустно раскачивающимися вешалками отталкивает своей непрезентабельностью, обшарпанные стенки шелушатся и облезают. - Нет, - говорит Луффи и поворачивается к компьютеру; монитор и клавиатура на месте, процессор под столом отсутствует, - нет, - повторяет он чуть громче, ощущая, как к горлу подкатывают приступы истерики. Он знает, что подобное могло рано или поздно произойти, но не сейчас и не здесь; все, что происходит нехорошего, происходит обычно одно за другим. Луффи стискивает зубы, он не готов к такому. Все пути в мир Куска окончательно отрезаны; его папаша позаботился о том, чтоб у сына не было никакого права на счастье. Луффи мог бы смириться с отсутствием компьютера, но с отсутствием контроллера - никогда. Это точка невозврата, непроходимый финальный квест, который завершает его печальную арку; если у игровой приставки сменяется владелец, весь старый мир уничтожается. Кусок способен объять желания лишь одного игрока в пределах своих возможностей, а значит тот Ван пис, которые знает Луффи, навсегда для него потерян. В голову лезут глупые мысли; Луффи судорожно думает, что даже если купит новый контроллер, абсолютно идентичный старому мир Куска ему уже никогда не повторить. И как бы он ни постарается это сделать, у него не выйдет; ключевую роль в построении основного сюжета не раз играл Ло, а Ло в новом мире не будет. Ло не сможет найти его среди миллионов новых пользователей, да и надо ли ему это? Луффи не знает, кому его папаша сдал его вещи; он не чувствует ничего, кроме горечи. Ее привкус разливается во рту и смешивается со слюной, будто Луффи только и делает, что изо дня в день ею питается. Неподконтрольная и чистая злость переполняет каждый капилляр тела; Луффи сжимает кулак и раненой рукой ударяет по дверце шкафа несколько раз, чтоб хоть куда-то деть эту чистую необъятную энергию. Ненавидеть жизнь - это нормально; ненавидеть себя за упущенные возможности - обычное дело. Луффи медленно опускается перед шкафом на колени, придерживая ноющий бок, и воет. Он так и не позвонил Ло, хотя у него была масса возможностей это сделать.

Сходить в душ и промокнуть ссадины перекисью, забинтовать кровоточащие руки ему помогает лишь гнев. Он чувствует такой прилив мотивации, что игнорирует боль в абсолюте; Луффи думает о ноже, лежащем в кухонном ящике. Отец продал бы и его, если б хоть кому-то нужны были ножи; скоро в спальне не останется ни монитора, ни старого проигрывателя, изредка зажевывающего пленочные кассеты. Луффи смотрит на свое призрачное отражение в ванной, украшенное лиловыми пятнышками, похожими на спелый красный виноград; стекло запотевает, и он периодически стирает с него конденсат, будто собственный пустой взгляд гипнотизирует с другой, перевернутой стороны. Раньше Луффи спрашивал себя, почему в очередной неудачный день его просто не могла бы переехать машина; сейчас он готов сам сесть за руль, чтоб переехать кого-нибудь. Ему хочется пойти и задушить нерадивого родственника подушкой. Нормально, когда твои же родители портят тебе жизнь, делая ее невыносимой; Луффи кое-как отрывает взгляд от отражения и разбивает зеркало попавшимися под руку ножницами, которыми он нарезал бинты. Осколки брызжут в разные стороны, скапливаются в раковине, как застывшие острые кусочки воды, группируются в хаотичные системы на полу, готовые при любом неверном шаге впиться в ноги. Луффи выходит из ванной, ступая босыми ногами по стеклу; его следы бледно-красные и исчезают в прихожей, когда он туда возвращается. У него нет возможности проверить баланс своей карты с телефона, ему остается только сходить до ближайшего банкомата и сделать это там. Быть на грани убийства своего отца - это нормально; Луффи накидывает легкую весеннюю куртку и обувает на кровоточащие ноги старые кеды. Ему некуда податься, он в опасности в собственном доме; Луффи уходит в домашней одежде, больше никогда не планируя возвращаться назад. Перед тем, как захлопнуть входную дверь, оставив свою связку с ключами на обеденном столе, он закрывает все окна и поворачивает вентили газа на полную.

