Бандитский Сейрейтей.

К Шухею заходили еще трижды. Первый раз это был опять Куго. Окатив пленника ледяной водой из принесённого пришедшим вместе с ним рядовым ведра, он потряс связанного парня за грудки, помахал ножом перед его лицом, явно угрожая прирезать, даже несколько глубоких порезов на его связанных за спиной руках сделал, демонстрируя, что настроен весьма серьёзно... но, когда в ответ получил всё то же самое не вяжущееся с ситуацией поведение со стороны Шухея и повторение одних и тех же бессвязных слов, весь смысл которых сводился к тому, что он всех перерезал, он с невыразимой словами злостью двинул пленнику с кулака в нос и бросил того на спину, чтобы весом своего тела он себе обмотанные верёвками запястья отдавил начисто и заструившейся из носа к подбородку по губам крови нахлебался всласть. Буркнув озлобленно-растерянное "поехавший", разочарованный Гинджоу вышел прочь, оставив Хисаги дёргаться в приступах кашля каждый раз, когда он собственной кровью давился. А вот второй визитёр Шухея здорово напугал. Сосуке Айзен, исполнительный и ответственный врачеватель при Готее, умудрявшийся реально чуть ли не с того света своих пациентов вытащить... ох, а вот его появление заставило старательно прикидывающегося чокнувшимся Хисаги здорово попотеть, дабы не выплыло то, что он бессовестно лжёт, да ещё и вполне вменяем при этом. Откровенно говоря, поверил ли доктор Айзен в его сумасшествие, поверил ли тому, что все, кого ищет Готей, окончательно и бесповоротны мертвы и умерщвлены именно его рукою - так до конца Шухей и не понял. Но изгалялся пуще того самого ужа на сковороде, дабы проницательный очкарик ему поверил. Ну или хотя бы сделал вид, что поверил ему, и вынес соответствующее медицинское заключение. Похоже, что заключение Айзен вынес. Побыв возле клетки Хисаги и изрядно измотав его всякими глупыми вопросами, которые призваны были сбить его с толку и выдать истинное состояние его психики на данный момент (да какая там, к чёртовой матери, уже психика, так, комок взвинченных и оголённых нервов, мысленно усмехался Шухей), хирург вернулся в компании Гинджоу. Собственно, это и был третий визит к Хисаги, начинавшему, кажется, в действительности ехать крышей от постоянного пребывания связанным, время от времени битым и в полной темноте... да и вообще от всего происходящего. Только в этот раз с ним Гинджоу не разговаривал, да и Айзен его особым вниманием не удостоил. Они включили свет, постояли за решёткой клетки, в которой Шухей ныне и маялся, посмотрели на него, пошептались между собой, после чего Сосуке вручил Куго бумажонку, прочтя которую, тот с неожиданной для его-то умения выколачивать из людей нужную ему информацию грустью покачал головой, глянул на пленника и двинулся было к выходу. Но тут-то Айзен и дёрнул его за рукав, произнеся слова, от которых у Хисаги волосы дыбом встали, а внутри словно всё одним махом оборвалось: - Так что можно будет на суде предложить, чтобы его не казнили, а мне в лабораторию на опыты сдали. Он всё равно уже ни черта не понимает, что происходит, так что ему особой разницы не будет - убитым быть или немного помучиться перед этим... но зато принести своими муками пользу науке. Как же хорошо, что в ту минуту, когда он это услышал, он лежал так, что эти двое его лица толком не видели, скрипнул стиснутыми зубами связанный Шухей. Его глаза от услышанного вытаращились сами по себе, в груди предательски защемило, а изогнутое под не очень естественным углом из-за верёвок тело само как-то встрепенулось каждою своею отёкшей и онемевшей от пут, ран и побоев мышцей. А ещё захотелось во весь голос заорать, что нет, мол, спасибо, лучше уж пусть ему пулю пустят в голову или повесят поскорей, что приносить пользу науке, подвергаясь пыткам, которые гордо именуются опытами, у него нет ни малейшего желания. Но Шухей же всегда умел себя сдерживать, даже в те минуты, когда хотелось волком выть да на стену лезть от раздирающего всю его душу в кровоточащие клочья ядовитого отчаяния... вот и в этот раз сумел. Сколько времени скорчившийся в путах пленник провёл потом в темноте, одиночестве, без еды и воды, избитый и не понимавший, чего ждать дальше - сам Хисаги, даже вспоминая об этих кошмарных временах, уже не сказал бы. Время окончательно потеряло для него свой ход, кроме удушающей жажды, болей по всему телу и капитального бессилия он ни черта толком осознать не мог. Но однажды двери тюремного коридора распахнулись, и громко топочущий