Снег падает вверх

— Мне было тогда, кажется, лет двенадцать или около того, — говорил он, не поднимая головы. — Как я уже сказал, мы вместе с Ючоном и Джунсу как обычно зависали у меня, пока отец задерживался на работе в связи с очередным авралом, а мать вместе со своими подругами отдыхала на йоге. Наши родители думали, что парни таким образом помогают мне с уроками, объясняя какие-то сложные темы, но на деле всё было иначе. — Это как? — Я всегда был намного умнее их, — Кюхён ухмыльнулся. — И если уж они меня чему и научили за все те годы, что мы провели бок о бок, так это пить и курить. Вот уж точно, — он хмыкнул. — Я до сих пор помню свою первую сигарету, которую раскурил для меня Джунсу: мокрый фильтр, противный запах и дикий кашель, от которого в прямом смысле задыхаешься после первой же затяжки. И я сразу же в тот вечер для себя решил, что это не моё. — Ну, молодец? — Макс пожал плечами. — Мне стоит похвалить тебя за это, да? Но Кю не ответил, продолжая молча сидеть, уткнувшись в колени носом, и до сих пор так и не поднимая головы. — Извини, я всё ещё не владею навыками человеческого общения на 100%, — Чанмин прокашлялся, — и, наверно, это был не самый подходящий момент для практики сарказма, да? — Вот уж точно, чувак, — подтвердил тот, — настрой не тот. Да и не сарказм это был. — Извини ещё раз и... продолжай, — Макс кивнул. — На чём я там остановился? — На том, что курить — это не твоё. — А перед этим? — А перед этим ты говорил, кажется, о том, что ничему путному эти двое тебя не научили. — Да, точно, — он усмехнулся, — точнее и не скажешь. — А между собой Джунсу и Ючон дружили? — Шутишь что ли? Они были лучшими друзьями и постоянно везде ходили вместе. Школьные поездки, обеды, время до и после уроков, блин, да они всю жизнь за одной партой просидели и играли в одной песочнице задолго до того, как разговаривать научились! Тут хочешь-не хочешь, а подружишься, — он фыркает. — Хотя сейчас, кажется, они тоже связь друг с другом не поддерживают. — Уверен? — Почти, — Кюхён кивает, слегка поднимая голову и упираясь подбородком в колени, — я слышал от своих одноклассников, что на выпускном Джунсу открыто и перед всеми признался Ючону в любви и получил на это не только резкий отказ, сопровождаемый многочисленными оскорблениями, но и смачный удар под дых, — он тихо смеётся. — Кажется, что Ючон в итоге оказался натуралом и не оценил честное признание Су. А жаль. Пара из них получилась бы отличная. Чанмин посмотрел на Кю. — Думаешь? — Думаю, что да. — А ты это, глядя на них, таким стал? Не по девочкам? — Нет, — усмехнулся тот, — они тут не причём. Осознание этого пришло достаточно поздно, и в школе я даже встречался с одной, из параллельного класса, и долго понять не мог, почему мне настолько некомфортно в этих отношениях? Что не так? Я задавал себе эти вопросы слишком часто. — А у неё просто члена не было, — комментирует Макс, не в силах сдержаться. Кюхён в ответ на это смеётся, и Бог Смерти понимает, что прямо сейчас он чертовски горд собой. — Ещё раз выкинешь нечто подобное, и я ничего больше не буду тебе рассказывать, — бурчит человек. — Прости-прости, — поднимает руки в извиняющемся жесте тот. — Продолжай. Кю шумно выдыхает. — В общем, дружили мы, да, — он кусает губы, — и в один из таких вечеров нам стало скучно, и мы вышли прогуляться. На улице уже стемнело, вокруг ни души, и пока мы слонялись по окрестности без дела, Джунсу посетила гениальная, по его мнению, идея: а почему бы нам не стащить ключи от машины у его матери и не покататься перед сном? — А он умел водить? — Немного, — Кюхён кивнул. — Ну, опять же, по его мнению. — И вы...? — Мы сделали это, — ещё один