Царица 2. Сказка про тьму и свет.

Меч орал и орал. Елена заткнула уши, но пронзительный, резкий, чуть подхриплохватый крик пробивался через стену её ладоней и набатом бил по барабанным перепонкам. — Да заткнись ты уже! — наконец не выдержала чародейка. — Заткнись, а то гарду оплавлю! Меч замолк и уставился на неё огромными удивленными глазами. Зрачки-камешки внимательно осматривали Елену с ног до головы, в закалённой металлической голове шла напряженная работа мысли. Ну, или что там у мечей бывает.. — Ты, вообще, кто? — ничего умнее, чем этот вопрос, мечу в основание лезвия не пришло. Елена удивлённо расширила глаза. Говорящих мечей ей ещё не попадалось. — А ты что такое? — осторожно спросила она, лишь бы не молчать. Взгляд скользнул по узорчатой чеканке на лезвии. Неприятное ощущение никак не желало покидать. Создавалось чувство, что скоро произойдёт что-то по-настоящему страшное. Волнение одолевало накатами, руки тряслись, непонятные мрачные эмоции липкой, мерзкой паучьей паутиной оплетали полушария мозга. — Погоди-погоди... — неожиданная догадка стрелой пронзила сознание, и чародейка похолодела. — Ты что, и есть тот самый меч-кладенец, возмездие на головы нечестивых?.. — Он самый! — меч напыжился, надулся и гордо выпрямился. Елена застонала и медленно осела вниз. В её голове просто не укладывалось то, что все эти испытания, жертвы, путешествия, были ради... Ради ВОТ ЭТОГО?!     Кладенец её ужас принял за искреннее восхищение, поэтому принял ещё более гордый и напыженный вид. Чародейка прикрыла глаза рукой и тяжко вздохнула. — Diabolus est demens insidiaretur... — вознёсся к потолку её мрачный голос. Неудивительно, что Кощей никогда не показывал ей эту ошибку Гефеста. Да она... Да... Слов не было. Ничуть. Ни единого словечка. Премудрая лишь схватилась за голову, всеми силами стараясь подавить в себе желание завыть. Дьявол, да сколько ж всё будет лететь в Тартарары? За что Макошь так возненавидела свою внучку? Что, блин, она такого сделала, что судьба постоянно строить ей подлянки?      Елена решительно поднялась, и выдернула кладенец из груды металлического хлама. Меч был одноручным и чародейка поморщилась. Она не любила такие мечи, предпочитая двуручную рукоятку. Но, как говорят, дают – бери, бьют – беги. Да и выбора особо так и не было... — Эй, эй, эй!!! — у Кладенца начиналась форменная истерика. — А ну положи меня туда, откуда взяла! Я неприкосновенный экземпляр, я очень хрупок! — Значит так, теперь слушай меня... — Елена всегда отличалась завидным терпением, но даже оно начинало её подводить. — Сейчас ты плотно закрываешь свой источник звуковых волн и ведёшь себя, как образцовый меч – то есть тихо, молча, и не произнося ни слова. Иначе продам кузнецам в ближайшей деревне за пару медяков, понятно?     Пару минут у меча ушло на обмозгование ситуации. Дамочка не выглядела образцовой шутницей, и Кладенцу начало смутно казаться, что она вполне в состоянии исполнить свою угрозу – столько решительности было в её серых холодных глазах. — Ну? — нетерпеливо спросила царица, чуть крепче сжав рукоять. — Ладно, ладно, я всё понял! Молчать, так молчать, чё там непонятного-то?.. — куда-куда, а в кузницу на переплавку мечу не хотелось.     Елена покачала головой и вытащила собственный клинок. Ширина у лезвий была одинаковая, и отличались мечи только типом рукоятки. Чародейка сунула Кладенец в ножны и воткнула свой клеймор в груду железа. — Эй, а ты кто такая? — молчать меч Кощея не умел совершенно. Премудрая подняла глаза к потолку. — Я – дочь царя Авдея, Елена. — спокойно ответила она. Кто бы знал, каких усилий ей стоило это спокойствие! — А-а... — понимающе кивнул Кладенец и тут же с непроницаемым фейсом заявил: — Не знаю такого. Елена застонала и шлёпнула себя ладонью по лбу. О, Род, ну вот за что ей всё