***
— … приведены данные об изменении учётной ставки процента бла, бла, бла, — Шикамару старательно вчитывался в отчёты уже который час. Наруто, полулежавший на столе, одно время пытался вслушиваться в цифры, но, поскольку мало чего понимал ввиду недостатка опыта, просто надеялся, что скоро Нара всё-таки придёт к мысли, что тратит время впустую. От нечего делать блондин стал перебирать пасты от ручек. Наткнувшись на какую-то особенно ядерную, он сморщил нос и случайно чихнул куда-то в просмотренные отчёты. Заместитель Хокаге отвлёкся от статистики взятия ипотеки за последние три месяца и недовольно посмотрел на друга: — Я перед кем распинаюсь? — Прими мои дикие извинения. Это всё химия, — блондин подошёл к окошку, чтобы подышать свежестью. — Может, прервёмся? У меня уже голова раскалывается, даттебайо. Нара перевёл строгий взгляд на часы и с удивлением отметил, что джинчурики продержался больше обычного: — Хм, двенадцать минут, всего-то. На рекорд идёшь, — ладно, возможно, Наруто слегка преувеличил с часами. Темноволосый отодвинул стул и свалился на него, закинув одну ногу на стол. — Чёрт, тебя же всегда волновали судьбы людей, а теперь ты повзрослел, и тебе стало начхать на то, в каких условиях живёт твой народ. — Не правда! Не начхать! Шикамару укоризненно поглядел на блондина и ткнул пальцем в отчёты ЖКХ, на которые чихнул Наруто. Голубоглазый поспешил перевести тему. Он быстро вытащил из-под своего седалища задыхающийся ноутбук и раскрыл его с таким скрипом, что у сидевшего напротив него советника сердце содрогнулось. Пальцы его, липкие от джема, запрыгали по клавиатуре, и уже через несколько секунд Шикамару озадаченно взирал на экран и на серьёзное выражение лица Узумаки, выглядывавшего из-за него. — Объясни мне. Почему? — Серьёзно? Нет, серьёзно? — Разумеется, серьёзно. Я надеялся, такой ответственный и мудрый человек, как ты, поймёт, насколько это важно, даттебайо. Как хокаге, я не могу допустить подобное. Шикамару переводил недовольный взгляд с коноховского недоразумения на ноутбук и обратно. На экране была открыта страница сайта Альянса, изменение настроек. По всей видимости, Наруто посчитал необходимым оставить свой след в истории, в первую очередь изменив фон сайта, но наткнулся на эстетическое сопротивление со стороны страницы, оповещающей о том, что его уровня доступа для такого как минимум революционного мероприятия недостаточно. Требовалось ввести пароль или ответить на проверочный вопрос. — Ты знаешь пароль? — Узумаки с надеждой пялился на задумчивого друга. — Нет, конечно. А разве Шестой не написал тебе его? Герой войны натянул воротник на лицо, что оставались видны только глаза, и попытался понизить голос: — В каждом человеке должна быть загадка. — А вопрос какой? Может, мы сможем ответить? — Шикамару скептично относился к таким делам, полагая, что на судьбы государств Альянса не сильно повлияет то, какой фон страницы у официального сайта: оранжевый или рыжий. Но, будучи знакомым с Какаши-сенсеем не первый год, он воспылал любопытством, какой вопрос в качестве проверочного мог задать столь неординарный человек. — Последний закон Шестого Хокаге, — Узумаки с тяжёлым вздохом-полустоном откатился на кресле к окну и задумчиво стал смотреть на облака в надежде, что ему будет ниспослан знак в виде пароля. — Такой простенький? Без всяких тебе подвывертов? Я ожидал что-то вроде «семнадцатая любовница моего любимого героя из третьей части Ича-Ича» или там, не знаю, «сколько пачек чипсов с лобстером мы с Гаем схомячили на сто пятьдесят восьмом соревновании», — советник удивлённо приподнял брови. — Ну, загляни в архив. Спроси там. Разве это так сложно, — разочарование и неудовлетворение сквозило в голосе Нара. Брюнет уже потянулся за отчётами, вспоминая, на каком абзаце его прервали, как вдруг до сих пор вздыхавший Хокаге полуразвернулся и промолвил: — Пробовал. Не подходит. — Не понял, — Шикамару убрал со стола ногу и улёгся на него всем туловищем. — В архиве я был, и, судя по документации, последний закон Шестого Хокаге от пятнадцатого июня n-го года «О запрете на добавление в молочные коктейли корицы*», — недовольно пробурчал Узумаки. На поднятый советником вверх указательный палец блондин махнул рукой и продолжил. — Перед этим был указ «О понижении пенсионного возраста». А предпредпоследний — «О перераспределении островов между Конохой и Суной». Да короче я тупо забил все его законы в строку, но нифига не вышло. Этот отвратительный изжелта-оранжевый цвет иссушает мои очи своей яркой мерзостью, даттебайо. — А звонить ему ты пробовал? — Я у него в чёрном списке, — Шикамару перекосило… искренним пониманием и солидарностью с Хатаке. — Как он мне объяснил: «Нарутушка, обалдуй ты мой родненький, это ведь не моя вина. Во-первых, солнце моё чумазое, все политики у меня в чёрном списке, и, заняв чиновничий пост, ты сам подписал себе приговор. Во-вторых, ты не обижайся, но твой голос при длительном слушании вызывает у меня нервоз. В-третьих, я просто-напросто не могу не воспользоваться такой властью. И, наконец, в-четвёртых, пятых и шестых, я делаю, что хочу, так что идите вы все на хрен, деточки». — Мда, Какаши-сенсей всегда умудрялся посылать людей ласково и жестоко. — Шикамару, я хочу рыженький, — капризно проныл Хокаге. Шикамару вздрогнул. «Шикамару, я хочу ту сумочку, — прорычал кто-то голосом его жены. — Ты меня понимаешь, да? Слышишь, что я говорю тебе? Я хочу, и это значит, я получу её прямо сейчас, — Нара почуял опасность, исходящую от объекта, который слишком громко, слишком угрожающе разминал костяшки. — Так, где же денежки, любимый?» — Сумочка. Так сумочка, — советник ударил кулаком по столу, на что Узумаки непонимающе обернулся к нему. — Какая сумочка? — Я имею в виду, искать их будем. — Кого их? — Наруто заподозрил себя в злостном предательстве самого себя, так как у него было ощущение, что он незаметно для себя проспал что-то, наверняка, важное, то бишь не лекции по политологии от друга, а решение жёлто-оранжевой проблемы. — Их, — мотнул головой в сторону Нара, — Какаши-сенсея, закон, пароль и сумочку. — Ааа… — голубоглазый не стал раздражать друга глупыми расспросами. Уж если сам Шикамару говорил, что без сумочки в этом деле никак не обойтись, значит, так и есть. — Мда, бро, какой ты умный. Прямо Мегамозг. У тебя такие… хитроумные и непредугадываемые планы.***
