***
Дэхён уже второй час не может договориться с тайцами по поводу поставки хорошего виски, и по правде, ещё чуть-чуть и он пошлёт всё куда подальше, забывая о контракте на пару миллионов. Вот только это сделать он не успевает, когда дверь с грохотом открывается, и на пороге заявляется «малолетняя зараза», как в последнее время Дэ называет друга, с бутылкой того самого виски и секретарша, которая пищит, пытаясь оправдаться, что она пыталась остановить его. «Прямо-таки сцена из глупой дорамы», — обычно Чон уже бы вышвырнул пьяницу в окно, ну, или за дверь, но сейчас не тот случай, поэтому приходится действовать по другому сценарию. — Простите, господа, но на сегодня переговоры закончены, мой человек с вами свяжется, — Дэхён снимает галстук, кидая его на диванчик, пока секретарша выпроваживает гостей. Всё равно ни к чему бы не пришли. Парень подходит к своему кудрявому чуду, ероша его блондинистые волосы. Дэ усаживает друга, забирает у него бутылку и снимает верхнюю одежду, которая, явно, мешает. — Снова перекрасился? — начинает юноша издалека, дабы не спугнуть, в ответ только нечленораздельные звуки. — Что случилось? — блондин никогда не доставлял проблем, и, если это случилось, значит, что-то серьёзное всё-таки произошло. Малолетнее чудо кривит лицо в обиженной гримасе и откидывается на спинку дивана. Вообще-то он не пьёт, разве что чуть-чуть, но сегодня повод был, и очень весомый, так он и говорит Дэ. — Эта сволочь развела меня и бросила! Меня, понимаешь? Да я же само воплощения очарования и красоты, — в ответ приподнятая бровь. — Ну ладно, просто красоты. Да какая разница! — эмоции буквально переполняют младшего, он не понимает, как такое могло произойти. Дэхён похлопывает друга по спине, пытаясь успокоить, потому что слушать пьяную речь сложно, а вперемешку со всхлипами тем более. Расставания всегда сложно давались блондину, но, к счастью, переживал он их редко, поэтому Чон даже не отказывался слушать о них, понимая, что он единственный человек, который готов подставить плечо.***
В итоге, встреча с Химом сорвалась, так как оставлять эту пьяную тушку одну надолго попросту опасно. От не лучших воспоминаний отрывает телефонный звонок, который даже немного снимает сонливость. — Да? — Привет, Хён. Не мешаю? — вспомнишь гов… солнце, вот и лучик. — Лучше бы ты это вчера спросил, мне из-за тебя пришлось самому ехать в эту самую «забегаловку», про которую ты говорил. Хотя главный герой этого события был у меня в руках. — Прости, но я, правда, не хотел. Просто эта скотина меня… — Не начинай снова, мне вчерашних дня и ночи хватило. В любом случае, в этом есть и хорошие стороны, — Чон подозрительно хмыкнул. — Да? Посвятишь своего горячо любимого донсена? — кажется, Дэ буквально увидел, как мелкий строит глазки, пародируя милого человека. Как жаль, что в действительности он таковым не являлся. — О ком ты говоришь? У меня похожих нет. — Не смешно! — негодование в трубке перерастает в нытьё. — Ну вот, никто меня не любит, даже ты. Парень готов поклясться, что слышит всхлипы, но отлично знает, что это просто прекрасная актёрская игра. Было уже, пройденный этап. — Успокойся, я люблю тебя. Доволен? — Безусловно! Мне нужно приехать? — резкий переход к важным делам. — Да, тайцы меня в конец достали. Надо показать этим свиньям, где их место, — старший говорит грубо, стальные нотки в голосе только подтверждают это. — Скоро буду. — Не сомневаюсь, Чжунхон, — а дальше только гудки. Младший всегда знал, когда его помощь действительно нужна. Не просто так в свои далеко не полные двадцать Чхве является главным союзником, советником, а главное — другом и некровным, но всё же братом Чон Дэхёна. Как и обещал, он не заставил себя ждать, и был на месте в скором времени. Хон завалился на кресло рядом со столом Дэ, забирая стакан с коньяком у секретарши. — Может хватит? Ты сколько вчера выпил? И вообще, ничего что ты ещё мелюзга? — Чон