Снег падает вверх

Встретившись в обозначенный час в обозначенном месте и зайдя по дороге в магазин, покупая пиво и чипсы, Макс и Кюхён вернулись к последнему домой, тут же засев перед игровой приставкой, по-мужски решая свой дневной спор. — Да-да, так тебе, получи, — громко кричал Кю, ворочая джойстик из стороны в сторону. — Вот тебе! Чанмин был не настолько эмоциональным в своих действиях, лишь только довольно улыбаясь от наконец-то предоставленной возможности поиграть самому и периодически восклицая "айщ" и "ааа!" — Ну, что, Скорп, мало тебе? А вот этого не хочешь? — и Макс в очередной раз пропускает смертельный удар. — Дааа! Моя победа! Бог Смерти с негодованием откидывает девайс в сторону. — Просто я мало тренировался, — бурчит он. — Будь у меня в постоянном распоряжении такая консоль, я бы тебя сделал. — Ой, всё! — морщится тот. — Никому не интересны твои отговорки! Проиграл, значит проиграл! И всё тут! — Хорошо, я проиграл, — кивает Чанмин. — Принимаю поражение с высоко поднятой головой. — Ещё пива? — Кю протягивает очередную банку. — Можно, — в конце концов, к этим ощущениям чего-то влажного во рту быстро привыкаешь. — Сколько мы уже выпили? — А хрен его знает, — Кюхён оглядывает бардак на полу вокруг них, — после четвёртой я сбился со счёта. Макс не мог не заметить, как сильно покраснело от выпитого алкоголя (или духоты в комнате?) лицо его нового друга и насколько раскованным он стал в своих словах и действиях. — Надо отлить, — Кю кривит лицо и нехотя поднимается. — И, наверно, это единственный недостаток пива. — Какой? — не понял тот. — Вечно же в туалет бегаешь! Чанмин этого не знал и тут же принял сказанное на заметку. — Тогда я после тебя, — он улыбается. — Долго не рассиживай там. Кюхён усмехнулся и поспешил на выход, а Макс, оставшись в одиночестве и засекая время, чтобы понять, сколько обычный человек тратит на то, чтобы 'отлить', и не оплошать в таком простом вопросе перед человеком, вновь озирается по сторонам. Он столько раз был в этой комнате, тайно наблюдая за своей жертвой и изучая её, что ни разу не задавался вопросом, как живёт Кюхён. Что его окружает? Какие у него интересы? Чем заполнены его полки? И поэтому, решив разведать обстановку, он поднимается и, несколько раз спотыкаясь о пустые банки, идёт в сторону стены, на которой висят десяток фотографий. Маленький Кю в окружении игрушек. Кю и несколько его друзей. Кю и родители. Кю в форме выпускника. Кю за компьютером. Кю и Сонмин. Кю и какая-то девушка. Кю и... — Ты знаком с президентом? — удивляется Чанмин. — Что? — переспрашивает тот, возвращаясь. — Это же ваш президент, — Макс указывает на фото. — Ты с ним знаком? — Ваш? — Кюхён смеётся. — А разве ты не кореец? — Я, — он мысленно дает себе подзатыльник, — мы с родителями слишком долго жили в Японии, когда я был маленький, поэтому иногда меня клинит. Не обращай внимания. Хозяин квартиры, удовлетворенный таким ответом, кивает. — Ну, лично я с ним, конечно, не знаком. Он просто вручал награду победителям на всекорейском конкурсе по математике среди старшеклассников. — И ты там...? — Выиграл, — пожимает плечами тот. — Ничего особенного. — Да уж, — Чанмин вскидывает бровь. — Похоже, ты, и правда, умный. Ботаник, да? — Сам ты ботаник, — он показывает тому средний палец. — За такие слова и получить недолго. — Всё-всё, ухожу, — Макс поднимает руки вверх, сдаваясь, но почему-то переводит взгляд на фотографию рядом. — А это кто? — он показывает на симпатичную девушку. — Сестра, — коротко отвечает Кю. — А что? Понравилась? — Достаточно привлекательная, — тот кивает. А Кюхён хмурится. — Ты, вроде, в туалет собирался? — А, да, ухожу-ухожу, — он усмехается. — Надо отлить. Стоя в крошечной уборной и лишь поражаюсь тому, насколько здесь тесно (и он не помнит, когда еще бывал в более замкнутом пространстве, чем это), Чанмин лишь радуется тому, что до сих пор нигде не прокололся. Кажется, его навыки быть человеком постепенно переходят на новый уровень, и это становится забавным. — Да? — внезапно слышит он недовольный голос хозяина квартира. — Хён, ты достал! — А Сонмин настойчивый, — ухмыляется тот, решая, что он пробыл в туалете достаточно, и выходит, попутно выключая свет щелчком пальцев. — Нет, я сказал! — чуть ли не кричит в