— Господин Седьмой, опомнитесь! В кабинете Хокаге царил бы полнейший мрак, если бы не единственная настольная лампа, направленная прямо в лицо сидящего человека. Атмосфера, не будем лукавить, была пугающая и напряжённая. На гостя взирали три пары глаз. Главный советник стоял поодаль, скрестив руки на груди, и переводил взгляд с работодателя на сидящего человека. Хокаге стоял напротив гостя, опирался руками на стол и старательно вытягивал провод лампы, чтобы заставить человека чувствовать себя ещё более некомфортно при ослепляющем свете. За спиной Шикамару на спинке диванчика сидел розовый зайка, подаренный Бог знает кем. В обычные дни он вызывал исключительно умиление у заглядывающих в кабинет прохожих, но сейчас в полумраке его пластмассовые глаза безжизненно отражали происходящее в комнате, повергая в ужас. — Эм, прошу, повторите, пожалуйста, вопрос, — Гай уже порядочно вспотел от непонимания. — Где. Он. Даттебайо. — отчеканил, если судить по надписи на лбу, «плохой коп» и надул полосатые щёки. — Да кто он-то?! — не вытерпел Гай. Зелёный зверь Конохи выхватил из рук недодетектива лампу и развернул её в сторону Узумаки. Тот зажмурился, замахал руками и, запнувшись о провод, чебурекнулся на пол. — Я спрашиваю, кто? — А! У! Уберите, уберите! Я всё скажу! Я всё скажу! — забарахтался в проводах блондин. — Какаши-сенсей, даттебайо. Где Какаши-сенсей? — Какаши? Мой вечный соперник? — Гай задумчиво потёр подбородок. — Если подумать, я давненько его не видел. Наша последняя встреча, — отчего-то, неизвестно от чего, странно-стрёмно-стриженный сконфузился, — была она недели аж две с половиной назад. Да-да! Припоминаю. Шёл я тогда на руках из магазина с упаковкою кефира да с утяжелителями, — Зелёный Зверь Конохи уверенно закивал своим мыслям, — да, с утяжелителями, а то как же без них. Вот уж заканчивал сто пятьдесят восьмой круг, как вдруг… — Сто пятьдесят восьмой? Может, стоило вначале домой забежать? Кефир небось скис, — указал на непрактичность Майто практичный Шикамару. — Не скис. Потому что, чтобы сделать поход в магазин и прогулку более эффективными, я не шёл, а бежал на руках! Шикамару приподнял брови и саркастически улыбнулся. — По всей видимости, прогулку мы с вами, Гай-сенсей, понимаем по-разному. Наруто несильно ударил советника по плечу и глазами предложил тому заткнуться без его, то есть блондина, помощи. — Тссс! Шикамару, он почти раскололся. Не отвлекай нашего единственного информатора. Мы и так еле приволокли его сюда. Он подумал, что мы бежим за ним, потому что это соревнование, — Узумаки повернулся к Майто и кивнул, чтобы тот продолжил. — Значит, дышал я воздухом. Как вдруг вижу: Какаши куда-то бежит, прямо-таки торопится, — Наруто и Шикамару переглянулись и увидели на лицах друг друга шок, подтверждающий, что им не послышалось. «Какаши-сенсей и торопится?!» — Да, я подумал то же, что и вы. — Что вам это почудилось и это вовсе не Господин Шестой? — Что вы застряли в Матрице? — Что вы сошли с ума? — Что Какаши-сенсей сошёл с ума? — Что мой вечный соперник, наверняка, тоже соскучился по нашим с ним соревнованиям, — гордо и одновременно с этим умилённо Гай смахнул слезу, но затем опомнился. Мда, мечты-мечты… Шикамару с сомнением провертел серьгу: — Мне кажется, Матрица более вероятна, — здраво рассудил Нара. — Но потом, — продолжал ведущий пропагандист культа Силы Юности, — я заметил, что он бежал, — Гай сделал интригующую паузу, — с какими-то, — Майто многозначительно поглядел на слушателей и поманил их поближе. Он заговорчески зашептал, — документами. Одинокая ржавая шестерёнка в черепушке Наруто заработала с таким натягом, что почти заставила его хмурые брови слиться воедино. — Документами? Ведь у Какаши-сенсея на них аллергия, даттебайо! — Узумаки открыл рот. Наруто сейчас слушал, возможно, самый захватывающий, фантастический и будоражащий воображение ужастик в свой жизни. — Я даже подумал, что… — Что вы реально сошли с ума? — Нет, вообще-то я подумал, что пока я тут стою и глазею, кефир может и вправду скиснуть, — Гай присел на стул. — Но потом я понял, что мне просто нужно проследить за ним. Ведь, во-первых, вы знаете моего товарища, из него ничего не вытянешь, а во-вторых, — атлет ударил себя кулаком по груди, — Великий Зелёный Зверь Конохи не ищет простых путей. Я успел подкрасться на три метра к нему прежде, чем он поздоровался со мной и спросил, чего это я там так долго стоял и не подходил. На мой вопрос, как он так быстро засёк меня, мой дорогой друг ответил, что я топаю ладонями по земле как медведь и что пóтом от меня несёт до слёз в глазах. Ясное дело! Ведь я тренировался! Чего он хотел. По́том — вот чем должен пахнуть настоящий мужчина! А не женскими шампусиками как он. Впрочем, забыли. В руках он действительно держал какие-то документы и рекламку какого-то курорта. Помню, там была фотография симпатичного пляжика и миловидной дамы в бикини, держащей поднос с коктейлями. Название не увидел я, так как отвлёкся на стекающий по моему прекрасному, дающему силу костюму кефир, — Гай кисло улыбнулся. — Видимо, пока я гулял, пакет лопнул. — Что ж, если Какаши-сан решил отдохнуть на курорте, то мы можем позвонить в регистратуру и попросить их передать телефон Господину Шестому, — Нара, к своему удовольствию, быстро нашёл решение и уже планировал, чем занять себя в оставшуюся часть дня. Всё равно этого революционера не оторвать будет от компьютера, как только он получит доступ КО ВСЕМ НАСТРОЙКАМ. — Как, говорите, называется курорт? Майто, пусть и с трудом, но приподнял-таки свои тяжёловесные и могучие бровищи в удивлении: — Я же сказал, я отвлёкся. К тому времени, когда я пережал пакет, мой вечный соперник уже пропал из видимости моих зорких глаз. Так что я даже спросить не успел. — Мдаа. Хм, — Нара уселся в кресло Хокаге и пододвинул к себе ноутбук. — Гай-сан, подойдите ко мне, а пока идёте, вспоминайте, как выглядела рекламка во всех деталях, — говорил Шикамару, попутно выбирая удобный сайт для поиска элитных курортов. — Давайте-давайте, поднапрягитесь, опишите пляж и даму. Зелёный Зверь Конохи начал вглядываться в цветастые фотографии курортов и сопоставлять их с тем, что он видел в руке у Какаши. Однако, к превеликому отчаянию наставника Команды под номером 3, память у него была до печальности кратковременной. Потому спустя пятнадцать минут невнятного мычания Гая Наруто начал рвать на себе волосы. Крики блондина разбудили задремавшего Шикамару, который во сне продолжал колёсиком мышки прокручивать курорты. — Да какой на ней был купальник?! Ни один нормальный мужчина такого не забудет! — голубоглазый насался по периметру кабинета, как ужаленный. — Я помню, как выглядели купальники всех девушек, которых я видел в своей жизни. Ну? Ну? Каким он был? С рисунком? — Мммм, эм, маа, хм, — невозможно буксующий Гай водил по воздуху руками, выписывая непонятные никому фигуры. По кривизне парабол и гипербол Наруто каким-то образом пришёл к выводу, что это скорее «нет», чем «да». — Какого цвета он был, тебай? Оранжевый? — раздалось опять ни о чём не говорящее бормотание. — Бело-сине-красный? — Майто поднял палец вверх и снова понуро опустил голову. — Чёрно-красно-жёлтый? — Майто аж заскулил от разочарования самим собой. — Зелёно-бело-красный? Узумаки устало махнул рукой на сенсея Толстобровика и вышел из кабинета. Блондин прошествовал по коридору и спустился на первый этаж. У секретарши, которая несмотря на то, что время уже перевалило за одиннадцать вечера, всё ещё была на своём месте и старательно сортировала упаковки с раменом на завтра, Наруто выпросил мицелярную воду и ватные тампоны. Узумаки удручённо ковылял по ступенькам, не переставая размышлять над ситуацией. Идей не было, хоть убей. Седьмой Хокаге остановился почти на верхушке лестницы и посмотрел вниз. Блондин блуждающим взглядом пытался ухватиться за какую-нибудь деталь интерьера, образ которой мог бы подсказать ему, как поступить. Но ни присохшие к перилам жвачки, ни цветочный орнамент обоев, ни пугающая своей сложностью причёска секретарши не могли вдохновить его одинокую шестерёнку на труд. Чертыхнувшись, голубоглазый попёрся обратно в кабинет. <tabЦарствовал полумрак. Шикамару беззастенчиво дремал, печатая какие-то шифры своим лежащим на клавиатуре подбородком. Гай скрутился в клубок и отвернулся к спинке дивана, пребывая в глубокой депрессии. Сила Юности ушла от него по-английски. Блондин подошёл к зеркалу, обмакнул ватный тампон в мицелярке и начал оттирать со своего лба надпись «плохой коп». Что ж, можно смело заказывать ещё партию чернил «Поцелуй восьмихвостого». Качество было просто высококлассное. Мицелярка справлялась с большим трудом. Лоб стал красным. Когда протез уже норовил отвалиться от напряга, джинчурики вдруг почувствовал, что на него кто-то неотрывно смотрит. Узумаки перевёл взгляд с натёртого лба на спинку дивана и с испугу долбанулся башкой о зеркало. В отражении он увидел всё того же розового зайку, будь он неладен. До этого момента Наруто не замечал, что глаза у этой мерзопакостной игрушки карие да ещё и при тусклом свете мерцают так же ужасающе, как и у… как и у… — Как и у Ямато-сенсея, даттебайо! — радостный вопль Наруто разбудил Шикамару, которому снились облака в форме отпуска. — Точно. Он же верный и пожизненный кохай Какаши-сенсея. Наверняка, он знает, — к моменту, когда джинчурики закончил свою речь, из телефона уже раздавались гудки. — Алло? — Ямато-сенсей! Это я, даттебайо! — Да, Наруто, ты что-то хотел? — Да, у меня неотложный вопрос, от которого зависят судьбы миллионов. — Я весь во внимании. — На каком курорте отдыхает Какаши-сенсей? — Эм, а каким боком судьбы миллионов связаны со знанием того, на каких песках загорает семпай? Наруто, не обижайся, но, по-моему, ты опять мутишь что-то дурацкое. — Ямато-сан, давайте вы не будете высказывать беспричинные и совершенно неоправданные гипотезы. Я Хокаге, даттебайо! А Хокаге может мутить только умные дела. Так что колитесь, куда умотал Шестой Хокаге. — Вообще-то Какаши-семпай настоятельно и весьма обоснованно рекомендовал мне не раскрывать его местоположение… — Ямато-сан, я не собираюсь донимать вашего Магистра Йоду. Просто ответьте и всё. — Ладно, он на курорте… Наруто пустым взглядом смотрел на телефон, из которого доносился женский голос, оповещающий о том, что они могут расписаться за полученный ими хрен на палочке, потому что у абонента кончилась зарядка. — Сам Господь Бог против того, чтобы подпускать тебя к настройкам сайта, — Шикамару поймал себя на суеверии. Гай с водопадами счастья из глаз подскочил с дивана и двумя огромными прыжками с помощью рук достиг входной двери: — Ах, как славно! Значит, это не у меня плохая память! Просто Наруто проклят Богами! Сила Юности вновь вернулась ко мне! Хотя всё же… будет не лишним приобрести какую-нибудь книжечку для тренировки памяти. Она мне, конечно, ни к чему. Но в качестве дополнительного развития… Джинчурики, неистово заорав, схватил зайку за уши и бросил в окно. Игрушка отскочила от стекла и опять оказалась на спинке дивана. Нара обеспокоенно следил за действиями Узумаки. Блондин так долго и усиленно вдыхал воздух через раздутые ноздри, точно хотел не утруждать себя дыханием следующие полчаса. «А ведь он может», — подумал про себя черноволосый. Ручка двери задёргалась. Кто-то отчаянно толкал дверь от себя и ругал