Хлоя Прайс
Прошлое.
Ясность мыслей угасает с ужасающей скоростью, подобно той с которой сокрушительный шторм надвигается на Аркадию Бэй. Мозг упорно сглаживает углы, делая мысли туманными, а увиденное и услышанное нереалистичным и далеким от понимания. Это словно сон, похожее ощущение я испытывала, когда мне сообщили о смерти отца, сквозь всю эту эмоциональную дымку просачивается только страх, он буквально пронизывает тело, нагло расползаясь от макушки до кончиков пальцев ног. Промокшая одежда тяжелеет, облепливает меня и сковывает движения. Холодные потоки ветра, словно плеть больно хлещут по лицу. Обжигающая боль самую малость отрезвляет меня, чего я не могу сказать о Макс стоящей рядом. Она не выражает абсолютно никаких эмоций, её взгляд пуст, и пустота эта пугает меня куда больше шторма. Шторм добирается до противоположной стороны берега, и с лёгкостью вырывает деревья, что до этого нехотя тянулись к нему. Полностью перебравшись с моря на землю, он словно тяжелеет, и с каким-то остервенением начинает продираться сквозь леса, что окружают Аркадию Бэй. Сердце, кажется, срывается и падает, проваливаясь куда-то в живот, образуя там тугой комок из отрицательных эмоций, распутать который я не в силах. При каждом его ударе по телу пробегает волна холодного пота, пульсация отдаётся в висках, переполняя их кровью, отчего кажется, что они сейчас просто взорвутся. Когда торнадо начинает поглощать часть города, я понимаю, что не хочу этого видеть, и перевожу взгляд на Макс. Видя её стеклянное лицо, у меня возникает всё больше сомнений насчет реалистичности происходящего, страх при этом никуда не девается, он каждую секунду обрастает сводящими с ума мыслями. Я пытаюсь взять себя в руки, но это не помогает, страх уже готов перевоплотиться в полноценную панику, дыхание сбивается, как если бы я пробежала стометровку с сигаретой в зубах. Пытаюсь не обращать внимания на сковывающую сырость, на заполненные до краёв водой сапоги, что застревают в грязи. Вместо этого я просто иду к Макс, которая стоит всего в нескольких метрах от меня, иду, но не никак не могу дойти, реальность становится тягучей неправильной, а каждый последующий шаг даётся намного тяжелее предыдущего. Мир вокруг меня начинает плыть, дыхание выравнивается, а я замираю. Провал в памяти. Из её носа снова начинает бежать кровь. Багряный след в виде двух тонких линий, которые доходя до подбородка, объединяются в одну, простирается от её ноздрей до шейного выреза, который уже порядком пропитался кровью. Она не пытается стереть кровавый след, не жмурится от ледяных капель, не обращает на меня никакого внимания, просто наблюдает. Словно ожидая чего-то. В потухшей голове витают мысли о том, что она невероятно прекрасна даже сейчас, глаза машинально подмечают измазанное в крови лицо и одежду. Взгляд, в котором если постараться можно прочитать только отрешённость и усталость, взглядом что поглощает и затягивает тебя словно водоворот. И видимо это срабатывает, потому что я не задумываюсь о том, почему он стал таким безжизненным, я просто позволяю себе затеряться в нём. Она внезапно поворачивается ко мне, а я невольно отстраняюсь, её рот медленно растягивается в улыбке. Еще одна маленькая нить под названием «Неуместность» протискивается вглубь и устраивается где-то между страхом и обожанием. Улыбка у неё нежная и обворожительная, как и она сама, но в ней едва ли можно разглядеть нотки радости, она измученная и даже немного сумасшедшая. Её рот открывается и сразу же