это? Неожиданно резкая боль железными тисками сдавила сердце и чародейка, поморщившись, осела на пол. — Эй, ты чего? — забеспокоился меч. — Зат... кнись... — прошипела чародейка, опираясь на одно колено. Дышать было трудно. Сердце ходило ходуном, лёгкие бешено сжимались и разжимались, словно меха в кузнице. Премудрая опёрлась на одно колено рукой, стараясь привести себя в норму. Боль начала утихать, и ей на смену пришло чёткое ощущение, что случилось что-то страшное и непоправимое. — Кощей... — только один человек был ей настолько дорог, чтобы она ощутила случившуюся с ним беду. Тёмный король и был этим человеком. Человеком, которого она любила больше самой себя...    Елена не знала, куда бросаться и что делать. Сознанием овладевала паника, она металась по замку, не имея ни малейшего понятия, что же предпринять. Она знала, что случилась беда, и что нужно срочно нестись на выручку, но вот только куда...   Неожиданно на глаза попалось зеркало. Старое, изъеденное временем, с потускневшей оправой из золота, древнего, как этот замок. И тут царице показалось, что она бредит... В глубине зеркала сверкнули потрясающие своей красотой голубые глаза в окружении пушистых ресниц. «Старая часовня...» — тихий, знакомый шепоток пробрался в уши, и чародейку словно ударило молнией. Старая часовня была известна всему Чароземью и она просто не могла её не знать. И почему-то теперь точно знала, что должна быть там. И плевать на этот меч и все остальные проблемы. — Ну, и куда мы? — весело спросил Кладенец, и такая весёлость знатно раздражала. Царице было далеко не до смеха... — Просто. Помолчи! — прошипела она. — Мне сейчас не до тебя, так что не раздражай! Меч благоразумно заткнулся, перед этим пробурчав что-то про её расшатанные нервы, но Елене было уже как-то наплевать. Она собиралась открыть портал в часовню, потому что своим ходом, да даже если на такой лошади, как Белка, до часовни Перуна как минимум две недели ходу, а пешему так и ещё больше...     Треснула, разрываясь, материя Астрала. Магия сползала с кончиков пальцев, прорубая себе ход в пространстве. Медленно расползались сапфирово-фиолетовые ниточки волшбы, опутавшей это место крепкими перламутровыми нитями. Последний щелчок, и в пространстве зажглось сияющее серебристое око портала. Елена вздохнула и шагнула вперёд. Вязкая, бесцветная, холодноватая масса обволакивала тело. Буквально на пару секунд тишина портала подарила ей то спокойствие и умиротворение, что так ей были нужны...     Ещё один шаг вперёд. Отовсюду вокруг поплыли, обволакивая и заглушая всё и вся, запахи свежей крови и горячей стали. Елена зажмурилась, когда в лицо ударили яркие блики, отражавшиеся в клинках сражающихся. Тут же по барабанным перепонкам ударил дикий, демонический смех. Чародейка подняла глаза и бросилась вперёд, едва успев подхватить осевшее вниз безвольное тело.     Глаза быстро наполнились слезами, которые стекались по бледным, впалым щекам и капали на такое же мертвенно бледное лицо мужчины. Разум отказывался верить в то, что сейчас происходит. Это неправда... Это не он... Этого просто не может быть!     Царица осторожно уложила голову Кощея себе на колени, а в глазах всё плыло от слёз. Дрожащей рукой она прижала его холодную, безвольную ладонь к своей щеке и кусала губу, еле сдерживая рвущиеся из груди рыдания. — Прошу... — тихий шепот сорвался с пересохших губ. — Открой глаза... Докажи мне, что я ошибаюсь... Что глаза меня подводят... Что ты жив... Что не оставил меня опять одну...     