Бандитский Сейрейтей.

- Ну и где твой Хисаги? - с иронией развернулся к Тоусену Барраган. - Эту пигалицу треплют уже минут десять, а он и не реагирует... Ты же сам говорил, что он сразу же прогибается, стоит... Договорить старый вояка так и не смог, глухо охнув и откатившись в сторону - прямо под его ногами взорвалась небольшая граната, появления которой в опасной близости с собою он даже не заметил. Сама по себе эта "бомбочка", как презрительно называл такие снаряды Луинзенбарн, особого урона нанести не могла... но всё менялось, если она попадала под ноги, за шиворот куртки или куда-нибудь слишком близко к лицу или телу. Как известно, даже петарда, попав в человека и взорвавшись в его одежде, может знатно его изувечить... а тут пусть и слабая, но всё-таки граната. Тоусен встрепенулся, матерясь и отпрыгивая в сторону, но было уже поздно - пока в темноте с новой силой застеливших всё едкой гарью клубов дыма он пытался разобраться, кто это сделал, и с какой стороны теперь вылавливать чёртова подрывника, уже завыл в голос один из державших пойманную готеевцами девчонку рядовых. Второй, похоже, не то в голову чем-то словил, не то оказался придушен и завален оперативно и без церемоний, потеряв сознание и рухнув этаким неспособным далее биться мешком с мясом и костями. Но не это всё заставило Канаме окончательно рассвирепеть от осознания того, что целая группировка опытных бойцов никак не может сладить с каким-то уж очень прытким малолеткой. Окончательно злость взяла темнокожего офицера, когда он услышал неподалёку от себя короткий вскрик явно обрадовавшейся появлению спасителя и еле живой после побоев девицы... и лязг охаживавшей следующую пару решивших броситься в бой солдат цепи. И тут, поначалу разозлившись из-за того, что Шухей благодаря окончательному отсутствию хотя бы малюсенького такого инстинкта самосохранения отважился полезть на вооружённых до зубов солдат вытаскивать пойманную ими пленницу с одной лишь цепью в руках, Тоусен вдруг кое-что осознал. И выпрямился, испытывая начавшее овладевать его душой спокойствие. Уверенность, присущая тому, кто знает, что стопроцентно в скором времени победит, даже вызвала на смуглом лице офицера довольную улыбку. До Тоусена дошло - во-первых, из троицы пропавших здесь точно только Хисаги, ведь это именно он владеет боевой цепью и кусаригамой. Уж явно не Джаггерджак резко научился цепями махать и даже решил мужественно заткнуться и матом в адрес противников ничего призванного их выбесить не орать. А, во-вторых, раз Хисаги не использует хотя бы какой-нибудь полудохлый пистолет, не кидается больше гранатами, а взялся за больше катящуюся к уровню жестокой, но уличной драки битву с цепью в руках, это значит лишь одно... У рядового Хисаги больше нет оружия. А потому, едва рассеется пелена дыма от последней гранаты, можно будет смело брать этого психопата... иначе рискнувшего броситься в одиночку против вооружённых бойцов вызволять малознакомую ему девку Шухея Канаме уже и назвать не мог. Раздалась ещё порция криков от не то пытающейся отбежать в сторону, не то оттаскиваемой кем-то прочь девчонки, пара выстрелов, крики вступивших с Хисаги в жестокую драку бойцов, топот промчавшихся совсем рядом с вздрогнувшим Тоусеном ботинок... и ещё один взрыв. - Да как так-то?! - вскрикнул Барраган, поднимаясь с земли и хватаясь за пояс. Там у мужчины была прикреплена одна небольшая граната, которую он носил с собой на всякий случай, если вдруг понадобилось бы отбиваться от особо опасных противников. Так вот, когда он только-только начал приходить в себя после взрыва неизвестно как выкатившейся ему под ноги бомбы, едва он разлепил залитые кровью глаза, как чья-то рука хватанула у него с пояса его драгоценный снаряд, который он как зеницу ока хранил, решаясь использовать только в самых крайних случаях, рядом с ним раздался характерный для быстрого бега шум... и пущенная неизвестно куда граната рванула рядом с обалдевшим от такого поворота Канаме. Солдаты рядом заметались, где-то вдали заверещала девчонка... а когда дымовая завеса рассеялась под затанцевавшим от череды участившихся в этих горах взрывов ветром, Тоусен и Барраган