неуверенно закрывается, она нервно оборачивается, и словно убедившись в чем-то, возвращает своё внимание ко мне. — Получилось? — Внезапно выдаёт она охрипшим голосом. — Что? — Слегка опасаясь, спрашиваю я. Она резко хватает меня за руку, тянет ближе к обрыву и нетерпеливо указывает на Аркадию Бэй. — Всё! — Радостно вскрикивает она, слегка срываясь, радость эта конечно пропитана каким-то безумным отчаянием. Взгляд её совершенно внезапно наполняется блеском, в него будто вдохнули жизнь, а сама она словно цветёт на глазах. Я нервно сглатываю и пытаюсь сообразить, как вообще реагировать на подобное. Макс с нездоровой улыбкой на лице всё так же трясет мою руку, и смотрит на меня внезапно ожившими глазами, на её лице и одежде по-прежнему красуется размытая от капель дождя кровь. И всё это на фоне пострадавшего города. Всё это чертовски сильно дезориентирует меня. И я, честно говоря, нихуя не понимаю, кажется, я забываю само значение слова «понимаю», мозг яростно кипит, а Макс продолжает нести какой-то бред. Огромнейший торнадо прошелся по городу, что блядь получилось? Она смотрит на меня, ожидая реакции, я, нервно вздохнув, с неохотой бросаю взгляд в сторону города, вижу, что шторм прошелся по западной его части, практически стерев её, и только по ней. До меня доходит, что Аркадия Бэй почти не пострадала, почти. Если это по её мнению успех, то я даже не хочу представлять, как выглядела неудача. Выглядела неудача. Выглядела. В голове, будто что-то щелкает, и я вспоминаю те пять дней, что мы провели вместе. Осознание медленно вытесняет ощущение нереальности, постепенно проясняясь и избавляясь от сонной пелены, вставшей перед ним. Мысли приобретают невиданную до этого чёткость, и я вдруг всё понимаю. Понимаю, что когда мы разговаривали, она безучастно отвечала будто бы заученными фразами, которые меня полностью устраивали. Понимаю, что она всегда заранее совершала то, о чем я хотела её попросить, словно читая мои мысли. Понимаю, почему мои подколы вместо ожидаемого мною смущения, вызывали у неё лишь сочувственную улыбку. Понимаю, почему её не удивил наш спонтанный поход в бассейн. Понимаю, почему она не была шокирована, когда мы нашли тело Рэйчел, и то, как ей удалось так умело успокоить меня, держа себя в руках. Понимаю, почему в её взгляде не было искры. Понимаю, что она, похоже, проживает этот отрезок времени далеко не в первый раз. Понимаю, что всё это время она боролась с ебучей с судьбой одна. Понимаю, понимаю, понимаю, нихуя ты не понимаешь, Прайс, и точно не поймешь каково это, самолично запихать себя в петлю времени, ради шанса сделать всё хоть чуточку лучше. Так и не дождавшись от меня ответа, она начинает быстро сокращать и без того малую дистанцию между нами, хлюпая кедами по грязи, но не обращая на это никакого внимания. Она обхватывает моё лицо своими израненными ладонями, и, не церемонясь, целует. Держит она меня так крепко, словно боясь того, что я захочу отстраниться, чего я, конечно же, не хочу. Поцелуй чертовски небрежный, будто я предмет, или награда за какой-то только ей одной известный подвиг, что меня вполне устраивает. Ей буквально срывает башню, сейчас это не та Макс, которую я знала, а её кретинская эгоистичная её версия. Хотя мне это определённо нравится, нравится чувствовать рельеф её обкусанных губ, металлический привкус крови, её шершавые покрытые маленькими царапинами ладони на своем лице, то с какой жадностью она это делает, чувствовать её отчаяние и радость. Радость.***
Настоящее.