На улице прохладно; дождь увлажняет нагретые солнцем здания и блестит на тротуарах при свете уличных фонарей, растекаясь на неглубокие лужи. Луффи доходит до банка и щурит глаза, входя в ярко освещенное пустое помещение. Первый попавшийся банкомат встречает его уведомлением о технических проблемах, второй без проблем сжевывает пластиковую карту и запрашивает пин-код. У Луффи сдавливает горло; он хрипит, ледяными кончиками пальцев тыкая на потертые металлические цифры. Кнопка "показать баланс" на сенсорном экране отталкивает; Луффи нужно несколько минут, чтоб собраться с духом. Он не надеется на чудо и не верит, что ему может повезти, но, когда запрос проходит обработку, устройство выдает ему пятизначное число. Луффи всматривается в эти рябящие перед глазами цифры на невыносимом белом фоне; баланс не меняется, его папаша не додумался поискать банковскую карту и снять с нее все деньги. Он, вероятно, даже и не был в курсе, что у сына вообще есть карта; Луффи все равно, он снимает небольшую сумму и застывает перед терминалом, грея собственным дыханием озябшие ладони. Куда ему теперь? Сырой засыпающий город, пульсирующий неоновой жизнью, выглядит куда более уютно, чем темная маленькая квартира; Луффи выходит из банка, так и не согревшись. Мигают рекламные щиты и вывески круглосуточных магазинов; шум проезжающих машин слышен из другой части района. Засунув руки в карманы, Луффи озирается по сторонам, не представляя, куда ему идти. В этом месяце он уже бывал на кладбище у матери, ему жаль, что он еще не скоро снова туда попадет; коротать дни на лавке парка ему не улыбается. Луффи провожает взглядом ярко-желтое такси и пешком направляется в центр, в сторону, где виднеется острый шпиль железнодорожного вокзала. Он ни на что не надеется; ехать туда, где его не ждут, в надежде хотя бы раз вживую увидеть человека, который нравится, - нормально.

Невежливая усталая кассирша продает Луффи билет до Орландо в плацкарт; на это уходят почти все деньги, которые он снял в банкомате. Отправление рано утром, время в пути - чуть больше четырех дней. Луффи знает, насколько плоха его идея, но поделать с собой ничего не может; его потряхивает, когда он опускается на холодные сиденья в зале ожидания и замирает, будто пытается унять мучающую его боль. Его тошнит; по полу тянет сквозняком из-за постоянно открывающихся автоматических дверей. Люди вокруг с мрачными лицами стискивают ручки своего багажа и смотрят на табло в ожидании прибывающих поездов; у Луффи нет ни вещей, ни смысла жить, он смотрит перед собой немигающим взглядом, съежившись, как мокрый воробей на антенне многоэтажки. На него косятся пассажиры; все его кровоподтеки становятся только ярче, и он старается лишний раз не сталкиваться ни с кем взглядом. Потрепанный паспорт лежит во внутреннем кармане куртки, Луффи менять его через несколько месяцев после дня совершеннолетия. Он чувствует себя мертвым, его носки липнут к ранам, кровь подсыхает, плотно сковывая тонкую ткань у влажных краев порезов. - Мама, с этим парнем все в порядке? - спрашивает какая-то девочка, стоящая неподалеку. В ее руках кукла с толстыми косами и в розовом платье, девочка не сводит с Луффи сияющих глаз. - Не смотри на него, дорогая, - отвечает ее мама и сажает дочь на колени. - Это некрасиво. Она морщится, как морщился Луффи при виде в стельку пьяного отца; от сигаретного ожога на щеке останется грубый заметный шрам. Луффи ежится еще сильнее, будто старается казаться меньше, и едва слышно шмыгает носом. Он не причинил зла этим людям, они про него ничего не знают; окружающие склонны делать преждевременные выводы, ни разу в жизни не задавшись вопросом, через что ты ежедневно проходишь, и это - нормально. Луффи просто хочет быть обычным. Луффи просто хочет быть; от этого приземленного, но невыполнимого желания ему дурно.