заматерились так громко, витиевато и единодушно, что даже уцелевшие после всего этого сумасшествия бойцы глаза повытаращивали, дивясь тому, что такая отборная ругань в принципе существует где-то ещё, кроме самых суровых в условиях содержания тюрем или самых отдалённых и вонючих помоек Руконгая. А тут, впрочем, было, от чего материться - картина, что называется, была маслом. Те два солдата, что издевались над пойманной в горах пленницей, пленницу эту самую безнадёжно упустили, да ещё и умудрились прострелить друг другу колени, думая во время стычки в дыму разорвавшихся гранат, что стреляют в Шухея. Остальные, махнув уже руками на попытки поймать этого ненормального (да и, если начистоту, некоторые из служивых не очень-то и хотели Хисаги ловить, втихаря от своего начальства считая их с Джаггерджаком и Кенсеем вывоз приговорённых к смерти жителей городка в горах почти что подвигом), всячески прикидывались тяжело пострадавшими, только бы не продолжать эту погоню, больше похожую на попытку добровольно подставиться под болезненные зуботычины от цепи в руках чокнутого паренька, рискнувшего в одиночку противостоять целому отряду... А сам Шухей улепётывал в сторону городской черты со всех ног, закинув на плечо Маширо, рыдающую от страха вперемешку с восторгом от появления нежданного, но столь желанного спасителя, и только успевая отскакивать, когда слышал, что в его сторону начинают свистеть пущенные из всяческого оружия его же бывшими сослуживцами пули!.. - Какого вы косорылите, слепошарые?! - рвал и метал Барраган, обнаружив, что казавшийся безобидной петардой снаряд, который попал ему под ноги и разорвался, стал причиной очень неприятных и болезненных ранений по всему его телу, и даже встать теперь для старого воина оказалось чем-то из области невыполнимых задач. Только и оставалось теперь Луинзенбарну, что кричать на рядовых, приготовившихся по его приказу ко второму заходу обстрела оказавшейся очень прыткой мишени в лице убегающего с избитой девчонкой на плече Хисаги. Вот и надрывался теперь седовласый офицер, что было мочи: - Хватит таращиться на этого козла, вы вооружены, а он нет, если цепочки его дебильной не считать... Да как вам не стыдно, у вас огнестрел в руках, а вы его завалить не можете?! Стреляйте в него, я сказал, стреляйте! Не дайте ему уйти! Пока Луинзенбарн кричал, Тоусен, взяв с собою Касаки и ещё семерых бойцов, двинулся в ту сторону, куда мчал со всех ног будто дороги не видевший Шухей. Признаться честно, темнокожий офицер аж языком цокал от зависти, глядя на то, как, уходя от обстрела стремительной тенью, мечется рядовой, умудрившийся целый отряд вооружённых солдат сбить с толку, да ещё и пленницу из их рук вырвать. Сам Канаме тоже в битвах был весьма искусен и опытен, не просто так всё-таки он получил звание офицера... Но до того, что сейчас творил словно рассудка лишившийся Хисаги, да и что он ранее во время совместных выездов на боях творил - до всего этого Тоусену было ой как далеко!.. Правда, любоваться тем, как, словно загнанный зверь от стаи гончих, Шухей упорно уходит от несущихся за ним солдат, предаваясь лирике и завистливым вздохам, Канаме настроен не был. И потому велел устремившимся за ним бойцам, группа из которых была возглавлена бритоголовым Хейзо, который, по идее, должен был быть сейчас на пути к главнокомандующему за получением разрешения диллемы с оставшимися в городке в горах выжившими: - Касаки, слушай сюда. Я сейчас гоню прямиком за Хисаги, завязываю с ним битву, в ходе которой он вынужден будет отпустить девчонку. Она побежит, а вы, пока я буду задерживать его боем, догоняете и хватаете её. Потом валим Хисаги, ну а после уже займёмся выколачиванием из него информации насчёт того, где все местные, и куда подевались Джаггерджак с Кенсеем. Насчёт гибели Шинджи и Койота правду мы теперь благодаря тебе узнали, за что тебе отдельное спасибо... - Не за что, Тоусен-сан, - бодро отозвался Касаки, приказывая своим рядовым выстроиться так, чтобы при погоне за девчонкой у той не осталось ни малейшего шанса на побег. - Я всегда буду рад выложиться на благо Готей-13 и спокойствия Сейрейтея! "Ну-ну", - подумал Тоусен, бросаясь строго