Бандитский Сейрейтей.

Ехали Гриммджоу и Мила Роза молча. Впервые в жизни разговорчивому от природы Джаггерджаку не хотелось вообще ни слова произносить. Просто говорить о том, на что отважился, по сути, на верную смерть себя обрёкший Хисаги, ему сейчас совсем не улыбалось - и без того было тошно. А на привычные шуточки, остроты и подколки, призванные старательно маскировать его истинное состояние, сейчас даже у всегда бравого и державшего, как говорят в народе, нос по ветру, а хвост пистолетом, Гримма сил не было. Франческа всё это прекрасно понимала, быстро сообразив, что разговорами о том, какую тяжкую ношу решился взять на себя самый младший среди них, она сейчас может вывести взрывного готеевца из себя - он ведь, хоть и крутил сосредоточенно баранку грузовика, храня тяжёлое молчание, в любой момент мог взорваться, вспыхнуть от любого неосторожного слова, ведь ранен был он тем, что, скорее всего, раз и навсегда попрощался в горах со своим младшим братом, в самое сердце. А шуточки... да какие тут шуточки, когда всех мужчин в городе поубивали на войне, оставшихся захватили в плен, чтобы там и добить, половина горожан на тот свет отправилась от ранений и болезней, а теперь оставшиеся едут в никуда, навстречу не то новой жизни, не то верной гибели, неизвестно пока ещё! Нет, воинственная, а на самом деле глубоко сломленная душою Франческа сейчас прекрасно понимала и поддерживала Гриммджоу в его молчании. Да и вообще, она тоже была тронута тем, что им отважились помочь те, кого, по идее, они должны были держать за врагов... и не просто отважились помочь, а один из них даже, по сути, согласился умереть, вздрогнула девушка, вспомнив про Шухея. Внезапно мрачный пуще самой смерти Гримм, явно побледнев лицом, потыкал в кнопки встроенной в приборную панель грузовика магнитолы. Кому и зачем понадобилось приляпывать к предназначенной для перевозки солдат и военной техники поющую шарманку - одному небу теперь было ведомо. Наверное, тот, кто собирал этот грузовик, решил, что военным тоже бывает скучно, и, чтобы не точила сердца бойцов лютая тоска в минуты, если беседа с попутчиком не клеится, решил всё-таки и сюда магнитолу поставить. Заставив всё-таки похрипевшую с минуту магнитолу поймать хоть какую-то музыкальную радиоволну и запеть, Гриммджоу нервно забарабанил пальцами по рулю, а, уловив, что тоскливая (сука, и здесь одна тоска, как по заказу, скривился парень) песня про то, как девица умирала у парня на руках, попав под шальную пулю во время бандитских разборок, ему знакома, синеволосый заставил себя подпевать. Сначала сдавленно, хрипло, будто ком в горле встал и даже дышать по-людски не давал, потом всё громче, громче, через силу, с надрывом... Похер, петь, матом орать, семечки за рулём грызть или на голову встать - всё, что угодно, лишь бы не думалось про Шухея, про то, что наверняка им не свидеться больше, про то, что теперь по жизненной дороге топать Гримму в одиночку, про то, что никогда теперь не гульнуть, к примеру, на свадьбе у младшенького, никогда теперь ничего им вместе в жизни этой уже не встретить!.. Правда, чем сильнее и отчаяннее Джаггерджак надрывал глотку, тем паршивее на душе ему становилось. А всё потому, что эту грёбаную песню (в аду бы сгорел тот, кто именно сейчас её в эфир поставил, думал Гримм, содрогаясь) они с Шухеем любили запеть во время попоек в Руконгае, когда на компанию, в которой они прожигали очередной вечер, находило слезливо-лирическое настроение и свойственное лишь в усмерть пьяным людям стремление разбередить сильнее те раны на сердце, которые начинали горько ныть после определённой стадии опьянения. И вот сейчас, будто пьяный в хлам, Джаггерджак пел и пел вместе с радио, стараясь перекричать голос малого, звучавший сейчас в его голове громче басов из магнитол в тачках, летающих по Рукону в жаркие летние ночи с