Жрец Ночи

(за два месяца до описываемых событий) — Эй, ты! Побыстрее! — рявкнул мужчина стоявшему у плиты ребенку, старательно мешавшему бекон на сковородке. — Дадли должен хорошо есть, а не ждать тебя, сопляк… — Хорошо, дядя Вернон. — Раздался тоненький голосок ребенка. Он перевернул кухонной лопаточкой бекон на другую сторону. — Скоро все будет готово… Вернон Дурсль брезгливо метнул взгляд на спину маленького ребенка, в лохмотьях, склонившегося над скворчащей и пышущей жаром сковородкой. В кухню входил его сын, Дадли, причем входил не прямо, а бочком — его жирная и широкая фигура уже почти не пролезала через узкую дверь. А потом в кухню вошла и сухопарая Петунья, жена Вернона и мать младшего Дурсля. Мальчик отошел от плиты и начал выкладывать скворчащий бекон на тарелки. — А теперь — пошел вон! — сказал Дурсль, даже не глядя на то, как мальчик голодно сглотнул слюну (сегодня он еще ничего не ел), — чтобы я тебя тут не видел! Мальчик скрылся из глаз завтракающих семьи Дурслей. Те, заправив салфетки за ворота, принялись есть. *** — С ним надо что-то делать, — сказала Петунья, сложив журнал и бросив его на журнальный столик. — Этот недоносок нам только мешает. Денег у него нет, и мы за него ничего не получаем, и почему-то во всей ситуации мы с тобой оказались крайними. А его надо кормить, одевать, обувать, учить, платить налоги! — ее голос взлетел на октаву. — Проклятые… — Тсс, Петунья! — поспешил сказать Вернон, быстро прерывая ее фразу. — Я обязательно решу этот вопрос с этим подкинутым нам щенком, Гарри Поттером. Хватит с нас! Гарри Поттер, тем временем, затаив дыхание, стоял, прислонившись к дверному косяку и слушал это все… *** Вернон Дурсль съехал с трассы под нависающий мост, где у него была назначена встреча. На крутой машине к нему подъехал незнакомец во всем черном. Вернон жадно сглотнул: он бы и сам хотел ездить на точь-в-точь такой же, но она стоит кучу денег. — Вы — Клайв? — спросил грузный мужчина у черного человека, что вышел вперед, засветив фарами. — А вы — Вернон? — произнес незнакомец, подняв брови. — Да. — Подтвердил старший Дурсль. — Вы принесли, что я просил? — проговорил Клайв, сделав приглашающий жест рукой. — Да. — Вытащил старший Дурсль прямоугольный пакет из бардачка. — А моя доля? — Пакет. — Единожды произнес, подчеркивая своим голосом, Клайв, и Вернон Дурсль все-таки протянул ему свой пакет. Больно велико было желание отделаться от негодного мальчишки. — Отлично, — спрятал пакет под одежду Клайв, — вот, — кинул он тугой сверток. — Первый платеж. Не передумайте. Дурсль быстро заглянул в бумажный пакет, и молниеносно пересчитал денежные купюры. Облизнул губы: денег хотелось как можно больше. — Не передумаю, — сказал твердо мужчина, пряча деньги. — Нет. — Там же вложены все инструкции к дальнейшим действиям. Так же вы оба напишите отказ от ребенка. Эти бумаги будут храниться у нас в качестве дополнительной гарантии — что вы не сможете дальше предъявить на него свои права. Оставшаяся сумма будет перечислена вам сразу после получения нами на руки этого ребенка. — Я согласен, — бросил Дурсль, и они ударили по рукам. — Лишь бы вы его от нас забрали. — Не беспокойтесь, — сказал Клайв, — в течение года его разберут на органы, а вы получите свою законную долю с каждой продажи… О нем вы больше ничего не услышите. *** — Иди! Вон с глаз моих! — бросил Дурсль, прогоняя мальчика. Мальчик, было, вспыхнул, но тут же сжал губы от обиды. И быстро прошмыгнул мимо дяди. Он держал путь на маленькое грязное озерцо. Там он мог спокойно поплакать и отсидеться в корнях большого дерева. Туда никто не ходил, и даже его не искал. Дурсль, едва худая фигура скрылась с его глаз, набрал номер телефона, и коротко проговорил: — Он идет к озеру. Начинайте. И тут же скинул вызов. Гарри, не ведая, что его только что предали и