***
— Какой у тебя красивый дом, — жеманно улыбалась девушка, поправляя непослушный локон. Она присела на диван и взяла с журнального столика бокал белого вина; я уже держал в руках свой. — Спасибо, — отразил ее улыбку я на своих губах. Я поднес ко рту бокал — она сделала то же и отпила. Она не заметила, что вино в ее бокале было слегка мутным, белее моего: растолченная таблетка еще не полностью растворилась. Я выпил свое вино до дна и устремил взгляд, полный ожидания, на светловолосую красавицу. Да, она прекрасна. Не так, как моя Селеста! Но все же прекрасна… Она начала что-то говорить, но я ее не слушал. Меня очаровали ее волосы: такой чистый цвет — наверное, настоящий. Мне страстно захотелось отрезать прядь ее волос и поднести к лицу: почувствовать их мягкость, вдохнуть цветочный аромат — совсем не такой, как у моей Селесты — терпкий, медовый, хмельной. Но было еще слишком рано. Мне приходилось, сдерживая себя, смотреть в ее светлые глаза — точно сталь в окружении морской воды — и кивать, делая вид, что слушаю ее ничего не значащий лепет. Через пару минут ее глаза помутнели. Она чаще стала моргать, но медленнее, заторможеннее. Улыбка стала сонной. Пальцы ее уже не могли твердо сжимать бокал, и Кара поспешила поставить его на столик, рука безвольно дернулась, и бокал опрокинулся — по прозрачному стеклу стола разлилось белое вино. — Я… плохо себя чувствую… — Шатаясь, она поднялась, но не смогла сделать ни шага. — Я… пойду… — Нет, — мягко обхватил я ее за плечи, прижимая к себе. — Тебе не стоит уходить: ты там, где и должна быть. — Это ты… — пролепетала она, наконец все понимая и опускаясь от слабости передо мной на колени. — Из-за тебя… пропала Селеста… это… ты… — О, ты хочешь увидеться с ней? С дорогой Селестой? У тебя будет такая возможность, я уверяю… — прошептал ей на ухо я. Я нежно выволок ее из прохода между диваном и столом и уложил на ковре. Она была так очаровательно покорна. Она тихо стонала, качая головой, но не могла вымолвить ни слова: лишь певучие гласные звуки, так похожие на вздохи наслажденья. Раздевать ее было чем-то поистине будоражащим. Медленно снимать с нее одежду, не имея возможности прикоснуться к ней, припасть губами к ее груди, вдохнуть запах ее волос, почувствовать языком ее кожу. Запретный плод так сладок… Я чувствую, как мой самоконтроль иссякает, и когда это случится, я мигом наброшусь на нее, овладевая всей этой красотой, присваивая себе эти ноги, эти руки, эти плечи, эту грудь — губы, шею, волосы, глаза — всю ее без остатка!!! …Но я не могу… …Она для Селесты… …Я и пальцем к ней не прикоснусь… …Пока что… …Все для моей прекрасной Селесты…***
Она забилась в путах на кровати, как только услышала, что я иду. Она мне рада! Как мило! — Селеста… — пропел я, медленно спускаясь по лестнице в подвал. — У меня для тебя подарок… — Мне ничего не нужно от тебя! — прорычала Селеста, вжимаясь в матрас. Как и всегда после сна, она была крайне активна и воодушевлена. Ничего. Скоро от этой беспочвенной ярости не останется ни следа. Я помогу ей стать лучше. Добрее. Ей это нужно — я ведь ее люблю. Ее глаза расширились от ужаса, когда она увидела, что я не один: вслед за мной на четвереньках, неуклюже, по лестнице спускалась обнаженная Кара. При каждом шаге у нее мягко покачивалась роскошная грудь; к собачьему ошейнику тянулся толстый кожаный поводок. Я долго думал, что же ей пойдет больше и сперва чуть не выбрал цепь, но она была бы не так элегантна. Вдобавок от нее слишком много шума… Наконец мы с Карой спустились; по щекам блондинки скользили сверкающие, как бриллианты, слезы. — Мерзавец! — вскричала Селеста. — Что ты задумал?! Отпусти ее! Зачем тебе еще кто-то? Истязай меня! — О, ты меня ревнуешь? — В моей груди начало разливаться тепло: раз она не хочет, чтобы я уделял внимание кому-то еще, значит, если она еще не любит меня, то любовь хотя бы