Гинджоу стремительно подошёл к нему. Причём вёл себя офицер как-то странно: усмехался, кривился и всячески давал Шухею понять, что ему стало известно что-то важное по его делу. Причём это "что-то" было явно не в пользу настороженно уставившегося на своего надзирателя Хисаги. - Ну что, салага ты хитрожопая, - явно издевательски улыбнувшись, Куго цокнул языком. Офицер явно дивился чему-то, что стало ему известно... но в то же время пристальный взгляд его горел неприкрытой злостью к откровенно растерявшемуся пленнику. А Гинджоу продолжил, склонив голову и с заинтересованным прищуром глянув на замершего в ожидании чего-то страшного Шухея: - Не хочешь ли рассказать мне, с каких это пор у нас начали оживать покойники? Причём не абы какие покойники, а именно те, что были тобою убиты? - Ты о чём? - сдавленно просипел Шухей, чувствуя, что сердце его забилось часто и неровно. Он примерно начал понимать, к чему клонит такой довольный собою и такой злой сейчас на него офицер. Нет, нет, содрогнулся от старательно скрываемого страха Хисаги, это же не значит, что Готей всё-таки нагнал своих беглецов?.. - Затаскивайте этих придурков! - крикнул Гинджоу в пустоту тюремного коридора, сделав широкий повелительный жест рукой. Открытая им дверь заскрипела, и офицер Касаки, войдя в этот коридор первым, спросил у своего сослуживца: - Слушай, их всех в одной камере закрыть или по разным раскидать? - Да по разным раскидай лучше, - неопределённо хмыкнув, повёл крепким плечом Куго. И снова повернулся к застывшему в оторопи от обуявшего его ужаса Шухею: - Ну так что, актриса с погорелого театра, ничего не хочешь мне рассказать? - Я не понимаю, о чём ты, - механически произнёс Хисаги, сам дивясь тому, как деревенеет и мертвеет его голос с каждым его сказанным словом. Чёрт, он ведь всё прекрасно понимал... и, кажется, сейчас вот-вот предстояло сбыться самым страшным его подозрениям. Наверное, Куну поймали, думал парень, обливаясь холодным потом и смотря перед собой в никуда. Может, ещё кого-то из местных нагнали и заловили, раз Касаки ляпнул, что пленников больше одного... кого вот только, кого же не смогли, похоже, отстоять Кенсей с Гриммом, всё гадал обмерший от страха парень, ещё не зная того, кого ему сейчас предстоит увидеть. - Не понимает он, блять, - зло сплюнул Гинджоу. - А знаешь, ты отлично под поехавшего закосил. Я тебе открою секрет - даже Айзен на твои выкрутасы повёлся. Весь Готей уже был уверен, что ты и правда завалил Кенсея с Джаггерджаком да остальных из того города перебил... только вот извиняй, друг, конец сегодня пришёл твоей актёрской пантомиме. - Повернувшись к тем, кто ещё остался у входа в тюремный блок, не показываясь в поле зрения Шухея, чувствующего, что ему всё страшнее и страшнее от одной мысли о том, кого ему сейчас предстоит увидеть, Куго гаркнул: - Ну что вы там раскорячились, как бабы на сносях... тащите уже сюда этих недоносков! Всё, внутри у Шухея всё окончательно оборвалось. Кажется, он понял, кого поймали нынче. Одно это "недоноски" всё яснее ясного сказало. Завозившись, Шухей кое-как сумел встать на колени, что, признаться честно, с изнывающим от ломоты в путах от каждой попытки пошевелиться телом тяжеловато и неуклюже вышло. Но на унизительность собственного положения Хисаги плевать сто раз стало, стоило ему увидеть тех, кого потащили рядовые по приказу озлобленного Куго. Чёрт побери, да, на головах этих пленников были мешки, замаранные, похоже их же кровью с их разбитых голов, но даже это не помешало застывшему с выражением не подчиняющегося никакому контролю, животного, искреннего страха на побледневшем лице Хисаги понять, кого же сюда притащили. Господи, сила небесная, да как же так получилось-то, лихорадочно думал Шухей, чувствуя, что внутри у него будто бы всё взорвалось одним махом, а теперь медленно разлеталось по его грудной клетке и заштопанному животу, тлея догорающими рваными клочками и причиняя сердцу невыносимую боль. Как, как спрашивается, эти сволочи умудрились поймать Гримма с Кенсеем? Что они такого с ними сотворили при поимке, что теперь они оба явно без сознания?.. И что теперь ждёт тех, ради прикрытия которых он остался один на один против всего Готея и даже додумался сам же на своей же растяжке подорваться, лишь бы погоню дальше не пропустить?.. Если Гримма и Кенсея поймали, размышлял Хисаги, чувствуя, что вот теперь-то настало настоящее начало конца, то можно ли надеяться, что местные всё-таки успели сбежать, или