в том направлении, в котором мчал словно обезумевший Шухей с продолжавшей истошно кричать и пытаться освободиться от стянувших намертво её руки верёвок Маширо на плече. - "С тобой надо ухо востро держать, хитрый ты лысый жук. Это сегодня ты неизвестно по каким соображениям предал Кёраку, Кенсея и Джаггерджака с Хисаги впридачу, сдав их с потрохами... а завтра ты и меня подставишь, дай тебе судьба такую возможность, и замаячь перед твоим носом выгода от этого". Мчал Тоусен вперёд уверенно, цель перед собой видел ясно, чётко... Он даже видел, как Шухей додумался прямо на бегу выудить нож из кармана и начать пытаться распороть им стянувшие запястья избитой до полусмерти Куны. Получалось у парня явно не очень хорошо - он запыхался, устал от беготни, да ещё и вес пусть и худощавой, но брыкающейся в попытках избавиться от пут и оттого причинявшей ему дополнительные неудобства девчонки на онемевшем от её тяжести плече скорости и осмотрительности ему явно не прибавлял. Выстрелив несколько раз наугад, Канаме аж восхищённо присвистнул - Хисаги до того увлёкся освобождением вскрикнувшей от свиста приближающейся пули пленницы, что не сразу среагировал на очередной обстрел. - Шухей-кун, сзади! - громко вскрикнула девушка, вскинув обрамлённую шапкой окровавленных и коротко стриженых зелёных кудрей голову. - В нас опять стреляют! Впрочем, последнего она могла не сообщать - едва Куна окликнула его, Хисаги уже понял, что сейчас может произойти. Только вот, швырнув её вперёд, развернувшись к бегущему за ним с пистолетами в руках Тоусену лицом и закрыв сжавшуюся в ужасе и еле живую после побоев Маширо собой, он всё-таки не уследил за парой шальных пуль, так удачно пущенных в него темнокожим офицером. Точнее, если с одной Шухею относительно повезло - заслышав свист в опасной близости от своего лица, он сделал шаг назад, споткнулся о взвизгнувшую Куну, неуклюже рухнул на неё, внутренне порадовавшись тому, что хотя бы так он эту несносную, но искренне и наивно верившую, что она сможет ему чем-то помочь в этой кровавой мясорубке, девчонку наверняка смог хоть на какое-то время от чёртовых пуль собой закрыть... то со второй всё далеко не так красиво вышло. Эта самая вторая пуля загнездилась прямо в живот посеревшему лицом и захрипевшему от адской боли Шухею, прямо в тот миг, когда, оступившись, он шарахнулся всем телом на избитую и явно не очень выдерживавшую тяжесть всего его веса Куну. С правой стороны, где-то ближе к паху всё нутро у сжавшего кулаки и едва не завывшего во весь голос от боли парня всё будто огнём загорелось, и поначалу он просто замер, в одной руке сжав цепь, во второй - нож, и растерянно уставившись на лихо перепрыгивающего каменные завалы и неумолимо движущегося в их сторону Тоусена. Мать честная, прислушался Шухей к разносившимся по этим чёртовым горам голосам следовавших за Канаме бойцов, да если он будет так сидеть и смотреть на то, как приближаются их преследователи, от этого шансов на побег и выживание у Куны не прибавится. Дура она, конечно, хмуро покосился на заойкавшую девушку Хисаги, стиснув зубы и с горем пополам с неё поднявшись... но смерти в лапах словно озверина выпивших готеевцев она уж точно не заслужила. Отойдя от шока и оглядевшись, Шухей аж кривой ухмылки беснующегося внутри отчаяния не сдержал. Кажется, теперь, когда он понял, куда в процессе этого сумасшедшего побега их с Маширо черти занесли, он придумал, что сделать, чтобы дать этой дурынде последний шанс убежать! И пусть только попробует его не использовать и снова остаться с ним здесь, в эпицентре этой катавасии, из которой, как отчего-то подумал Хисаги, ему-то уже точно живым не выбраться... На душе у Шухея вдруг настало чересчур убийственное спокойствие. Такая уверенность больше свойственна тем, кто уверен, что идёт в последнюю атаку, или знает, что последняя пуля в его пистолете будет сейчас пущена его же рукою в его же висок... Впрочем, нечто похожее сейчас испытал и Шухей, осознав, что он так отчаянно улепётывал от бывших сослуживцев, протащив охренеть сколько измученную Куну на собственном плече, что даже и не заметил, как подобрался к тому самому месту, где стояла начинённая