отца, который заперся неизвестно зачем. — Кто там? — раздражённо спросил Наруто, которого отвлекли от втягивания в себя прибитого к полу гвоздями ковра. — Твоя смерть, даттебаса, — раздался из-за двери голос шестилетнего ребёнка. Гневное выражение лица голубоглазого сменилось ужасом. Он с глазами, полными животного страха, какой бывает у людей, неожиданно для себя собравшихся на вечный покой, повернулся к Шикамару и сложил руки в молебном жесте, прося помощи у друга. — На себя! — крикнул Шикамару, уже зная, кто пожаловал. Черноволосый ухмыльнулся голубоглазому, взиравшему на Нара как на предателя воли огня. — «За что», — беззвучно двигал губами Герой Конохи, по-прежнему смотря на теперь уже бывшего товарища. Седьмой выдохнул с таким облегчением, будто ему пообещали, что он больше никогда не увидит Мадару. Недовольный Боруто, который всё же сумел справиться со столь сложным механизмом, как обычная дверь, зашёл в кабинет Хокаге. — «Весь в папаню», — Боруто до невозможности напоминал Шикамару Седьмого Хокаге. Если бы не рост, он бы и вовсе не смог их различить. Они оба имели одинаковые привычки, похожие заморочки и абсолютно идентичный уровень развития. Хотя Наруто и был гораздо старше, его с большим трудом можно было назвать умнее. — «Но в защиту Седьмого будет сказано, за свою более долгую жизнь Наруто и головой чаще бился», — размышлял главный советник. — Что ты тут так поздно делаешь? — спросил Узумаки-старший. — Это ты что тут так долго делаешь?! Ночь на дворе, а ты всё домой не возвращаешься! — младший решил, что лучшая защита — это нападение. — Я пришёл, чтобы загнать тебя домой, даттебаса. — Так! А ну потише! Я тут не фигнёй страдаю! Я решаю важные политические вопросы. Вот например, — Наруто схватил первую попавшуюся бумажку. — Вот, видишь, — Узумаки показал сыну объявление о пропаже той-терьера, — кто ещё поможет найти, — Хокаге прочитал имя собаки, — Мосюпусю, если не я. Без моей мощной, титанической внутренней и внешней политики тут ПРОСТО НИКАК не обойтись, даттебайо. — Да ты же просто нидрзмение, — сын попытался выговорить слово, которым его батя оправдывал все свои косяки. — Не понимаю, как старик Какаши вообще доверил тебе деревню. — Чтоб ты знал, на самом деле Шестой Хокаге был счастлив передать мне пост! На самом деле Шестой Хокаге действительно говорил, что счастлив передать пост Наруто, однако истинный смысл его слов Седьмой несколько исказил. — О Боже, как я ненавижу всё это, — убивался Какаши, скрепляя степлером какие-то документы, — просто не выношу, — герой войны заплакал бы, если бы мог, однако за прошедшие годы, превратившиеся для него в самые жестокие пытки, он выплакал все слёзы, — о, как мне плохо, — пальцы, заляпанные в чернилах, поставили очередную подпись, которая за всё эти же годы «пыток» превратилась в неопределённую почеркуху. — Это просто преступление против человечности, — Какаши посмотрел на Шикамару, который поставил на его стол ещё одну стопку с непросмотренными отчётами, глазами побитой собаки, — почему я не умер на войне. Я ведь не заслужил такого, — Хатаке трясущимися руками взял лист и начал читать, видя перед собой размытые цифры. — Как же мне больно, — нет, всё-таки не всё выплакал. Слёзы вновь навернулись на глазах Копирующего. — Мама, в какой жестокий мир ты меня родила, — пепельноволосый поставил печать, отложил прочитанный документ и, не переставая хныкать, потянулся за другим отчётом. — Господин Шестой, я вам обещаю, я вам клянусь, это последние, — Шикамару пытался успокоить Хокаге как мог. — Ты всегда так говоришь, — Какаши обидчиво отмахнулся от помощника. — А потом чёрной-чёрной ночью из какого-то чёрного-чёрного места какой-то чёрный-чёрный грузовик привозит какие-то чёрные-чёрные ящики, из которых ты, злостно похихикивая (и не отрицай этого, я знаю) достаёшь огромные стопки документов, которые потом ты с сатанински довольной ухмылкой (не надо делать вид, будто это не так) несёшь мне на подпись, — Хатаке помолчал немного. — Когда уже Наруто займёт пост? — Осталось всего несколько… — Три месяца, две недели, шесть дней, — Хокаге глянул на часы, — один час и семнадцать минут. Знаю. Я в том смысле, что скорее бы. — Господин Шестой… — сочувствующе выдохнул Шикамару, смотря на мучения Какаши. В голове Нара загорелась очень яркая лампочка. — Мне нужно отойти на некоторое время, — сказал поглощённый своими мыслями советник Хокаге. — Если ты пошёл за очередной стопкой отчётов, то можешь не возвращаться. Тебя тут не ждут, — Какаши по-детски выпятил нижнюю губу под маской. — И вообще, когда я умру и окажусь на том свете, я расскажу Асуме и Шикаку, какого садиста они воспитали, — ворчал пепельноволосый, хотя Нара уже куда-то умотал.***
— Господин Шестой, у меня для вас кое-какие новости, — Нара вернулся спустя полтора часа вместе с Цунаде, Наруто, а ещё Изумой и Котецу, первый из которых держал бумажку. Да держал с таким видом, что Какаши сразу смекнул, что она очень и очень важнючая. Довольные лица этой неразлучной парочки заставили чувство опасности Копирующего пропотеть до самых трусов. — Это касается переноса дня инаугурации Седьмого Хокаге. Это был самый колоссальный пипец в карьере Какаши. Хатаке приготовился упасть в приступе дичайшей истерики и орать во всё горло. То, что свидетелей его нервного срыва было несколько, пришлось весьма кстати. Они дружно признают Шестого Хокаге невменяемым, и он вылетит с поста в свободный мир. А если не признают, то вылетит в окно в свободном полёте. — «Погодите. Почему эта, при всей скромности, гениальнейшая мысль не пришла мне в голову раньше?!» — В общем, Какаши-сан, мы тут немного посовещались и решили, что можно провести инаугурацию Наруто пораньше, — Шикамару ободряюще заулыбался. Какаши оглядел стоявших за спиной помощника посетителей, дабы убедиться в правдивости святых уст Шикамару. Ох, если это правда, у Асумы и Шикаку уши отвянут, пока на том