Он ожидает утро в прострации; оно склизкое после дождя и бледно-белое, неохотное, струящееся по городу, как легкий туман. Сонное и почти сказочное; пока кто-то просыпается на работу, кто-то еще не ложится в постель. Луффи смотрит в блуждающие на табло цифры и буквы, ориентируясь лишь на громкий, но совершенно неразборчивый голос оператора, объявляющего его поезд. Найти нужную платформу не так уж и сложно, гораздо сложнее заставить ноющее скованное тело подняться с места и дойти до нее. Луффи находит свой вагон и показывает проводнику билет; тот с сомнением смотрит на Луффи придирчивым взглядом, в котором сквозит жалость и совсем немного - брезгливость. - Надеюсь, проблем не будет? - спрашивает проводник; Луффи мотает головой, он не способен ответить, у него дрожит голос, потому что он сильно замерз. Ему трудно разлепить губы, он кое-как карабкается по высоким ступеням в вагон, пока остальные уезжающие недовольно его ждут. Луффи не думает о том, что происходит сейчас в его квартире, даже не вспоминает про это. В вагоне теплее и пахнет быстрозавариваемой лапшой, которую едят пассажиры на завтрак. Он находит свое место рядом с рыжеволосой сонной девушкой, залипающей в свой телефон. Девушка кидает на него сомнительный взгляд и снова утыкается в экран, Луффи опускается на нижнюю полку ближе к окну и прислоняется лбом к стеклу. Совсем скоро он покинет это место, каким бы ужасным оно ни было; возможно, покинет во всех смыслах этого слова. Впереди четыре дня ожидания, неизвестности и бесконечного самоистязания - не так уж и много, если сравнивать со всем тем, что Луффи успевает пережить за свою жизнь.

Луффи спит весь день, завалившись на нерастеленную кушетку; проводник оставляет ему комплект постельного белья рядом с головой, скользя по сжатой озябшей фигуре сочувственным взглядом. Поздно ночью он ожидаемо замерзает, его мучает жажда; он добирается до туалета, стараясь никого не задеть и не разбудить, и там умывается холодной водой. Эту же воду он пьет большими глотками, склонившись к проржавевшему маленькому крану, игнорируя все правила санитарии. Он в относительно чистой одежде, она все еще пахнет порошком и немного - дешевым кофе, который покупают здесь пассажиры. Скоро его вещи пропитаются дорожными ароматами; Луффи опускает крышку стульчака и садится сверху, чтоб снять свою обувь. Ему ожидаемо сложно стащить с ног пропитанные засохшей кровью носки, он промачивает ледяной водой места ран, чтоб увлажнить их, но это не помогает; ткань носков отходит вместе с запекшейся корочкой и вновь оставляет открытые порезы. По-хорошему ему нужны бинты; Луффи с сомнением смотрит на испорченные носки и, обув грязные кеды на кровоточащие босые ноги, идет в начало вагона. Ему не нужно ничего объяснять, дежурная ночная проводница сажает его на маленькое сидение в своей комнате и достает аптечку. Под внимательным взглядом ее глаз Луффи перематывает себе раны на ногах и меняет повязки кистей рук, после чего ему осторожно протягивают новую пару черных носков. - Обуви, к сожалению, нет, - говорит проводница и хмурится. - Спасибо, - выдавливает Луффи и натягивает носки на бинтованные ноги. К нему добры в пределах моральных норм; заботиться о раненых пассажирах, когда ты несешь за каждого ответственность, - это нормально. Ночи в поезде похожи на короткие страшные сны; даже если жалюзи плотно опущены, через нижний зазор то и дело мелькает ослепительный свет дорожных фонарей. Они поочередно заглядывают в маленькое пространство, скользя по стене и полу расплывчатым белым лучом света, пока не касаются глаз Луффи. Эта череда длинных огней будит каждый раз, Луффи она напоминает яркий свет фар приближающейся издалека машины. За все время пути он ест всего лишь дважды; первый раз - быстрорастворимый суп в стакане, по вкусу похожий на куриный бульон, а во второй - пачку сладкого чайного печенья. У Луффи нет аппетита; пока он не добрался до Орландо, ему тревожно, а тревога не позволяет расслабляться. На вокзал нужного города он прибывает за полдень; длинный состав входит в тоннель и останавливается на платформе, обложенной крупными квадратами серого кафеля. В Орландо гораздо теплее, чем в городе Луффи; тот стаскивает