Бандитский Сейрейтей.

Похоже, новичок ещё пытался отчаянно сопротивляться, вырываясь и брыкаясь, что было сил. Но худые руки его были связаны за спиной, да хоть и был он ростом высок, худощав был при этом неимоверно. Если честно, при первом взгляде на этого человека, даже не видя его лица, можно было подумать, что либо он ест только по праздникам, либо наркоман отъявленный (таких в этих стенах тоже было немало), либо чем-то, помимо сумасшествия, серьёзно болен. Ещё один внимательный взгляд из-за надёжно скрывающей Рангику шторы - и Мацумото понимает: похоже, кровь на мешке на голове несчастного вовсе не от того, что он черепушкой пытался стену пробить. Чёрная футболка его была изорвана, и там, где через прорехи в ткани просматривалось худое тело, видны были синяки с кровоподтёками, а кое-где даже кровоточащие раны. Да и заломанные за спину руки тоже были усеяны громадными гематомами, которые даже из окна было видно. Все эти увечья сливались в темнеющие ужасные пятна, которые сплошной чернотой усеивали руки ещё бьющегося бедолаги от той грани, где шёл короткий рукав футболки, до самых намертво стянутых запястий. Чёрные штаны его тоже были порваны, а из особо крупной дыры на правом колене сочилась кровь. Похоже, перебито колено у парня (почему-то по фасону его больше похожей на окровавленные лохмотья одежды Рангику определилась для себя, что это всё-таки молодой парень) было крепко - он постоянно припадал на него, сильно хромая. Но дрыгаться не переставал, словно ещё надеялся обрести свободу. Те, кто его волок, во-первых, выигрывали уже потому, что он был связан и жестоко избит (Рангику уже осознала, что его кто-то отметелил, и, судя по обширности и цветастости тех гематом, что уже были видны, возможно, издевались над ним не один день), во-вторых, четверо против одного - количество само за себя говорило... а, в-третьих, даже по одиночке каждый из этих бугаёв, наверное, сломал бы этого отчаянно упирающегося и мотающего закрытой мешком головой бедолагу одним ударом, слишком уж разнились их весовые категории и внешние габариты. Странно, хмуро размышляла Рангику, почему на голову этого парня надели мешок? Да, бывало, что особо ретивых приходилось связанными доставлять, дабы они в припадке никого не прибили. Но... Мацумото за всё время, что здесь работала, ещё ни разу не видела, чтобы доставляли больных с завязанными глазами, да ещё и настолько избитыми. Как-то на удивление воровато оглянувшись, Дзараки быстро повёл эту странную компанию внутрь. Когда они проходили мимо кабинета Мацумото, девушка специально прибавила музыку на компьютере и начала нарочито громко комментировать записи в бумагах, которые она должна была разобрать, чтобы создать впечатление, будто бы она искренне занята работой, и совсем не собирается совать нос в дела начальника, который вдруг так неожиданно дозволил ей даже не заниматься незапланированным новоприбывшим. Выждав время, рыжая выскользнула из кабинета и последовала за процессией, которую возглавлял так и вертящий головой во все стороны главврач. Сложностей следить за этими людьми и оставаться незамеченной для Ран не составляло - каждый коридорчик, каждую кладовочку, каждый уголок этой больнички проворная администратор как свои пять пальцев знала. Чем сейчас и пользовалась. С каждой минутой своей слежки рыжая понимала - это не просто какой-то пациент, здесь всё, похоже, куда грязнее, сложнее и запутаннее. Парня вели совсем не туда, куда обычно доставляли больных, а тащили в те потайные коридоры больницы, в которых даже персонал до конца не ориентировался. Когда Мацумото пошла за ведущими избитого и связанного пациента мужчинами, она обомлела - мало того, что его избили, связали и надели мешок на голову, так до кучи его и возможности говорить лишили. Понять это оказалось не так уж и сложно. Когда парень, напрягая связанные костлявые руки, начал особо активно вырываться, один из бугаёв несколько раз приложил его с кулака сначала по корпусу, потом в солнечное сплетение, и тут же по спрятанному под окровавленной холщовой тканью лицу. Мешок, и без того замаранный кровью, тут же начал покрываться новыми красными влажными пятнами, это Рангику успела увидеть, когда, получив по полной программе, пленник согнулся в три погибели и, потерявшись в пространстве, сделал несколько беспорядочных шагов, после которых резко повернулся закрытым тряпкой лицом в