Ведьмак

      Как и обещал Сокджин, по прибытию в порт ведьмака уже ждало заморское судно с многочисленными мачтами, парусами и огромным флагом. Торговцы. Все очень богато и невероятно красиво. Чимин даже и не представляет, сколько нужно было заплатить за место на этом корабле. Сокджин явно не поскупился. Он никогда не жалел для него ничего: буть то деньги, комплименты или ласки.       Ему выделили отдельную каюту под палубой, а совсем еще молоденький мальчик-юнга услужливо принес поклажу из кареты. Конечно, мужчина позаботился и об этом, парень и не заметил в коляске этот огромный чемодан. Открыв его, юноша был невероятно удивлен. Новая одежда, обувь, еда на три дня пути, не меньше, деньги. Его сумка, которую отец в спешке собирал для его побега, покоилась на самом дне, бережно сохраненная после побега. При взгляде на нее сердце болезненно кольнуло. Закрыв чемодан, парень откинул голову на подушку и, не переставая плакать, пытался осознать и, возможно, даже принять данную ситуацию. Не получалось. Всю ночь молодой ведьмак провел в раздумьях, обвиняя себя во всех несчастиях своей семьи. К утру сил уже не осталось даже на то, чтобы вспомнить имена богов, которым следовало бы помолиться и поблагодарить их за спасение, и парень свалился без сил, все глубже погружаясь в беспокойные, мрачные сны, что роем серых мух кружились в его сознании.       Обрывки снов были болезненно острыми, ему снились отец и мать. И хоть ее черты смывались в памяти, но пронзительный взгляд изумрудных, как будто его собственных, глаз невозможно было стереть из памяти любящего сына. Они говорили что-то размеренно и не спеша, затем картинки смывались то ярко-желтым, огненным цветом костра, то алыми лужами крови на деревенской мостовой, заставляя вспоминать, освежать в памяти не только недавнюю потерю, но и давно позабытый детский кошмар.        Пол дня Чимин провел в беспокойных метаниях по постели, не найдя в себе сил, чтобы проснуться. Его разбудил тихий стук в дверь каюты. Все тот же юнга вежливо поинтересовался, не нужно ли молодому господину чего-либо. Да, так к Паку еще никто не обращался, парень даже слегка смутился. Возможно, этот роскошный чемодан с бархатной отделкой или плотный серый плащ из дорогой ткани сбили мальчишку с толку. Поблагодарив того за заботу и уверив в том, что Пак не нуждается ни в чем, юноша скромно поинтересовался, куда направляется судно. Получив тот час же ответ, что капитан держит курс на Барос, столицу страны, название которой выговорит разве что сам капитан. Выслушав удивительный рассказ о заморских землях, экзотических животных и бескрайних голубых берегах теплого Средиземного моря, в котором, непременно, можно увидеть русалок, юноша вежливо попросил мальчика оставить его. Он принялся размышлять, что же ждет его там, в далеких заморских краях. Сможет ли парень обрести там спокойствие, простить себя за все случившиеся по его вине невзгоды, нависшие над огненной копной, как купол, то и дело норовящий прихлопнуть его бетонной плитой отчаяния.       После недолгого спора с самим собой Чимин все-таки решается подняться на палубу. Свежий ветер обдувает лицо, ужасно опухшее и покрасневшее от недавно пролитых слез, заставляя ежиться и сильнее кутаться в теплый плащ. Здесь дышать становится хоть немного, но легче. Неодобрение на лице капитана у штурвала навело на размышления, что это была не самая лучшая идея, поэтому юноша решил не испытывать судьбу и остаток пути провести в каюте, заперев дверь на засов. Даже находясь в относительной безопасности, страх все равно находил лазейки в искалеченную душу Пака, нельзя забывать, что всегда есть множество подводных камней, лежащих на твоем пути к спокойствию и лучшей жизни.       