продали, шел, дрожа от налетевшего на него порыва весеннего прохладного ветерка: его одежда совсем прохудилась, а новую в любом бы случае ему не купили. Природа просыпалась ото сна, и все вокруг начинало зеленеть и цвести. Мальчик сел на теплый, нагретый солнцем, корень, что удачно был вывернут из мерзлой земли и тихонько заплакал. И совсем не видел, что к нему, со спины, кто-то подкрадывался, идя почти неслышными шагами. Через минуту ему на лицо легла тряпка с мерзким, резким запахом… Тот дергался с минуту, а потом обмяк в руках незнакомца. Мужчина быстро раздел его практически донага; разорвал на две половины старый тонкий свитер, и одну половину кивнул в озеро, а другую — на берег реки. Так же на берег легли старые, стоптанные, дырявые кроссовки. Через пару минут мальчика, находящегося без сознания, закинули на заднее сиденье мощной машины. У нее плотно затонированы все окна. Так Гарри Поттер таинственно исчез из Англии. Альбус Дамблдор недооценил ненависть и зависть маглы Петуньи Эванс к собственной родной сестре. Она слишком глубоко засела у нее в черством сердце. *** (Наши дни) В кабинете было изрядно накурено. В пепельнице болтался окурок довольно дорогой сигаретной марки. Рогозина, как-то автоматически открыв окно, снова села на свое место и серьезно задумалась, одновременно вспоминая… «Ей пять лет. Сегодня хоронят маму, неожиданно погибшую в парке от рук каких-то мерзавцев. Она как всегда с ночной смены возвращалась с работы — она работала медсестрой в больнице, через парк, и на нее напали. Три удара ножом в живот. И все это ради зарплаты в кошельке, грошовой сумочки и косметички. Очень жестоко. Цинично. Отец постоянно плакал, лаская дочь — единственное, что у него осталось от любимой женщины на этой Земле. Она же почему-то не плакала — видимо осознание, что мамы больше нет пока не приходило к ней. Она просто не верила и не могла поверить в этот страшный факт. А после похорон, когда они остались с отцом на скромной маленькой кухне, он, вытерев слезы, серьезно с ней поговорил. Она давно знала, что особенная. Слишком уж легко ей все давалось — учеба, учение иностранных языков, успехи в спорте… Отец оказался вампиром. Настоящим. Он вступил в брак с человеческой женщиной, не будучи еще совсем мертвым — только после ста лет вампиры теряют все детородные и вопроизводственные функции организма. Он все еще проживал человеческую жизнь, будучи осознано вампиром с семнадцатилетнего возраста. В браке с ее матерью у него и родилась Галина, любимая и единственная дочь. Редкость среди его «коллег». Не вампир или точнее — не вампирша, а просто человек, наделенный определенными силами, долголетием и высокой сворачиваемостью крови и высокой выживаемостью в самых опасных ситуациях. И в крови (корме) она не нуждалась. Полукровка. А она обладала даром «ощущать» правду, даром предвидения (правда, в более редкой степени, в момент только сильных переживаний и волнений). Так же она была сильной физически и владела, как никто, сильными аналитическими способностями и интуицией — как и большинство «полных» вампиров.* Отца запечатлели еще в малом возрасте. Он изначально родился в семье вампиров, так как его мать была знатного рода, как и отец. После революции и войн, в которых бесславно погибла его мать, а отец вернулся с фронта живым, хоть и покалеченным: ему оторвало кисть руки, отец поручил дяде запечатлеть его сына — чтобы не потерять потенциального вампира из древнего рода. У него самого не хватило на это сил — сказалась война, и дядя осуществил задуманное. В семнадцать лет юноша с помощью дяди стал полноценным вампиром и познакомился с такими же, как и они. Отец никого и никогда не кусал. Он обходился донорской кровью или кровью свежих трупов (зверей, птиц). Он предложил девочке Запечатление, но она, подумав, отказалась после того как