взрывчаткой и раскинувшаяся на всю дорогу растяжка. Главное сейчас, пользуясь тем, что Тоусен пока перезаряжал пушку, а остальные бойцы были ещё далековато для того, чтобы попасть в них случайным выстрелом, подумал Хисаги, без лишних слов схватив в охапку вскрикнувшую Маширо, перетащить эту способную на ровном месте шишек набить деваху через растяжку и поставить подальше. А потом дать ей команду валить отсюда со всех ног... и по мере приближения к нему Тоусена и остальных "случайно" так задеть туго натянутую леску. Что с ним будет после этого, если ему не совсем повезёт, и сейчас он окажется в опасной близости от зарытого под землёй снаряда - Шухей примерно представлял. Но... наверное, даже лучше будет, если он сдохнет быстро, оглохнув под ударом взрывной волны, и даже не осознав, что случилось, чем загибаться потом в камере под пытками в ожидании трибунала. - Шухей-кун, - робко начала было пытаться слезть с его рук растерянная Маширо, видя, что по животу парня расползлось кровавое пятно, становящееся заметным даже на чёрной одежде, цветом лица он постепенно стал приближаться к грязно-серому оттенку придорожной пыли, да и тащить её при таком раскладе ему явно становилось всё тяжелее и тяжелее, - не надо меня тащить, я и сама дойду... - Не смей! - господи, а вот в эту секунду, когда босая нога Куны едва не коснулась земли, Хисаги был готов поклясться, что у него сердце едва клетку грудную не пробило, тут же испуганно замирая. Отдышавшись и отдавая себе отчёт, что силы покидают его вместе с его же собственной кровью, уже начавшей неприятно похлюпывать в ране прямо под его прилипшей к разорванной плоти майкой, Шухей прохрипел: - Дура, здесь растяжка, тебя ж на куски сейчас разнести могло! Сиди не рыпайся, я тебе скажу, когда ноги уносить надо будет! Куна испуганно застыла, на уровне рефлекса обхватив шею начавшего дышать всё тяжелее и тяжелее Хисаги, а тот, постояв с какое-то время и сумев, наконец, заставить себя продержаться ещё пару минут так, чтобы не потерять равновесие в самый ненужный момент, начал перешагивать невидимую для Маширо, зато прекрасно отпечатавшуюся в его памяти леску, задень которую - и всё, в клочья разорвёт, даже пискнуть не успеешь. Один шаг, второй, третий... выдохнув с облегчением, Хисаги согнулся, так резко расслабляя руки, что от неожиданности Маширо чуть плашмя на каменистую землю не плюхнулась. - А теперь уноси ноги, да чтоб я тебя через пять секунд тут не видел, - просипел Шухей, чувствуя, что даже разговоры и частое дыхание вызывают в простреленном животе острую режущую боль. - Но... Шухей-кун... - замирая и осознавая, что, кажется, это конец, прижала окровавленную ладошку к разбитому лицу заплаканная Маширо. - А как же ты?! Черноволосый вымученно улыбнулся. Теперь он понимал, что творилось в душе Улькиорры в ту минуту, когда он разнёс свою черепушку из приставленного к виску дулом пистолета. А как же он? Да уже нет разницы, все карты уже вскрыты, и партия их, в принципе, выиграна. Пусть и с небольшими потерями в его лице. Похоже, без всяких слов Куна всё поняла, потому что внезапно закрыла лицо руками и заплакала, бормоча сквозь навалившуюся на неё истерику, что всё это так несправедливо, что Шухей-кун не должен был здесь умирать... - Вали отсюда, дурища, тут щас так рванёт! - занервничал Хисаги, вскидываясь и заставляя себя вернуться обратно, по ту сторону растяжки. А всё потому, что до его слуха донеслось много чего и сразу. И ни о чём хорошем это всё не говорило. Сначала свист очередной порции пуль, пущенных им вдогонку Тоусеном, начавшим злиться из-за того, что эта погоня оказалась неожиданно затяжной, а потом голоса несущихся за ними на всех парах Касаки и прочих. Причём голоса эти стали раздаваться как-то гораздо ближе, чем Шухей поначалу рассчитывал. Кажется, эти проныры смекнули, по какой дороге он решил от них удрать, и, вместо того, чтобы двигаться следом за Тоусеном, обогнали его и теперь готовы схватить или его (к чему измотанный и раненый Хисаги уже был, в принципе, готов)... или, не допусти того небо, его бывшие сослуживцы за девчонку решат взяться. Нет уж, крепче сжал в кулаке готовую по умелому удару