Мусоропровод

Они обычно обедают в одном месте приблизительно в одно и то же время. Изо дня в день, из недели в неделю. В заведении всегда людно, и потому, когда перед Луффи опускается салфетка с надписью «ты красивый», он не знает, кто ее адресант. Иногда к записке добавляется десерт; официант с вежливой улыбкой ставит фарфоровое блюдце с каким-нибудь пирожным и удаляется, напоследок пожелав приятного аппетита. — Кто это делает? — однажды спрашивает его Луффи, но работник загадочно молчит. — Вам просили передать, что вы сегодня потрясающе выглядите. Луффи выглядит как обычно, и его странный шмот, украшенный десятками нашивок, сложно назвать элегантным. Ободранные об асфальт коленки и гематомы — уличная эстетика, люди чаще всего находят в этом лишь угасающую боль. — Нет, ну серьезно, — бурчит Луффи, когда перед ним опускается новый десерт невообразимого оттенка. Он оглядывает каждого присутствующего внимательным взглядом, но никто не вызывает подозрения. Спустя неделю к Луффи подсаживается миловидная темноволосая девушка с ярко-синими глазами. Луффи уверен на сто процентов, что его тайный инкогнито — это она. — Мой брат немного стеснительный, — говорит она, опуская формальности приветствия, — но ты ему нравишься. — Твой брат? — Луффи зависает; все его теории мировых сговоров рушатся, а уверенность, что он наконец-то уличил преступника, испаряется. — Меня зовут Робин, — говорит девушка. — Мой брат довольно мрачный человек, а потому он не был уверен, что произведет на тебя нужное впечатление. Луффи не представляет, какое впечатление можно произвести, после стольких многочисленных бесплатных десертов подсылая на разведку свою сестру. Луффи не представляет, как можно быть таким тупым. — Очень занимательно, — цедит он сквозь зубы и хмурится, но Робин лишь улыбается. — Он хотел спросить, не согласишься ли ты с ним провести время. — Вот пусть сам подойдет и спросит, а не прячется за чужими спинами, — Луффи показушно отодвигает принесенный ему десерт, драматично отказываясь от подарка. Робин продолжает улыбаться. — Мы неправильно друг друга поняли, — наконец говорит она, — он меня ни о чем не просил. Видишь ли, он хорош во всем, что касается сферы его деятельности, но никак не построения взаимоотношений. Он из-за тебя не спит, уже неделю над этим размышляя. Предложить это за него — моя инициатива. Луффи смотрит на нее с сомнением и глубоким раздумьем. Весь его мыслительный процесс отражается на лице, он смешно морщит нос и очаровательно тычет пальцем в щеку. Робин наблюдает за ним; причина, по которой ее брат страдает бессонницей, себя оправдывает с лихвой. — Он приходит сюда иногда, чтоб заказать тебе десерт. Если у него нет возможности, он просит своего знакомого сделать это за него. Он даже не ест сладкое. — И в чем его проблема? — наконец спрашивает Луффи, не находя ни одной причины происходящего. Луффи из другой вселенной, для него мяться перед человеком — невозможное обстоятельство. Он всегда находит, что сказать, и чаще всего никогда не взвешивает разумность и уместность своих слов. — Он весьма специфичный, люди его не любят. — И как мне понимать это? Я даже не представляю, что ты подразумеваешь под этим своим «специфичный». — О, ты все поймешь, как только его увидишь, — говорит Робин, и ее улыбка из миролюбивой превращается в загадочную. — Но я отчего-то уверена, что тебе понравится.