свете Хатаке будет восхвалять их воспитанника. Прекрасная задница Шестого активно заёрзала на кресле. Её не менее прекрасному обладателю не терпелось услышать дату, которую назовёт Нара. Нара же выдерживает небольшую паузу и, дождавшись, когда даже Цунаде заинтересованно посмотрит на него, произносит: — Завтра. В эту же секунду в воздух взмывает всё, что до этого момента находилось на столе Хокаге. Какаши, не переставая дезориентировать пришедших издаваемой им звуковой волной восторга, лёг на стол и прополз по нему до самого его края, после чего грохнулся на пол, однако совсем не расстроился от этого. Оказавшись лежащим на паркете, Хатаке схватил за ногу Пятую Хокаге и повалил её вместе с её большими подругами рядом с собой. Потерпевшая находилась в прострации и не пыталась убить обезумевшего сынка Сакумо, отчего тот, приняв ненегодующее состояние Сенджу за солидарную радость, лишь крепче обнимал её. Подскочив на ноги, Какаши кинулся к прижавшемуся в испуге к стене Шикамару. Хатаке обвил руками шею Нара и прижал лицо того к своей могучей груди. Он положил подбородок на макушку Шикамару и зажмурился так, будто обнимает сына, которого он первый раз взял на руки. Ладони Шестого принялись неистово гладить помощника по голове. — Мммм, — мычал «любимец» Хокаге, отчаянно пытаясь что-то сказать. Интуиция подсказывала ему, что вместо «завтра» Какаши-сан каким-то образом услышал «сейчас» и что сбежать он также может, забыв про всё на свете. Сын Белого Клыка Конохи на секунду оторвался от своего занятия и заметил, что вырвавшаяся из стальной хватки невероятным трудом рука Шикамару куда-то указывала. Проследив за её направлением, Какаши наткнулся на Котецу, из-за спины которого Изума трясущейся рукой протягивал заявление о снятии с себя полномочий Шестым Хокаге и ещё пару каких-то формальных документов. — Надо бы подпись черкануть, Хокаге-сама. Хатаке левой рукой накарябал кривые сердечки на пустых строках и выкинул ручку в окно. — «Ой, да у меня всё равно подписи всегда разные. Не просекут». Разворошив причесон черноволосого, Хатаке что-то вспомнил и, сделав сальто, невероятное уже тем, что оно получилось в помещении с не шибко-то высокими потолками, оказался за столом, под которым он начал что-то лихорадочно искать. Хаори и грибовидная хокагская панамка вылетели из-под того же стола и приземлились на Наруто. Через мгновение из-под вместительного рабочего места вылез и сам пепельноволосый, но уже в футболке, купальных шортах, солнцезащитных очках и с доской для сёрфинга в руке. — Надеюсь, я больше никогда не окажусь здесь, — Какаши злорадно оглядел кабинет. — Наруто, — даже через маску пробивалось неприличное хихиканье, — желаю, чтобы работа на новом месте, — серые глаза безумно заблестели, — показалась тебе сущим раем! — Хатаке вылетел из окна прежде, чем кто-либо посмел открыть рот. — Прощайте навсегда! — Я что-то сомневаюсь в том, что старик Какаши был счастлив передать пост именно тебе. Пусть я знаю его не так хорошо, как ты, но мне почему-то кажется, что Шестой с радостью передал бы пост и уличной собаке, просто чтобы от него отстали. Шикамару тактично промолчал, насколько же в точку попал Боруто, припомнив, что и такие предложения ему приходилось слышать от Какаши-сана в особенно загруженные дни. Доверившись здравомыслию друга, Наруто согласился успокоиться и подумать над решением проблемы потом. Раздавленные тяжестью прожитого дня Нара и Узумаки разбрелись по кроваткам.***
Саске, шедший домой на обед и проходивший как раз мимо парка, наблюдал за суетой и шумихой, которые творились вокруг него. Туда сюда насались какие-то челы с бензопилами. В одном конце парка несколько деревьев уже были порублены в пеньки. По всей видимости, на этом месте планировали что-то построить. Учихе даже стало как-то грустно от мысли о том, что вся эта красота исчезнет. У бывшего нукенина было много воспоминаний, связанных с этим парком. Взять хотя бы его уход из деревни. Шиноби остановился и печально поглядел на ничем не примечательную лавочку. Уголки губ Саске чуть приподнялись. Когда-то давно Сакура призналась ему в любви здесь. Да, именно здесь. Тогда он стоял на том же месте, на котором стоит и сейчас. И зачем он покинул её? Да, он мучился от ненависти, от нереализованной мести. Он мог думать только о том, как он убьёт Итачи. «Как бессмысленно и глупо», — думал Саске сейчас. Нет, Какаши-сенсей был прав, говоря, что судьба тех, кто ищет месть, отнюдь не утешительна, более того, она трагична. Если бы он мог всё вернуть назад, он бы, несомненно, переиграл это по-другому. Он бы сказал Сакуре, что её чувства взаимны, что он не хочет уходить, что он искренне жалеет о всех произнесённых им обидных словах. Он бы поступил правильно. Учиха отрицательно покачал головой. А может, оно и к лучшему. Ведь если бы он не ушёл тогда, он бы не достиг той силы, без которой победа в войне против Кагуи была бы невозможна. Если бы он не ушёл, он не узнал бы всей правды об Итачи и убил бы его, своего брата, который по сути обрёк свою душу на ад ради Саске. Если бы он не ушёл, он бы не осознал, насколько дорожит дружбой Наруто, ведь как бы он его не подтрунивал, блондин был лучшим другом, родственной душой Учихи. Прежде он не придавал особого значения Конохе. Это была деревня, где он родился и где жил какое-то время. Да, он пережил много хорошего в ней, но и много плохого. Он считал, что это всего лишь место, земля. Он не чувствовал в ней какой-то одухотворённой внутренней силы. Он не чувствовал и в себе «воли огня». А когда закончилась война, он понял, он с ужасом для себя самого осознал, что у него нет ни дома, ни цели. Пророческие речи Какаши-сенсея, когда-то бывшие просто словами, вдруг обрели невероятно определённый смысл. Чувство разъедающей пустоты, как и предрекал ему учитель, оказалось страшнее ненависти. Раньше он мог излить всю свою злобу, всё своё негодование и отчаяние