То, что останется

      В лицо ударило что-то прохладное и тут же потекло за шиворот.       — Эй! Что с тобой? Приди в себя!       Рядом послышалось шуршание ткани, звякнул металл. Цицерон открыл глаза и облизал губы. Рубашка начала быстро пропитываться водой. До его лба дотронулись холодные пальцы.       — У тебя жар...Наверное...Честно говоря, вы мне все кажетесь очень горячими...       —И многих ты трогала?—неожиданно вырвалось у него. Цицерон слабо усмехнулся. Горло было словно забито песком.       Она убрала руку и смерила его нечитаемым взглядом.       — Какая смешная шу-утка. Так, тебе надо лечь...— она задумчиво потерла висок. — Хм... То есть, куда-нибудь в другое место, конечно же…        Цицерону не хотелось никуда идти. Каменный пол приятно холодил, кроме того, внизу было намного свежее.       — Я не смогу тебя поднять, так что...— девчонка вздохнула, хмурясь. — Ну… Давай, поднимайся!       Приосанившись, она повелительно взмахнула рукой. У неё был такой растерянно-нелепый вид, что Цицерону стало смешно.       — Ах! Слышащая просто образец братской любви и взаимовыручки! Может ты хотя бы мне руку подашь? – его голос был похож на скрежет. Она легко поднялась на ноги и, помедлив, неуверенно протянула руку. Цицерон, схватив тонкое предплечье, с трудом поднялся на ноги. Голова тут же закружилась, и он едва не упал. Слышащая обхватила его за талию.       — Хмм…Ты, оказывается, не такая хлипкая, какой кажешься…       — Я вообще полна сюрпризов, — буркнула она, перехватывая его поудобнее.       Медленно, они продвигались по проходу. После кувшина холодной воды Цицерону было немного лучше. Хотя слабость его не покинула, но, по крайней мере, перед глазами не плыло, и сознание было более-менее устойчивым. А это было немаловажным— благодаря Слышащей он уже едва не сбил головой один из факелов. Впрочем, он был слишком слаб, чтобы возмутиться.        — Так...Я отведу тебя в твою комнату, а потом схожу, поищу какое-нибудь лекарство. Ай! Аккуратнее...       Цицерон споткнулся о выступающий булыжник и, стараясь сохранить равновесие, сильно сжал острое плечо. Присев, она вернула его руку на место, высвободив ворот из его пальцев.        — Мы почти пришли...       Цицерон сфокусировался на приоткрытой двери, за которой разливалась чернильная темнота: свеча, очевидно, догорела и погасла. Чёрная щель гипнотизировала его. Мысли о том, как бы побыстрее добраться до кровати вдруг прервал странный звук. Цицерон остановился так резко, что они чуть не упали.        — Эй! Ты что?        — Нам туда нельзя.        — Что? С чего бы? — Слышащая, нахмурившись, взглянула на дверь. Цицерон почувствовал,что силы его покидают.        — Тебе нельзя...        Она закатила глаза.       — Хватит пороть чушь, идём, ты уже на ногах не стоишь, мне тебя волоком тащить? — она потянула его к комнате. Почувствовав прилив сил, он повернул её к себе лицом и вцепился пальцами в плечи. К его ужасу, звуки из комнаты становились все отчетливее, его пробил холодный пот.        — Пожалуйста, моя Слышащая, послушай меня! Я знаю, мы имеем разногласия, ты постоянно пренебрегаешь моими советами, но сейчас — умоляю! Мне не до шуток, не иди туда, это опасно! И я не смогу защитить тебя!       Он притянул её к себе так сильно, что мог разглядеть рисунок на радужке её глаз. Она уперлась ему в грудь, пытаясь отстраниться, но не сдвинула его ни на дюйм.        — Ладно, ладно! Пойдём в мою комнату, только отпусти меня. О боги! Что с тобой сделала эта болезнь! Посмотри на себя, ты ещё психованней, чем обычно...       Они двинулись вперёд, словно парочка пьяных матросов. Цицерон отчаянно прислушивался к звукам.        "Может быть, это игра воображения? Как это возможно, это же был просто сон... "        —... никого.И именно сейчас,именно когда я одна! Я не хочу с этим разбираться...Ты можешь идти быстрее? Ты как будто....       