К вечеру, как начало смеркаться, в каюту постучал капитан. Разговор был напряженный и непродолжительный. Капитан Квон достаточно четко дал понять, что в курсе, кем является Пак и от чего он бежит. Объяснив в красках, как сам он рискует, беря на борт ведьмака, попросил не высовываться просто так, а если что-то будет нужно, смело просить об этом юнгу, для мальца только за радость, да и вопросов лишних задавать он не будет, научен. Так же капитан намекнул, что не по своей воле на борт пришлось взять пару очень странных людей: мужчину и женщину. И что бы Пак даже и не показывался им на глаза, так как все тот же проворный юнга заметил под теплыми мантиями оных плащи «цвета крови». Страх накатил с новой силой. Мужчина пожал плечами, пообещал, что постарается для парня сгладить все возможные конфликты, но голову положить, даже ради Сокджина, из-за ведьмака он не готов. Затем кратко попращался и вышел на палубу.       Дикая паника схватила за горло. Почему, когда все, вроде бы, позади, весь пережитый ужас снова стоит в глазах, стоит только упомянуть те самые злосчастные плащи. Это ведь не может быть простым совпадением. Это за ним. Где-то в глубине души Чимин был в этом убежден, но уговаривал себя, как мог, что это не так. Хотя чутье никогда не подводило парня, в этот раз он был как никогда прав. И бояться очень даже стоило.       К вечеру поднялась буря, и на палубе началась возня. Только не отпускало ощущение, что случится ужасное, и отнюдь не из-за бури. Даже боги озадачены его судьбой настолько, что природа подает знаки, что нужно спасаться. Но как? На корабле, посреди бушующего океана, вокруг нет ни единой души, вызывающей хоть какое-либо доверие. Возня сверху становилась все суматошнее, а звуки грома все отчетливее разносились по каюте оглушающими раскатами.       Через некоторое время в дверь забарабанили маленькие кулачки, тревожно оповещая, что все подозрения были не напрасны. Громкий возглас юнги перекрывал звуки бушующей природы, и, лишь открыв дверь, Пак смог разобрать сумбурный лепет мальца.       — Вам, Господин. Вам нужно бежать! Спрятаться. Я не знаю. Он. Чон Хесун! Он ищет Вас. Я слышал, как он угрожал капитану, чтобы тот выдал Вас, — мальчишка, запыхавшись, тараторил без умолку, дыхание его сбитое, восстанавливалось довольно медленно. Он бежал. Этот мальчик действительно хочет помочь. Только вот подвергать опасности своим существованием еще больше людей нет смысла, они все равно найдут его. И смерть отца все же будет напрасной. В отчаянии Чимин схватился за голову и осел на пол, не сумев от шока удержаться на ногах. — Господин. Господин, Вы меня слышите? — не унимался юнга.       — Уходи отсюда. Они не должны видеть, что ты пытался помочь мне.       Внезапно послышался топот нескольких пар ног, что спускались с палубы, отсчитывая шаги приближающейся смерти.       — А вот и он! Капитан, как не красиво было с Вашей стороны покрывать ведьмака! — грозный женский голос прозвучал, кажется, громче раската грома. Это конец.       — Уберите мальчишку! — кивнув на юнгу, приказала женщина, черные волосы ее доходили до пояса, стянутые в тугие походные косы. Она была очень красива, Чимин даже был бы рад видеть такое лицо перед смертью, если бы только смерть не несла именно ее рука. Мальчишку, брыкающегося и неугомонного, утащили матросы, прекрасно понимая, что ни он, ни один из них в данной ситуации не сможет помочь. Это инквизиция, да еще и один из древнейших родов. Герб на плащах многое говорил о их владельцах. Никто не посмеет перечить семье Чон. Простые люди боятся даже барса, вышитого на их гербе, что уж говорить о главных ее представителях.       — Они не виноваты, я тайно пробрался на корабль, — парень просто не мог промолчать. Все эти люди не должны страдать из-за его жалкой жизни.       — Конечно, ты один во всем виноват. И ответишь за все тоже ты. Как и положено таким, как ты, — наклонившись к самому лицу парня, госпожа Чон с презрением и усмешкой в голосе выплюнула слова, словно змея, впрыскивающая яд в свою жертву. И приказав капитану разворачивать судно и покрепче связать пленника, удалилась на палубу с надменным выражением на лице.       — Прости, парень, я не могу подвергать такому риску команду. Мне очень жаль, — пробормотал капитан и приказал матросам связать ему руки и запереть в каюте.       