Он молчал. Ни единого движения, ни единого словечка, ни один мускул не дрогнул. И Елена наконец осознала то, чего так боялась – погиб... Вина захлестнула с головой. Ей было плевать на самодовольную ухмылку тёмного князя у неё за спиной. На всё. Кроме того, чьё тело сейчас лежало у неё на коленях. — Какая милая картина... — раздался тихий, душевный голос и Елена резко обернулась. Поражённый выдох – это единственное, на что были способны её измученные связки. — Ты... — серые глаза волшебницы ошарашенно расширились, а рука сжалась в кулак. — Допустим... — усмехнулось ей в ответ лицо Морока, и царица, зашипела, чувствуя, как белым чистым пламенем в ней загорается ненависть. — Я же обещал, что буду иногда буду делать сюрпризы. Нравится? Глаза Елены посерели ещё больше, лицо приобрело высокомерное выражение, чародейка гордо задрала подбородок. — Надеюсь, ты доволен... — не хуже гадюки, разбуженной ранней весной, прошипела Елена. — Но, как бы ты ни был сейчас рад – запомни... Это конец сражения, братец, но не войны! — Я просто... — мужчина кинул на неё взгляд через плечо. — Дрожу от страха!    С его бледных губ снова сорвался тот самый, демонический смех. Князь сделал знак рукой, и всё его воинство исчезло в дымке чёрного тумана. Елена уронила голову на грудь Кощея и уже отчаянно зарыдала, словно выброшенный на улицу котёнок. Весь её мир рухнул в одночасье, в один лишь миг... — Это что, хозяин?!.. — глаза-камешки Кладенца засветились искренним ужасом, и в следующий миг меч горестно завыл. Царица даже не подняла на него глаз, что-то тихо шепча. Сглотнув ком в горле, она приподнялась и мягко поцеловала Кощея в холодные мёртвые губы. Было больно...    Тихий, нежный свет неожиданно полился сверху и Премудрая подняла налитый слезами взгляд. Перед ней стояла смутно знакомая призрачная фигура женщины с распущенными волосами. Серебристые полупрозрачные глаза смотрели с материнской лаской. — Софья?! — Елена с трудом, но всё же узнала её. Женщина с улыбкой кивнула. Потом бросила взгляд на холодное тело на руках у чародейки и горестно отвернулась. — Я знавала его... — тихо произнесла она и её мелодичный голос почти тут же растаял в пространстве. — Но не время сейчас рыдать о том, кто лишь одной ногой стоит в могиле... — Что?! — горло пересохло, дышать вновь становилось трудно. Софья ласково улыбнулась и вновь перевела взгляд на Елену. — У меня мало времени, моя милая... — мягко произнесла она. — А посему – скажи мне, на что ты готова, чтобы вернуть его к жизни? — На всё, что угодно... — тихо прошептал чародейка. — Надо будет, отдам свою жизнь! — Ну-ну, такие крайности нам не к чему... — улыбка Софьи угасла. — Если сможешь собрать волшебную иглу вновь по истечению трёх дней – сможешь вернуть его жизнь... — Но...  Но как?! — мысли путались, цеплялись друг за дружку, толпились и толкались, и ни одна из них не желала оказываться здравой. — Ты поймёшь, как... — тихий голос призрака начал гаснуть. — Ты ведь премудрая... И вот он угас совсем. Елена облизнула сухие губы и вновь зарыдала. Восстановить иглу! Но как? КАК?! Она не бог, не зиждитель, у неё не получится! Но и позволить Кощею навек уйти в мир теней она не могла... — Елень?!.. — тихий, неверящий голос раздался у неё над головой. Чародейка подняла голову и Ядвига резко отпрянула назад, отирая размазанную по лицу потёкшую тушь. — Нет... — тихо шепнула царица. — Это я Яша... Это я... — Елена... — ведьма отказывалась верить своим глазам, и тому, что она ими видела. Фигура в белом призрачном саване склонилась над телом её брата... Вера в смерть вновь вернулась... — Ты... Ты пришла за ним?.. — НЕТ! — голос чародейки эхом вознёсся ввысь. — Нет... Не за ним... Нет... Я жива..  Живее всех живых...    Серые глаза встретились с зелёными и Ядвига тоже упала на колени рядом с Кощеем. По её бледным щекам потекли слёзы.     Василиса ворвалась в центральный зал часовни, растрёпанная, расцарапанная, бледная, как мел. Она не могла поверить... Она знала Кощея ещё с ранней юности, и не могла принять его смерть. Да и никто не мог... А по старой, прогнившей крыше часовни забарабанили капли дождя...