Она продолжала возмущаться, но он не слышал: словно в ответ на его мысли, из комнаты, уже оставшейся позади, раздался тихий смех. Сердце пропустило удар, и Цицерон, превозмогая слабость, ускорил шаг. Они ввалились в комнату Слышащей, и к этому моменту, он был полностью уверен, что это не разум играет с ним. Захлопнув дверь, Цицерон почти упал на нее и, прислонившись ухом, сполз на пол.       "Он же не может выйти оттуда? Или может?"— он весь обратился в слух. Кажется, скрипнула дверь...        — Что ты делаешь? — Слышащая мрачно наблюдала за ним, скрестив руки на груди. Он взглянул на неё снизу вверх, задержав взгляд на заткнутом за пояс крае подола и выглядывающими из-под платья тесными темно коричневыми штанами (он никак не мог понять эту её манеру носить и штаны и платье одновременно).        — Ну? — она вздохнула, провела рукой по волосам, отводя их от лица. — Ты так и собираешься тут сидеть?       Цицерон продолжал молча на неё смотреть. Ещё раз устало вздохнув и окинув взглядом комнату, она направилась к шкафу с зельями. Цицерон прислонился виском к двери. Прямо перед ним торчал ключ.        — Зелье восстановления, ещё зелье восстановления... О! Кажется...А, нет, это тоже зелье восстановления... Проклятье! Здесь есть что-нибудь кроме зелий восстановления? Откуда у меня их вообще столько...А это ещё что?       Цицерон скосил глаза на Слышащую, и вновь перевёл взгляд обратно. Быстро и аккуратно повернув ключ в замке, он сунул его за пояс и прислушался к звукам за дверью. Слышащая продолжала греметь склянками, возмущаясь обилию неподписанных зелий. Он вздохнул, взглянул на деревянную кровать, которая была вдвое шире его собственной, и, придерживаясь за дверь, шатаясь поднялся. Кое-как, преодолел расстояние и упал на шкуры. Ощущение было такое, словно он пробежал весь Солитьюд, петляя от стражников и заворачивая в тупики.       "Да, ощущения абсолютно идентичны" — сумрачно подумал он.        — Нет у меня ни одного зелья лечения болезней. Есть это, — Слышащая почесала тёмную, с резким изломом, бровь и встряхнула прозрачной бутылью с зеленоватым содержимым.        — И что это?        — Не знаю. Не помечено. Ммм…Ну вот ты можешь попробовать, и мы узнаем.       Цицерон мрачно уставился на неё, ожидая знакомой улыбки. Она спокойно смотрела на него в ответ, подняв бутылку.        — Ты что, серьёзно? – не поверил он.       Она оценивающе посмотрела на бутылку, склонив голову на бок.        — Выглядит как что-то для здоровья. Оно зелёное.       Он вопросительно поднял бровь.        — Зелёный — цвет здоровья. — не моргнув глазом пояснила она.       Цицерон не знал, чего он хочет больше: расхохотаться или разбить бутылку об эту темноволосую наглую голову. Может быть, и то, и то. Перед глазами промелькнула яркая картина. Он буравил её взглядом и чувствовал, как его губы против воли растягиваются в злобную ухмылку. Девчонка закатила глаза.        — Больше у меня ничего нет! Как будто это мне больше всех надо! — она негодующе тряхнула бутылкой и с громким стуком поставила её на скрипнувшую полку, уставленную огромным количеством зелий восстановления. — Почему меня вообще должно это волновать? То одно, то другое! Ну почему именно я должна решать все эти проблемы?!        — Потому что наша Тёмная Мать избрала тебя своим голосом. Это великая честь и великая ноша. — Цицерон, не сдержавшись, бросил на неё презрительный взгляд, устраиваясь поудобнее на подушках. От близости обсуждения любимой темы ему даже стало лучше. — Как моя ноша — постоянно тебе об этом напоминать потому, что ты никак этого не запомнишь, видимо, в виду твоей...       Он запнулся, наткнувшись на ее закипающий яростью взгляд.        — Я не буду пить твоё зелёное зелье.— поспешно проговорил он. — И, заметь, исключительно ради твоего же блага.       Ярость во взгляде сменилась мрачным недоумением.       Что его всегда забавляло, так это ее яркая мимка: она могла говорить без слов. Он почувствовал, как его губы вновь растягиваются в улыбку.       — Боюсь, Отец ужаса может, ненароком, решить, что сестра намеренно отравила Хранителя...       Она фыркнула. Он наблюдал, как она твёрдым шагом направилась к двери и дёрнула ручку. Раз, другой. Дверь не поддалась.        — Тут был ключ. Ты, наверное, уронил его, пока валялся тут в припадке безумия...       Цицерон безучастно наблюдал за тем, как она шарит по полу в поисках ключа. Теперь, когда они в безопасности от...Чем бы это ни было, им вновь начала овладевать болезненная сонливость.       "Какой широкий ворот у этого платья."        Слышащая выпрямилась, сидя на полу, спиной к кровати, безуспешно оглядывая пространство перед собой. Цицерон разглядывал часть её спины и немного разошедшуюся шнуровку на одинаковом и спереди, и сзади, полукруглом вороте. Странное, забытое чувство вновь слабо шевельнулось в груди, заставив его нахмуриться.       "Где она вообще его взяла...Да, оно необычное. Все дело в этом."        — Что за... Куда он мог деться?       Она замерла, и неожиданно резко повернулась к нему, словно змея, готовая атаковать.        — Тебе нельзя выходить, Слышащая.        — Ты издеваешься?! Отдай. Немедленно.       Цицерону надоело пререкаться, он устроился поудобнее и закрыл глаза. Послышалось шуршание ткани.       —Я должна найти тебе зелье.       Он решил не реагировать.       — Хватит валять дурака! Там никого нет! Как они могли пройти через зачарованную дверь?!       Голос, полный злости и отчаяния раздался прямо над ним. Цицерон отмолчался. Отчасти потому, что ему нечего было на это ответить.        — Сейчас же отдай ключ. Клянусь богами! Ты спрятал его в комнате?       Молчание.        — На себе? Где?       Цицерон хмыкнул, не открывая глаз.        — Хочешь меня обыскать, о прозорливая Слышащая? Тогда, боюсь, тебе придется добраться до самой сути…       На некоторое время воцарилась тишина. Он прекрасно знал, что она и пальцем его не тронет. Он давно обратил внимание на её странную нелюбовь к телесному контакту. Если ей необходимо было к кому-нибудь прикоснуться, она легко касалась его кончиками пальцев и быстро убирала руку, словно брезгуя или боясь обжечься. Даже Назир не был исключением, что, отчего-то, радовало Цицерона.       Подтверждением его мыслей сверху донесся вздох, полный отчаяния.        — Да это же просто абсурд! — в голосе появились панические нотки. — А если ты окочуришься от своей лихорадки?! Что я буду делать?! Сейчас же открой глаза и веди себя, как нормальный человек!       Он почувствовал легкий тычок в плечо.       Шаги прошелестели прочь от кровати. Очевидно, не в силах добыть ключ, Слышащая начала мерить шагами комнату.        — Что с тобой творится?! Мы же так славно ладили, когда ты распевал песенки, сыпал дурацкими шуточками и говорил о себе в третьем лице...Ха! Удивительно, что я это говорю, но теперь ты выглядишь ещё более сумасшедшим!       Шаги остановились. Вновь послышался звук переставляемых бутылей.        — Кстати, ты даже почти не говоришь о себе в третьем лице... — Слышащая помолчала. И хмыкнув, иронично добавила: "Но, зато, заперся в чужой комнате от невидимых врагов."       Цицерон поморщился, но промолчал. Сон — вот что было единственным, чего он хотел, в данный момент. Впрочем, это заявление неожиданно отозвалось в нем тревогой, заставило всколыхнуться смутную мысль о кошмаре, и о пришельце за дверью. Он пытался поймать эту мысль, поймать хоть какую-нибудь мысль, но они ускользали от него, словно водомерки по зеркальной глади воды. Голос его Слышащей, голос, что избрала себе его Мать, сливался в однородной шум, похожий на прибой или на шелест листвы. Цицерон сонно подумал, что у неё довольно приятный тембр. Совсем не высокий, и не резкий, почти такой, каким всегда представлялся ему голос Матери Ночи.       "Не может же Мать выбрать Слышащего лишь за его голос? Или может..."        Его сознание уплывало, летело сквозь густые кроны деревьев, и вот, ему уже казалось, что он лежит на густой траве, глядя на переплетающиеся над ним ветви. Солнечные лучи, проникая сквозь изумрудные листья, омывали его ласковым светом. Он поднялся на ноги. Ему надо было возвращаться в Убежище. Вдалеке, в зелёно-голубом мареве, яркими пятнами виднелись крыши Чейндхола.