превышающей все мыслимые и немыслимые децибелы музыкой в открытых окнах. А, если точнее, словно на повторе, крутились в уже гудящей от боли на душе, страха за брата и чувства небывалой потерянности голове Гриммджоу последние слова Шухея: "Одно запомните: услышите взрывы - гоните на всех парах куда подальше..." Услышите взрывы - гоните на всех парах... услышите взрывы - гоните... услышите взрывы... взрывы... взрывы. - А, может, не услышим! - вдруг заорал Джаггерджак, ударив что было сил ладонями по рулю, после чего из кабины тут же раздался противный, гнусавый, похожий на старый сломанный клаксон гудок. Мила Роза, помня, что в бардачке как раз по её сторону Гриммджоу сбросил пачку сигарет, протянула было руку, чтобы достать ему пачку, прикурить и сунуть папиросу. Шатенка не корила парня за этот срыв... не каждый день прощаешься с родным человеком, понимая, что всё, ему конец, и больше ты живым его не увидишь. Так что она понимала, откуда все эти крики последней надежды на чудо... да что там, когда-то Франческа, дожидаясь своего супруга с битв, прошла все эти стадии тяжёлого молчания, криков в пустоту перед собой. И потому она теперь, как никто другой, знала, что творится с рядовым, осмелившимся пойти поперёк своего командования. А Гриммджоу, стыдясь того, что уже не в силах с собой совладать, орал и орал на разрыв, не называя в открытую имени брата, но обращаясь именно к нему и мечтая, чтобы от этого крика лопнули натянутыми слишком сильно струнами его связки, чтобы кровью изошла ещё способная на вопли глотка: - А вот возьмём и не услышим, а вот, блять, раз - и не будет этих твоих взрывов, убежишь горами, как горный козёл, а мы потом тебя найдём, и всё будет хо... И раздались взрывы. Один... другой... третий... кажется, третий объединился со вторым, породив четвёртый, а из этого всего вышел пятый, по громкости и жару, который, казалось, даже здесь ощутился, переплюнув при этом четыре предыдущих. А потом стало тихо. Слишком тихо. До неприличия тихо. У Гримма и так и не дотянувшейся за сигаретами в бардачке Франчески, казалось, в ушах зазвенело от того, какой неестественной и гнетущей стала эта проклятущая тишина. Они на удивление синхронно отвернулись друг от друга, точнее, отвернулась прячущая набежавшие слёзы Мила Роза, смотря в окно водительской кабины справа от себя и не видя, что за ним. Гриммджоу же закусил губу до крови, вцепился в руль так, что костяшки пальцев побелели... и ударил по газам, выполняя последний наказ младшенького. Он и Франческа не сказали друг другу ни слова... но оба и без всяких слов поняли, что случилось. Всё, с ужасом осознавал Джаггерджак, не замечая даже того, что скорость, с которой он ведёт машину под своей рукой, для тяжеловесного и не очень склонного к маневрированию грузовика становится откровенно высоковатой, всё, всё... Шухея больше нет, его брат отправился к Улькиорре. - Гримм, - осторожно окликнула его Франческа, видя, что грузовик уже чересчур разогнался. - Я... я понимаю всё... но давай помедленнее, у нас же в кузове люди. - А... да... точно, - встрепенулся лицом ставший белее чистого листа Джаггерджак, обратив внимание на то, что даже Кенсей за рулём своего грузовика не успевает за ним угнаться. И дальше синеволосый стал вести себя вроде бы как тихо и спокойно - молчал, машину вёл предельно аккуратно... да только вот плачущая украдкой Мила Роза видела, что всё это чисто механическое. От её взора не укрылось, как временами ведущий переполненное ранеными и больными людьми авто Гриммджоу то и дело оборачивался назад, в ту сторону, откуда прогремели взрывы. - Как думаешь, твой брат остался жив? - чёрт, и всё-таки не удержалась, уже в следующую секунду кляла себя за сорвавшиеся с языка слова шатенка. Но, как ни странно, впадать в бешенство её попутчик не стал, лишь посмотрел на неё с тяжёлой грустью в потускневших