они с ним обговорили все плюсы и минусы такого превращения. Превращение для женщины всегда было опаснее, чем для мужчины — она могла навсегда потерять способность к деторождению. Редко кто из молодых вампирш вынашивал и рожал здоровых детей и рожал вообще. Это своего рода лотерея — тебе мог выпасть счастливый билет, а мог — и нет. Она сочла свои таланты и так достаточными и отказалась стать полноценным вампиром. Так же Николай Иванович дал ей и совет по поводу использования своих сил. Он свои использовал в суде: он точно знал, когда был виновен человек или нет, и из этого выносил приговоры, часто отправляя дела на доследования. Он видел ауры убийц и честных, невинных людей. И никогда не ошибался. Ни разу невиновный по его приговору не был отправлен за решетку. Женщина сначала поступила на врача — хотела стать как убитая бандитами мама, затем после того как прошла «горячие точки» и потеряла любимого мужа и нерожденного ребенка, оставила медицину и пошла на второе высшее — в Университет МВД, и после стала гениальным следователем. Так и работала она, до сей поры, в органах внутренних дел «следаком», пока о ней и ее талантах (а так же и то, что она занесена в особый реестр полукровок под грифом «секретно») не вспомнил Султанов, который благодаря ей и ее раскрытым делам поднялся до уровня замминистра. Сама же женщина отказывалась от дальнейших «регалий власти», так как считала, что этого сама не заслужила. Да и не так сильно хотелось ей руководить. Но кое-что ей хотелось, и очень сильно. Она знала, что не «одна такая» на свете. Полукровок рождалось с каждым годом все больше, и она хотела открыть им целый мир, помочь овладеть своими талантами в полной мере. Раскрыть их. Научить тому, что знает сама. И помогать людям. Иначе создать место, где будут работать только такие же, как и она сама, бок о бок с такими же.» Идея Султанова была слишком соблазнительной. Заманчивой. Но у нее есть дело, которое не может требовать отлагательств. ФСБ заинтересовалось потоком иностранцев из разных стран с больными детьми, у которых отказывал тот или иной орган в организме, едущими в Россию. Потом больные дети неожиданно оказывались здоровыми, и снимались из зарубежных списков на пересадки. Почти сразу начали подозревать сеть специализированных частных клиник, где делались все операции. А потом пришел и сигнал от наблюдателей — все органы для пересадки доставлялись из одной и той же точки: некоего пансионата в Подмосковье. Наверняка там и производилась операции по изъятию у реципиентов тех или иных органов. Специалисты раздобыли план здания, и готовился штурм и спецоперация — все хотели провести операцию разом и в клиниках — и в ее филиалах, и в пансионате. *** Гарри Поттер вот уже два месяца жил в этом месте, после того как его обманом перевезли через границу. Он более-менее уже научился русскому языку, беседуя с персоналом — в основном, с медсестрами. Ему тут нравилось — их кормили, одевали, давали гулять по огороженному саду и не наказывали — если только за то, что некоторые дети пытались убежать отсюда. Это были не Дурсли: вечно ругающиеся и недовольные, сделавшие из него бесплатную прислугу и мальчика для битья. Только его очень пугали врачи — те, очень молчаливые, приходили раз в неделю, делали у них у всех забор крови и после уходили. А еще был и постоянный прием таблеток — за этим жестко следили медсестры, не давая выплюнуть или оставить за щекой то или иное лекарство. Еще иногда тех или иных детей увозили из пансионата. Или они пропадали без следа. Еще категорически запрещалось ходить на задний двор: за это секли так, что иногда дети подолгу не приходили в себя. Он начал что-то подозревать, когда девочку, с которой он подружился и они были в одной палате, увезли на каталке двое санитаров. Он проследил за ними, и понял из разговоров, что