Хлоя Прайс
Прошлое.
Соприкоснувшись с кирпичом, стержень начинает отвратительно скрипеть. — Что делаешь? — доносится из-за спины. — Увидишь. Небрежно вывожу на стене.Хлоя была здесь
— Теперь ты, — протягиваю ей маркер. — Не-а, это еще зачем? — она скрещивает руки на груди. — Ну, эм, это… Глядя на мои потуги придумать внятную причину подростковой сентиментальности, она не выдерживает и начинает давить в себе смешок. Слегка смутившись, я закатываю глаза, а она вырывает из моих рук маркер, и ловко уклоняется от моей попытки пихнуть её локтём. — Глупо это, — закончив, она равняется со мной, и мы обе оценивающе смотрим на стену. — У тебя почерк как у ботана, — выдаю я, а она, улыбаясь, слегка толкает меня.Рэйчел была здесь.
Настоящее.
Раздражающая мелодия пробивается сквозь сон, заставляя тёплую и приятную реальность стать холодной и острой. Я нехотя прислушиваюсь, слышу возню Макс и её тихую ругань, приоткрываю глаз и вижу, как она пытается отключить будильник. Понимая, что ей нужно в Блэквелл, я пытаюсь перебороть в себе желание закрыть глаза и провалиться в сон. Спустя несколько секунд режущая уши мелодия затихает и комнату наполняет облегченный вздох Макс. Её обычный алгоритм действий меняется, и вместо того что бы поползти умываться, она подсаживается ближе ко мне, тихонько убирает с моего лба волосы, и начинает еле заметно наклонятся ближе, когда её дыхание касается моей щеки я решаю что нарушить идиллию будет забавно. — Подбросить? — Спрашиваю я, резко распахнув глаза. Она, мило вздрагивает и резко отстраняется, а мои губы растягиваются в улыбке. Мило. Уже одеваясь, проверяя телефон перед уходом, я замечаю сообщение Бауэрса. Прочитав его содержимое, я заведомо неудачно пытаюсь убедить себя в том, что мне плевать. Да и с чего ему вообще писать мне? Да, Макс наладила с ним отношения после того случая с выуживанием списка клиентов, но это была она, не я. Если бы это был не Фрэнк, я наверное была бы благодарна ему за то, что он внезапно стал таким заботливым. Была бы, если бы он не трахал Рэйчел.***
Атмосфера в пикапе тяжелая, а я явно напряжена, еще бы я не была, стоит мне вспомнить об Элиоте, как в голове начинают всплывать неприятные ассоциации. Вечно пытающийся склеить меня кретин, который в один момент показал, что может быть и сталкером, охуительно стрёмным сталкером кстати. Макс всю дорогу бросает на меня странные взгляды, и выглядит так будто хочет что-то сказать. — Что? — Мой голос звучит слишком резко, нервно. — Прости за вчерашнее. Она думает, что я напряжена из-за неё? Нет, вчера мне конечно и правда было страшно, я будто на миг потеряла её, и чуть навсегда не потеряла себя, ага. Но когда на моей шее сомкнулись её пальцы, я, наверное, была готова. Она единственный лучик света в этом в засранном мирке, и если она действительно хотела меня придушить, то почему бы блядь и нет. И еще, она была такой милой ночью, так что… — Забей Макс, всё нормально, — честно отвечаю я. — Но… Я резко торможу у обочины, Макс не договаривает, переводит на меня непонимающий и даже слегка испуганный взгляд. — Выходи, — говорю я, делая то же самое. Она нервно кивает. Я облокачиваюсь о капот. Она хлопает дверью слишком сильно. Я слышу, как что-то отваливается от пикапа. Она неуверенно подходит ко мне с тревожным видом. Я рефлекторно достаю из кармана пачку сигарет, но не закуриваю. — Макс, когда я говорю тебе что всё нормально, значит всё нормально, — говорю я, теребя сигарету в руках, — ты ведь мне веришь? Она молча кивает, её глаза блестят. Я нервно выбрасываю помятую сигарету, подхожу к ней ближе и просто обнимаю. — Ты можешь делать со мной всё что угодно. Её тело напрягается, а руки неуверенно ложатся на мою спину. Я правда хочу сказать ей, что люблю её, но образы, вставшие перед глазами, медленно давят во мне эти чувства. Рэйчел, спектакль, поцелуй, нож, мой ангел, предательство, пылающее дерево.***
Парковка Академии Блэквелл.