-

Луффи соглашается на эту авантюру не потому, что его просят, и не потому, что он схавал достаточно десертов за чужой счет, чтоб чувствовать вину, нет. Он соглашается, потому что хочет высказать все, что он думает о ситуации. Проявлять подобную слабость — глупо, надо нести ответственность за мысли и поступки, чтоб другие люди не попадали в неловкие ситуации. Луффи, он гуру во всем, что касается самовыражения. На указанное место встречи он идет торопливым широким шагом, в голове так много мыслей, что не терпится их наконец оттуда выпустить, но когда его путь заканчивается у здания с надписью «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОРОДСКОЙ МОРГ», все аргументы улетучиваются. — Это прикол или моя жизнь? Робин говорит, что дверь с торца всегда открыта; Робин не упоминает о таких словах, как «труп», «смерть» и «убийцы», и открывать эту тяжелую металлическую дверь совсем не хочется. Луффи чувствует смутное сомнение, раздумывая над диалогом в обед: а может все сказанное действительно несет в себе определенный смысл? Он не успевает дойти до злосчастной двери и коснуться ее, та открывается сама, медленно и со скрипом. Когда тебя ждут в морге — это страшно, и Луффи замирает на месте. Из-за преграды показывается высокий силуэт в замызганной униформе, виниловые белые перчатки измазаны кровью и натянуты поверх смуглых рук с нелицеприятными татуировками, меж пальцев дымит крепкая сигарета. Луффи вздыхает с облегчением — просто кто-то вышел покурить, ничего особенного. Угрожающая фигура выдыхает плотный дым в небо и разминает усталую шею, следы на одежде похожи на кетчуп, но Луффи сомневается, что это он. От торчащих из кармана скальпелей бегут по коже мурашки, белоснежные кроксы в бледно-алом, но зато удобные. Источающий опасность человек с презрением поворачивается к Луффи, вскидывает руку и зло щурится. Луффи ждет, что с минуты на минуту его прирежут и закопают в лесу; минута тянется вечность; угрожающая фигура растерянно моргает. На всю округу слышится громкое «еб вашу мать!», сигарета падает на асфальт и тлеет там, под лихорадочным взглядом Луффи незнакомый парень торопливо открывает дверь и исчезает в массивном здании. — Ага, — задумчиво тянет Луффи. Человек, который вскрывает трупы, его боится. Он доходит до двери и открывает ее, за ней — полумрак, подсвеченный потолочными яркими лампами. Пахнет спиртом и формалином и, — что вполне ожидаемо, — легким разложением. Место для встречи так себе, но по крайней мере Луффи знает, что патологоанатомы страшатся его больше, чем он их. Он гулко шагает по тусклому коридору, и эхо его шагов разлетается в разные направления. «Мой брат весьма стеснительный», вспоминаются Луффи слова Робин. Стеснительный — это она про что? — Да ладно тебе, это мне тут должно быть стремно, — говорит Луффи и скрещивает руки на груди. — Выходи давай. Незнакомый парень в кровавой одежде со вздохом появляется у него за спиной, и Луффи вздрагивает. — Это она тебя подослала, да? Робин упоминала, что ее брат мрачный, но, по мнению Луффи, она значительно преуменьшила. Когда к тебе подкрадываются со скальпелями в штанах — это, как минимум, повод напрячься. — Капец у тебя уютно, конечно, — Луффи медленно поворачивается. Незнакомец стоит неподалеку с обреченным выражением лица. — И человек, который мне каждый день оплачивает десерты с сердечками и кошачьими мордами, обитает в морге? — Ну, — парень ведет плечом, — не знаю даже, нет? — в его голосе сквозит легкий скептицизм. Луффи чувствует себя несколько глупо; они стоят в самом мерзком заведении города, где, по мнению Луффи, этому парню еще обитать? В огородах дачных поселков? — Таким тоном ты меня точно не закадришь, — Луффи фыркает. — Я пришел, чтоб сказать, что ты трус, но пока у тебя ножи, это не очень хорошая идея, да? — Я не собираюсь угрожать тебе, — говорит парень, — пока что. Луффи требуется несколько секунд, чтоб понять, что это — всего лишь шутка, и он, сам от себя не ожидая, прыскает со смеху. Черный юмор — вещь, которую понимают и оценивают не все; говорят, у патологоанатомов отменные шутки про смерть. — Ладно, — говорит Луффи, — как зовут-то тебя? — Трафальгар Ло. — Ну и имя, — Луффи кривится, но когда Ло тянется к одному из скальпелей, выставляет руки в примирительном жесте: — просто прекрасное имя, чувак.