на кого-то. Убить. Это слово тогда не вызывало в нём никаких чувств. Ну, может, предвкушение облегчения, блаженной усталости, которая наступает после тренировки. Сейчас это слово вызывало тошноту. Психологическое отвращение в некоторой степени переходило в физическое. Сразу после того, как он избавился от Проклятия Ненависти Учиха, нахлынуло чувство вины. Это было странно. Саске почти забыл, какой голос у совести. Но вспомнил, когда она начала вопить у него под ухом: «Какого чёрта?» Помнится, тогда он посмотрел на Сакуру, которая залечивала его руку. Его левую руку. Руку, которой он пытался её убить. Смотреть ей в глаза в тот момент было непостижимо тяжело. Но теперь его совесть ему говорила: «Только посмей отвести взгляд. Ты не заслужил поблажек. Смотри и страдай от её слёз. Это всё из-за тебя. И ты будешь самой последней сволочью, если попросишь прощение, не глядя на неё». Когда он услышал «Тебе и правда стоит извиниться», ему пришло в голову, что она права. «Какой же ты… дебил». Саске хотелось думать, что она простила его, не потому что она была слабохарактерной и позволяла ему делать с собой всё. «Нет, она не была слабохарактерной», — теперь Учиха даже позволил себе усмехнуться. Она была сильной. Настолько, что смогла, проанализировав его поступки, простить непростительное. Если бы он ушёл из Конохи, он бы не пережил всего того, что сделало его таким. Он бы не причинил ей столько боли. Но он бы и не любил её так. И она бы его так не любила. Сейчас он стоял на том месте, на котором стоял в ТОТ день. И собирался поступить правильно. Пойти домой и сказать жене, что он её любит.***
Сытый Учиха снова шёл по парку (теперь уже в другую сторону). Издали доносились громкие переругивания (если судить по их репликам в адрес друг друга) крупноразмерной мутантши-динозаврихи и поросшего непроглядными лесами лешего. Воспоминания больше не терзали его. А терзал его дикий рёв десятков бензопил. Точнее они терзали его уши. Звук был почти так же невыносим, как визг Мадары при виде Кисаме. Саске не смог бы с достаточной уверенностью назвать себя Учихой, если бы не пошёл разбираться, что за мозгодробилка тут творится посредь бела дня. Он подошёл к чуваку, в котором, как ему показалось, осмысленности даже в очечах было побольше, чем у остальных. — Что собираетесь строить? — Чё?! — проорал древоруб. Ясно. С осмысленностью черноволосый погорячился. — Спрашиваю: что строить будите? — тоже проорал Саске, поняв, что у людей такой профессии и слух соответствующий. — Молодой человек, вы чё орёте на меня?! — не сбавляя децибел, поинтересовался деревопильщик. — Шо он там говорит?! — раздался голос из-за спины собеседника, оказавшегося, похоже, бригадиром для всей этой братии гномов с топорами. — А, порожняк гонит! — ответил начальник. — Так, а ну вали на своё место! — бородатый в очечах повернулся к Учихе. — Магазин. Всякие там рыболовные сети, крючки, — начал перечислять бригадир, — акульи плавники, матрацы… Саске поморщился. Хорошо, что Итачи тут ещё не проходил. Пусть его брат давненько не брался за катану, Учиха не сомневался, что орудовать ей он может всё так же ловко, как и венчиком. Всё-таки Хошигаки вдохновлял Итачи на подвиги и… извращения. — А вон там, — бородач махнул бензопилой в какое-то дерево, смутно знакомое Саске дерево, и улыбнулся, — будет шаурмячная. Учиха покивал. Что-то заставило его повнимательнее вглядеться в дерево, на которое показал бригадир. Глаза Саске увеличились в непозволительное для такого безэмоционального человека, как он, количество раз. — «О Боже! О Боже! Этот несчастный даже не знает, на ЧЬЁ дерево он замахивается своей зубочисткой, на ЧЬЮ святыню посягает!» Учиха вежливо попросил прекратить работу, за что его послали. Учиха вежливо шаринганом попросил прекратить работу. Гул моторов стих в одно мгновение. Верный ученик уже искал контакт «Надёжный человек с обрывка стикера».СПУСТЯ ПОЛЧАСА НА ЭТОМ ЖЕ МЕСТЕ
— Чёрт возьми, полчаса! — ошарашенно кричал Саске. — Вы же, вы же, блин, вы же были в Стране Воды! Как вы вообще добрались досюда за полчаса! Какаши, совсем лишь чутка запыхавшийся, отмахнулся от ученика и начал разговор с бородачём сразу с повышенных тонов. — А что я могу сделать? — мялся дровосек в очечах. — Это приказ сверху, — его взгляд в небо говорил о том, что виновника сего вандализма они ищут не там.СПУСТЯ ЕЩЁ ПОЛЧАСА, НО УЖЕ В КИРИГАКУРЕ
— Итак, мы подошли к самому важному вопросу нашего собрания, — поднявшись со своего места, объявил Шикамару. — Вы, конечно, понимаете, что сведения, которые будут оглашаться в этом зале ни в коем случае не подлежат огласке? Четвёртая Цучикаге, Пятый Райкаге, Пятый Казекаге, Шестой Мизукаге, Седьмой Хокаге понимающе кивнули. — В связи с необходимостью сохранить вопрос, по которому мы все здесь собрались, в тайне я принял меры для усиления охраны, — серьёзно заявил Чоджуро. — Никто не сможет нам помешать. — В таком случае, думаю, можно начать… За стенами послышались крики. Пять Каге взволнованно подскочили со своих мест, готовые вступить в бой в любую секунду. Дверь резко отворилась, и шиноби Облака, состоявший в личной охране Райкаге, загородил собой проход, испуганно тараторя: — Мы не виноваты. Мы сделали всё, что было в наших силах. Но его невозможно остановить. Вбежавшего ниндзя схватили за воротник и потянули назад, а затем и вовсе отбросили подальше в коридор, чтоб не мешался. Шестой Хокаге в купальных шортах, солнцезащитных очках и сланцах, которые от быстрого бега не просто частично стёрлись, а прожглись до дыр, по какой-то неведомой причине зарулил на их пати. Никто и глазом не моргнул, как пепельноволосый выволок за ухо своего нерадивого ученика, активно, но бессмысленно сопротивлявшегося, в коридор. Хатаке улыбнулся глазами, как умеет только он, ослепляя всех даже через очки. — Я прошу прощения, мы на секундочку, — дверь тихонечко прикрылась. — Охрана у