Окидывая парковку взглядом, я понимаю что тут всё в точности как и вчера.Даже…
Перед тем как отпустить Макс в Академию, я дергаю её за рукав и тыкаю пальцем в тёмную фигуру, которая стоит всё там же. Прирос туда что-ли? — Слушай, а это кто? Она оборачивается, какое-то время щурится, её мечтательное выражение лица резко становится каменным, она склоняет голову на бок и продолжает задумчиво наблюдать. — Не знаю, никогда её здесь не видела. Никогда, — она моргает, её глаза перестают быть стеклянными, она, снова улыбаясь, небрежно отмахивается, — не важно, пора бежать. — Не заставляй меня ждать как вчера, — говорю я вслед уходящей Макс. Скользя взглядом по её удаляющемуся силуэту, я замечаю, как она внезапно останавливается, оборачивается, прыгает и машет мне рукой, чудачка, я кисло улыбаюсь, а она, дождавшись ответной реакции, вприпрыжку скрывается за углом. Прикрываю лицо ладонью, надавливаю на веки пальцами до тех пор, пока перед глазами не начинают плавать белоснежные пятна. Беру в руки телефон, и открываю сообщения. У меня есть дела по важнее.Элиот, кажется.
Я пробегаю взглядом по тексту так часто, что написанное в итоге начинает терять смысл. Нервно вздохнув, я кидаю телефон на освободившееся сиденье, он, отскочив, ударяется о дверцу и спустя пару секунд с грохотом падает. — Блядь, — я закатываю глаза.***
Когда я звоню Фрэнку, то в ответ получаю лишь гудки.
И так из раза в раз.
Отправляю ему сообщение, в котором пишу, что бы он мне перезвонил.
***
Входя в свою комнату, я сразу же падаю на кровать, она назойливо пружинит. Поднимаю телефон над собой и начинаю сверлить его взглядом. Фыркнув бросаю его куда-то на кровать. Курить. Я изгибаюсь и с трудом достаю пачку сигарет из кармана, выпрямив ноги, я приподнимаю их, и, придавая им ускорение резким рывком, принимаю сидячую позу. После таких выкрутасов в глазах темнеет. Прям, как я люблю. Когда зрение проясняется, я закуриваю и замечаю разбросанные страницы дневника Макс, которые так и остались лежать после вчерашнего вечера. Голова забивается ненужными мыслями, пытаясь от них избавится я перевожу взгляд в окно. Небо абсолютно чистое, фобия Макс не проявляется в такие дни, я бы обрадовалась конечно, но вчера, к примеру, солнечный ад достаточно быстро сменился на ливень. Так что рано радоваться. Взлохмачиваю волосы, подпираю голову рукой и, опираюсь локтями на колени. Возвращаю взгляд к лежащим на полу страницам. Не вчитываясь пробегаю глазами по буквам. Задерживаюсь на мятом тексте, что ближе всего ко мне, фокусируюсь и читаю.…рядом с Рэйчел…
Меня одолевает нервный смешок. Глаза уже не становятся мокрыми от одной мысли о ней как раньше. Иногда мне кажется, что это к лучшему; в остальных же случаях я считаю себя полнейшей мразью, ведь чувства притупляются, воспоминания расплываются, и через год-другой я, наверное, уже не смогу вспомнить, как звучал её голос. Втягивая носом воздух, в котором витают клубы дыма, я всё-таки пытаюсь вспомнить. Мы лежим в обнимку на моей пропахшей сигаретами кровати, я