с плеч куртку и кладет ее на сгиб руки. Он добирается на место и не знает, куда идти дальше. Город огромен, но мысль, что они с Ло в одном населенном пункте на всей планете вселяет чувство неподконтрольного счастья. Даже зная, что Трафальгар может быть и не в восторге от его идеи, Луффи все равно радуется и сразу же ругает себя за эту радость. Поиски могут занять огромное количество времени; Луффи не надеется достичь своей цели слишком быстро и просто. Будь у него телефон, он бы давно вышел в интернет поискать нужные места на картах; даже имея при себе деньги, он не мог себе этого позволить. Быть может, сам телефон ему бы и продали, а вот сим-карту - нет, так как он все еще несовершеннолетний. Он останавливается перед причудливым стеклянным зданием вокзала и попадает в эпицентр городской суеты; проходящие мимо люди даже не смотрят на него, будто он пустое место, и для него подобное ново - обычно он собирает все неприятные взгляды и чувствует их кожей. Он надеется, что его отец задохнулся или поджег спичку в надежде закурить очередную помойную сигарету; мысли, что он теперь может быть убийцей, никак его не трогают. Луффи доходит до первого попавшегося такси, водитель которого лениво сидит на капоте и разглядывает проходящих мимо горожан, и говорит ему: - До vr-клуба довезете? - До какого конкретно? - спрашивает мужчина. - Их в городе четыре. - До любого, - отвечает Луффи, потому что в конечном итоге планирует просто обойти их все. - Садись, - отвечает водитель и слезает с капота. Луффи молча забирается на заднее сиденье.

В первом vr-клубе про Ло никто ничего не слышал. Луффи не удивлен, если они и знают его, то вряд ли расскажут; он мнется перед стойкой регистрации, пока вся команда заведения мрачно буравит его неприветливыми взглядами. Ему тут не рады, и его внешний вид более чем сомнителен; Луффи пытается собраться с мыслями, но ему в голову не приходит ни один аргумент, почему они должны сказать ему правду. - А можно еще три адреса vr-клубов? - спрашивает он; регистратор удивленно вскидывает брови. - Я че, в курсе, где они расположены? - Вы ведь можете посмотреть, так ведь? - Луффи чувствует себя полным придурком. - У меня нет телефона, я бы сам поискал. Мне только адреса. Если надо, я заплачу, - и он кладет на стойку последние три купюры слишком большого номинала для такой просьбы. Настроение в помещении моментально меняется; люди недоуменно переглядываются, регистратор без лишних слов что-то печатает на механической клавиатуре. - На, - говорит он, спустя пару минут протягивая желтый листок с названием улиц. - Спасибо, - Луффи благодарно кивает и разворачивается, чтоб уйти, - ах да, - вдруг говорит он и застывает на полпути, - а где здесь банкомат? - За углом, - регистратор неопределенно указывает куда-то влево; Луффи, чувствуя себя неловко, смущенно кивает и уходит. Листочек в его руках подрагивает; у него еще три шанса, и каждый из этих шансов пока что не равен нулю. Луффи идет в сторону банка, чтоб снять еще немного наличных; банкомат зажевывает его карту и после введения пин-кода отказывает в праве доступа. Луффи пробует еще несколько раз, прежде чем подозвать здешнего работника, все это время наблюдавшего за ним с неприкрытым скепсисом. - Заблокирована, - коротко поясняет он и пожимает плечами. Луффи запускает пятерню в волосы и бешено трет лицо, он не знает города, ему без такси никак не добраться быстро до нужных мест. Он чувствует, как отчаяние бьет в голову; это не Кусок с его тысячей и одной возможностью решить по-разному какую-то проблему. Луффи злится, что его папаша умудряется и здесь усложнить ему жизнь. И почему нельзя было просто сдохнуть, когда для этого созданы все условия? Теряться в своем родном городе или черт-те где - разница особо не велика; когда неприятностей становится так много, что хочется просто заныкаться от них под кровать и разрыдаться, - это нормально. Только у Луффи ни кровати, ни дома, ничего нет, и он выходит из банка, засунув бесполезную карточку назад в карман. У него ничерта не остается, кроме паспорта и бесполезной надежды. Стискивая листочек с адресами в кулаке, он подходит к прохожим и спрашивает, как добраться до нужных улиц.