всё-таки и это теперь стало лишь иллюзией отчаяния, которой разве что перед казнью и останется себя тешить, надеясь под расстрельными пулями или под наброшенной на шею петлёй, что всё не зря было... Тем временем, пыхтя из-за того, что связанных и потерявших сознание мужчину и парня тащить было явно тяжеловато при том, что сами те не передвигались совершенно, а телосложением были далеко не субтильны, рядовые подволокли их к злорадно ухмыльнувшемуся Куго. - Ну что, актрисулька ты моя недоделанная, - гоготнул он, хватаясь за верёвку, которая была намотана на шее Гриммджоу прямо поверх скрывавшего его лицо мешка. - Как ты думаешь, с твоего дружка мне начать или с твоего наставничка, с кого из них? Может, они мне поболее твоего расскажут и не будут тут комедию ломать да психопатами прикидываться? Ты вот как считаешь?.. И миг, когда изогнувший рассечённую шрамом бровь Гинджоу вопросительно уставился на стоявшего перед ним на коленях в путах за решёткой Шухея, начав при этом помаленьку затягивать петлю на шее Гриммджоу, отчего окончательно последние силы и выдержку вконец отчаявшегося парня сломал. Не зная того, как овладевший всею его мятежной душой ужас исказил мертвенной бледностью и безжизненной темнотой его окровавленное после побоев Куго лицо, Хисаги вдруг резко выгнулся вперёд, словно офицер не Гримма придушить пытался, а ему с ноги в солнечное сплетение двинул, и с надрывом заорал, не понимая уже того, как истошно и отчаянно он кричит, и какая тряска начала его колотить при виде пойманных Гримма и Кенсея и осознании того, что сдохнут они, похоже, на одном эшафоте: - Не надо, не трогай их! Я тебе всё, что хочешь, подпишу и расскажу, только не трогай их, слышишь?! Они ни в чём не виноваты, это правда я заставил их помогать мне и угрожал им, что убью их, если они откажутся!!! Ну чего ты ещё хочешь, что тебе надо услышать, скажи?! Только... только не трогай их, они... клянусь тебе, они не виноваты ни в чём! - Во как, - засмеялся Гинджоу. - Вот скажи мне, сопля ты зелёная, как я могу тебе верить, если единожды ты мне наврал, что убил их, а они вон сегодня живее всех живых к нашим палаткам нагрянули да такой переполох тут подняли, что мы все на ушах полдня стояли, не могли этих дебоширов угомонить?.. - Они... они сами пришли в Готей? - не веря услышанному, Шухей уставился сначала на начавшего брыкаться в путах и, кажется, очнувшегося Гримма, после чего перевёл не менее растерянный взгляд на продолжавшего пока висеть в руках притащивших его солдат мёртвым грузом Кенсея. Нахрена?! Небо, какого чёрта их сюда принесло, ужасался Хисаги поступку своих товарищей... они же всё обговорили во время погрузки жителей разрушенного готеевцами городка в горах по грузовикам, они же распрощались, они же оба понимали, что Шухей погибнет либо в бою с Готеем, либо пострадает, угодив под удар взрывной волны, либо сдохнет в плену, либо будет казнён... так зачем, зачем эти два ненормальных в Готей припёрлись?! На что они рассчитывали?! - Да, они сами пришли сегодня к нашим палаткам с двумя сраными ножичками да парой пистолетов в карманах, - раскатисто рассмеялся Куго, будто всё происходящее было ну просто обалдеть каким прекрасным поводом для шутки. - Так ты представляешь, они оба словно озверина выпили - едва их рожи наши рядовые завидели, они давай на всех подряд с ножами кидаться да палить по кому попало без разбору. Этот вон, - ткнув кулаком в бок зарычавшего от боли в свой мешок Гриммджоу, прыснул Гинджоу, - вообще орал, что, пока мы тебя не выдадим, они тут всех стрелять и резать будут... мстители хреновы. О, кстати, похоже, наш дружочек Джаггерджак очухался... вот с него мы и начнём, пожалуй. Когда Куго, не церемонясь особо с тем, больно или нет задёргавшемуся от рывков плотного мешка при так и не снятой с его шеи и достаточно крепко затянутой верёвки пленнику, всё-таки стащил с головы аж задышавшего громче после поступления в лёгкие порции воздуха, который не был спёрт окровавленной тканью Гримма проклятущий мешок, Шухей почувствовал, что ему реально плохеть начинает. Причём настолько, что, стоя на коленях у самой решётки своей клетки, он непроизвольно прижался к ней лбом, будто бы был уверен, что, не найди он себе сейчас хоть какую-то опору - он точно в долгий и продолжительный обморок завалится. Изувечили Гримма очень жестоко. Да, ещё при взгляде на его изогнутое в болезненном заломе и накрепко перетянутое верёвками тело, на то, как пропиталась его кровью