вас, конечно, Мизукаге-сама, просто зашибись, — прокомментировал сие происшествие Даруи. — Не берите в голову, Мизукаге-сама, — Шикамару спасал Чоджуро от позора. — Если бы Коноха учитывала все вольности и закидоны Какаши-сана, статистика нарушений была бы просто ужасающей. Вы действительно сделали всё, что могли. Нагрянула вторая волна шумихи. Из всех четверых Каге лениво приподнялся только владелец хирамекарея. Теперь уже в зал для совещаний вбежал Учиха Саске. Выглядел он неважно. Да и пах тоже. Зажавшая нос Цучикаге намекнула Учихе, что ему следовало бы объясниться. — Да что тут объяснять-то, пффуууух, — Саске согнулся в три погибели и всё никак не мог отдышаться. — Я всё ещё не понимаю, как, КАК он это делает. Полчаса! Пол чёртовых часа! — Саске подошёл к Гааре и присел рядом с ним. — Ну, ладно я, я использовал технику телепортации. С погрешностями кое-как добрался до окраины деревни, — Учиха снова взял паузу, чтобы отдышаться. — И то позже! Хотя у него и стимул больше. — По какой же причине Шестой Хокаге решил посетить наше собрание в столь, — Цучикаге неоднозначно приподняла брови, — прелестном виде? Пятый Казекаге приоткрыл дверь и стал***
— Ну, ты и облажался, друг, — прокомментировал рассказ голубоглазого Нара. После Собрания Каге они оба вернулись на Родину и принялись снова думать над проблемой. И как только блондин всё профукал? Разгадка была почти у него в руках. Да что там! Он был в руках у разгадки! Вернее его уши. Наруто поправил на своей голове пропитанные целебной мазью бинты, которые закрывали, в общем-то, никогда не использовавшиеся слухательные органы. В дверь постучали. Шикамару выпрямился и принял максимально деловитый вид, показывающий, что важными политическими вопросами и ничем другим заняты его мысли. Всё потому что по громкости и ритмичности стука он мгновенно определил, кто к ним пожаловал. Вошла злая Темари. — Чем вы тут занимаетесь? — спросила она как бы невзначай. — Сложными хокагскими делами! — гордо поднял голову Узумаки. — Да неужели, — сестра нынешнего Казекаге не удостоила Хокаге и секундой внимания. — Я тебя… — куноичи смерила мужа раздражённым взглядом. — Любишь? — в надежде на благополучный исход этого разговора спросил Шикамару, невинно похлопывая глазками. — Не видела уже пять дней, — Темари поставила руки в боки и начала передавать мужу постоянно повторяющийся мысленный сигнал «А ну встал и пошёл домой!» Нара поднялся со стула и послушно поплёлся за женой. — Эй-эй-эй! Мы тут работаем. Мне нужен Шикамару, — запротестовал Наруто. — Как я без него думать-то буду? — Додумаете свои мысли после выходных. Когда он придёт на работу после положенного по закону отдыха. Никто, поди, не умрёт за это время. — Умрёт! Ещё как умрёт! Я умру. От любопытства. Я не дотерплю до понедельника. Мне сейчас нужно знать! — Что знать? — Наруто хочет внести изменения в настройки сайта Альянса, но пароль от сайта знает только Какаши-сан. — Что тут думать? Позвоните ему и спросите, — Темари искренне не понимала, в чём состоит сложность вопроса. — Или он говорить не хочет? Так это я быстро решу, — девушка зачем-то размяла шею и костяшки пальцев. — Если бы всё было так просто! Он не отвечает по сотовому! — По какому из? — Что значит «из»? У него их два? — У Гаары их семь. Один — личный. Шесть других — рабочие. У Шестого должен быть хотя бы один рабочий. — Ага. Только где мне его взять? Темари устало выдохнула и кивнула на стену с портретами Хокаге. Наруто смотрел туда, как Мадара на батарейку. Он был не в силах разгадать загадку, которую ему загадали. Видя, что дела совсем плохи, молодая Нара подошла к портрету Шестого Хокаге и ткнула пальцем в правый нижний угол рамки. Присмотревшись, Узумаки прочитал там имя, сроки правления и… контактный номер. Серьёзно?! Всё это время он был здесь! Голубоглазый кинулся к столу и зашарил руками в тумбочке, ища телефон. Хатаке ответил почти сразу и ответил он: — Безвизовое пребывание в Стране Воды. Для себя любимого, конечно же. Я столько пахал, что уж такую мелочь себе не грех и позволить. — Доволен? — бросила Темари, таща за собой к выходу Шикамару. — Бездельники. Всякой фигнёй занимаетесь. Лучше бы подумали, как отучить Гаару от сладкого. Вот задачка действительно не из простых.***
— И вот, значит, пруся я в этот магазин, мирный и дружелюбный покупатель, а она возьми, да и закрой его у меня прямо перед носом! — Мадара в своей привычной манере пересказывал Итачи, как прошёл его день, оставшись после завтрака последним. Саске уже давно закинул в себя всю просрочку, которую нашёл в холодильнике и умотал на огород, видимо, удобрять, а Сакура съела свой бутерброд с арахисовой пастой и шпротами, как делала в последнюю свою беременность, и увязалась вслед за мужем объедать Итачину запретную малину. Мадара же, как официально названный самый бесполезный член клана, остался куковать на кухне и донимать Итачи. — Эй, ты меня слушаешь? — Продавщица закрыла магаз у тебя прямо перед носом, — устало выдохнул Итачи. Речи Мадары долбились в уши, как перфораторы; он не мог не слушать. — Чего? Какая продавщица? Я говорю, там эта тётка жирная на весь дверной проём расселась. Ещё и требовала что-то так настырно! Да на её слоновьи лапы только цветочные горшки напяливать, а ей подавай босоножки! Я не хотел смотреть на это, так что ушёл. — Ого, и даже сувенирную витрину с собой не унёс… — пробухтел Итачи с кислым лицом, собираясь уже гнать Мадару со своей территории ссаными тряпками. Послышался звук открывающейся двери. В кухонный проём вплыла рожа Кисаме, сияющая оптимизмом и навевающая животный страх при виде его зубищ. Кофеман тут же сменил гнев на милость, и сняв рукавицы-прихватки пошёл жамкаться со своим ненаглядным. Мадара картинно отвернулся. — Итачи-сан, у нас закончились удобрения, не хотите со мной прогуляться до погреба и взять ещё? — заговорчески проговорил Хошигаки, смотря в глаза напротив и явно транслируя