кивок. — Су был за рулём, Ючон сидел впереди рядом с ним, а мне, как самому младшему, досталось почётное место на заднем сиденье, хотя они тогда рьяно предлагали мне проехаться в багажнике, — нервный смешок. — Идиоты. — И зачем? — как-то по-философски протянул Макс. — Зачем в багажник? — Зачем нужно было делать это? — Мы были пацанами, Чанмин-а, — он фырчит, — кровь бурлит, вместо мозгов — ветер, а желание попробовать что-то новое и к тому же запретное было слишком велико. И, ты знаешь, вряд ли хоть кто-то в нашем возрасте отдаёт себе отчёт в том, что он делает. Мораль? Правила? Да плевать нам на всё было с высокой колокольни! — Не знаю, — Бог Смерти качает головой. — Мне это чувство не знакомо. — Хорошо тебе, — выдыхает тот. — В этом случае тебе не о чем жалеть. Макс переводит на него многозначительный взгляд. — Думаешь? — Могу только догадываться, — Кю пожимает плечами. — Кто ты там у нас, Бог Смерти, кажется, да? Чанмин не отвечает. — Я не знаю, как вы устроены, о чём думаете, чем живёте и живёте ли вообще, — он потёр переносицу, — да и знать этого я, если честно, не хочу. — Кажется, ты отвлёкся от темы, — холодно произносит Макс. — А что ещё тебе хочется узнать? — тот выдыхает, откидываясь на кровать. — Джунсу слишком разогнался, не справился с управлением и не успел затормозить на пешеходном переходе, сбив насмерть проходящего человека. Кажется, это была молодая девушка, возвращающаяся домой после учёбы. Вот тебе и вся история. Кюхён смотрит на потолок, глотая подступающие слёзы. — Мы слишком испугались тогда и поспешили скрыться с места преступления, благо камер видеонаблюдения в нашем районе практически не было, да и свидетелей в итоге не нашлось. А ещё пришлось немного поработать над машиной, чтобы никаких следов не осталось. — Смывали кровь? — С капота — да, — он быстро моргает, — но на наших руках она так и осталась. Бог Смерти молчит, переваривая услышанное. Да, Хиро сказал ему ровно то же самое: три подростка стали причиной ДТП, они все виновны в смерти молодой девушки, которую бросили умирать на месте, не оказав ей помощи, и никакого наказания за этим не последовало. — Кажется, от небес ничего не скроешь, да? — Кю поворачивается к собеседнику. — И всё тайное рано или поздно становится явным. — Кажется, так, — Чанмин выдыхает, — но, знаешь, я бы не стал утверждать на 100%, что в её смерти есть твоя вина или вина Ючона. Возможно, косвенная, да, типа соучастия в угоне, сокрытие преступления или неоказание первой медицинской помощи пострадавшему, но, — он хмурится, — не знаю. Я плохо разбираюсь в юриспруденции. — Да какая уже разница? — Кюхён берёт стоящую поодаль бутылку вина и делает глоток. — Небесам виднее. — А не слишком ли ты быстро сдаёшься? — Бог Смерти снова смотрит на свою жертву. — Или ты за последний час уже прошёл через все стадии принятия горя и теперь готов принять свою судьбу? — А разве у меня есть выбор? Или у тебя? Разве у тебя он есть? Макс ловит на себе безразличный взгляд. — Нет ведь, так? Да и какая разница, буду я плакать, орать или убегать... это же всё бессмысленно, верно? И Чанмин не знает, что ответить. — Просто скажи мне, только честно, хорошо? Что бы ты сделал, если бы мог выбирать? — интересуется Кю. — Я? — Если бы решения принимал только ты, — он кивает, — ты бы сделал то, что собираешься сделать? В этот самый момент, несмотря на кромешную темноту в комнате, их глаза встречаются, и Бог Смерти замечает, как по щеке того катятся слёзы. — Скажи, сделал бы? — уже с надрывом спрашивает Кюхён. И никогда ещё Макс не был настолько уверен в себе, как сейчас. — Нет. На этот раз молчит Кю. — И я даже не уверен, что смогу сделать это сейчас.