его изорванная в клочья одежда, становилось понятно - во время его появления в Готее с ним явно не в ладушки играли. Но, когда продолжавший злорадно усмехаться Куго сорвал с головы Джаггерджака мешок, Хисаги впал в такую прострацию, что с минуту и слова вымолвить оказался не в состоянии. Всё лицо едва оклемавшегося, но со злостью выплюнувшего свой кляп и явно готового уже сейчас начать всячески выпендриваться Гримма походило на одутловатую, расползшуюся и почерневшую сливу, по тёмным, как сама ночь, синякам с жуткими кровоподтёками и гематомам расползалась свежая кровь, поблёскивавшая в слабых отсветах тюремных лампочек и сползавшая откуда-то с разбитого лба, а разговаривать с челюстью, явно съехавшей на сторону от чьих-то сильных ударов, причём не просто ботинком, ему было невероятно тяжело. Поэтому сначала вместо чёткой связной речи из покрытых кровавою коркой губ Джаггерджака вырвался лишь бессвязный стон да неразборчивое бормотание, которое даже выкриком назвать было сложно - после удушья верёвкой из рук Гинджоу голос у парня пропал, и разговаривать нормально просто не получалось. Но, стоило упрямому и привыкшему хорохориться даже там, где это уже было откровенно бессмысленно, Гримму отдышаться и как следует прокашляться, захаркав собственной кровью тюремные полы, он тут же завёл свою привычную пластинку: - О, малой, здорово! Хисаги лишь ошарашенно кивнул, качая головой с неприкрытым ужасом во взоре. Да, он видел, что братец, даже несмотря на своё ныне весьма плачевное положение, явно искренне радуется тому, что видит младшенького живым... но, чёрт побери, зачем он попёрся туда, где ему однозначно светила верная смерть?! И Кенсей... глянув на пока что не очнувшегося и тоже, похоже, крепко избитого офицера, нервно закусил разбитую губу Шухей, Кенсей-то вот, спрашивается, чем думал?! Как он мог допустить, чтобы Гримм пришёл обратно к палаткам Готея, да ещё и сам с ним пошёл вместо того, чтобы любой ценой не дать Гримму сюда вернуться?! - Ну вот, не зря мы, стало быть, дебош тут подняли... вон, малой-то живой оказался, всё-таки и его вы, сволочуги, схватили, - с вызовом хохотнул Джаггерджак. За что словил болезненный удар с локтя в солнечное сплетение от Куго и согнулся, кашляя кровью и задыхаясь в руках державших его связанным солдат. - Не трогай его! - всё, Хисаги опять на крик сорвался. Гинджоу снова усмехнулся, уже не скрывая торжества в своих глазах. А ему нравилось наблюдать за тем, как же быстро ломается этот так умело играющий психопата и смело лгущий в глаза кому угодно рядовой, стоит начать на его глазах мучить людей, за которых он боится... - А, кстати, - всё-таки сумев и в этот раз отдышаться, просипел Гримм. - Что там вам эта мелочь пузатая, - он махнул разбитою в кровь башкой в сторону Шухея, замершего в недоумении и напряжённом ожидании новых фокусов от догадавшегося пойти на самоубийственную попытку отыскать и вызволить его брата, - рассказывала? Что это он типа заставил нас с Кенсеем помогать ему в деле эвакуации беженцев и угрожал, что грохнет нас в случае отказа? - Ну? - непонимающе посмотрел на Гримма Гинджоу. Может, хоть этот сейчас расколется, с шальной надеждой подумал он, не зря ж он с Касаки избивал их с Кенсеем почём зря, когда их поймали и скрутили по рукам и ногам так, чтобы новые пленники уже явно не могли отпора дать... - Короче, вот Кенсей в этой ситуации реально пострадавший, - захрипел Джаггерджак, выгибаясь в руках схвативших его бойцов и блеванув кровью и желчью на и без того уже окровавленный пол. - Только вот заставил их с Шухеем помогать мне вытаскивать местных из того проклятого городка я, угрожал им смертью я, а потом я же пустил грузовики с этим собранием инвалидов, которое в том городе осталось, под откос на первом же повороте горной дороги. А этот малолетка сейчас просто на себя наговаривает и меня непонятно с какой целью покрывает... короче, не дури, начальник, это я в этой истории, так сказать, был двигателем прогресса, а эти два дурня тут точно ни при чём. А жители все теперь кровавой кашицей где-то по скалам размазаны, тут малой тебе правду сказал. - И этот туда же, мать вашу, - простонал Куго, выслушав эту явно выдуманную исповедь и здорово взбесившись от явного нежелания ни одного из пленников рассказывать, как всё было на самом деле, и куда подевались те немногие, кто выжил после военных действий в горах. - Так, ясно всё, по клеткам этих сказочников, сейчас подумаю, как с ними быть, и вернёмся!