трубку Кю. — Потому что нет! Заметив гостя, он спешит скорее закончить неприятный ему разговор. — Делай, что хочешь, мне всё равно, — и нажимает на кнопку сброса. — Всё хорошо? — больше ради приличия, чем ради интереса, интересуется Бог. — Он меня в могилу сведет своими просьбами позвонить той девчонке, — он зарывается пальцами в свои волосы. — Это уже даже не смешно. — А ты ей не звонишь, потому что она не в твоём вкусе, — кивает тот, памятуя об их раннем разговоре. — Точно. — Не только она не в моём вкусе, — как бы между делом бросает фразу Кюхён, но Макс не придает ей значения. — А разговора и объяснений с ней ты избегаешь, — продолжает тот, — потому что не хочешь. — Не хочу, — тихо повторяет он. — Ну, так, что, еще один бой? — Чанмин усаживается обратно на свое место и берёт джойстик. — Дашь мне возможность отыграться? Кю лишь кивает, падая рядом. И следующие полчаса проходят также, как и предыдущие: под пиво, громкие возгласы хозяина квартиры и негромкие восклицания гостя. Саб-Зиро в очередной раз ушатал нерасторопного Скорпиона, а Кюхён отпраздновал это победным нечеловеческим кличем, вскинув руки к потолку и довольно облизнувшись. — Я снова нагнул тебя, чувак. — Честь тебе и хвала, — раздражённо бурчит Макс. — Но я в любом случае еще отыграюсь. Он поворачивает голову и встречается с черными, точно смоль, глазами, пристально наблюдающими и внимательно его разглядывающими. И если бы Чанмин мог, он бы смутился, чувствуя себя точно редкий экспонат на мировой выставке в глазах лучшего оценщика. Но он не знал этого чувства. — Что-то не так? — Макс лишь хмурится. — Скажи, а тебе, правда, понравилась моя сестра? — Ну, она довольно милая, — он пожимает плечами. — А что? — Да так, — неожиданно Кю приближается, вставая на колени и руками упираясь с двух сторон от вытянутых на полу ног гостя. — А что насчёт меня? — Тебя? — не понял вопрос тот. — Я тебе нравлюсь? — Кюхён бегает взглядом по его лицу, глядя то прямо в глаза, то на пухлые губы. — Нравишься, — честно отвечает Бог Смерти, — даже сильнее, чем следовало бы. — Я рад, — расплывается тот в довольной улыбке. — Ты мне тоже. А потом, по мнению Чанмина, происходит что-то из ряда вон выходящее, потому что его тут же касаются чужие губы, жадно целуя. И, совершенно не представляя, что нужно делать в этой ситуации и как реагировать, Макс решает поддаться инстинктам и просто повторяет за Кю все его действия, как будто бы зеркально их отражая. На этот раз обжигает всё, до чего тот касается: губы, бёдра, предплечья. Его язык оказывается в чужом рту, а руки Кюхёна притягивают его к себе за ворот белой кофты ещё ближе, не оставляя между ними ни сантиметра. Человек буквально наваливается на него, целуя сверху вниз, отчего Чанмин запрокидывает голову, оголяя шею и неосознанно подставляя её для новых ласк. И Кю ласкает, облизывает, впиваясь губами и оттягивая тонкую светлую кожу, оставляя после себя красноватые засосы. Слишком горячо. Он как будто полыхает. Заживо сгорает. И внутри него разгорается пламя. — Кюхён, — шепчет Макс между поцелуями. — Чего? — выдыхает ему в губы тот. — Ты тоже чувствуешь это? — Что? — он слегка оттягивает его нижнюю губу. — Невыносимый жар, — Чанмин закатывает глаза, — который невозможно остановить. Кю ухмыляется, но на всякий случай прикладывает руку к чужому лбу, пытаясь убедиться, что у того внезапно не началась горячка. — Температуры нет, с чего ты вдруг так разгорячился? — он провёл языком по его скуле. — Нравится? — Нравится, — кивает тот, пытаясь найти своими губами чужие губы. — Мне тоже. Это точно агония. И после этого они вновь сливаются в горячем поцелуе, теснее прижимаясь друг к другу. Ему действительно это нравится. Чёрт, это просто потрясающе! Жар внутри него — это первое и единственное, что он когда-либо чувствовал. Он действительно чувствует его! Ощущает каждой клеточкой своего тела! Тепло разливается по тому, что люди называют венами и артериями. И ему на мгновение кажется, на самое крошечное и мимолётное, что он — человек. Не Бог Смерти. Не будущий собиратель душ. Не правая рука жнеца. Не призрачное видение. Не ужасный тёмный монстр. Человек! И если люди точно так же сгорают изнутри, как и он сейчас, тогда почему они стремятся жить там, где тепло? Разве не лучше