С той сказочной ночи прошел уже почти месяц. Парням крайне редко удавалось вырвать хоть пару часов времени для уединения. Тэхен был постоянно занят в церкви, хоть дела и шли из рук вон плохо. Пропадало какое-либо желание служить господу лишь от одного взгляда изумрудных глаз. Предметы валились из рук, а мысли были далеко, за широкой рекой, в маленькой избушке в чаще леса. Дни сменялись ночами, наполненными невероятно откровенными снами. Нежными, полными страсти и наслаждения, хранимыми хрупким амулетом, висевшим за шторкой у изголовья кровати. По утру на него косился отец, задавал странные вопросы и, не веря ни единому ответу, отправлял его на службу.
— Тебя мучают кошмары, сын мой? — как-то раз услышал по утру Тэхен.
— Совсем нет. Я хорошо сплю, — отвечал парень, наигранно поднимая брови в жесте непонимания.
— Ты очень изменился, Тэхен. Твое отношение к работе мне не нравится. Ты же знаешь, как это важно, — сухо изрек священник и, добавив, что в столице придется еще сложнее, покинул комнату.
Парень не сразу понял смысл сказанных слов, а как только до него дошло, сорвался за отцом.
— В какой столице? Зачем? Я не понимаю тебя, отец, — крикнул ему в спину парень.
— Всему свое время, сынок. Не думал же ты, что всю жизнь будешь прозябать в деревне? — спокойный голос утвердил опасения Тэ.
Позже, уже сидя в своей комнате, под вечер, парень не мог осознать выбивающую из колеи новость. Ему придется уехать. Покинуть Чимина. Он не знал, как скоро это случится, но факт остается фактом. Друг останется один. И Тэхен тоже будет одинок, несмотря на то, что в столице проживает больше тысячи людей. Как сказать об этом Паку, как сообщить эту оглушающую новость, которую даже он сам до конца еще не переварил?
Уже на подходе февраль, а Тэхен все никак не мог решиться рассказать о расставании парней. Последнее время Ким как мог чаще выбирался в лес, к ведьмаку, наслаждаясь каждой их встречей, как последней. В один из морозных вечеров Тэ спешил к реке, где на берегу его уже ждал друг. Как всегда жаркое приветствие и мучительно долгая дорога до хижины. Объятья у горящего камина и долгие ласки друг для друга. Но сегодня Тэхен твердо решил рассказать парню о своей ссылке в столицу. Буквально на днях у него с отцом состоялся серьезный разговор, где тот поведал сыну о грандиозных планах на его будущее. Юноша тогда чуть ли не впал в истерику. То, что он услышал от священника, буквально повергло его в шок.
— Академия инквизиции — очень престижное место для священника из глуши, типа тебя, — отец говорил поучительным тоном. — Я с таким трудом выбил тебе место. Ты не должен меня подвести, сын мой. Как только закончится твое обучение здесь, ты немедля отправишься в столицу.
Обучение заканчивалось уже через месяц. Парень был в ужасе. Одно дело уехать в город, жить там, учиться, и совсем другое — знать, что твое предназначение — убивать. Убивать таких, как твой самый близкий человек. Как о таком даже сказать, не то чтобы на это согласиться. Хотя, его мнение по этому поводу, кажется, никто и не спрашивал. Как, впрочем, и всегда. Парня просто поставили перед фактом. «Ты должен», и ничто не имеет значения: ни твои желания, ни чувства, ничего.
В маленькой хижине, как и всегда, тепло и уютно. В нежных, любимых руках паника слегка отступает, но не отпускает совсем. Чимин, видя напряжение парня, его небывалый энтузиазм и страсть, сразу смекает, что что-то не так. Что-то гложет юного «священника», делает его движения резче, а ласки ненасытнее. В трепетное сердце Чимина закрадывается щемящее чувство неизбежности. Уже сейчас Пак чувствует приближение конца. Он всегда знал, что такая жизнь не будет вечной и когда-нибудь ему придется отпустить парня, даже если страх одиночества затапливает с головой. Чимин аккуратно обнимает друга за плечи и задает вопрос, после которого, наверняка, многое изменится для обоих.
— Что случилось, Тэхен? Что тебя гложет?
Ким, утыкаясь в мягкую кожу на груди парня, странно всхлипывает, прижимаясь как можно сильнее, не в силах дать ответ.
— Ты не можешь молчать вечно. Расскажи. Я же вижу, что с тобой что-то происходит, — целуя юношу в висок, настаивает Пак.
— Меня отправляют в столицу. Учиться, — как можно тише сообщает Тэхен. — И как я понял, меня не ждут больше в Эйтосе.
— Как скоро? — сглатывая подкативший ком, стараясь сохранить хоть крупицу спокойствия, проговаривает ведьмак.
— На исходе второго месяца. Чимин, я не хочу. Я… я не смогу, — чуть ли не плача лепечет парень. — Чимин, это место… оно просто ужасно.
— Что же такого ужасного может быть в большом городе или столичной семинарии? — ласково проговаривает Пак, нежно поглаживая волосы Кима.
— Чимин, это… это не семинария. Он отдает меня в академию… — слова Тэхена прерывает громкий всхлип.
— Ну, академия, какая разница, — успокаивая друга, тихонько шепчет Чим. — Увидишь столицу, разве это не здорово? Эй! Я справлюсь, правда, — не веря своим собственным словам.