Свист ветра над вздымающимися волнами сулит только погибель, но на душе какое-то странное спокойствие. Что это? Смирение? Или шутка Морены, заморозившая его чувства? Разум начал искать выход из ситуации на фоне заторможенных чувств, судорожно перебирая кучу вариантов. Была даже сумасшедшая мысль выпрыгнуть в море в надежде на милость богов, не самая разумная, честно говоря. Хотелось действий, невозможно мучительно было сидеть на месте, запертым в маленькой каюте под палубой. Наверху снова возобновилась беготня, крики людей и громкий топот. Дверь каюты резко распахнулась, выводя Чимина из размышлений. Высокий, статный мужчина лет сорока пяти поднял его за ворот рубахи и поволок наверх. Не успел парень опомниться, как хлесткий ветер ударил прямо в лицо. Соль вместе с крупными каплями морской воды оседала на коже.       — Мы решили не ждать прибытия в порт. Моя жена бывает нетерпелива, а мы слишком долго никого не казнили, — по секрету шепнул ему Хесун. — Привяжите его к мачте на обозрение его гнусным богам.       После приказа жены Чон передает парня матросам, и те, с сожалением глядя на него, выполняют. Смирение отступает, дает простор для сопротивления. Пак упирается, как может, но силы не равны: трое взрослых, сильных мужчин, что может им противопоставить маленький хрупкий юноша? Борьба была недолгой. И вот толстые канаты обвивают его тело, прижимая ребрами к деревянной мачте вплотную. И все, что остается, это просить. Нет, не людей — богов о спасении.       — Помоги мне, Перун! Прошу, спаси меня! — подняв лицо в грозовое небо и не теряя хрупкие нити надежды. С долей отчаяния, но достаточно громко, что по толпе матросов прокатился саркастический гул, в ту же секунду трепетно стихающий, как только «стрела» бога войны и грома коснулась мачты, к которой был привязан Пак. Глаза мужчин расширились от увиденного. Мачта раскололась надвое и начала крениться, грозясь свалиться на палубу. Даже сам ведьмак находился в прострации от происходящего. Люди в панике заметались по кораблю. Кто-то кричал, кто-то пытался держать себя в руках и не поддаваться ужасу. Мачта все-таки упала, освобождая пленника, задев по ходу запутавшегося в парусине Чон Хесуна, и соскользнула за борт. Море разбушевалось не на шутку. Теряя сознание, Чимин заметил краем глаза застывший навсегда ужас на лице женщины, упавшей рядом, пораженной второй молнией. «О, да! Боги непременно спасут его», последняя промелькнувшая мысль в его голове совсем не радовала.       Крушение было быстрым, а пробуждение очень болезненным. Все тело затекло от неудобной позы, а глаза слепил яркий свет. Жив. Определенно жив. Соленый ветер обдувал со всех сторон. Парень очнулся на огромном куске корабля, единственный выживший. Вокруг, в воде, плавали тела команды, обломки судна и обрывки парусов, где-то вдалеке ведьмак умудрился разглядеть копну черных волос на алом фоне, это, определенно, госпожа Чон. Взгляд метался от одного к другому, пытаясь убедить себя, что не все они мертвы. Чимин насчитал около пятнадцати трупов, в то время как на корабле было порядка двадцати матросов и еще человек десять персонала. «Не мог же Перун забрать их всех», так он пытался успокоить подкатывающую к горлу истерику.       Доски и тела все разносило волнами, а на горизонте показалась полоска земли, покрытой зеленой листвой лесов. Куда забросила его судьба, он понятия не имеет, но до порта, который они покинул позапрошлой ночью, точно еще далеко. Что ж, по крайней мере, здесь места глухие. Может, его и не станут больше искать, возможно, парня сочтут мертвым, покоящимся там, на дне, вместе с командой моряков.       Сходя на берег и боязливо озираясь вокруг, молодой ведьмак судорожно сжимал кулон, висящий на шее. Самое горькое, что Сокджин сочтет его умершим по своей вине. Но вернуться — значит, опять не жить. Опять скрываться. И потому парень принимает твердое решение. Он останется здесь, в этом лесу. Мертвым для всех, но как никогда живым оплакивать и возвращать богам души умерших по его вине.