сторону, обратную направлению, в котором его вели. Мало этого, следом Мацумото заметила, что на шею парню эти изверги нацепили некое подобие поводка-удавки - длинная верёвка, затягиваясь под рывками рук одного из поводырей, заставляла несчастного волей-неволей двигаться туда, куда его заставляли идти. Рангику подумала о том, как сейчас загибается этот человек от удушья - мало того, что мешок с виду был очень плотным, и кислорода там и без того было до ужаса мало, так ещё и чёртова удавка последнего воздуха лишает, - и ей стало страшно. - Что, лис недобитый, - дёрнув за верёвку, процедил охранник, - будешь ещё корёжиться, или спокойно уже пойдёшь? Рывок оказался слишком резким - не устояв на ногах, и без того хромой пациент рухнул на рассечённое колено. Следом, вскинув разбитую голову и не видя ни зги перед собой, он, очевидно, попытался что-то сказать, но из-под скрывающего его лицо мешка вырвался лишь глухой сдавленный стон, постепенно стихнувший до надсадного хрипа из-за того, что тип в чёрном костюме слишком сильно натянул верёвку на его шее. Мацумото почувствовала, что внутри аж всё похолодело. У этого человека с мешком на голове и связанными руками во рту кляп, ежу же понятно. Если честно, сначала ей хотелось выскочить из своего укрытия и потребовать немедленно остановить это издевательство над загибающимся пациентом. Но то, с каким невозмутимым спокойствием Дзараки воспринимал всё это, лишь посматривая за тем, чтобы их никто не увидел, сразу отрезвило Рангику. Если она хочет себя выдать, получить так же, как этот бедолага - то вперёд, можешь выходить, дура, обругала себя рыжая в мыслях. Если же она хочет разобраться в этой истории до конца и помочь этому человеку, кто бы он там ни был - то нужно заткнуться, проследить, всё по возможности выведать, а там уже решать, как дальше себя вести и что делать. Наконец блуждание по скрытым от глаз общественности ходам лечебницы закончилось, и, остановившись у одной из дверей, Кенпачи отворил её. - Думаю, здесь нашему гостю нормально будет, - указал он поволокшим пленника внутрь мужчинам. Мешка с его головы никто так и не снял, развязывать его тоже так никто и не стал. Его просто затащили в комнату и бросили на пол, Рангику даже слышала глухой удар и очередной, тут же подавленный вскрик из-под кляпа. - Я думаю, вы помните все условия, которые прописал господин Ичимару, - заговорил один из облачённых в чёрное здоровяков, когда дверь за попытавшимся подняться с пола парнем захлопнулась с резкого жеста Дзараки, рывком отправившего её в сторону проёма. - Во-первых, ежедневно и по максимуму накачивайте его транквилизаторами. Вполне хватит, если он сможет только понимать, как дышать, ему и так за роскошь, что ему ещё немного пожить дозволили. Думаю, ни вам, ни нам не нужна его излишняя разговорчивость. Надеюсь, вы понимаете теперь, почему нам пришлось надеть ему на голову мешок и заткнуть рот. Это очень пронырливый и хитрый тип, он откуда угодно сбежать сможет, его неспроста Лисом прозвали, уж поверьте мне... - Мне плевать на него, какой он там, - отрывисто рыкнул Кенпачи, нервно проведя рукой по растрепавшимся смоляным волосам. - Отсюда он точно не сбежит. Тем более, я развязывать его не собираюсь. Единственное - сменю верёвки на рубашку смирительную, а то ещё руки-ноги у него не поотваливались. - Далее, - продолжил собеседник врача перечисление требований, которые, как слышала Рангику, передал какой-то там господин Ичимару, - кормите его как можно реже. А можете уже и сейчас ему голодовку устроить. Быстрее откинется - быстрее получите вторую часть своего вознаграждения. В карточке пропишете, что, поступив в больницу, пациент, - тут здоровяк красноречиво так согнул-разогнул указательный и средний пальцы на руках, изображая кавычки, - категорически отказывался принимать пищу, а при попытках накормить его силой стал бросаться на персонал, ну или что-нибудь в этом стиле. - Да помню я, помню, - отмахнулся Дзараки, косясь в сторону двери, которую он только что закрыл. Оттуда начали раздаваться глухие удары, словно загнанный внутрь пленник пытался плечом или ногой её выбить, сам еле шевелясь уже после выпавших на его долю жестоких и затяжных побоев. Тряхнув головой, врач поправил повязку на глазу и продолжил: - Напишу по итогу, что прибыл больной в пограничном с предсмертным состоянии, организм претерпел необратимые изменения, адекватно