Резко прекратив всхлипывать, Тэхен, как в прострации, уставился в одну точку, а по щекам его текли слезы.
— Академия инквизиторов, — два слова, которые перевернули сознание Пака к верху дном. Обжигающей лавой вылились на измученное сердце, парализовали дыхание, вызывая лишь страх и панику, осели серым налетом в голове.
Пак молчал, не в силах проронить и слова. Лишь крепче прижимал любовника к груди, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции. Это нечестно. Почему инквизиция забирает все, что так дорого молодому ведьмаку? Будь то смерть или долг, так или иначе, эти чертовы плащи лишают его жизни, не убивая тела. Какой толк бежать и прятаться, если даже в древней глуши они находят способ причинить ему боль? Из раздумий его вывел тихий голос Кима:
— Я хочу остаться с тобой. Я не хочу в столицу, и уж тем более, я не хочу учиться убивать… таких, как ты, — голос охрип от долгих рыданий, и юноша казался уже таким взрослым, серьезным, решительным. Пак улыбнулся ему горькой улыбкой, не в силах уже сам сдержать слез, проговорил:
— Тебя будут искать. Ты будешь в большей безопасности вдали от меня. Если они узнают, Тэхен… если найдут нас… — и слезы соленым потоком хлынули по лицу ведьмака.
— Не найдут! Мы убежим. Уплывем в ту сказочную страну, про которую ты мне рассказывал.
— Это не так просто, Тэ. Я пытался, — горько проговорил Пак. — Все, что бы я не делал, в итоге оборачивается против тех, кто мне дорог.
— Я не боюсь, Чимини, с тобой я не боюсь ничего. Я боюсь того, что ждет меня там. Пожалуйста, — с мольбою в глазах и твердой верой на сердце. Этот парень действительно отчаянный.
В спешке собирая вещи, было решено, что Тэхену небезопасно возвращаться в деревню. Парни уже проложили маршрут на север, до Аволона, а там и до порта, с которого планировали отправиться прочь из этой страны, как странное чувство паники захватило ведьмака. Тэхена не было в деревне уже почти сутки, могли и хватиться. Нужно было поторопиться, но вот уже несколько минут Пак стоял у окна, размышляя о правильности принятого решения.
С улицы послышался странный звук: голоса, хруст ломающихся под ногами веток уже где-то очень близко. Взглянув в окно, Чимин остолбенел, скованный тугими нитями страха. В надвигающемся сумраке — огромная толпа людей с факелами, а следом послышался и лай собак. Подошедший Тэхен вывел парня из ступора.
— Бежим! — голос дрожал.
Выбежав на улицу сломя голову, парни пустились в чащу, не зная, правильное ли направление выбрали. Тэхен тогда крепко сжимал хрупкую руку ведьмака, пытаясь успокоить и поддержать. Если их поймают, Кима, в худшем случае, накажут поркой или все той же ссылкой в столицу, Чимина же при любом раскладе ждет смерть. Путаясь в снегу и запинаясь, выбежали на опушку, даже не оглядываясь на голоса и лай собак позади. Добежав до глубокого оврага, Тэ резко останавливает друга, прижимая к себе и целуя будто в последний раз, толкает Чимина вниз. С криком:
— Беги, мне они ничего не сделают. Я попробую их задержать, — и двинулся в обратном направлении, повернувшись лишь для того, чтобы прошептать прощальные слова любви.
Hellawes — На север.
Walking on cars — Catch me if you can.
Оказавшись по пояс в снегу на дне оврага, ведьмак несколько секунд смотрел вслед удаляющемуся парню, а затем решительно двинулся вдоль оврага, в глубь леса, сжимая в руках кулон с изумрудным камнем, пытаясь скрыться из виду. Еще один человек останется в его сердце навсегда. Как же больно. Снова.
Убегал от погони ведьмак ровно три дня. Когда уже сил не осталось даже на то, чтобы ползти, парень понял: все бессмысленно. Его перекрыли по всем фронтам. Он не спал и не ел, ужасно замерз, силы покидали его с каждой минутой. Безнадежность и отчаяние — лучшие друзья, как синонимы. Рухнув без сил в оборванной об ветки одежде, промокший от настигнувшего его ночью снегопада, парень молил лишь о легкой смерти. Что, в принципе, кажется несбыточной мечтой в его бесконечной погоне под названием жизнь. Парню не долго довелось лежать в рыхлом снегу. Лай собак настиг столь быстро, что казалось, они шли буквально по пятам ведьмака. Теряя сознание от усталости и истощения, Чим только почувствовал шершавый язык лайки, облизавшей его руку, да тихий скулеж, что гулким эхом отдавался в ускользающем сознании.
Очнулся Пак уже в подвальной камере, вдыхая морозный воздух из форточки под потолком с запахом свежей сосны, да слушая стук топоров на площади.
— Сегодня тебя казнят через повешенье, ведьмак, — невысокий мужчина, облаченный в рясу, с презрением взирал на юношу. — К обеду все закончится. Ты уже успел попрощаться со своими богами? — священник скривился от собственных слов и вышел прочь. Это конец. Вот так и закончишь болтающимся на новенькой виселице, припорошенным февральской метелью. Все было бы даже смешно, если не было так страшно. Но показать страх — значит, проиграть, а проигравший теряет всякую надежду на спасение. Что, в принципе, недалеко от правды. Только Тэхена жалко, они ведь, наверняка, заставят его смотреть. В наказание за грехи.
Конец предыстории.