-

Они возвращаются в то самое кафе, в котором все началось, и персонал, увидев их вместе, громко улюлюкает. В потолок улетает пробка от шампанского, пена мощным потоком бьет из бутылки, официанты рассыпают блестки и конфетти; Ло стоит у входа со скальпелем в руках и нехорошо улыбается. — Хватит так делать! — кричит один из работников, когда Ло кидает в него скальпель. — Каждый, сука, раз одно и то же! — А я думал, это я ебанутый, — говорит Луффи, наблюдая за тем, как Шачи, один из персонала, отражает круглым серебристым подносом летящие в него острые предметы. — Я могу умереть, если эта штука в меня попадет! — верещит Шачи. — Я всегда найду для тебя место, — и Ло достает еще скальпели. В джинсах и черной футболке-фикс он выглядит не так устрашающе, как в перепачканной кровью форме, с ним не страшно ходить ночами по скверным местам, Ло сам напугает кого хочешь. Этот парень, расчленяющий людей и вытаскивающий сердца из их груди, он носит на колечке ключей белого пушистого мишку и аниме-значки. Так называется в представлении Робин «стеснительный». К удивлению Луффи, в подборе изощренных матных слов Ло совсем не стесняется. Луффи выплевывает горячий чай, когда узнает, что любимый после черного цвет у Ло — это розовый, а после хохочет над его тягой к дорамам. — Фрик, — говорит Луффи, Ло втыкает перепачканную творожным кремом вилку в стол, накрытый белой скатертью, и Луффи давится собственным смешком. — Хавай свой десерт, — говорит ему Ло, и Луффи хавает, у него нет выбора. Луффи больше ему подыгрывает, чем его боится, и односложность ответов Ло его ничуть не коробит. Ло гораздо мягче, чем кажется на первый взгляд, и его сдержанный стиль в одежде и чисто деловые часы с кожаным ремешком на запястье — строгость, которая отталкивает, если не знать его поближе. Ло, он постоянно хочет спать и литрами пьет кофе. Друзья Луффи, познакомившись с Ло, стараются переходить на другую сторону дороги, чтобы не сталкиваться с ним и не жать его вечно холодную ладонь. — Блин, ребят, вы не понимаете, он бездомных песелей подкармливает на свои деньги. Но никого из друзей Луффи при виде Ло со скальпелями это не убеждает. — Вот если у тебя будет рак, мы сделаем тебе биопсию, — говорит Ло, — а когда нужен, допустим, срочный осмотр органов брюшной полости, прибегают к лапароскопии. — Я балдею, — Луффи иногда даже забывает, что перед ним лежит еда, — а скажи что-нибудь еще на своем этом медицинском. И никто бы никогда не подумал, что слова «аденит», «кахексия» и «патогенез» однажды покорят вечно голодное юношеское сердце. — Нет, ну это сюр какой-то, — говорит Санджи, — вы хоть раз слышали от Луффи столько умных слов? Луффи выпрашивает у Ло его кофе, который потом не допивает, и тянет к ларькам с мороженым, где Ло раскошеливается на три порции мятных нежных шариков, чтоб после вымазанными сладкими пальцами трогать лицо Ло. — Ты издеваешься, — говорит Ло, когда Луффи ему улыбается, но красные пятна на шее чаще всего красноречивее всех слов. Ло, в общем-то, очень идут эти сережки в ушах и темные круги под глазами. — Мы с ребятами зайдем к тебе на работу, хочу показать им, как выглядят трупы, — говорит Луффи, будто увидеть труп — это цель каждого человека в своей жизни. После его слов все присутствующие в кафе затыкаются, Шачи продолжает невозмутимо протирать сверкающие подносы. — У меня на работе нет трупов, — наконец говорит Ло, прерывая общую тишину, и с кайфом потягивает свой горький беспонтовый кофе под недоуменные взгляды. — Зато у тебя есть шиза, — говорит наконец Зоро. — Я никогда не говорил, что работаю в морге. И в этот момент Луффи чувствует сильнейший диссонанс, потому что услышанное никак не сопоставляется с реальностью. Ло проводит ночные смены в этом неказистом здании с названием «ЦЕНТРАЛЬНЫЙ ГОРОДСКОЙ МОРГ», втыкает в людей скальпели, причем и в мертвых, и в живых (видимо, ему не хватает биологического материала), а после он говорит... что? — Что? — наконец выдает Луффи после долгой загрузки. — В смысле ты не работаешь в морге? — Я студент медицинского, у меня практика. — Так ты еще и бесплатно этим занимаешься, — с глубоко звучащим осуждением говорит Нами. — То есть тебе это просто нравится. — Да, — отвечает ей Ло. Больше она ничего не добавляет, это перестает быть безопасным.