глазах и медленно произнёс, давя из себя каждое слово: - Хотелось бы верить, кис. Да только... в его случае ему лучше было бы подорваться на этой растяжке, чем в лапы готеевским угодить, уж поверь мне. - А что, если он выжил, спрятался в горах и теперь ждёт удачного момента, чтобы сбежать к вам навстречу? - в отчаянии выпалила девушка, всё-таки вытащив из бардачка сигареты. Такие яркие когда-то, а теперь безжизненные и словно мёртвые голубые глаза Гримма аж округлились, когда тот увидел, как лихо та закурила. Словно оправдываясь, Мила Роза бросила: - Не курю... обычно. И всё-таки... ты подумай, а вдруг всё не так плохо кончилось, как мы сейчас думаем, а что, если его не тронуло взрывом, если его не схватили? Девушка с замашками амазонки, как мысленно окрестил её про себя Джаггерджак, не понимала, что с ней произошло. Казалось, теперь и в неё вселилась та отчаянная надежда, которая несколькими минутами ранее душила рядового из Готея, со своими сослуживцами спасшего её и жителей разрушенного города от верной смерти. А может, это просто стадия неприятия, когда ты понимаешь очевидное... но не желаешь пускать тяжёлое осознание потери в своё сердце, вот и надеешься на чудо, как проклятый, с тоской подумала Франческа, нервно дымя. Следом же из её шустрых рук прямо в зубы Гриммджоу перекочевала уже прикуренная сигарета, и он, перекатив её во рту, лишь выдохнул едва слышно: - Вот зачем ты эти разговоры заводишь... И снова, не удержавшись, повернулся назад, словно рассчитывая узреть в зеркале заднего вида бегущего вприпрыжку по трассе Хисаги. - Хочешь проверить, что с ним? - пристально глянула на Гриммджоу Мила Роза. И плевать ей было, что от всего этого и её зелёные глаза намертво застлала поволока горьких слёз, уже не стыдно было перед этим отчаянным рядовым. - Честно? - пыхнув сигаретой, не менее пристально глянул на девушку Джаггерджак. - Можешь считать меня идиотом... но да. - Так иди же, - потянула загорелую руку с зажатыми между пальцев сигаретой Франческа к рулю. - Ты дура? - усмехнулся синеволосый, осторожно отталкивая её. - А машина сама, что ли, до ближайшего города поедет? - Худо ли, бедно ли, водить машину я умею, - отрывисто произнесла девушка, снова с силой затянувшись. - Торопиться после того, как прогремели взрывы, уже не стоит - сам же понимаешь, что за нами теперь некому гнаться. А там уж разберёмся как-нибудь. Если я правильно поняла, и из-за того, что ваш офицер забыл про камеры, вам всем светит казнь, значит, вам уже плевать, с грузовиками вы вернётесь или без - всё равно вас там, как героев, не встретят... - Ты серьёзно? - резко выдохнув, Гримм на ходу открыл окно, высунулся и выплюнул почти добитую сигарету. Чёрт, а если она не шутит, то... - Да, - сосредоточенно кивнула шатенка, выбросив свою сигарету в окно справа. - На ходу перелезешь? - спросил Джаггерджак, уже приоткрыв дверь и подаваясь всем телом влево, чтобы не останавливаться для смены водителя. Мила Роза кивнула и быстро перебралась, уверенно заняв место за рулём, быстро подстроив скорость до той, на которой она уверенно вела бы столь габаритную машину, и глянула на восхищённо присвистнувшего и явно оценившего ловкость этой барышни Гримма, который уже практически висел на подножке с водительской стороны, держась за открытую дверь. - Знаешь, кис... если бы мы с тобой познакомились при других обстоятельствах, у нас бы явно получилось, - усмехнулся синеволосый. И, одной рукой взявшись за кресло, второй притянул к себе даже не успевшую сообразить, что происходит, шатенку и по-хозяйски поцеловал. Впрочем, долго занимать внимание совсем растерявшейся девушки, которая, между прочим, ещё и машину вела, Гриммджоу не стал, и, подмигнув раскрасневшейся даже сквозь ядрёный загар Франческе, спрыгнул на дорогу и помчался в сторону, обратной той, в которую двигались грузовики. - Вообще-то