Во второй vr-клуб его даже не пускают; он не успевает толком поздороваться, когда два каких-то парня перегораживают ему проход. - Без брони хода нет, - говорит один из них. Луффи отвечает: - Я ищу Трафальгара Ло. Парни переглядываются и, одновременно скрещивая руки на груди, кривят губы в недобрых ухмылках. За их спинами мигают знакомые диоды, десятки людей галлюцинируют в своих креслах наяву, смешивая реальность и вымысел. Луффи хочется протиснуться между двумя этими идиотами, перегораживающими ему путь, и потрогать гладкую поверхность контроллеров. Он смотрит на чарующий голубой свет, который проведет его в мир Ван Пис на Таузенд Санни Го, где всегда жаркое лето. Луффи оттесняют ближе к выходу, когда становится понятно, что он в прострации. - Не знаем такого, - отвечают ему. - Точно нет? - без особой надежды спрашивает он. - Нет. Второй дергает подбородком, давая вполне себе конкретный намек на выход; Луффи пятится и наощупь толкает дверь, чтоб покинуть сумеречную обитель чужих мечтаний. Пятьдесят на пятьдесят; количество шансов теперь равное, и Луффи страшно даже подумать, что скоро этот перевес может стать внушительнее. Следующий vr-клуб находится дальше вглубь спальных кварталов, и чтоб дойти до него, Луффи требуется больше шести часов. На улице наступает ночь, когда он находит нужный район; большая часть людей, которых Луффи просит о помощи, не имеют ни малейшего представления, где находится нужный ему адрес. Улица слишком маленькая и расположена далеко от главных магистралей; шагая мимо высоких кирпичных домов, Луффи тоскливо смотрит на свет в окнах. Счастливые семьи счастливо проводят время друг с другом перед сном, чтоб завтра начать еще один счастливый день. Быть несчастным среди счастливых - нормально; к третьему месту назначения Луффи приходит, будучи в глубокой апатии и желании немного поспать. Он толкает стеклянную дверь в прокуренную комнату, окутанную густым сладким паром; свет игровых компьютеров и сияющих контроллеров едва-едва пробивается через это варево мутными вспышками. На губах оседает привкус ледяного арбуза; парень за стойкой регистрации смотрит на Луффи, как на последнего лоха. Много таких несчастных он видит, приходящих за своей порцией сладких ощущений; Луффи не выглядит как человек, у которого есть деньги, а потому на языке уже формируется колкое предложение проваливать. В пластмассовом стакане у регистратора ярко-красный газированный коктейль с кубиками льда; Луффи смотрит, как напиток поднимается по прозрачной трубочке, когда этот недружелюбный парень потягивает его. - Я ищу Трафальгара Ло, - слова срываются внезапно и сразу же смягчаются паром, обволакиваются им и растворяются в нем, чтоб рассеяться по помещению и осесть на мониторах. Регистратор застывает и медленно ставит коктейль на стол. - Кого? - осторожно уточняет он, будто ослышался; у Луффи моментально поднимается температура тела. В глазах напротив читается узнавание имени, и Луффи хватается за эту возможность. - Трафальгар Ло, - повторяет он. Это имя как самый нежный десерт или приторные подушечки жвачки, попавшие на язык, Луффи хочет повторять его вечно. - Позовите его, пожалуйста. Регистратор смотрит на Луффи в сомнении, совершенно не спеша выполнять просьбу. Луффи боится услышать отказ, боится так сильно, что его ладони моментально начинают потеть. Он кладет их на деревянную поверхность стола и наклоняется так, как только позволяет его невысокий рост при непропорционально высокой стойке. В его глазах светится иллюминация отраженной подсветки, сворачивающейся в спираль на стене. - Ну, - наконец выдает парень и поднимается со своего места. - Сейчас. Луффи оставляет прелые следы от пальцев и теребит край футболки, чтоб хоть куда-то деть кажущиеся лишними руки; он обклеен слезающими пластырями, украшен временными узорами из кровеносных солнечных систем. Он самый красивый персонаж всего Куска даже с этими грязными наслоениями бинтов под одеждой. Волнение