скрестил руки на груди, многозначно хмуря брови. — Ой, мамочка меня спалила! — младший наигранно испугался, прыская в кулак со смеху. — Хон, ты границы-то не переходи, — голос старшего снова стал непозволительно низким. Дэхён очень любил своего нерадивого братца, но держался на нужном расстоянии, авторитет должен поддерживаться, независимо от чувств и связей. Это правило всегда красным мигает перед глазами. — Прости, Хён, — Чхве прокашлялся. — Ты мне расскажешь подробности вчерашней встречи с владельцем той дешёвой кафешки? — Да, — Чон выдыхает, несколько раз сильно зажмуривая глаза, дабы немного взбодриться. — То, что ты называл «забегаловкой», на деле оказалось небольшой кофейней. Никакой пользы от её посещения я не получил, что тебя вообще в ней смутило? Владелец у неё тоже бесхребетный, по сути, раздавить это место ничего не стоит, — старший выжидающе смотрит на Чжунхон, но тот лишь хмыкает, снова не давая нормального ответа. — Я уже говорил, что это просто чувство, и верить ему или нет, только твоё дело. Я сам в этой кофейне только раз был, поэтому судить её более детально не берусь, — Хон делает глоток из стакана, намекая, что он эту тему закрыл. — Кстати, Хён, ты сказал, что никакой пользы в поездки не было, а чуть раньше по телефону, что есть и хорошие стороны. Ты что-то недоговариваешь, — младший меняет тему, подозрительно хмурясь. — Я совсем забыл, — Дэ ерошит свои волосы и скалится. — Я встретил моего недавно появившегося знакомого. Кстати об этом, мне нужна вся имеющаяся информация на него. — Даже так? Заинтересовался? Хорошо. Хён, но кто он? — Ю Ёнджэ. Работает в этой кафешке и, как я понял, живёт в трущобах. Дальше дело за тобой, — Дэхён тоже наливает себе бокал янтарной жидкости и осушает его залпом. — Трущобы? А вот это уже, действительно, интересно. Завтра всё будет, — Чжунхон встаёт и выходит из кабинета, бросая что-то по типу: «Надеюсь, что этот паренёк поживёт хоть пару дней. А то я даже имена их запоминать не успеваю» Чон порывается кинуть что-нибудь в своего братца, но всё, что было под рукой жалко тратить на эту заразу. Дэхён буквально валится на диван и всё-таки отключается. В этой ожесточённое борьбе парня и сна, сокрушительное поражение потерпел парень. Когда в глаза бьёт яркий свет, Дэ всё-таки приходится разлепит будто смазанные клеем веки. Мысль, что утро настало подозрительно быстро, пугает, потому что дел вообще-то немеренно. Но вместе утреннего солнца над парнем нависает настольная лампа. — Хон, твою мать! Не мог по-человечески разбудить? — Дэхён переходит в сидячее положение, стараясь проморгаться от цветных пятен, что пляшут перед глазами. — Я пытался, — юноша пожимает плечами, — но ты не просыпался. У меня просто не осталось выбора, — младший невинно хлопает ресничками, на что Чон лишь закатывает глаза. — Ты зачем вернулся-то? — Дэ посмотрел на часы, которые показывали, что прошло не больше нескольких часов с их прошлого диалога. — Нет, Хён, ты меня всё же пугаешь. С каких пор ты стал забывать про важные встречи? — Чжунхон смотрит слегка взволнованно. Чон чертыхается и сам себе удивляется. Чтобы организм да уснул перед мероприятием такого уровня. Что-то здесь не так. Ну, или же Дэ всё-таки человек, в чём он себя уже долгое время пытается разубедить. Парень встаёт, оглядывая себя, и радости это не вызывает: рубашка сильно помята, и брюки выглядят поношенными. Приходится идти переодеваться, хорошо, что запасная одежда всегда висит и ожидает своего часа в кабинете Чона. Чхве терпеливо ждёт, вообще-то он сейчас, с удовольствием, выпил бы чего-нибудь покрепче, но перед встречей нельзя — табу, которое не нарушает даже старший. Дэ выходит из гардеробной, поправляя запонки на манжетах рубашки. — Выглядишь превосходно, как бы странно от меня это не звучало, — младший оценил быстрое преображение брата, которому даже программы про моду позавидуют. Дэхён был красив, непозволительно