* * *
Эфир, на мой взгляд, прошёл успешно. Южане даже не попытались перехватить трансляцию. Это было что-то новое, но заставляло задуматься, что теперь они устроят, когда Максон так и не внял угрозам и не подчинился требованиям. Всю речь он держался с достоинством, сначала выразив соболезнования и извинившись за долгое отсутствие, а потом решительно призывал сплотиться против террористов и не поддаваться панике. Я с сожалением осознавала, что время было безвозвратно утеряно. Еще три-четыре дня назад люди бы поверили Максону, но не теперь. Пусть взрыв и не прогремел сегодняшним вечером, но у ворот собралась толпа, которая была настроена отнюдь не дружелюбно. Они жаждали правосудия, кричали о смене власти, требовали немедленно остановить южан, а не прятаться за стенами дворца. Даже с закрытыми окнами их было прекрасно слышно, а комендантский час их совершенно не пугал. Они и так хлебнули сполна, и какие-то запреты теперь не имели для них никакого значения. На последовавшим за эфиром военном совете, Максон всё же приказал отозвать часть войск с южной границы и перенаправить их в центральные провинции. По словам Аспена, на это могло уйти несколько дней, за которое мы могли потерять Анджелес. Из донесения стало ясно, что выступление Максона только подлило масло в огонь. Люди уже не верили словам короля. — Что если мы объявим о призыве? — предложил генерал-лейтенант Вилтер. — Я говорю не об обязательном, который проходит каждый год, а о добровольном. Люди хотят действовать, значит нужно дать им эту возможность. — В этом есть смысл, — согласился Аспен с коллегой. — У нас есть оружие, но нет свободных рук. Дадим пару уроков по стрельбе и отправим в патрули. Но ни о каких опасных заданиях для них и речи не должно быть! — Это может сработать, — согласился полковник Дайрен, — но что если среди добровольцев будут южане? Я больше чем уверен, они обязательно пошлют крота, а тщательно проверять каждого у нас нет времени. Нам нужно обезопасить город до того, как прибудут основные войска. Ваше Величество, что скажете? — Я одобряю идею Вилтера, — задумчиво протянул Максон. — На несколько дней это может сработать. Разбейте уже имеющиеся команды патрулей. Я хочу, чтобы с каждым зелёным новобранцем был опытный солдат. — Аспен одобрительно кивнул. — Америка, объявишь о призыве? — Да, но… — Я прикусила язык, когда все находившиеся мужчины в комнате посмотрели на меня. Решимость покинула, ведь я ничего не смыслила в военном деле. Я вообще была здесь только на тот случай, если Максону станет плохо. До этого все военные советы возглавлял Аспен. — Ты не согласна? — учтиво спросил Максон. — Новобранцы будут пушечным мясом, — выпалила я. — Они скорее станут живым щитом для опытных бойцов. — Они будут только в патрулях, — спокойно заметил Аспен. — Вспомни себя, когда ты только поступил на службу, — упрямо продолжила я. — Ты бы смог совладать с подобной ситуацией? — Аспен промолчал. Крыть было нечем. — Новобранцами будут мальчишки, потому что для них это возможность проявить себя. Солдаты, что уже отслужили и вышли на пенсию, вряд ли пойдут на это добровольно. Они знают, что такое война и уже познали спокойствие мира. Возможно, я не права, но и ваше предложение не идеально. — Что ты тогда предлагаешь? — поинтересовался Максон. — Можно попробовать связаться с северянами. — Нет, — категорично заявил Максон, и этот ответ явно был окончательным и призывал замолчать. Несколько мужчин склонилось друг другу и зашептались, другие с неодобрением посмотрели в мою сторону. — Я утверждаю план генерала-лейтенанта Вилтера. Приступайте к исполнению. — Мужчины поднявшись, отдали честь и покинули зал совещаний. — О чём ты только думала, предлагая это?! — вспыхнул Максон. — Они обязаны