-

На следующий день Луффи со своими друзьями с сомнением приходят на указанное Ло место и недоуменно оглядываются. Оживленная улица пестрит счастливыми людьми, от обилия товара трещат по швам витрины магазинов; солнечно и очень тепло, Луффи безостановочно мотает головой. — Адрес верный, — говорит он, ни черта не понимая. — Где кладбище или крематорий? Перед ними бежевое здание с вывеской нежно-розового оттенка, на которой написано «Котокатэ»; на стеклянной двери висит табличка со временем работы и надписью «лучшее котокафе в городе!». — Пранк, — констатирует Санджи, наконец найдя объяснение ситуации; Ло, увидев из окна толпу нерадивых приключенцев, толкает входную дверь и говорит: — Привет. Он говорит: — Заходите нахуй уже давайте, вы отпугиваете посетителей. — Это ты их отпугиваешь! — констатирует Нами, ее тейк звучит весьма убедительно, и перед тем, как скрыться в помещении, Ло добавляет: — Все, кроме вот этой вот. В котокафе уютно и много гостей; мягкие пуфики и широкие диванчики усеяны пушистыми мурчащими комками; котята и подросшие кошки ластятся к чужим ногами и залезают на колени людей, готовых без остатка отдать всю любовь, существующую в этом мире. На Ло запрыгивает огромный белый котяра, карабкается по его смешной котячьей униформе и залезает на плечи, как попугай. Тычется сырым и холодным носом ему в ухо, впивается когтями в поджарое плечо, трется о лицо мордой. Ло чешет его за ушком, игнорируя, что его черная одежда усеяна белыми короткими волосами. — Это Снежок, — говорит Ло, — он толстый, потому что съедает всех, кому тут не нравится. — Поэтому у вас нет хейтеров? — интересуется Санджи. — Недовольные не выходят отсюда, никто из них не выжил, — Ло неприятно улыбается. — Имейте в виду. Снежок, он выглядит гораздо более грозным, чем Ло со скальпелями в руках. Чай тут вкусный и печенье тоже; Луффи со своими друзьями играют в настольные игры и проходят замурчательную кототерапию, пока Ло следит за состоянием котиков и разносит заказы к столам. Под ногами — мягонький ворсистый ковер, и по нему разрешается ходить только в носочках, а потому все гости оставляют обувь на специальной стойке у входа. На голове Ло торчат два темных уха — заколки, требуемые по дресс-коду заведения, и он кажется в этом прикиде невероятно милым. — Не забывай, он вскрывает тела людей, — шепчет Луффи Нами. — Будешь хаос в его рассудок сеять, я и тебя вскрою, — говорит Ло прямо ей в ухо, материализуясь сзади, и Нами вздрагивает. — Я же говорил, что он классный, — Луффи смеется. Робин тоже работает тут, она принимает заказы и следит за учетом кассы, в ее мимике и улыбке тоже есть что-то жуткое и неестественное, как и в ее брате. Наводить ужас — это у них семейное и передается по наследству, они этому не учатся, оно у них с детства. Луффи, перебирающий свои бесконечные нашивки и различные безделушки из карманов, бездумно следит за Ло и его плавными движениями. У Ло даже под кошачьей униформой есть скальпели, и не поздоровится тому, кто обидит хоть одного котика в этом месте. Ло — их защитник, и он умеет заставить человека замолчать. — Я балдею, — снова тянет Луффи и тяжело вздыхает. Все эти странные записочки и пироженки от тайного обожателя интриговали, но сам Ло интриговал его гораздо больше. — Я рада, что вы поладили, — говорит Робин, когда Луффи подходит к ее стойке. Она неприступная и утонченная готическая принцесса, королева всех пушистых, и на ее голове такие же темные ушки. Луффи, он знает, что и когда нужно сказать, но в этот раз язык будто прилипает к небу; из себя невозможно выдавить ни звука. — Слушай, — говорит Луффи и оборачивается, чтоб узнать, что Ло нет поблизости, — ты не могла бы… ну… поговорить с ним? — По поводу? — глаза Робин подсвечены нескрываемым интересом. — Он мне нравится, — взгляд Луффи бегает, и он неловко тыкает указательные пальцы друг в друга, — я не знаю, как ему об этом сказать. — А как же «подойти и не прятаться за чужими спинами»? — Робин наклоняется к стойке и подпирает подбородок ладонью; аргументами она умеет оперировать не хуже Ло, если не лучше, и переспорить ее невозможно. А еще она такая же ехидная, это просто дьявольски очаровывает. — Ты не понимаешь, это другое, — говорит Луффи и краснеет. — Не понимаю, — Робин хихикает и пожимает плечами. — Я бы помогла тебе, но в этом нет никакой надобности. — Почему? — Он и так это прекрасно знает, — Робин кивает куда-то ему за спину, и когда Луффи поворачивается, то натыкается на пристальный взгляд желтых глаз, переполненный нежностью.