красив для парня, для человека, замешанного в грязных делах. И самое страшное то, что он это прекрасно знал и нещадно этим пользовался. Парень чувствовал своё превосходство как умственно, так и внешне. А такая смесь страшна, страшна для общества, потому что такие люди властвуют, они ведут за собой, подчиняют других, утопая в своей безнаказанности и в желании быть лучше и лучшим. Дэ хмыкнул на замечание Чжунхона, приглаживая уложенные волосы. Он буквально говорил своим видом: «Да, парень, я знаю». Любой другой человек посчитал бы Чона по меньшей мере самовлюблённым, но Чхве был до жути наблюдательный, поэтому имел способность замечать то, что остальные не видят или не хотят. — Спасибо, ты, я смотрю, сегодня тоже при параде? — старший окинул внешний вид парня напротив. — Естественно, ты же сам сказал, что никаких кроссовок и драных джинсов. — Я не думал, что ты послушаешься. Твой стиль — отдельная, непонятная мне история, — Чон вздохнул, вспоминая вечные ссоры из-за ярко-розовых волос или тёмно-красных, почти бордовых, которые младший делал в самый неподходящий момент, подставляя тем самым Дэ и его репутацию. Хон только хихикнул, всё же прихватив кольцо, которое вставил в нос. Парни сели в машину, сегодня Дэхён решил повезти сам, да и ехать всё равно не очень далеко. На улице уже смеркалось, Чону нравилась эта атмосфера сна в домах и опасности на улицах. — Хён, а ты до этого встречался с этим парнем? — младшему надоела эта тишина в салоне, а музыку Дэ включать отказался, потому что вкусы у парней слишком расходятся. — Нет, но слухи о нём интересные ходят, — Чон не отрывая взгляда от дороги, достал пачку сигарет. Вообще-то он не курит, но когда рассекаешь воздух, набирая на спидометре отметку на несколько десятков больше положенного, желание появляется само собой, кажется, даже лёгкие требуют, наплевав, что кислород важнее. — Как интересно, жду подробностей, — младший удобнее усаживается на сиденье, приоткрывая окно. Он совершенно не разделяет кайфа от дыма, наполняющего салон, как стеклянный куб, без возможности нормально вдохнуть. — Лично с ним я не встречался, но достоверные источники рассказывают о его хладнокровие и любви к зрелищам, жестоким и кровавым. Но также я слышал, что он — человек чести. Слова держит, поэтому сделки с ним обычно никто по собственной воли не совершает, он всегда исполняет свои приговоры. Просто мы с тобой бесстрашные. Да и я всё-таки склоняюсь к тому, что это всё приукрашенная действительность, потому что я знаю, точно, что он довольно молод, а молодые редко способны на продуманную игру, — Чон успел порыться и достать немного информации, даже не стал доверять это дело своим псам, он и сам был прекрасной ищейкой. Решил вспомнить старые деньки. — О, теперь я ещё больше хочу глянуть на него. А ещё желательно, сделать его нашей пешкой, обожаю, когда якобы сильные личности прогибаются под моим ботинком, — Чхве самодовольно облизнул нижнюю губу. Чжунхона сложно назвать обычным подростком, потому что как минимум он имел ненормальную тягу к насилию в любом её проявлении, а ещё он был безмерно верен своему «брату».***
— Идеальный пёс! — ещё будучи мальчишкой с огромными амбициями, воскликнул Дэ, вручая ребёнку новый ножик за отлично выполненную миссию. — Как пожелаешь, брат, — младший опустил голову в знак благодарности. Тогда маленькому Хону было одиннадцать, он был выкинут на улицу сначала родителями, потом детским домом, точнее он сам оттуда сбежал, а его просто никто не искал. Неопытный воришка был быстро пойман местной шайкой, которая оказалась совсем не рада от появления нового соперника. В момент, когда они вершили своё «правосудие» над мальчиком, появился Дэ, ставший тогда без преувеличения героем для Чжунхона. Позже последний поклялся в верности и не раз доказал это, за что был удостоен званием — брат. Прошло семь лет, звание «пёс» больше не используется, но Хон продолжает оставаться личным карателем и лучшим оружием в руках Дэхёна.***