мне, Джорджия постоянно об этом твердила, словно… — Словно зная, — подхватил Максон. — Может, они в сговоре с югом? Откуда тебе знать? — Вот именно, мы ничего не знаем! Поэтому стоит попробовать с ними связаться. — Я сказал нет, — сурово ответил он. Аспен благоразумно молчал, следя за нашей перепалкой. Я так и не выяснила до этого момента, посвятил ли его Максон в моё предательство или нет. Скорее всего да, потому что удивлённым он не выглядел. — Я могу с ними поговорить. Только я и никто больше. Покажу им твои наработки по отмене каст, они это оценят, ведь это и есть их главная цель. Они охотно помогут тому, кто борется за те же идеи, что и они. — Ещё лучше, — выдохнул он, потирая переносицу. — Ты не выйдешь за ворота дворца. Я не позволю! Это приказ! — Их можно пригласить сюда, — не сдавалась я, пропуская мимо ушей его слова. — Господи Америка, нет! Это моё окончательное решение! — Максон тяжело дышал, и пусть руки его были слабы, он всё же умудрился в порыве злости хлопнуть ими по столу, словно ставя окончательную точку. — Твоё упрямство тебя чуть ли в могилу не завело, а теперь хочешь туда же и страну затащить? — Максон зло сверкнул глазами, а я собрала волю в кулак, чтобы не вспылить ещё больше. Так мы и сверлили друг друга взглядом, пока нашу молчаливую битву не нарушил стук в дверь. Аспен буквально пулей подлетел к ней, чтобы забрать у слуги вечернюю корреспонденцию. — Конверт, — произнёс он, распечатывая его. Я внутренне сжалась, готовясь к худшему. — Проклятье, — выругался он, показывая карикатуру Максону. Я подошла к ним и взглянула на рисунок. Всё было в том же духе, только в этот раз здание на заднем плане не нужно было искать. Это был дворец. — Немедленно объявляй об эвакуации! — приказал Максон, с трудом поднимаясь на ноги. — Сколько проходило времени между письмом и взрывом? — спросил он, обращаясь ко мне. — Несколько часов. — Куда переправлять людей? В загородную резиденцию? — Максон покачал головой. — Университет? Казармы? — Нет, они на видном месте. Следующий удар может пройтись по ним, а если мы покинем город, то считай, что сдали его южанам. Нет, нужно укромное местечко здесь, в Анджелесе, которое бы не бросалось в глаза. — Особняк Моники, — предложила я, а Аспен и Максон согласно кивнули. — Вызову вертолёт. Вас эвакуируют первыми, — распорядился Аспен, прежде чем покинуть кабинет. Максон шумно засопел, явно не соглашаясь с решением друга, но было уже поздно что-то менять. Я же была благодарна Аспену за это. Максон должен был оказаться в безопасности во что бы то ни стало, даже если его вновь придётся усыпить. — Почему ты не хочешь, чтобы я встретилась с Джорджией и Августом? — Максон набрал в грудь побольше воздуха, но я опередила, подведя его к креслу и усадив. — Мне самой тошно о чём-либо просить их, но возможно, это выход. Нам нужны люди, обученные люди, а не зелёные новобранцы, как ты выразился. Северяне уже обучены, они знаю, как бороться, знают, что делать. — И тоже хотят свергнуть меня, — вздохнул Максон. Я села прямо на пол, не заботясь о его чистоте, потому что устала. Устала не только морально, но и физически. Присев перед Максоном на корточки, я просто уже не смогла встать, но ему незачем было об этом знать. Поэтому я с безмятежным выражением на лице продолжила. — А если ты пойдёшь со мной? Сам встретишься с Августом, покажешь свой проект. — Я не собираюсь выпрашивать у него помощи. Как ты не понимаешь, Америка, это всё равно, что унижение! Не хватало ещё на колени перед ними встать. — Ты говорил, что пойдёшь на всё ради Иллеа. Я готова встать на колени, а ты? Максон с трудом подался вперёд, чтобы заглянуть мне в глаза и попытаться понять, действительно ли я готова была пойти на это, после того, как вручила