становится таким сильным, что сердце не справляется с нагрузкой, Луффи готов упасть в обморок от ожидания прямо здесь и сейчас, но, когда регистратор снова появляется в поле его зрения, это становится мелочью. Когда за ним следом выходит сонный и нелюдимый Ло, все волнение превращается в шутку. Луффи понимает, что упасть в обморок недостаточно, лучше сразу сдохнуть. Они виделись раньше множество раз, но никогда еще он не чувствовал себя так скверно; Ло застывает на месте, стоит ему показаться на виду. Регистратор неловко садится за стойку и сцепляет руки в замок; туман в клубе рассеется еще не скоро, а значит дождя не будет, но у Ло поистине грозовые глаза. Кусок не в силах передать их невозможный магнетизм, с такой силой не притягивает даже ядро земли. За секунду все идеи и чувства Луффи обесцениваются; жалеть по итогу о том, чего ты так истошно желаешь, - это нормально. Когда Ло перед ним, стоит в нескольких метрах и молчит, начинаешь задумываться, а стоит ли это того. Луффи отпускает край футболки; перед смертью все стоит того, даже слова Ло о том, что он здесь не нужен. - Я просто хотел сказать, что ты мне очень сильно нравишься, - говорит Луффи, в глазах Трафальгара нет ни радости, ни непонимания, они абсолютно непроницаемы. - Шесть тысяч километров только ради этого? - спрашивает Ло, его голос такой же, каким Луффи его знает. Вид Ло действует на него как обезболивающее или транквилизаторы; Луффи щелкает пальцами, сгибая их один за другим, и не знает, как себя вести. От взгляда Ло пар тяжелеет и становится почти осязаем; перед ними стена из непроходимого облака, у Луффи нет сил, чтоб ее преодолеть. Он сделал все, что мог, и ему даже нечего ответить. - Я правда очень хотел тебя увидеть, - говорит Луффи; Ло дергается от этих слов, будто ему непривычно слышать что-то такое. Луффи не хочет верить, что все, что находится за пределами Куска, перестает иметь свой вес; заказанная ему из раза в раз еда и чертовы листики с номером телефона не могут быть просто злым розыгрышем. Ло медленно направляется к нему, игнорируя ничего не понимающего регистратора; от Трафальгара пахнет каким-то вкусным парфюмом, но холодным арбузом - сильнее всего, и руки у него тоже холодные. - Все нормально, - говорит Ло; эти два простых, наконец озвученных слова ценнее любых сокровищ или счетов в банке. Он привычно наклоняется, чтоб быть с Луффи на одном уровне, и щурит внимательные глаза, придирчиво разглядывающие каждый пластырь, каждую царапину, оставленную обидчиками. - Прости, что я такой вот, - говорит Луффи и отводит взгляд, пристальное внимание Ло сбивает его дыхание. - Я скучал по такому вот тебе, - говорит Трафальгар; прохладный поцелуй с привкусом арбуза - последнее, что Луффи помнит из этого vr-клуба.

Отныне для своей старой жизни Луффи без вести пропавший и пропащий - тоже; квартира у Ло небольшая, но каждый ее кусочек уютнее старой комнаты Луффи в разы. Трафальгар ведет его через темные улицы Орландо к себе домой за руку, будто через тернии к звездам; когда ладони Ло и Луффи сжимают друг друга, они всегда теплые. Долгий горячий душ для Луффи - решение половины проблем его скверного состояния, он переодевается в вещи Ло, а после стоит перед зеркалом в ванной и вдыхает кондиционер, которым пахнет одежда. В квартире Ло даже запах какой-то особый; Луффи выходит из ванной и неловко садится на диван, все его раны после душа ярко-розовые. Ло осторожно накладывает новые бинты на порезы и клеит свежие пластыри; между Куском и реальностью в эту секунду и в этот момент больше нет никакой разницы. Луффи не верит, что это происходит наяву; Ло разглядывает его, такого очаровательно несуразного в слишком большой футболке, и очень долго не может дельно сложить назад все медикаменты в аптечку. - Я собирался тебе позвонить, но не успел, - говорит Луффи; Ло приносит ему какао и несколько сандвичей с курицей. Ло слушает сбивчивый рассказ Луффи и хочет убивать; он не