— В нужную сторону мыслишь, мелкий, — Чону нравилась пылкость, что исходила от подростка. Парни приехали в нужный клуб, сегодня они решили поиграть по чужим правилам, поразвлечься, устраивая встречу не на своей территории. Дэ оглядел довольно скромное для места разврата здание и закусил губу. Азарт сжирал, запуская светлячков в глаза и живот. Венка, проходящая по шеи, слегка вздулась, выдавая состояние своего хозяина с потрохами. Чон уже по привычке хрустнул суставами на пальцах и, взяв своего «пёсика на поводок», медленно, со вкусом рассматривая детали, зашёл в главный вход, в логово не человека, зверя, где уже ждали люди. Потом дверь, ещё дверь. Двери, двери, двери. И ни одного охранника. Интересно… — тягучий, сладкий голос раздался в голове, раззадоривая и ускоряя течение адреналин в крови. Перед парнями приоткрыли дверь, заранее пару раз ударив по ней кулаком, оповещая. Дэхён сделал первый шаг, за ним, всегда прикрывая тыл, тенью скользнул Хон. В центре небольшой комнатки сидел, действительно, молодой парень, слегка покачивая из стороны в сторону стакан с виски. Он, парень, идеально вписывался в атмосферу, царящую вокруг: расстёгнутая на пару пуговиц свободная рубашка, необычный, но безумно притягательный взгляд горько-шоколадных глаз и острое, как скальпель, очертание породистого лица. И в момент, когда его глаза столкнулись с взглядом Дэ, последний понял, почему за ним следуют, почему пресмыкаются, не жалея разодранные об асфальт под его ногами колени и разбитую гордость. Он просто наклоняет голову в бок, а ты уже цепенеешь, не понимая, что же на уме у этих двух дьяволята в глазах, что, кажется, сейчас поглотят, сожрут похуже любого дикого зверя. И Дэхён замирает, растворяется в своём виде наркотика, вставляющего покруче любой другой дури, которую поставляет парень напротив — интерес, поглощающий всё на своём пути; какое-то ненормальные желание узнать, что будет «если…» Хозяин территории указывает на небольшой диванчик рядом с собой, не сводя взгляда со стоящего за спиной у брата Хона, который сейчас поудобнее усаживался на своё место. — Представитель семейства Чон, смею предположить? — Начинает парень, наконец, допивая остатки алкоголя в своём стакане. — И единственный его прямой потомок, — поправляет Дэ. — Я надеюсь, что Вас уже оповестили о цели, с которой мы пожаловали к вам? — Конечно, но я бы очень хотел услышать подробнее и из Ваших уст, — стакан снова наполнился янтарно-жёлтой жидкостью, маня своим видом. — Я хочу на Вашей территории, что в центре Первого района, построить своё предприятие. Естественно, проценты от прибыли идут к хозяину земли, — Дэхён откинулся на спинку, закинув ногу на ногу, ощущая, как восхищённый видами Хон опирается на его плечо. И всё-таки большой ребёнок. Выше названный хозяин задумался, пригубив остатки виски, и подозрительно оскалился. Он откинул стакан куда-то в сторону и опёрся локтями на столик перед собой. — У меня есть встречное предложение, которое, я надеюсь, станет конечным, — парень говорил медленно, буквально пробуя на вкус каждую реакцию на чужом лице и, увидев интерес, продолжил: — я отдам все права на эту землю всего лишь за одну вещь. — Даже так? То есть деньги не рассматриваются? — вот теперь игра пошла по-крупному, вызывая новую волну эйфории по телу Чона. — Какой толк в деньгах. Бумага она и есть бумага. А мне одна конкретная вещица нужна. И есть она только у семьи Чон, а точнее, у её единственного потомка, — недобрый блеск в глазах. Если бы не адреналин, что уже, кажется, заменил кровь, Дэ, может быть, даже вздрогнул бы. — Да? Только у меня? И что это за вещь? — Дэхён сделал акцент на последнем слове, явно, радуясь, что единственный обладает чем-то дороже денег. — Всё просто. Я хочу эту блондиночку. — Парень глянул на подростка, что всё ещё озирался по сторонам и даже особо не вникал в