северянам дневники. В какой-то мере он ещё сомневался во мне, но здравый рассудок победил, и он кивнул. — Позвони им и договорись о встрече в особняке Моники. Пообещай, что их никто не тронет, но они должны прийти без оружия. Только Август и Джорджия, больше никого! Пусть оставят свою охрану у ворот. — Спасибо, — выдохнула я и поддавшись порыву чувств, оставила на его щеке благодарный поцелуй. — В губы пока не заслужил, — хмыкнула я, заметив его обиженный взгляд. — Знаю, я поступил ужасно, — устало произнёс он, решив наконец сорвать повязку с кровоточащей раны. Мы оба избегали этой больной для нас темы. — Я не имел права срываться на тебе и тем более использовать. — Если бы не опухоль, ты бы был со мной? — с придыханием спросила я. Этот вопрос волновал меня больше всего. Были бы мы вместе, если не его болезнь, его нужда в наследнике? — Ты мне понравилась задолго до этого кошмара. Вспомни, я ведь признался, что ты мне нравишься на кладбище, — рассмеялся он, а я улыбнулась, вспомнив, как мы оба были неуклюжи, и как Максон упал в воду. — Думаю, мы бы пришли к этому моменту, но чуть медленнее. Двигались бы не спеша, — протянул Максон с ухмылкой. — О нет, это было бы ужасно, — рассмеялась я, — и мы бы умерли со скуки. — Рад, что ты согласна со мной, — улыбнулся он, — потому что я не жалею о проведённом с тобой времени, только о последних двух месяцах. Ты не заслужила подобного к себе отношения. Мне нет оправдания. Как и нет оправдания тому, что я использовал тебя. Мне надо было быть честным. Сказать это до свадьбы, но я так боялся потерять тебя, боялся, что ты откажешь, не правильно поймёшь. Я действительно люблю тебя! Я женился на тебе по любви, а не ради того, чтобы завести ребёнка. Безусловно, наследник нужен, но он не играл решающую роль, когда я просил тебя, чтобы ты спустилась тогда на репетицию. Я безумно боялся, что ты уйдёшь, сбежишь. Тогда я не понимал в полной мере, что двигало мной, думал, что это из-за того, что мне нужен был наследник, но это не так. Мне была нужна ты, — сбивчиво произнёс он. — Ты не казался тогда влюблённым. Думаю, ты хотел меня придушить. — Возможно чуть-чуть, — сознался он. — Мне и сейчас хочется встряхнуть тебя и сказать, чтобы ты одумалась и отказалась от идеи с северянами. — Я покачала головой. Возможно, ничего не получится, но попытаться стоило. — Ну вот, — вздохнул Максон, — что и требовалось доказать. — Он несильно, насколько смог, сжал мою руку в своих ладонях. — Последним двум месяцам нет оправдания. Это не было наказанием, никогда им не было. Просто… За несколько дней до свадьбы у меня был приступ, сильный, а на самой свадьбе я выпил много спиртного, а мешать его с лекарствами не лучшее идея. Мне было плохо в нашу брачную ночь, поэтому я ночевал в госпитале. Пробрался туда по тайным переходам, а Бонье откачивал меня. — О Господи, — выдохнула я, когда картинка стала складываться воедино. — Я действовал по наитию эти два месяца. Свадебный тур подкосил меня. Почти каждый вечер Бонье делал мне сильные обезболивающие, а меня буквально выворачивало наизнанку. Меня едва хватало исполнить свой супружеский долг. По-хорошему, тебе надо было всё объяснить в первую же неделю, но я счёл это хорошей возможностью. Ты была зла на меня, почти ненавидела, значит легче могла бы перенести мою смерть. Не знаю, простишь ли ты меня когда-нибудь. — Какой же ты идиот, — вздохнула я. — Если бы ты всё раньше объяснил, не было бы никакого недопонимания. Думаешь, я бы бросила тебя в такое трудное для тебя время? Видимо, мы оба недостаточно друг другу доверяли даже до свадьбы. Оба боялись раскрыть свои тайны, думая, что каждый отвернётся друг от друга. Мы оба сплоховали. В кабинет вернулся Аспен, сообщив, что вертолёт готов. Леджер и