Sting — Shape of my heart
BTS — Serendipity
По прошествии еще пары дней положение вещей не сильно-то и меняется, что крайне не радовало Пака и, твердо решив растопить этот ледник, Чимин взялся за дело сам. Первые осторожные, как бы невзначай, касания остаются не замеченными, скорее, даже проигнорированными. Чон упорно не хотел замечать ласкающие движения пальцев ведьмака, когда тот проходился ими по обнаженному бедру, меняя уже практически бесполезные повязки, или крепко прижимающееся ночью тело к своему собственному. Парень уже вставал, самостоятельно передвигался по дому и пытался в упор не замечать явно не двусмысленные намеки ведьмака. Это дождливое утро показалось Паку самым подходящим. Рассвет еще только забирался на горизонте, а в комнате стояла густая тишина, прирываемая лишь мерным сопением инквизитора. Парень понимал, что Чон уже достаточно оправился, тому ничего не стоит завернуть малейшие поползновения со стороны Чимина и дать отпор при желании. Но почему-то надеялся на куда более приятный исход своих действий. Приподнявшись на локтях, Пак взглянул на умиротворенное красивое лицо, затем опустил взгляд на полуобнаженный торс, теряя контроль. Откинув одеяло, парень аккуратно взобрался на бедра Чона, так, чтобы не задеть повязку. Долго всматривался в правильные черты, а затем, не успев даже сообразить, в какой именно момент Чонгук проснулся, уже был придавлен сильной рукой, прямо за горло к полу и ошпаренный, диким, озлобленным взглядом. — Что ты себе позволяешь? — шипел Чон, ноздри его раздувались от гнева, а в глазах, противореча словам и жестам, плескался легкий испуг. — Эй, полегче, — беспомощно хватаясь руками за мощное запястье, просипел Чимин. — Задушишь. — Я задал тебе вопрос, ведьмак! — пытаясь придать голосу чуть больше ярости, Чон на последнем слове почти выдал свою растерянность. Да, положение тел вызывало двоякое ощущение. С одной стороны тебя вжимает сильное, горячее тело, почти не прикрытое ничем, кроме белья, но с другой стороны быть размазанным по холодному полу — не самая лучшая перспектива, добавляющая адреналина в кровь и так взбудораженному юноше. И да, скорее всего Пак решил сыграть в самоубийцу, раз, проводя нежными касаниями дорожку по предплечью, решил поиграть с огнем. Глаза смотрели с пошлой нежностью, скользя взглядом по сильным рукам, торсу и ниже. В полутьме четко вырисовывалась картинка, а в голове набатом било желание. И состроив страдальческое лицо, Чимин с мольбою произносит: — Мне больно Чонгука… пожалуйста, — чуть ли не хрипя от нехватки воздуха. Чон даже не заметил, как от эмоций пальцы сильнее стали сжиматься на тонкой шее. В чувство его привел лишь хриплый голос, молящий о пощаде. Только вот о пощаде ли? Хватка ослабела, растерянность во взгляде удвоилась, но Пак и не собирался отступать. Как только почувствовал слабину, резко приподнялся на локтях, оставляя между лицами всего несколько сантиметров пространства. — Чонгук… — стонет юноша, стараясь приблизиться еще немного. Рука Чона все еще находится у горла Пака, разжигая желание, но мешая сократить расстояние. В расширенных глазах инквизитора теперь уже явно читается страх, а тело пробирает дрожь от хрипящих ноток в голосе парня, пожирающего его тело взглядом. — Прекрати… — гулко рокочет Чонгук и, в противовес словам, обхватывает его шею сзади, сжимая чуть нежнее, чем следовало бы. Чимин, видя метания парня, слегка поддается дрожащей ладони, трётся о руку щекой, прикрывая глаза и томно вздыхая от удовольствия. — Ненавижу, — шепчет Чон и прижимается к пухлыми губам своими. Сердце Чимина выписывает кульбиты и бьется где-то в районе приложенной руки. Тело дрожит, а мозг отключает все предохранители. Он обхватывает обнаженный торс руками, в надежде притянуть желанное тело ближе, и углубляет такой долгожданный поцелуй. До нехватки воздуха, до распирающего чувства блаженства. Пальцы скользили по гладкой коже, пытаясь притянуть сильнее, вдавить в себя до хруста костей, впиться до кровавых синяков, не оставив для себя и малейшего шанса одуматься. Такое мягкое податливое тело, молящее о прикосновениях, вызывало дикое желание, желание не отпускать даже под страхом смерти. Это пугало. Реакция собственного тела, неконтролируемые движения просто сводили с ума. Чон ужасно хотел его, жгуче, страстно, до потемнения в глазах. Парень, зажмурившись, прервал поцелуй, приложив при этом колоссальные усилия, уткнувшись в нежную кожу шеи, вдыхая запах тела, да даже от него уже