зарождается в ее сердце. — Не переживай: я люблю только тебя. И именно поэтому привел тебе подружку. Тебе, должно быть, очень одиноко проводить все свое время здесь. — Отпусти ее… — взмолилась Селеста. — А давай так! Я отпущу либо тебя, либо ее. Мне ведь нужна компания. Кого ты выберешь? Кого мне отпустить прямо сейчас? Если ты выберешь себя, я подойду и развяжу тебя. И ты будешь свободна. — Я подвел Кару к кровати и помог ей взобраться на постель. — Посмотри в ее глаза. Красивые, правда? Посмотри на нее внимательно и скажи, кого мне отпустить. Нависнув над Селестой, Кара рыдала, и слезы ее падали Селесте на грудь, медленно скатываясь на живот. — Ее. Отпусти ее, — решила Селеста, переводя влажные глаза на меня. — Ты такая добрая, моя милая Селеста, — улыбнулся я, прижимаясь на секунду виском к голове Кары. — Она очень добрая, правда? Пожалела тебя, отдала тебе свой шанс на спасение. Ты должна отблагодарить ее… — Нет! — вскрикнула Селеста. Она поняла мою задумку и в панике задергала руками, пытаясь скинуть веревки. — …отблагодарить за ее великодушие и сочувствие. Ублажи ее. Доставь ей удовольствие, и я дам тебе возможность уйти. Кара подняла на меня глаза, и я кивнул в знак подтверждения своих слов. Все еще плача, Кара кивнула в ответ и склонилась к точеным ключицам Селесты, робко целуя их. — Нет! Кара! Не надо! — пыталась остановить ее моя красавица. Но Кара не слушала ее, чувствуя тугой ошейник на своей шее. Она касалась нагого тела Селесты руками, губами, слушаясь моего указывающего шепота, а мой темноволосый ангел вздрагивал от каждого ее прикосновения; ее грудь вздымалась, дыхание учащалось; язык все чаще облизывал раскрасневшиеся пухлые губы. — Поцелуй ее, — тихо приказал я, и Кара подчинилась. Ее пышная грудь терлась сосками о бюст моей Селесты, руки с нетерпением скользнули к ее бедрам, и тело Селесты задрожало. — Перестань… — молила Селеста, глядя на меня. Я не собирался никак им мешать. Честно. Но это ее «перестань»… Она как будто заигрывала со мной, распаляла мое желание испуганным, но возбужденным до безумия взглядом, частыми вздрагивания в такт движениям языка Кары. Она приглашала меня, сама того не замечая. И разгорающийся румянец на щеках, судорожные сжимания пальцами простыни только подтверждали это. Натягивая поводок — лишь чтобы вызвать легкое удушение, но не отрывать Кару от ее занятия, — пальцами свободной руки я коснулся горячей влажной промежности Кары. Блондинка прогнула спину, глухо застонав и обдавая чувствительную Селесту обжигающим дыханием. Мои пальцы входили в нее глубоко и мягко, с ласкающими слух хлюпами. Слишком легко. Кажется, пальцев ей мало… На моих губах расцветала улыбка, пока я расстегивал штаны. Селеста мотала головой: больше всего на свете сейчас она хотела прокричать мне «Нет!», остановить меня, но, задыхаясь от дарящего ей удовольствия языка Кары, не могла произнести ни слова. Стоило мне рывком войти в прилежную, подчиняющуюся всем моим приказам блондинку, как она выгнулась еще больше, запрокидывая голову и подаваясь назад. Я рьяно двигался в ней; Селеста с ужасом смотрела на подругу. — Ей же больно! Прекрати!!! — Что за глупости! — усмехнулся я, оскаливая зубы. — Посмотри внимательнее: ей хорошо! А ты видишь только то, что хочешь видеть. Кара, — прижался я к ее спине, натягивая поводок еще больше — из горла Кары вырвался бурлящий стон, — тебе приятно? — Да! Да! — вскрикивала она, отдаваясь движению. — Громче! Селеста не слышит. — Да! Да!!! Приятно!!! О Боже!.. — Тогда передай и Селесте часть своего наслаждения. — С этими словами я ослабил поводок и нагнул голову Кары к подрагивающим бедрам Селесты. — Ты чудовище! — с трудом скрывая экстаз, прокричал мой темноволосый ангел. — Совсем нет, — спокойно улыбнулся я, входя в Кару намеренно жестко и добывая заслуженный стон. — Я очень добр с тобой. И скоро… ты убедишься в этом…