зарываюсь лицом в её шею, её волосы. Она хихикает, говорит, что ей щекотно, приподнимает плечи в попытках закрыть уязвимые места. Я пробегаю рукой по её ворсистой рубашке, и останавливаюсь когда дохожу до груди, она замолкает, её дыхание учащается и становится поверхностным. Медленно начинаю покрывать её шею влажными поцелуями, вдыхаю её аромат, крепче прижимаю к себе, ощущаю её мягкость своими руками. Наслаждаюсь моментом, желая, что бы он длился вечно. Резко распахиваю глаза от боли в руке, сигарета тлеет, воспоминания о былом безжалостно разбиваются, во рту пересохло, а тело неприятно тревожат капельки пота. Какое то время я просто неподвижно лежу, полностью отдаваясь настроению. — Я буду рада, если ты решишь поговорить со мной, — внезапно для себя я произношу это вслух, — прямо как мой папа, помнишь, я рассказывала тебе? Приходит ко мне во снах и не только. Комната естественно молчит, молчит так усердно, что тишина превращается в надоедливый нарастающий звон в ушах. В детстве это меня забавляло, сейчас нет. Откидываясь на кровать я понимаю, что несу бред. К глазам подступают слёзы, и потолок превращается в мутную мешанину. — Пап, почему я перестала тебя видеть? — Говорю я в пустоту.***
Сотовый коротко прозвенел, кажется только для того что бы вырвать меня из дрёмы и снова замолчать. Солнце настойчиво заглядывает в окно и накрывает меня палящими лучами. Я поднимаюсь и чувствую, как одежда мерзко липнет к спине и бёдрам. Солнечный свет отражается от экрана телефона, мне с трудом, но всё же удается разобрать написанное.Встретимся на свалке
Американская ржавчина была у всех на слуху после того как по городу пролетела весть о том что там найден труп. Полицейские оцепили территорию, сделали всё спустя рукава, шире открыли карманы и ждали награды Шона Прескотта за проделанную работу. Вывернули всё так, будто Нейтан вовсе не участвовал в этом. И теперь это и без того мёртвое место обходят стороной еще старательней. Это имеет смысл. Хотя от кого и зачем мы прячемся?***
Я выхожу из машины и хлопаю дверью, негромко, но достаточно для того что бы распугать птиц. Ищу взглядом фургон Фрэнка, когда прохожу дальше, то в глаза бросается выцветшая изорванная сигнальная лента.МЕСТО ПРЕСТУПЛЕНИЯ НЕ ПЕРЕСЕКАТЬ ЛЕНТУ
Смешно, закопай здесь еще пару трупов и полиции будет насрать, людей отпугивает не закон, а сам факт того что тут вообще кого-то убили. Ну да, город, который жив только благодаря Прескоттам; город в котором ничего не происходит, рай для тех, кто предпочитает тихую жизнь. И тут вдруг в их монотонное существование врывается новость о том, что кого-то убили, точнее не кого-то, а дочь окружного прокурора. Люди притворяются, будто ничего не произошло, но каждый понимает, что Аркадия гниёт. Фургон нигде не видно. Не желая впустую тратить время на его поиски, просто звоню Фрэнку. Мелодия эхом разносится по свалке, я её слышу, значит, он где-то здесь. Не торопясь начинаю идти на звук. Может быть, он просто уснул, что вполне вероятно, ведь я сама здесь частенько