окружающую действительность уже не воспринимал. Добавлю про периодические припадки что-нибудь. Содержать его буду здесь, как и договорились. Так что можете через двадцать-тридцать дней уже приезжать за телом. Больше он не протянет, это я вам гарантирую, можете так его папаше и передать. Голодовка и транквилизаторы своё дело сделают... тем более, смотрю, потрепали его уже нехило. Тот мужчина, что разговаривал с Кенпачи, кивнул и вручил ему буквально по швам трещавший от своей пухлости конверт. Выудив оттуда пачку купюр, Дзараки быстро пересчитал их и, снова оглядевшись по сторонам, убрал их в карман своего халата. - Послушай, - немного помолчав, Кенпачи покосился в сторону закрытой двери, глухие удары за которой стали потихоньку сходить на нет, что говорило лишь об одном - у попавшего в стены лечебницы человека не осталось сил к сопротивлению и попыткам выбраться. А психиатр пристально посмотрел на засобиравшегося было на выход мужчину: - Неужели не проще было, если этот парень так помешал своему папашке, прибить его по-тихому, и, к примеру, все списать на самоубийство? Не думаю, что вас учить надо тому, как грамотно все обставлять. Или, к примеру, почему бы не накачать его наркотой и не выдать потом его смерть за банальный передоз, тем более, сейчас среди молодых аристократов достаточно многие наркотиками увлекаются? - Господин Ичимару решил именно через вашу лечебницу заняться устранением ненужного ему претендента на роль главы клана потому, что вы очень качественно работаете, - почтительно склонил голову перед главврачом мужчина в костюме, выражая тем самым уважение к методике работы Дзараки. - После вас, даже если какие-нибудь друзья и знакомые погибших решают заняться независимым расследованием их гибели и привлекают экспертов, то даже этим экспертам прикопаться не к чему. Такие детально разработанные анализы, такая грамотно подготовленная отчетность, такие полные данные по всей истории болезни... тут кто угодно поверил бы, что пациент уже на момент поступления был безнадежен. Да и... после того, как вы грамотно обработали старика Фона по просьбе его дочурки, после того, как смогли даже прокуроров всех обставить, предоставив им отчет о том, как с виду абсолютно здоровый мужчина средних лет был якобы давно и тяжело болен на голову, господин Ичимару пришел к выводу, что устранить его сына через вашу лечебницу будет самым лучшим вариантом. - А, - вздохнул Дзараки, глядя куда-то сквозь своего собеседника и явно припоминая что-то, - все-таки Сой Фон проболталась о том, как с моей помощью убрала с горизонта своего мешавшего ей возглавить ее клан папашку? - Вы можете не беспокоиться, - мужчина в костюме поспешил заверить главврача в том, что тайна гибели молодого наследника клана Ичимару не станет достоянием общественности и за пределы этих стен не выйдет. - Госпожа Сой Фон поведала господину Ичимару про вас и методы вашей работы лишь после того, как господин Ичимару выразил желание избавиться от сына, дабы он не занял пост главы клана. Поэтому со своей стороны мы гарантируем сохранение в тайне правды о гибели Гина Ичимару. - Ну будем надеяться, что так оно и будет, - проворчал Кенпачи, явно оставшийся не очень довольным тем, что про его своеобразную "подработку" в виде доведения до смерти в стенах психбольницы неугодных тем или иным аристократам родственников прознали от его бывшей "клиентки". И, теперь уже сам приглашая жестом облаченных в черные костюмы ребят покинуть этот полумертвый коридор, он зашагал в сторону выхода. А Рангику, буквально вжавшись в стену, когда ее начальник и спешащие за ним мужчины проходили мимо, с ужасом переваривала все, что ей сейчас довелось услышать и увидеть. Да, черт возьми, картина складывалась просто впечатляющая своей жутью - похоже, новоприбывшего решил устранить родной отец, заморив в дурке. Мало того, казавшийся пусть хамоватым и зачастую несдержанным, но честным и прямолинейным Дзараки на деле, как выяснилось, не гнушался заниматься устранением вполне себе здоровых и вменяемых людей за деньги. Выждав, пока вся эта компания с Кенпачи во главе покинет коридор, Рангику бросилась к той самой двери, за которой томился связанный пленник. Повезло - думая, что, раз парень, которого тот тип в костюме назвал Гином Ичимару и которого, как оказалось, родной отец вознамерился уничтожить, дабы тот не занял пост главы клана, связан по рукам и ногам