отличается, конечно, вспыльчивостью или чрезмерной обидой, но черная мстительность у него в крови. - Куска больше нет. Я всерьез думал о том, чтоб покончить с собой, это было невыносимо. - Тебе и правда вредно думать, какие ужасные идеи приходят в твою голову, - Ло фыркает, когда Луффи обиженно выдувает воздух в какао, создавая на его поверхности пузыри. - Ну я же додумался приехать к тебе. Или это тоже ужасная идея? - Замечательная идея, - говорит Ло; его не волнует ни отец Луффи, ни проблемы с его школой, ни вопрос опеки. Ло выглядит так, будто уже заранее имеет ответы на все нужные вопросы; Луффи не заморачивается, секунды настоящего слишком драгоценны, чтоб снова тратить их на переживания. Ему нужна пауза, остановка, передышка; рядом с Ло складывается ощущение, что вся жизнь - один сплошной перерыв от проблем. - Ты чем-то расстроен? - Я хотел пройти Кусок до конца, - Луффи тяжело вздыхает. - Не стать мне Королем Пиратов. - Почему нет? - Контроллер сменил владельца. Ло пожимает плечами и садится на пол рядом с Луффи; того так и тянет коснуться чужой головы и погладить эти мягкие торчащие в разные стороны волосы. - У меня есть копия сохранений, я все еще имею доступ к твоему Ван Пис, - Ло складывает руки на диване и кладет на них подбородок. - Если тебе хочется доиграть, я сделаю это для тебя, здесь нет никакой проблемы. - Но, - Луффи отнимает одну ладонь от кружки с какао и касается его лба, чтоб легким движением убрать с него челку, - я без тебя играть не буду. - Еще бы ты собирался играть без меня, - Ло тепло улыбается, Луффи забивает на все и ерошит его волосы в порыве нежности. – Я, кстати, спросить хотел, - говорит он, довольно жмурясь, пока Луффи кончиками пальцев водит по его голове. - М? - Луффи потерян, какао в его руке почти остыло. - Если бы предложил тебе навсегда остаться со мной, что бы ты мне ответил? Рука Луффи замирает; он хлопает глазами, не понимая, не ослышался ли часом. Все начинается с игрового альянса и заканчивается странными двусмысленными вопросами, на которые страшно давать честный ответ; Луффи размышляет о том, должен ли он быть предельно откровенен; Ло приоткрывает один глаз и следит за выражением лица Луффи, когда тот перестает ерошить его волосы. Ло никогда и ничего не делает просто так; Луффи дает руку на отсечение, что к концу вечера Трафальгар найдет способ разблокировать его карту и достанет из-под земли для него контроллер. Ло для Луффи в каком-то смысле тоже что-то вроде генерации Куска, только живой, настоящий и не причиняющий боль. Счастливый билетик в будущее, путь в которое всегда был закрыт. - Глупый вопрос, - говорит Луффи и грустно улыбается. – Ты умудряешься ставить меня в тупик. - Я всего лишь следую твоему примеру. Луффи чувствует себя нелепым и бестолковым, он теряет мгновение, упускает момент, затягивает со своим молчанием. Их первый настоящий поцелуй навсегда запечатлен в неоновом свете, он с арбузным привкусом, напоминающим о жарком июне; если бы Ло не хотел этого, ничего бы его не заставило. - Я бы согласился, - наконец отвечает Луффи, и его рука возобновляет прерванное движение. В воцарившейся тишине слышно, как дышит вселенная; Луффи ничего не надо, кроме чашки какао в руке и совсем немножко - чужого нежного внимания, которого в скором будущем будет у него в избытке. Раны заживут, шрамы побледнеют, а память износится; однажды ему перестанут сниться сны, полные страха и одиночества. - Это хорошо, - отвечает ему Ло и снова закрывает глаз, наслаждаясь теплым касанием. – Твой отказ ничего бы не изменил, так что, по сути, выбора-то у тебя и не было. Луффи рад это слышать, но ради приличия он все равно притворно надувает щеки. - Эй, не решай все за меня. - Почему нет? Ты ведь с начала нашего знакомства только и делал, что занимался этим. Расслабься и дай теперь мне этим побаловаться.

Примечания:

че как она пацаны?

18+

Один Кусок (G-13(?); Ангст, Флафф(?), AU; OOC, Нецензурная лексика(?))