сорваться извивающейся змеёй цепь Шухей, Маширо надо дать сбежать, чего бы ему это ни стоило. Так что настало время растяжки из бомб, которую он думал пустить в ход попозже... Но, раз так всё сложилось, деваться уже некуда. - Да вали, что ли, ты отсюда уже!!! - заорал Хисаги, обернувшись на громкие всхлипы и запаниковав из-за того, что разревевшаяся от страха Куна так и не уходит. Как ни странно, но в этот раз девушка повиновалась. Крикнув на прощание: "Прости, Шухей-кун!", она пустилась в ту сторону, куда умчали управляемые Кенсеем и Гриммджоу грузовики, со всех ног. "Услышите взрывы - гоните на всех парах куда подальше", - внезапно зазвенели эхом в ушах у замершего в ожидании Шухея его же собственные слова. Да, взрывы Гримму и Кенсею предстоит услышать очень, очень скоро... надо только подпустить Тоусена и подлизавшего ему зад Касаки вместе с его братвой поближе. Что ж, Гримм, если что, знай - ты мне был самым настоящим братом. Не теряйся, не грусти, жизнь ведь будет идти своим чередом, так что всё у тебя получится. Главное - не вздумай соваться в Готей и пытаться отомстить, а то я ж знаю твою дурную башку... Мысленное напутствие Шухея едущему сейчас где-то там, за горами, по дороге брату было оборвано просвистевшей в очень опасной близости и даже вспоровшей ему куртку пулей. Мать твою, похоже, эти ханурики совсем близко, напрягся парень, озираясь в ожидании момента, когда кто-то из тех, кто за ним гнался, выскочит на располагавшийся у него на виду пригорок, который и разделял бы их сейчас... Кенсей-сан, ну а вам спасибо за поддержку. Гримма там не бросайте, особенно первое время после всего этого. А то он любитель всякой грязи натворить в порыве психоза... И да, больше никогда и ничего не забывайте, сами же видите, чем это чревато. Жаль, что так и не поработали за пределами Готея. Но, думаю, мы и так все неплохо сработались. Ближе, ближе, ещё ближе... топот, выстрелы и крики стали мешаться для прикрывшего глаза на миг и напряжённо выдохнувшего раненого парня в одну сплошную какофонию, от которой, казалось, есть лишь одно избавление - оглушительный взрыв. Улька, похоже, я иду к тебе. Не сказать, что прям вот собирался... но так карты легли. Так что скоро свидимся. На пригорок выскочили с двух разных сторон издавший торжествующий вскрик Касаки и настороженно замерший Тоусен. Хейзо даже не задумался над тем, а почему это так отчаянно убегавший до этого беглец не стремится от них умчаться, а стоит, медленно разматывая уже зловеще замаранную чужою кровью цепь. Наверное, у него просто не осталось сил бегать, рассуждал рванувший на застывшего столбом Хисаги бритый наголо офицер, заметив, что парень ранен, и ранен, похоже, нехило. А вот Тоусен, зная, что Шухей, даже оказавшись загнанным в угол, способен на страшные вещи, стал смотреть, что же будет делать дальше почему-то переставший убегать рядовой. Канаме не нравилось то, как раненый и побледневший Хисаги словно осознанно подпускает к себе погоню поближе, напряжённо наблюдая за каждым их шагом, как блестят его серые глаза, запавшие и подёрнутые тенью от драки и погони раненым на износ ... так обычно смотрит охотник, заманивающий свою жертву в заранее заготовленный капкан. И это ох как не нравилось почувствовавшему неладное Тоусену...Потому он не спешил пока нападать, как сделал это Хейзо и особо вошедшие в раж солдаты, последовавшие примеру Касаки. И правильно сделал, как оказалось. Едва все те, кто бросился на Шухея, оказался в опасной близости от него, он просто взмахнул цепью, с силой ударив её концом по земле и даже не метя при этом хоть в кого-то из тех, кто рассчитывал проскочить мимо него и броситься вдогонку за девчонкой, которая, кстати, как заметил Канаме, куда-то пропала... - Назад! - заорал шарахнувшийся в сторону Тоусен, разглядев, наконец, куда стремится конец взвившихся в воздухе под рукой Шухея окровавленных металлических звеньев. - Там растяжка!!! Последний крик его потонул в грохоте страшной силы, и ударная волна рассеявшегося под поднявшимся ветром огня заполонила в следующую секунду всё пространство, на котором и завязалась эта казавшаяся поначалу офицерам из Готея победоносной схватка.