Снег падает вверх

Макс сразу узнает больничную палату, в которую его приводит Хиро. — Что? — на губах застыл всего лишь один вопрос. Быстро осмотревшись, он понимает, что всё здесь стоит на своих привычных местах: Ючон лежит в постели с закрытыми глазами и подключенный к разным аппаратам, капельницу только сменили, кардиомонитор пищит всё также противно, а на столе стоит новый букет цветов. Единственное, чего не хватает — его подружка, но, судя по тому, что её вещи всё так же лежат на стуле у стены, она просто ненадолго куда-то вышла. — Почему мы здесь? — Чанмин смотрит на Бога Смерти. — И почему ты в мире людей? До полуночи ещё несколько часов. — Я хотел тебе кое-что показать, — отвечает он. А затем, зажмурившись, он, неожиданно для Макса, материализуется, становясь оболочкой из плоти, видимой и осязаемой человеком. — Что? — тот шокирован, кажется, уже в третий раз за пару минут. — Как ты...? — Научился этому? — тот улыбается. — Был повод. — Да ну? — Но сейчас не это главное, — он переводит взгляд на спящего. — Смотри. Быстро накинув на себя белый халат, валяющийся в углу, Хиро подходит к Ючону и аккуратно кладёт свою ладонь ему на руку. И ждёт. Чанмин неосознанно затаил дыхание. Спустя минуту жертва начинает ворочаться во сне, недовольно хмурясь. — Мм, — сквозь сон шипит Ючон, одёргивая руку, — горячо. — Что? — вопрос дня номер один в голове Макса. — Что он сказал? Горячо? — Горячо, — кивает Хиро, задевая своими пальцами его предплечье. — Мм, — снова кривит лицо тот, дёргаясь. — Ему горячо от моих прикосновений, — старший поворачивается к Чанмину. — Точно так же, как Кюхёну горячо от твоих. — То есть... ты тоже чувствуешь жар? — тот хлопает глазами. — Угу, — Хиро смотрит на свои пальцы, — и это весьма необычные ощущения. — Это... озадачивает. — Думаю, что, скорее всего, таким образом мы чувствуем связь друг с другом. Мы же жертва и жнец. И в конце мы оба будем гореть. — Доктор? — внезапно они слышат чужой хрип. Старший быстро поворачивается на голос и замечает, что пациент проснулся. — Джеджун-шши? — Ючон прокашливается. — С кем вы разговариваете? — Джеджун? — вскидывает бровь Макс, подойдя к постели больного с другой стороны. — Извините, что разбудил, — улыбается Хиро, — я пришёл проверить вас, думал, вы спите. — Спал, — тот снова хрипит, — но вдруг стало очень жарко и душно. — Сильно? — Невыносимо, — подтверждает тот. Старший поднимает на Чанмина вопросительный взгляд, и тот, поняв друга без слов и лишь кивнув в ответ на его немую просьбу, дотронулся пальцами до чужого лба, заставляя пациента вновь уснуть. А Хиро тут же возвращается в своё истинное, не видимое человеком обличье. — Джеджун? — вновь повторяет Макс. — Кто это? — Сегодня, когда я впервые пришёл, он проснулся и спросил, кто я, — пожимает плечами тот, — а это имя было написано на бейдже. Младший кивает. — И что всё это значит? — он смотрит на Ючона. — Когда ты рассказал мне о том, что чувствуешь жар, когда касаешься Кюхёна, мне стало любопытно, почему так, — Хиро так же посмотрел на свою жертву. — Не знаю, то ли это было обычное желание ощутить это на собственной шкуре, то ли я просто хотел проверить свою догадку, но после встречи с тобой я порылся в запретной секции и выучил кое-что новое для себя. — Быстро ты. — Много ли времени надо, умеючи? — Ну, и как тебе в чувствующей оболочке? — Весьма необычно, — тот кивает. — Знаешь, если всё время до этого я совершенно не чувствовал себя, двигая конечностями скорее силой мысли, то теперь, когда я материализуюсь, я осязаю каждый миллиметр своего тела. Как будто бы я состою из миллиона кусочков, и каждый из них отзывается где-то в голове. Вот, — он закрывает глаза, — моё колено, вот — ухо, а вот — мизинец. — Ну, что ж, — Чанмин выдыхает, — поздравляю тебя. С почином. — Спасибо, — тот вновь улыбается. — И, да, я знаю, что это слово значит. — Удивительно, — он ухмыльнулся. — Удивительно здесь другое. Макс переводит вопросительный взгляд с уснувшего Ючона на старшего. — Видел, как он отреагировал на меня? Будучи накачанным снотворным из-за беспокойного сна, он всё равно проснулся и одёрнул руку, потому что было горячо, настолько невыносимо, что терпеть невозможно. И я удивлён, что твой Кюхён ни разу не подал виду, а ведь ты касался его не один раз, верно? Чанмин, задумавшись, медленно кивает. — Стоит об этом тоже подумать, — Джеджун смотрит на дверь. — Настоящий доктор на подходе, поэтому пойдём отсюда. Он быстро исчезает, и Макс обнаруживает его на крыше знакомой пятиэтажки, которая за эти пару часов покрылась небольшим слоем снега. — Скоро полночь, — Хиро поднимает взгляд вверх, наблюдая за первыми звёздами, — и луна вот-вот окрасится в цвет крови. — Ты сможешь убить его? — спрашивает Чанмин. — Я должен. — А хочешь ли ты этого? Джеджун усмехается. — Ты же вскользь прочитал биографию Кюхёна, верно? — он жмурится от падающих хлопьев. — Не вдавался в подробности? — Я думал, это неважно. — Может, и так. — Я не хочу убивать его, хён. — Хён, — повторяет старший, — это приятно слышать, — он встречается глазами с младшим. — Знаешь, Макс, есть кое-что, что ты должен знать о нём, о Кюхёне. — Что, например? Он поджимает губы. — То, что бесполезных людей на самом деле не бывает, и эти жертвы, наша троица, никогда не были случайно выбранными людьми. Ни Джунсу, ни Ючон, ни Кюхён. И миллион крошечных ниточек привели нас к ним. — Их что-то связывает? — Прошлое, — кивок. — Темное прошлое. — А конкретнее? Хиро сощурился. — Ты точно уверен, что хочешь услышать это от меня? — он выдерживает паузу. — Я, конечно, не такой бессердечный, как Юно, и периодически мои эмоции преобладают над разумом, но и до тебя мне далеко. Мой мир хоть и имеет полутона, но он всё равно окрашен в черный и белый. Поэтому моя версия в любом случае покажется тебе слишком мрачной. — Выкладывай. — Уверен? — Да, — полный решимости взгляд. — Расскажи мне всё, что знаешь. Я хочу знать правду.