я замужем, идиот, - негромко отозвалась Мила Роза вслед убегающему парню, прекрасно понимая, что наверняка он её не услышал. Смахнув отчего-то с новой силой хлынувшие из ярко-зелёных глаз слёзы, девушка улыбнулась сама себе и притянула к себе оставшуюся открытой дверь грузовика, рывком её захлопывая. Тем временем в своём грузовике Кенсей точно так же замер в благоговейном ступоре в ту секунду, когда раздались взрывы. Офицер того не видел, но тёмные глаза его стали темнее ночи и будто бы за миг обзавелись синюшными кругами страха, который искажает лица людей, белит их пуще снега и лишает их взоры какой бы то ни было осмысленности. Чёрт бы побрал всё, содрогнулся Кенсей, вот и нет больше храброго рядового Хисаги Шухея, который, по сути, на самоубийство подписался, оставшись там, у городской черты встречать погоню из Готея... Попутчица Мугурумы, стройная длинноволосая брюнетка с нежно-сиреневыми миндалевидными очами, молчаливая Циан Сун-Сун, особо вроде как в курсе расстановки сил неожиданно прибывших их спасать готеевцев не была, как думал Кенсей, не зная того, что неразговорчивая и предпочитавшая держаться особняком девица на самом деле каждое-каждое слово и Франчески, и этих неожиданно пожалевших их солдат слышала, когда по приказу Милы Розы села в кабину грузовика, который решил вести Кенсей. И вот, когда прогремели устрашающей силы взрывы, девушка неожиданно отвернулась вправо и закрыла своё бледное лицо рукавом своей чёрной кофты с капюшоном, которая явно была намного шире и длиннее, чем того требовала изящная фигура Сун-Сун. Распространяться о том, что это толстовка покинувшего её и не вернувшегося с фронта старшего брата, неразговорчивая Циан не стала, оставив Кенсея в неведении и предположениях, что не иначе как кофту эту она с кого-то из умерших сняла, чтобы самой обогреться. Увидев, как резко набрал скорость грузовик, за рулём которого сидел Гриммджоу, Кенсей чертыхнулся. Да что там творит этот дурень, обругал он Джаггерджака, даже не заметив того, что вслух, совсем позабыл что ли, что едет не один и не дрова везёт?! Горе горем, смерть брата смертью брата... но надо помнить о том, что в кузове раненые и еле ходячие, надо помнить о том, что, поддавшись эмоциям, он сейчас может угробить тех, кого, вообще-то, спасать приехал! Надо бы догнать этого чепушилу да наподдать ему за его выходки, ужаснулся Мугурума тому, какую бешеную скорость умудрился набрать тяжёлый и неповоротливый грузовик под рукою, похоже, впавшего в окончательное безумие Гримма, и тоже поддал газу настолько, насколько позволяли ресурсы занятой им машины. Но внезапно скорость грузовика Джаггерджака заметно упала, да и вести он стал чётче и ровнее, не дёргая машину на поворотах. Наверное, Мила Роза дала этому оболтусу целительную оплеуху, горько усмехнулся Кенсей, пристраиваясь так, чтобы и не отставать от машины Гримма, но и в то же время не упираться в гружёный кузов едущего впереди него тяжеловеса. - Ты ещё усмехаешься? - вдруг нарушила хранившуюся между ними тишину с самой посадки Сун-Сун, искоса глянув на удивлённо повернувшегося на неё Мугуруму. Не дожидаясь вопросов, брюнетка пояснила, к чему она ведёт, с укоризной глянув на офицера: - Ты напортачил с этими вашими камерами, позабыв про них в момент угона этих грузовиков, младший среди вас, вероятнее всего либо мёртв после подрыва, который он устроил, либо его схватили ваши и теперь пытают... а ты ещё и усмехаешься? И как у тебя только совести хватает... - Откуда ты знаешь? - вскинулся Кенсей, внутри ощутив жгучий укол вины. А ведь эта замухрышка в снятой бес бы его знал с какого мертвяка огромной кофте была права... это ведь из-за него Шухея не стало. Но держать оборону привыкший ко всякому и отправивший в бытность закоренелым бандитом на большой земле не один десяток несчастных на тот свет Мугурума всё равно