Глаза устало сканируют парковку в надежде, что Макс объявится раньше обычного. Усевшись поудобнее на капот своего ржавого пикапа, я пытаюсь вытащить уже изрядно помятую пачку сигарет из чересчур приталенных джинсов, спустя несколько томительных секунд борьбы со своими карманами, пачка всё-таки оказывается у меня в руках. Смотрю внутрь — одиннадцать. Обычно Макс приходит, когда я докуриваю вторую. Сегодня необычайно жарко, отчего тепло исходящее от зажигалки становится поистине адским. Любимая мною кожанка отправляется в салон, но это не особо спасает, капот нагрелся настолько сильно, что моя задница буквально будет готова, если я продолжу сидеть на нём еще несколько минут. Солнце печёт так, будто пытается сжечь этот никчёмный городок дотла. Тени кажется, просто испарились под лучами солнца, потому что вокруг я не вижу ни одной. Ветер начинает изредка дуть, заставляя гильзы на моей шее тихо бренчать, вот только это нихуя не остужает, а как раз таки наоборот. Воздух чертовски горячий, а моё тело словно уголь, который неистово тлеет, когда ловит очередной его поток. Аркадия Бэй пытается меня убить. Секунды превращаются в минуты, я молю Макс не задерживаться, только не в такую погоду. Чувствую жар между указательным и средним пальцем, уже третья — проносится в голове, когда я смотрю на тлеющую сигарету в руке. Нога начинает непроизвольно трястись от нетерпения. Еще минута, и я понимаю, что хочу сдохнуть сильнее, чем обычно. — Хлоя! — Звук знакомого и такого ожидаемого голоса, будто окатывает меня ледяной водой, вытаскивая из этого ёбаного ада. Поднимаю голову и встречаю лучезарную улыбку Макс, осознаю, что ради этой мордашки я готова жить вечно, и какая-то жалкая жара не в силах победить во мне это. Я улыбаюсь ей в ответ, а она замечая ответную реакцию, начинает ускорятся. Замечаю, что возле угла, из-за которого вышла Макс, кто-то стоит, этого человека я готова приписать к безумцам, потому что его костюм? полностью черный. Когда я была еще совсем маленькой, кто-то сказал мне, что чёрный цвет притягивает тепло, это настолько въелось мне в голову, что я с детства примечала людей что мельтешили тёмными пятнами перед глазами. Теперь я, конечно же, знаю, что он ничего не притягивает, а лишь хуже всех отражает свет, отчего и нагревается быстрее, но от привычки выделять определенных людей, что одеты в черное, я так и не избавилась. Макс буквально в нескольких шагах от меня, бежит с широко распахнутыми руками, я небрежно спрыгиваю с капота, оттряхиваю свой зад, выбрасываю окурок куда подальше, потому что случайно обжечь её, это последнее чего бы я хотела сейчас. Не успеваю я прочно встать на землю, как она тут же обвивает мою шею своими руками, утыкается лицом в моё плечо, почти повиснув на мне, ей сейчас наверняка приходится стоять на носочках. Эта мысль почему-то веселит меня. Она молча запускает свои руки мне под майку. Я заметила, что в последнее время она часто меня трогает, но в определённые моменты ведет себя слишком застенчиво, будто у неё есть какой-то переключатель, отвечающий за смущение или типа того, хотя неважно, важно лишь то, что я и не против частых телесных контактов с ней, ведь это приятно. Её пальцы, словно кисти которыми она едва касаясь, невесомо вырисовывает спирали на моих лопатках, кожа покрывается мурашками, по рёбрам пробегает раздражающая щекотка, мышцы невольно сокращаются, заставляя тело неловко изгибаться, а глаза блаженно закрыться. Её горячее дыхание обжигает моё плечо, мне становится еще жарче, но в этот раз виновница стоит совсем рядом, а солнце, словно сдавая пост, прячется за облаками. Сильный поток уже не столь раскалённого, но по-прежнему горячего воздуха продувает пространство между нами, заставляя майку вздыматься словно парус, мокрое от пота тело приятно остужается. Этот момент становится всё лучше с каждой секундой. Она делает медленный глубокий вдох, зарываясь в мою шею. Эм… она меня сейчас