и едва шевелится после побоев, то нет смысла его запирать, главврач даже не затруднил себя тем, чтобы замкнуть дверь на ключ. Вдохнув и выдохнув несколько раз, Мацумото отворила дверь. Картина ее взору предстала удручающая - похоже, лишившись последних сил, пленник с мешком на голове даже не смог отползти от двери подальше после того, как осознал, что в его состоянии попытки выбить ее не то плечом, не то собственной головой попросту бесполезны, и просто растянулся на полу связанными за спиной руками кверху. Когда, толкнув дверь, Рангику не сразу поняла, что мешает нормально ее отворить, и надавила сильнее, ненароком саданув беднягу в плечо, он даже не среагировал толком - лишь коротко выдохнул через кляп и так и замер, даже не пытаясь отползти от источника очередной порции болезненных тумаков. - Мама родная... - прошептала Рангику, бросившись освобождать парня от мешка, в котором, похоже, он уже дурел от удушья. Из-за веревки на его шее пришлось повозиться - чертова удавка попросту не давала снять мешок, и до кучи, разнервничавшись, Мацумото нечаянно пару раз чуть не придушила заочно приговоренного к смерти наследника аристократического клана. Но вот мучения откровенно запаниковавшей девушки пришли к своему логическому завершению, и на свет показалась окровавленная и неимоверно взлохмаченная голова с шапкой свалявшихся из-за долгого пребывания в мешке белых волос. Присмотревшись к парню, Рангику обомлела - да он же буквально на пару лет ее старше был, если по виду судить. А его уже приговорили к смерти всего лишь за то, что он должен был принять пост главы клана, да еще и подвергли незаслуженным издевательствам и унижениям... Зажмурившись, ошалевший пленник внезапно вытаращил глаза, в упор смотря на Рангику и явно не понимая, что происходит, и зачем эта симпатичная рыжеволосая девушка его освободила. А, если уж говорить точнее, вытаращил Гин Ичимару лишь левый глаз, зрачок у которого на фоне мертвенной бледности молодого аристократа невольно резал взор своей яркой голубизной - правый был подбит настолько жутко, что запекшаяся кровь между ресниц превратила его в заклеенную намертво узкую щель, и от самой разбитой брови до середины неимоверно впалой щеки по его лицу пролегла пугающая чернота гематомы с кровоподтеком. Рангику, глядя на то, насколько жестоко парень был избит, аж и сама поначалу растерялась, уставившись на него и сообразив начать освобождать его от кляпа лишь тогда, когда, устав таращиться на нее, Гин прижался отбитым виском к полу и с шумом задышал, словно не веря, что хотя бы проклятый мешок, не пропускающий толком воздух, с его головы сняли. Девушка аж ругнулась, когда, быстро развязав туго затянутый на затылке Ичимару платок, обнаружила под ним несколько накленных друг на друга плотных полос скотча. - Потерпи, сейчас, наверное, будет больно, - извиняющимся тоном произнесла она, беря все это и намереваясь сорвать все это одним резким движением. И обомлела - устало прикрыв еще открывающийся глаз и медленно кивнув, парень издал заглушенный кляпом смешок, словно пытаясь сказать, мол, после того, что со мной было, боль от резко отрывающегося скотча сравнима с щекоткой или просто неприятным, но вполне переносимым тычком. И откуда у него еще силы посмеиваться есть, с ужасом посмотрела на еле живого молодого аристократа Мацумото, рывком задирая края скотча и быстрым движением отдирая липкую ленту от лица все-таки взвывшего от боли парня. Дальше бедная Рангику окончательно в ступор впала - после платка и скотча она уже ничего не ожидала увидеть. Но не так-то все просто оказалось - когда она сорвала липкую ленту, Гин, изогнувшись всем телом, начал выхаркивать пропитавшуюся кровью из его рта тряпку. Хорошо, долго в ступоре Мацумото не пребывала и помогла светловолосому узнику лечебницы Дзараки, вытащив мокрый и окровавленный кусок ткани у него изо рта. Заговорил парень далеко не сразу - резко хапнув воздух, он подавился собственной кровью и жестоко закашлялся. Судороги сотрясали все его худое тело, пока Рангику, ругаясь сквозь зубы, развязывала веревки на его руках и ногах. Наконец, отдышавшись, заплевав кровавой слюной все полы перед собой и откашлявшись, трясущийся, но старавшийся держаться парень сел и пристально посмотрел на растерянную Рангику: - Спасибо тебе, прекрасная незнакомка, за то, что освободила... Я так понимаю, тебя ко мне в надзиратели поставили?