продолжил. Ещё не хватало, чтобы какие-то заморенные пигалицы тут выступали в роли голоса его и без того хромающей на обе ноги совести!.. И блондин выдохнул, крепче сжав руль и стараясь не смотреть в глаза своей попутчице: - Тебя же с нами не было, когда мы прощались... - Да, я уже сидела в этой машине на тот момент, - монотонно произнесла девушка, сфокусировав взгляд на грузовике, что ехал впереди. - Но это не значит, что я слепая, глухая, не вижу и не понимаю, что вокруг меня происходит. Кенсей лишь виновато вздохнул - а вот тут крыть ему оказалось нечем. И неизвестно, к чему бы весь этот разговор между ним и Сун-Сун привёл... как вдруг бедный офицер про всё на свете позабыл, обалдев от картины, которая предстала его взору!.. Дверь грузовика перед ним отворилась прямо на ходу, и спустя несколько секунд оттуда уже свисал Гриммджоу, глядя на дорогу и лихо держась на подножке!.. - Чего?.. - Кенсей едва руль не отпустил при виде таких фокусов своего подопечного. Мало этого - следом разудалый рядовой Джаггерджак, немного повисев на подножке и явно пытаясь продержаться какое-то время в салоне (что он там делал - оставалось только догадываться, увы, что происходит в кабине, Кенсею при всём желании из-за огромного кузова перед его лицом было не увидеть), он на полном ходу сиганул прямо на дорогу!.. Следом же наружу высунулась уже переместившаяся каким-то макаром на место водителя Мила Роза и, захлопнув дверь, повела грузовик, осторожничая и медля, но всё-таки не замирая на месте. Мугурума был готов поклясться, что, не будь его волосы изначально от природы пепельно-белого цвета, он бы точно в миг поседел, когда посмотрел на то, как кувыркнувшийся сорок раз при жёстком приземлении на лету на асфальт Гриммджоу вскочил и с горящими глазами помчался как раз в ту сторону, от которой им наверняка уже покойный Шухей велел драпать, что было сил, как только взрывы раздадутся. - Да что ж ты творишь, дурачина?! - в отчаянии простонал Мугурума сквозь стиснутые зубы, ударив кулаком по рулю и стараясь параллельно снизить скорость движения так, чтобы в кузов грузовика, которым теперь рулила Франческа, не врезаться. - Нет, бля, вы так и будете пачками на моих глазах на верную смерть отправляться, что ли?! - Хочешь с ним? - без обиняков спросила Циан, в упор глянув на Кенсея, разрывающегося между необходимостью спасать тех, ради спасения которых трое солдат пошли наперекор руководству Готея, и желанием послать всё к чёрту и вместе с Гриммджоу отправиться либо искать Шухея... либо отомстить за него. - Ага, а машина сама до города поедет, - горько усмехнулся Мугурума, веля себе собраться и довести хотя бы одно дело до конца. - Не переживай, теперь спешить не надо будет... - ох, знала бы Сун-Сун, что примерно такой же разговор произошёл между Милой Розой и Гриммджоу чуть ранее, сразу же почти после того, как взрывы раздались!.. И следом Циан будто прорвало. Она заговорила нараспев, медленно, монотонно, раскачиваясь, от чего Кенсею стало откровенно жутковато, и он уже окончательно сделал вывод, что его попутчица явно повёрнута на всю голову: - Мой брат научил меня водить машину... А ещё мой брат научил меня, как сделать удавку, которая при очень сильном натяжении может отрезать голову человеку. А ещё мой брат рассказал мне, что такое колумбийский галстук. Знаешь, это когда разрезаешь человеку шею прямо от подбородка и до впадины между ключицами, чтоб кадык вывалился. А потом берёшь и резким движением вытаскиваешь язык в образовавшийся разрез, и он торчит, как галстук, а кадык ну как раз будто бы его узел смотрится... забавно, не правда ли? А мой брат научил меня и это делать... А ещё мой брат... - Уволь меня от выслушивания занимательных подробностей о том, чему там ещё научил тебя твой брат, - выдохнул Кенсей, остановив машину. - Давай пересаживайся за руль, и прощаемся на этом.