ночевала. Иду глубже, все тропинки истоптаны. Фрэнк — наркодилер, он должен был привыкнуть брать трубку вовремя. Звук приводит меня к нашему с Рэйчел убежищу, немного помявшись, я вхожу. На импровизированном столе одиноко лежит шумящий телефон. — Фрэнк? — неуверенно подаю я голос. Быстро окидываю помещение взглядом. В углу жестяное ведро, на стене желтое полотно на котором красуется нарисованный мною слон. Повсюду разбросаны пивные бутылки, коробки из-под пиццы. На стене куча граффити, а рядом с ними тот самый плакат.Добро пожаловать в L.A А Д
Я ХОЧУ СДОХНУТЬ
Какого хуя? Это ведь… Как только я начинаю пятиться, кто-то грубо толкает меня обратно. Руки и колени начинают саднить из-за резкого приземления, я нервно и максимально быстро оборачиваюсь и пытаюсь встать. Меня прерывает удар в грудь, я зажмуриваюсь от боли и снова падаю приземляясь на локти. Когда я открываю глаза, то вижу возвышающуюся надо мной фигуру.***
Элиот, ебаный блядь Элиот. Я опускаю взгляд ниже, ноги и руки связанны, туго, нет никаких шансов что я смогу освободится сама. — Так и будешь молчать? Мне нечего ему сказать, я смотрю в его глаза, на его движения, и пытаюсь найти в них намёк на адекватность. — Хлоя, — он садится на корточки, — скажи хоть что-нибудь. Он сверлит меня взглядом, словно ожидая чего-то. Я молчу, но в голове крутится мысль, что я делаю это зря. Разочарованно выдохнув, он встает, отворачивается и начинает невнятно бормотать себе под нос. Как я блядь попала в подобную ситуацию? КАК?! Прекратив возню, он уставился в стену, в его руке что-то сверкнуло. — Раньше у тебя был длиннющий язык, — сказал он, плавно поворачиваясь в мою сторону. Я молчу не из-за каких-то призрачных принципов, или дерзкого характера. Мне просто страшно, и судя по тому, как меня встретили, не зря. Он подходит ближе, в помещении не темно, но тускло. На его груди брошь, на которой я не задерживаю свой взгляд, потому что пытаюсь уследить за его движениями. Понимаю, что он держит что-то в руке. — Кстати, как там поживает Рэйчел? — буднично спрашивает он. — Что? — Внезапно для самой себя отвечаю я. — Я видел её рубашку на твоей новой подружке. Он что, не знает? — Или это была старая? Как её там звали, Макс? — Продолжает он задумчиво. Откуда он знает про Макс? Разве я ему о ней рассказывала? Внезапно он меняется в лице, будто бы ему надоело играть. — Или она и тебя бросила? Уехала в свой Лос-Анджелес? — Он слегка отдаляется, ищет что-то взглядом, а затем указывает ладонью на тот самый плакат. Почему-то мне не хочется, что бы именно он узнал о её смерти. В Академии было много людей, которым она не нравилась, взять, к примеру, ту же Викторию, та еще сука, но с Элиотом и близко не стоит. Та ненависть была глупой, даже детской, а он, он другой. — Да, — выдавливаю я. — Теперь ты понимаешь, — его голос смягчается, — понимаешь, что я был прав, да? —Его глаза не те, что несколько секунду назад.
Они другие, мертвые.
Они слишком близко.
Словно кадр, вырванный из дешевого слэшера.
Мне страшно, страшно.