срывало заслонки. Инквизитор судорожно шептал: — Что сделал со мной? — парня уже просто трясло от желания. Звонко всхлипнув, Чимин ногами обвивает талию инквизитора, поднимая лицо парня, цепляя за подбородок тонкими пальцами, чуть ли не в самые губы шепчет, умоляюще: — Пожалуйста, Чонгук… — за что получает болезненный укус в шею, собственнический, обещающий наслаждение, не дающий здравым мыслям, которых и так не осталось в рыжей голове Пака, и шанса на существование. Тело ведьмака, словно обжигающая лава, растопляет ледник, превращая его в горячий пар. Движения становятся беспорядочными, более настойчивыми, чувственными. Чимин осторожно тянется к кромке белья Чона, проводя пальчиками, моментально проникая под и вызывая задушенный стон партнера. Улыбка на его лице становится плотоядной после того, как нехитрые движения заставляют инквизитора сильнее вжаться в стонущее под ним тело, упереться в него возбуждением, показать, как велико желание. — Пожалуйста, Чонгук… — снова раздается хриплый шепот. — Я больше не могу… Чон слегка отстраняется, будто бы в растерянности, произнося слова: — Я… — судорожным шепотом. — Я никогда еще… с парнем… — Все проще, чем ты думаешь. Просто представь, что я… — договорить не дает новый поцелуй. — Не думаю, что получится, — прерывается и возобновляет речь Чонгук. — Я глаза закрываю, а там ты. Ты заколдовал меня? — и не дав Паку ответить, снова страстно впивается в яркие вспухшие губы. Тот хватает инквизитора за руку и целенаправленно тянет ее к своему возбужденному паху. — Потрогай, — сквозь поцелуй шепчет ведьмак. — Будь уверен. Я не хочу, чтоб потом ты жалел. Чон рефлекторно сжимает ладонь, и новая волна возбуждения окатывает его тело. — Не останавливает, — так же в губы отвечает Чонгук. — Господи, почему меня это не останавливает? — вопрос скорее самому себе. Инквизитор отчаянно сдирает одежду с парня, трогая, изучая податливое тело под собой. С ума сходит от желания, подается вперед, вжимаясь в самые интимные места. Снимает свое белье и дрожит от нетерпения. — Я помогу, — томный, почти успокаивающий голос в напряжённую шею. И действительно помогает. Нежно обхватывает плоть, направляя в себя, притягивает ближе, шепчет, чтобы не останавливался, несмотря ни на что. И Чонгук поддается, наваливается осторожно, крепко сжимает хрупкого юношу в сильных руках и не останавливается. Ни после болезненного всхлипа Пака, ни после того, как острые коготочки впиваются в спину до кровавых отметин. Все, что он видит в данный момент, это красиво искаженное болью лицо ведьмака. В красном цвете. Ласкает вмиг зажавшегося парня, что выглядит уже не так уверенно. — Не смей! — почти рычит Чимин, видя, как Чон собирается отстраниться. Притягивает ближе, принимает глубже и тем самым окончательно сносит голову инквизитору. Ещё через несколько минут стонет уже от удовольствия, впиваясь тонкими пальцами в мощное тело. Почти срывается на крик, когда особенно быстро и глубоко, почти хрипит в поцелуй, получает горящие на коже отметины, но все равно не может насытиться человеком, что так въелся под кожу, в самое сердце, и мысли не давая и шанса на спасение. Когда рассветные лучи полностью окутали теплом комнату, а дождь, что не переставал почти всю ночь, стих, измученный и обессиленный Чимин, сладко прикрыл глаза, вжимаясь носом в широкую грудь инквизитора. Сильные руки с незамысловатым переплетением вен обнимали надёжно и крепко. Ладонь, изредка поглаживая обнаженное плечо, слегка подрагивала от пережитых только что эмоций. Пак нехотя отрывается от теплой кожи, всматриваясь в задумчивое лицо, и, как бы не хотелось думать об этом, вопрос сам всплывает, ударяя реальностью по лицу. — Что теперь будет? — робко спрашивает ведьмак, укладывая руки на чонову грудь, а следом опускает на них подбородок. Чон непонимающе опускает взгляд на озадаченное лицо парня, перебирая рыжие пряди меж пальцев. Не понимает. — Ты уйдешь, — скорее утверждает Пак. В ответ Чон понимающе, но с неохотой кивает головой. — Я хочу с тобой, — с мольбой в голосе и уверенностью во взгляде. — Чимин, тебе нельзя, — звучит ответ потухшим голосом. — Ты знаешь, кто я и что ждёт тебя там. Намджун, он… он не поймет. — Я не отпущу… — тихий рокот в шею и руки вокруг нее, отчаянно скользящие в попытке удержать несопротивляющегося инквизитора. — Останься со мной. Здесь. — Я что-нибудь придумаю, — обнимая за плечи ведьмака, успокаивает Чон. — Ты мне веришь? — вопрос вырывается вместе со всхлипом. — Несомненно!