понюхала? Надеюсь, что хорошо пахну, хотя кого я обманываю, провонявшая бензином и сигаретами Прайс, вау очень клёво. Убивая бесполезные мысли, я решаю ответить на её объятия, хватаю её за талию, и крепко прижимаю её крохотное тело к себе, она покорно подаётся вперед. Я медленно прислоняюсь губами к её макушке, пушистые волосы пахнут едва уловимым, но знакомым шампунем и моей кроватью, моим домом. Что неудивительно, она, можно сказать, живёт в моей комнате, чему я несказанно рада. Я похлопываю её по плечу, сигнализируя о том, что нам пора бы и домой отправляться, но она не реагирует. — Максин? — с неохотой произношу я, продолжая обнимать её. Не двигаясь, уткнувшись в меня своим лицом, она издаёт приглушенный и в то же время весьма возмущенный стон. Я знаю, что она ненавидит, когда её зовут полным именем, но это лучший способ моментально привлечь её внимание. Она слегка отступает, но не убирает рук с моей шеи, её томный взгляд начинает гулять по моему лицу, пока не останавливается на губах. Нежно обхватывая моё лицо, вставая на носочки, она начинает тихонько сближаться, хотя, казалось бы, куда ближе. Внутри меня всё переворачивается, я мысленно готовлюсь к тому, что сейчас будет кое-что охренительное. Она совершенно неожиданно для меня отстраняется, убирает руки за спину, играючи склоняет голову набок. На её милом и даже немного детском на первый взгляд лице появляется поистине дьявольская усмешка, а глаза, они беззвучно смеются надо мной. — Макс, не Максин, — поправляет она меня сквозь улыбку. Блядь. — Макс, не Максин, — нарочито обречённо повторяю, распахивая руки. Она моментально прыгает в мои объятия, и, хихикая, лезет целоваться, только теперь по-настоящему, без наигранных томных взглядов. Её излишняя игривость пробуждает во мне мысли о Рэйчел,Макс Колфилд
Альтернативное прошлое.
Я неподвижно сижу у фонтана перед Академией, слышу, как студенты беззаботно обсуждают вечеринку клуба Циклон, что будет сегодня ночью. Ловлю ту навязчивую мысль, которую игнорировала так долго, а именно, я завидую этим кретинам. Признавшись в этом самой себе, я понимаю, что будто бы оголила ту часть себя, которую трогать не стоило, понимаю, что мне надоело всё это. Надоело проживать этот промежуток времени уже, наверное, в сотый раз. Держать в голове каждую сраную деталь, наизусть знать что произойдет, соверши я то или иное действие. Знание —***
Очередное изменение, и всё вроде бы идёт своим чередом, как обычно превращаясь в рутину. Ночь, вечеринка клуба циклон в самом разгаре, в женском общежитии абсолютная тишина и тьма. Точно знаю, что практически все студенты сбежались туда. Плетусь по черному коридору, в котором ничего не видно, но мне и не нужно, я точно знаю, еще семь метров и справа будет моя дверь. Замочная скважина чуть выше пояса, но я всё-таки достаю сотовый, что осветить её. Безошибочным движением отпираю дверь и уверенно вхожу внутрь. Уверенность эта моментально испаряется, у окна четко виден силуэт, я сразу же поднимаю телефон в надежде разглядеть его. Джефферсон. Лицо, освещаемое лишь тусклым светом телефона, выглядит абсолютно спокойно, но из-за ситуации, в которой я его вижу, в нём читается явная угроза. В его руке поблёскивает шприц, такой же, как и в проявочной. Страх буквально парализует меня, не давая вскинуть чертову ладонь, что бы отмотать время. Дыхание сбивается, и я понимаю, что все, на что я способна сейчас — это беспомощно дрожать. Его рот растягивается в улыбке, и улыбка эта выглядит вполне адекватной и даже милой, и это лишь сильнее пугает. Он начинает что-то говорить, активно жестикулируя, но его голос превращается в шум, я, смотря на него, начинаю задыхаться еще сильнее, а он в свою очередь медленно подходить ко мне. Я пытаюсь закричать, выдавить из себя хоть что-нибудь, но мои попытки проваливаются, звук превращается в вязкую жижу, что заполняет лёгкие. Ноги подкашиваются, и я жадно глотая воздух, падаю