Мертвый взгляд остается при нём даже тогда, когда он, видя то, как я вжимаюсь в стену, начинает улыбаться шире. Улыбка превращается в негромкий смех, он похлопывает меня по лицу и встаёт. — Она тебе хоть пишет? — В этот раз он смотрит на меня сверху-вниз, а его вопрос звучит максимально фальшиво, — как там в Лос-Анджелесе? — Нет, она… — я глотаю скопившуюся слюну, мои веки пульсируют, а голос дрожит, — она же меня бросила, забыл? — Произношу я, не поднимая взгляда. Его смех становится громче. — Хлоя, я знаю, что она подохла, — цедит он, сохраняя улыбку. Блядь. Я не знаю что делать. — Элиот, я… Когда я решаюсь заговорить с ним, то вижу как он демонстративно обнажает иглу. Блестящая, еле заметная и наверняка холодная. От страха я впиваюсь взглядом в шприц, забывая, что хотела сказать. — О, это? — Он театрально выпускает из иглы пару капель, — думаю, ты и не знала, что Фрэнк торгует подобным да? Догадывалась, но не знала, да и это не важно, важно лишь то, что находится внутри. — Конечно, не знала, ты же у нас по травке, — выражение его лица меняется на презрительное, — хотя не удивлюсь, если за время моего отсутствия, ты и такое успела попробовать, — он начинает тянуться ко мне. — Пожалуйста, — я вжимаюсь в стену. — Лучше молчи Хлоя, я предупредил, — он хватает меня за руку. Я изо всех сил пытаюсь вырваться из его хватки, но она лишь усиливается. — Блядь, — он, закатывая глаза, дарит мне оглушающую пощечину. Больно, в ушах гудит. Он что-то кричит, но я его не слышу. Трепыхаюсь, дергаюсь, как могу, вкладываю в это все свои силы. Внезапно он хватает меня за волосы, и рывком впечатывает меня в стену. Спустя мгновенье я чувствую глухую, холодную боль в шее. — Не дёргайся дура, иначе я тебе этой иглой, всю шею разорву, — говорит он, продолжая прижимать меня к стене. Жидкость вливается удивительно болезненно, кажется, что в шее просто нет лишнего места, из-за чего её будто раздувает. Спустя несколько секунд, он медленно вынимает иглу. Улыбаясь, он одобрительно хлопает меня по щеке. Страх, обида, гнев, безысходность, всё это становится слишком вязким, неразличимым. От голоса Элиота остаётся лишь мягкий, далёкий, размытый бас. В глазах начинает пощипывать, веки закрываются. Последней внятной мыслью за которую мне удаётся зацепиться был дневник Макс.***
…
Тьма.
Пустая, бесконечная.
Толчки.
Агрессивные, резкие.
— Давно…мечтал, — мужской запыхавшийся голос.
Толчки ускоряются.
Становятся еще более судорожными
— Блядь, да!
На моей талии сжимаются чьи-то руки, и притягивают меня к себе.
В меня вливается мерзкое и липкое тепло.
Сдохнуть, теперь я и правда хочу.
***
Макс Колфилд
Настоящее.
Занятия закончились и я сразу же, как и обещала, направилась к парковке. Прохладный, и даже немного приятный ветерок продувает меня, по телу пробегают мурашки, и я сразу же задираю голову. Серое небо. Хоть бы не дождь. Дойдя до парковки, я понимаю, что там нет ни пикапа, ни самой Хлои.***
Я лежу без неё в её комнате, на её кровати. Бессмысленно пялюсь в потолок, прокручивая возможные варианты в голове. В итоге мысли ни к чему меня не приводят, я стискиваю зубы, и закрываю глаза, по телу проходит волна злости. — Иди и найди её, — раздаётся у меня в голове. Ну конечно. Я не могу просто взять и забыть о своей силе да? — Очевидно нет. Напомни, почему я вообще решила, что все это дерьмо закончилось? — Потому что сильно этого хотела? Точно. Наивность меня еще не покинула. Вторая, лишь мысленно мне кивнула. Я вскакиваю с кровати, включаю свет, смотрю на разбросанные страницы моего дневника. Беру первый попавшийся лист бумаги, лежащую рядом ручку. И с дрожью в руках вывожу:Понедельник, 5-е Ноября. Сегодня Хлоя не вернулась домой.
Мысленно выругавшись, я поднимаю голову и встречаю взглядом своё отражение в окне. — У нас получится. Вероятно, не с первого раза, но у тебя есть я. Когда голос в голове затихает, я понимаю, что отражение улыбается мне вовсе не моей улыбкой, которая больше походит на оскал. Ко мне приходит осознание того что я правда не одна, оскал второй плавно перетекает в настоящую, более привычную и мягкую улыбку, мою улыбку. — Мы найдем её, обещаю. Я беру в руки фотоаппарат и направляю его на себя. Ослепляющая вспышка. Звук выезжающего фото. Надеюсь, что мне не придется использовать этот снимок.