с подругой стряслось что-то неминуемое, страшное. С тех пор он начал всех их бояться. А также — начал следить за взрослыми, и разузнал про ключи от всех палат у вахтера на охране, о тайных комнатах в подвале, о сейфовой комнате и картотеке. Даже тихо, улучшив минутку, полистал свое «дело» в картотеке. Но ни с кем он наблюдениями не делился — пытаясь только наблюдать и тщательно запоминать. Он вообще был очень смышленым и умным ребенком для своих лет. *** Однажды он, как обычно, укладывался спать в свою постельку, как вдруг буквально со всех сторон послышался треск разбивающегося стекла, крики ужаса медсестер и детей, испуганных вторжением, быстрые шаги и бег. В его комнате, проникнув через окно, появился человек во всем черном и в маске на все лицо. На его плечах висел автомат. Настоящее оружие! Мальчик — от испуга съежился под своим жидким одеялом. — Тихо, малыш, — тут же сказал мужчина, наспех отряхаясь от осколков стекла, — ты тут один? — Да. — Гарри осмелел и слез с кровати, подходя к мужчине — он видел, чувствовал на уровне инстинктов, что мужчина добрый, и не может причинить ему никакого вреда. — Выход там, и там остальные боксы, палаты… — Возьми меня за руку, малыш, — мягко сказал мужчина, и мальчик аккуратно взял мужчину за палец. — Пойдем со мной, прочь из этого места… Гарри послушно пошел со взрослым. На этаже царила полная анархия — медсестер и врачей люди в черном волокли едва ли не за волосы, сгоняя вниз по центральной лестнице; такие же мужчины, как и тот, кто вел Гарри, ломали (ломами и руками, ударами ног) двери во все палаты, освобождая и ведя детей, забирая их отсюда, и неся на своих плечах и на руках. Дети кричали, плакали, упирались и очень боязно следовали за мужчинами в камуфляже и во всем черном. Так они спустились во внутренний двор, где в полнейшем беспорядке были разбросаны машины, микроавтобусы, «скорые». Всех взрослых сажали в машины, и те, как заполнялись, отъезжали со двора. Детей растасовывали по «скорым». — Принимайте, — сказал мужчина. — Еще одного, мальчика… Мальчика толкнули за ярко-желтые ленты. Тут и там собирались дети, которые дико боялись всех взрослых, и ныли, кричали и плакали. Но Гарри быстро понял, что его сейчас загребут люди в белых халатах. И, отступив в тень, начал вертеть головой — искать главного. Он же мог помочь! Тем более, он искал девочку, с которой подружился — это же его самый первый друг. Но ее нигде не наблюдалось. Зато он разглядел главного, точнее главную. Суровая на вид женщина раздавала указания направо и налево. И все ее слушались. Он юркнул за ближайшую к нему машину, и, каждый раз осторожно оглядываясь, короткими перебежками приближался к женщине. Вскоре он оказался рядом с ней и стал ждать подходящего момента — та была очень занята, указывая что кому делать. Но чем больше он вглядывался в ее фигуру, тем больше видел в ней, над ней как бы серебряное свечение. Его подруга говорила ему, что это он якобы видит хороших и плохих людей. Гарри понял, что женщина — хорошая, не то что «серые» и 'черно-синие» врачи, только нужно понять, как ее зовут, и вовремя обратиться к ней. — Галь, — обратился к ней один из мужчин в камуфляже, — у нас уже машин не хватает! — Так вызовите дополнительные! Плюс еще скорых подгоните; я не ожидала, что эти… твари так тут капитально окопаются, и у них будет столько пациентов. — Серо-стальные глаза женщины мерцанули гневом и яростью. Она как раз отвернулась от них всех, когда мальчик решил, что время действовать — и быстро подбежал к ней и дернул за полу пиджака, привлекая внимание к своей персоне. Женщина моментально подняла на него глаза и тут же встретилась с ослепительно зелеными глазами с миндалевидными зрачками, буквально горевшими на ослепительно-белом детском лице. — Тетя Галя, я могу помочь! — проговорил ей детский голосок…