суть разговора, пока не почувствовал, что стало слишком тихо, он обернулся на друга, еле удержавшись от громкого «ой». Дэхён не дышал, даже не моргал. Младший готов поклясться, что увидел, как капилляры лопаются в чужих глазах, а вены вздуваются на внешне спокойном лице. Чон сжимает кулаки до белых полумесяцев на ладонях и старается унять внутреннего монстра, что уже не на цепи — на ниточке держится, пуская пену изо рта. Он натягивает вежливую улыбочку, пока что ссориться не хочется. Дэ придерживается правила, что чувства и работа не должны пересекаться, но с каждой секундой его самообладание трескается, как тонкий лёд под подошвой. — Простите? — Я говорю, что хочу твою игрушку, — специально громко и чётко повторяет собеседник. И всё, конец. Дэ честно старался, пытался вести себя по-человечески, но увы и ах. Не сегодня. Он уже порывается встать, как вспоминает, что вообще-то сейчас рядом с ним сидит эмоционально нестабильный ребёнок, но слишком поздно. — Что ты, упырь, вякнул? Ты кого, сволочь, игрушкой назвал? Обменять он меня вздумал, как вещицу дешёвую, а лицом по столу не хочешь? — Хон вцепился в чужой ворот, обещая порвать его на две части. И не понятно одежду или её обладателя. — Ну, почему сразу дешёвую? Земля в центре нынче очень дорогая, можешь считать, что я даю за тебя пару миллионов долларов, куколка, — парень даже не сопротивляется, веселясь с реакции этого мальчугана. Чжунхон, кажется, глаза из орбит сейчас выронит, потому что никто никогда с ним так себя не вёл. Даже парень, что бросил его недавно сейчас покоится обгорелым трупом в такой же машине на заброшенной заправке, а ведь его Чхве любил. Мелкий достаёт свой любимый ножик, но слышит рык со стороны Дэ и резко останавливается, отходя на пару шагов назад, сжимая рукоять оружия до боли. — Мне насрать кто ты и какую семью представляешь, но оскорблять моего брата, я не позволю. Наша сделка отменяется. А тебя, падла, я запомнил. И лучше не играй с моим терпением, поверь, оно даже не деревянное, — Чон последний раз заглядывает в тёмные глаза и, кивнув младшему, который из последних сил держит себя на поводке, выходит, громко хлопнув дверью. — Брат? А куколка-то всё дороже и дороже, — парень ядовито скалится и громко смеётся, вспоминая дерзость и злость этого псевдо взрослого ребёнка. — Игра началась. По-хорошему Чон должен был сломать этому парню шею прямо там, но это было бы чертовски глупо. Минутное удовольствие будет стоить миллиардов, потому что сразу отразится на бизнесе и связях с поставщиками, кому нужны лишние слухи. Дэ был юн и импульсивен, но мозги имел, поэтому сейчас он сжимает запястье Чхве, который вот-вот отрежет себе руку, только бы освободиться и вернуться свершить месть. Но слово Чона — закон, так что приходится прикусывать язык до крови, туша пламя, разгорающееся всё больше с каждым шагом.***
Дэхён уже сидит в гостиной своего дома, успокаивающе поглаживая кудряшка мелкого. Как они вернулись домой, парень не помнит, как усмирил бушующий ураган внутри младшего — тоже. У Чжунхона было сложное детство. Над ним издевались, его били, но сегодня был самый сильный удар. Удар по чести. Хон всегда был гордым и самовлюблённым и только рядом со страшим слегка успокаивался. День был сложным, поэтому младший быстро засыпает в руках брата, а последний уже битый час придумывает план казни, потому что просто этот случай не забудется. Чжунхоном точно, а Дэ обязан быть на его стороне. Вечер сменяется ночью, и Хона переносят на кровать. Дэхён заходит в душ, переодевается и сам залезает под одеяло, обещая себе, что его мелкий никогда больше не будет страдать от таких тварей. Он заслуживает большего, хотя бы за то, что безоговорочно слушается, сегодня он это в тысячный раз доказал, переступив через свои желания во блага интересам брата. «Хороший пёс», — последнее, что остаётся на языке, прежде чем Чон прикрывает тяжёлые веки, впадая в дымку снов.