я помогли Максону встать. В коридорах царила суматоха, гвардейцы проверяли все комнаты и убежища. По словам Аспена уже найден был один стержень, но его едва ли хватило бы взорвать пол дворца, значит, были ещё, и их активно искали. В самолёте уже сидела Эмберли и Бонье, и с готовностью помогли нам усадить Максона. — Если ты простишь меня, то я бы хотел начать всё сначала без всяких тайн и обманов. — Я давно простила тебя, но сначала начинать не будем. Это часть нашей истории, неприятная, но её уже не забыть. Это будет нам уроком! К тому же, я уже твоя жена, — улыбнулась я, фиксируя его ремень. Подняв голову, я подалась вперёд и поцеловала в этот раз по-настоящему, вложив всю свою любовь к нему. — Теперь заслужил? — рассмеялся он. Я кивнула, забираясь на соседнее сидение, чувствуя в душе покой впервые за долгое время.Глава 25. Игра стоит свеч
3 августа 2020 г. в 09:00
— Как ты себя чувствуешь? — тихо спросила я, присаживаясь рядом с Максоном. Вокруг суетились рабочие, готовя студию к столь долгожданному эфиру. Многие задерживали свои взгляды на короле, на его измождённом лице и повязке. Вероятно, они задавались вопросом, что же случилось, но никто не осмелился побеспокоить его. Мало, кто знал об операции.
— Сносно. — Я пристально посмотрела на него, на что Максон заёрзал на месте. Подавшись вперёд, он позволил себе минутную слабость, положив голову мне на плечо, и ещё тише добавил: — Скверно.
И неудивительно. Как только он очнулся, сразу же потребовал подняться к себе в кабинет. Конечно, сначала ему пришлось вытерпеть осмотр Бонье, который категорически был против выпускать короля из палаты, но ситуация больше не могла ждать. Максону надо было выступить, и как можно скорее. Речь, что лежала у меня на коленях, пришлось прочесть несколько раз, чтобы он её запомнил. К сожалению, зрение пока не вернулось, но Бонье заверял, что это было делом времени. Максон уже различал отдельные буквы и понимал их, но монолитный текст расплывался перед глазами.
— Потерпи немного, и мы вернёмся в палату. — Максон упрямо покачал головой. Другого и не стоило ожидать. Он до сих пор злился за то, что мы усыпили его, но я верила, что поступила правильно. Вряд ли бы он продержался вчера так долго, как сейчас. Всё же, Максон провёл в постели неделю, ноги его не слушались, а тело мелко дрожало от напряжения. Я видела с каким трудом он поднимал руки, и как падали они вниз, словно обломанные ветви.
— После эфира Аспен должен созвать военный совет.
— Ничего нового вы не решите. Людей категорически не хватает, а если мы отзовём войска с границы, то можем потерять большие территории.
— Но удержим столицу, — вздохнул Максон и потёр затылок.
— Болит? — спохватилась я, легонько помассировав позвоночник ближе к шее. Бонье сказал, что это могло облегчить боль. Всё же надо было как-то вернуть его в палату после эфира.
— Ломит, — сознался он. — Тяжело голову держать. Устал, но не вернусь! — поняв, о чём я думаю, произнёс он.
Я поджала губы, не зная, что делать. Доза обезболивающих уже была выпита, а лечь в студии не было возможности. Ничего другого не придумав, я вновь склонила его голову к своему плечу и терпеливо начала зачитывать речь, которая была наполнена обещаниями и призывами сплотить народ. Ничего об отречении.
Подошли стилисты и попытались придать лицу короля более презентабельный вид, но на мой взгляд, косметика не могла скрыть то, что он провёл в постели неделю и перенёс сложную операцию на мозг. Меня до сих пор потряхивало от волнения и не верилось, что Максон сидел рядом и был в сознании. А ещё больше не верилось в собственную беременность.
— Опустите камеру ниже, — попросила я оператора, который настраивал аппаратуру у помоста. — Я сегодня устала, поэтому буду сидеть.