было бы строить дома на берегах заснеженной Антарктиды и смотреть вместе с ним на то, как снег падает вверх? Снег падает вверх. И он тоже падает. Падает вверх. В кармане Кю звонит телефон, и от неожиданности они резко отстраняются друг от друга, и Макс видит, как распухли его губы, как вздымается его грудь при каждом глубоком вдохе, как расширились его зрачки и насколько красивым он сейчас кажется. И он стирает в своей голове невидимую галочку в столбике "не пожалеет" в той самой таблице "пожалеет ли мир о том, что лишился Чо Кюхёна". Пожалеет. И не мир. А он сам. Чертыхаясь и слезая с его колен, Кю достаёт трезвонящий мобильник и хмурится. — Сонмин? — Чанмин говорит первое, что приходит на ум. — Нет, номер не знаком, — он качает головой, отвечая на вызов. — Алло? Бог Смерти в очередной раз напрягает слух. — Кю-а, привет, — мы оба слышим женский высокий голос. — Узнал? Макс видит, как на теле Кюхёна напрягается каждая мышца. — Привет, Солли. — Сонмин сказал мне, что ты в тот вечер неверно записал у себя номер моего телефона, поэтому не можешь дозвониться все эти дни. — Правда? — он вскидывает бровь. — Ну, скорее всего. Кажется, он в ярости. — Я все эти дни ждала твоего звонка, ты же знаешь? Каждую минуту проверяла мобильник, из рук его не выпускала. — Ну, извини, что так вышло. — Нет, ничего, всякое бывает, я понимаю, — кажется, она улыбается, — но зато теперь у тебя есть мой номер, и ты сможешь звонить мне в любой момент. — Это точно. Он замечает, как смотрит на него Чанмин, и его взгляд кажется ему слишком спокойным и выжидающим, и от этого Кю ещё больше напрягается. — Слушай, по поводу пятницы, я тут подумала... — Эм, Солли-я, извини, я сейчас немного занят. Давай я перезвоню тебе позже, хорошо? Сейчас не самое удобное время для разговора. — Да, конечно, — звонко отвечает она. — Я буду ждать! Извини, что отвлекаю! И, сбросив вызов и от греха подальше совсем выключив телефон, откидывая его на кровать, Кюхён смотрит Максу прямо в глаза. Тот практически не моргает. — Это была Солли. — Понятно. — Та девчонка, которой я всё должен был позвонить. Хён дал ей мой номер и, кажется, наплёл чего-то с три короба. — Ясно. — Но я не собираюсь с ней встречаться. — Хорошо. — Потому что она... — Не в твоём вкусе, — заканчивает за него Чанмин уже знакомую ему фразу. — Девушки в принципе не в моём вкусе. — Все? — Все. До единой. — И Сонмин об этом не знает? — Не зна... — он резко замолкает и хмурится. — А разве я когда-нибудь говорил тебе, как зовут моего хёна? Обычно я не зову его по имени в разговоре с другими. — Говорил, — Макс пожимает плечами. — Иначе откуда я его знаю? Но на деле же — нет, не говорил. И за это он отвешивает себе второй подзатыльник. — Нет, он не знает. Никто не знает. — А я? — он слегка наклоняет голову в сторону. — Я теперь знаю. — Но что-то я не заметил, что тебя это испугало, — Кю ухмыляется. — Или я не прав? — А разве это то, чего стоит бояться? — Чанмин задумался. — Какое дело, кто или что тебе нравится? Ты же при любом раскладе остаёшься человеком, верно? Со своими желаниями, волей, судьбой и правами, — он кивнул. — А ещё каждый человек хочет, чтобы его любили, и это нормально. И каждый в этом мире достоин любви. Кюхён опешил, садясь на кровать. — Боже, чувак, мы всего лишь поцеловались, а ты такую речь толкнул. — Это тебя пугает? — Макс усмехнулся. — Не знаю, — он сдаётся. — Ты немного странный. — Я? — Бог Смерти ахнул. — Это я-то странный? А разве более странным не покажется тот человек, который только что целовал абсолютно незнакомого парня? Спорить было бессмысленно, поэтому Кю молчал. — Ладно, время уже много, и мне пора, — Чанмин встает и тут же идёт на выход. Но лишь только для того, чтобы вернуться в своё родное обличье невидимого собирателя душ и снова очутиться в этой комнате. А перед этим ещё раз попытаться остудить так никуда и не исчезающий пыл среди холодных льдов. — А ты зайдёшь ещё как-нибудь? — спрашивает Кюхён у почти что уже закрытой двери. — В любое время! — Зайду, — отвечает Макс. — Обещаешь? — Да, — дверь захлопывается, а Чанмин тут же исчезает, и где-то в неизвестности ещё долго было слышно эхо, разливающееся по ней сладкой мелодией и заглядывающее в каждый уголок этой необъятной вселенной. — Обещаю. Обещаю.