на колени, изображение смазывается, и я понимаю, что начинаю рыдать. Его шаги становятся всё громче, и спустя секунду, перед глазами поочередно показываются носки его туфель. Он хватает меня за волосы, и вздёргивают мою голову заставляя посмотреть в его лицо. Мысленно молю о помощи, хотя понимаю что это бесполезно. Но внезапно слышу голос, который раздается у меня в голове. — Помочь? — Он звучит слишком искаженно, неправильно, но я узнаю в нём себя, это мой голос. Звук сопровождается острой головной болью, глаза широко распахиваются, я наконец-то вдыхаю полной грудью, чувствую, как из носа начинает интенсивно бежать кровь. Не понимая, и не желая понимать, что сейчас произошло, я соглашаюсь и коротко киваю. Толстое стекло в моей подкорке даёт трещину, она медленно расползается сверху вниз, словно молния в замедленной съемке. Я завороженно наблюдаю за этим, но понимаю, что трещин стало слишком много, и слышу хруст. Внезапная вспышка боли сопровождается кровавыми бликами, которые самовольно окропляют реальность. А я лишь беспомощно извиваюсь от боли под аккомпанемент бьющихся осколков. Запертое, и запретное выливается наружу, и я тону в том, что так старательно пыталась забыть. Мысли становятся ясными, свободными от чувства страха, но глаза застилает туман, а тело становится ватным, почти неосязаемым. Теперь я словно зритель, пассажир на заднем сиденье, а за штурвалом явно кто-то более опытный. Я хладнокровно наблюдаю за действиями, что совершает моё тело без моего ведома. Вскидываю руку, замораживаю время, вижу застывшее удивление на его лице, выдергиваю шприц из его рук. Мгновенье, и снова вспышка, боль, кровавые пятна на холсте реальности, осколки, что больно впиваются в плечи. А я это снова я, держусь за голову пытаясь унять боль, страх рвёт меня на части, подчиняет, как и секунду назад. Но теперь я стою над поверженным телом Джефферсона, из шеи которого торчит тот самый шприц. Как только в моих мыслях пробегает неуловимое «Спасибо», в голове эхом раздаётся чёткое. — Пожалуйста.***
Настоящее.
Пикап предательски потряхивает, когда он проезжает по очередной кочке, болванчик с лицом Элвиса Пресли начинает задорно качать головой, а полароид чудом не выпадает из моих неуклюжих рук. Не держать в руках фотоаппарат, когда едешь в пикапе Хлои, пора бы к этому привыкнуть. Впрочем я держала его только для того что бы сделать вид что я чем-то занята. После стольких попыток, я, казалось бы, должна знать её как облупленную, но то, что произошло на парковке, доказывает обратное. Я совсем не ожидала того, что она хоть и мягко, но всё-таки оттолкнёт меня. Я что, одна чувствую себя неловко? Видимо да. — Навязчиво звучит в голове. Она включает радио и из динамика раздаётся ненавязчивая музыка. Её нога начинает сильнее давить на педаль газа, и спидометр показывает гордые восемьдесят километров в час, потоки воздуха не церемонясь, проникают в окно, заставляя её тонкую майку трепыхаться от ветра, из-за чего её бельё часто мелькает и сильно бросается в глаза. Я слишком долго пялюсь, но поздно осознаю это. Хлоя переводит свой взгляд на меня, не поворачивая голову в мою сторону, и как-то подозрительно ухмыляясь, снова переводит взгляд на дорогу. Я нервно сглатываю, и мысленно ругая себя, смущенно отворачиваюсь, но слышу: — Эй, Макс. Я поворачиваю голову в её сторону, но она ничего не говорит, лишь сверлит меня своим лисьим, но таким любимым взглядом. Я приподнимаю бровь, мол, чего? А она явно довольная собой оттягивает пройму майки двумя пальцами, позволяя легко рассмотреть её черный бюстгальтер. Этот цвет сильно контрастирует с её бледной кожей, из-за чего зрелище кажется не только горячим, но и прекрасным. Не плохо, а? Да, и правда. — Соглашаюсь я со второй. Я растерянно перевожу взгляд на её лицо, вижу прищуренные и чертовски довольные глаза, она победно ухмыляется, а я, вроде как перестаю дуться на неё из-за того что произошло на парковке.