Мужчина кивнул и укоротил штатив. От меня не укрылся благодарный взгляд Максона. Зная его, можно было предположить, что он собирался стоять весь эфир и вряд ли бы ему позволила гордость попросить, чтобы принесли стул и опустили камеру. Приходилось действовать деликатнее, чтобы не уязвить его мужское самолюбие.
— Ты стала увереннее, — протянул он, следя за последними приготовлениями. Максон оттягивал время. Боялся встать и упасть прямо на глазах подданных. Собирался с духом, чтобы преодолеть небольшое расстояние от кресла до помоста.
— Мне пришлось, — устало ответила я, отложив текст. — Ты был без сознания, южане превратили город в настоящее поле битвы, перенеся войну с южных провинций прямо к нам под дверь. Некогда было заниматься самобичеванием, пришлось стать жёстче. Спасибо за урок, никогда не забуду.
— Прости, — тихо произнёс он и поднял дрожащую руку к моему лицу, — это я виноват.
— Нет, это случилось бы в любом случае, неважно когда бы произошла операция, — смягчилась я. Срываться на Максоне не имело смысла, он и правда не был виноват. Мне просто нужно было выплеснуть накопившиеся эмоции. Возможно, всему причиной была беременность. Может, из-за неё у меня скакало в последнее время настроение: то мне хотелось пожалеть Максона, обнять и поцеловать, то ударить по его светлой многострадальной макушке. Во всяком случае, я теперь вообще не знала, как себя вести. Да, я была взволнована, находилась в неком предвкушении, но в то же время, была напугана. Сейчас было не самое лучшее время, и если Максон узнает о беременности, то незамедлительно отправит в Лондон. — Хиксли только этого и ждал, когда ты выйдешь из игры.
— В этом ты права, но в остальном моя вина.
— И в чём же ты ещё виноват? — уже спокойно спросила я, словно и не было никакой вспышки. — Что южане выкрали бомбы? Разве это ты подкинул им эту идею? Или ты виноват в том, что навязал им такую ужасную идеологию? Вряд ли! Повторюсь, ты ни в чём не виноват.
— Я не об этом, — хрипло произнёс Максон.
— Здесь не место для обсуждения того, в чём ты виноват на самом деле, — вздохнула я, поправляя его пиджак. — Поговорим позже, сейчас не время и не место. — Он кивнул и потянулся к бинтам. — Ты что собрался делать? — Максон посмотрел на меня, словно ответ был очевиден.
— Помоги снять, — взмолился он, когда через несколько секунд его руки вновь повисли, как безжизненные плети.
— И не подумаю, — взвилась я, пытаясь вернуть бинтам исходное положение. — Тебе просверлили голову, у тебя дыра в черепе! Хочешь ещё и заражение получить?
— Это ненадолго, — пообещал он. — Как только отключат камеры, ты позовёшь Бонье, и он забинтует мне голову обратно. — Я набрала в лёгкие побольше воздуха, готовая уложить его аргументы на лопатки, но он опередил меня. — Я должен выглядеть нормально. Люди должны поверить, что я здоров и в своём уме, а повязка на голове усложнит это дело. Никому сейчас нет дела, что я болен. Им нужен лидер, который выведет страну из кризиса.
— Хорошо, — сдалась я и принялась разбинтовывать голову. Если бы не пластырь, который поднимался по шее к затылку, я бы не стала идти на поводу у мужа. От мысли, что у него в затылке и правда была просверлена дыра, мне стало дурно. Причесав осторожно волосы, я проверила как держится пластырь и не видно ли его спереди. Нижний край удачно закрывала рубашка и пиджак, так что никто ничего не должен был заметить. Больной вид можно было списать на бессонные ночи и борьбе с повстанцами, но людям сложно будет понять, почему их король отказывался всю неделю появляться перед камерами по требованию южан. — Готов?
Максон тяжело вздохнул и кивнул. С трудом поднявшись, он предложил мне руку, но всё это было для видимости. Скорее, я вела его, чем он меня. Он старался не налегать, идя медленно и не спеша. Заметив наш неспешный поход, к нам присоединился Аспен, и я была ему премного благодарна, когда он незаметно подхватил Максона с другой стороны, забрав весь его вес на себя.