свои телепатические извращения в мозги Итачи. — Конечно, радость моя клыкастенькая, я ж знаю, как ты боишься заблудиться в наших хоромах, — спутник Итачи принял сигнал. — Ну-ну, любовь моя, не смущай меня на людях, — Кисаме скосил взгляд на болезненно-бледного старшего Учиху. — А то вишь, как им завидно. Мадара подавился булочкой и вскинул зверский взгляд на парочку в дверном проёме: — ВАЛИТЕ В СВОИ ПОГРЕБА, ПОКА Я ВАС ПО РАЗНЫМ ПОДВАЛАМ НЕ РАССАДИЛ! ИРОДЫ НЕ ДЕТОРОДНЫЕ! — крикнул Мадара, кидая остаток булочки в спину улепётывающему Итачи. Когда помещение освободилось, а голубые пары повыветрились, Мадара уселся на стул. Сидел он злобно и сердито, нагнетая атмосферу и отпугивая ею редких прохожих, шедших в соседнем квартале. Какими бы слоями не ложились волосы на голову Учихи, до его слуха доносились хихоньки да хахоньки, бегущей в погреба бесстыдной парочки. Сейчас бы как пойти, да навалять как следует этим противникам естественных инстинктов, да какое там. После постройки бани уже второе утро даже собственные ноги казались всем Учихам непосильной ношей. Кроме Итачи, он же свою акулу-гоблина запряг и ни о чём не парился. Поэтому-то и Мадара не спешил заново напрягаться. Работой в кой-то веке был занят мозг Учихи. — «Если налить в горячий чай охлажденный алкоголь, будет он холоднее или, наоборот, горячее?» — так как вопросы физики восьмого класса были чужды лидеру древнего, как и он сам, клана, этот вопрос он отложил в бесконечную стопку «Потом разберусь»; в ней же лежало и «Как приготовить белую яичницу?», «Зачем люди придумали математику?» и «Почему японский матрас для сна и стиль воздуха называются одинаковыми словами — футон?» — «Хм, когда Орочимару удлиняет шею, в ней появляются новые позвонки или же просто удлиняются уже имеющиеся?» — вопросы биологии так же ставили патлатого в ступор. Он углубился в размышления чуть больше, чем стоило бы. — «Интересно, что за мужик бросил Пятую Мизукаге? И почему?» — Мадара потёр подбородок, однако кровь до мозга не разогнал. — «Хотя, ясен пень, почему! У неё ж волосы похожи на ржавую ёлку! Да она ужас божий, прямо как эти Сенджу!» — «Хм, кстати о Сенджу…» — «Помнится, в сознании этого Узумаки помимо лиса были трубы», — нахмурился Мадара, окунаясь в так кстати подоспевшие воспоминания. — «Водопроводные… Сфига ли они там вообще забыли?! Ещё и капали», — лицо Учихи в тот момент не выражало ничего кроме вопроса. — «Может, у него крыша подтекает?» Мадара медленно и с расстановкой воскрешал в памяти рассказ Саске о скудном содержимом черепа блондина. Сами собой наплыли воспоминания о более юном младшем потомке, более самобытном, эмоциональном, любившем скрючить рожу как у маньяка и одевавшемся соответствующе. — «И почему Саске в молодости носил на поясе бант из кишок?» — тут уж Мадара решил пораскинуть, чем там мог пораскинуть. — «Может быть, у него психологическая травма и он от этого такой пришибленный?» — Мадара пожурил себя за эти мысли. Все знают, что он такой от недостатка культурного развития! Вот если бы ходил с Мадарой за вещичками… — «Стоит ли мне поговорить об этом с Сакурой?» Вспомнив, что розовласая умотала копаться в навозе, старший Учиха вновь приберёг нерешённые вопросы на будущее. — «Хм, кстати, а как я умудрился смоделировать свою броню как юбку-солнышко?» — этот вопрос застал последнего идола Модного Приговора врасплох. — «Ну, очевидно же! Это всё Хаширама виноват! Он всегда виноват», — все негативные мысли Мадары неуклонно сводились к Сенджу. — «Да и вообще, ходил, вилял передо мной своими тряпками, вот моё чувство стиля и исказилось в невесть что. К тому же…» — Мадара не заметил, как его мысли понеслись в излюбленную сторону — порицанию одного мерзкого, мразотного, дотошного чувырлы. — «Да, слово подходящее! Кто виноват, если не он? Ходил в своём засмоктанном воротничке… С какого зверя он его содрал?! А этот его седой частокол на башке? Да и вообще, белёсый он какой-то весь, как грибной червь, только глазищи красные торчат из-под его тупого носорожьего налобника. Это он на Учих свои глазёнки гаденькие косит, вот его Бог и проклял», — Учиха ухмыльнулся. — «Ну, я, во всяком случае, старался». — «А вообще-то удивительно, как Хаширама, такой страшный, не передал свои гены уродливости будущим потомкам. Цунаде даже ничего…» — Учиха (как Учиха до мозга костей) дал себе хлёсткую затрещину за эти мысли. — «Но всё-таки… С такими габаритами наперевес и вперёд не завалиться, это ж надо! Ещё и прыгает, и выворачивается по-всякому, и ничего-то у неё через огромный вырез не вываливается! Даже похвально, Хаширама так не смог бы!» Мадара засунул руку в волосы, как в карман. — «И всё же, если возвращаться к первому вопросу, как он так умудрился?» — Мадара вновь прибегнул к левым воспоминаниям. — «Ребёнок у него вроде бы тоже был приемлемый, » — от активной мыслительной деятельности уже клокотало в мозгу. — «Но это всё заслуги Мито. Кто там ещё его прямой потомок? А они были вообще?» — тут в голове возникло чувство приближения к разгадке. Она таилась где-то близко, только оглянись. Лицо Мадары вытянулось в удивлении. — «А гены Хаширамы ни в кого посредственно не попадали?» — в воображении всплыл образ стрёмного шатена с таким же стрёмным налобешником. С таким же как у братца Хаширамы. Разгадка была близка. — «Ямато! Это ж ему передали гены Хаширамы! Поэтому он такой страшненький!» — карты раскрылись, лицо Мадары тотчас смягчилось. На кухне выдохнул с облегчением Итачи. Неясные помыслы предка гнели его, как давящая тяжесть на плечах. Он даже рад был возвращению тупого выражения его лицу. Внезапно дом наполнился мелодичной трелью дверного звонка. Мадара воспрял духом, так как к таким нерадивым хозяевам, как правило, захаживал только один бесстрашный персонаж — Какаши. Патлатый, поубавивший своё желание убивать, расселся в кресле поудобнее, засунул ногу в щель в полу, имитируя её застревание, набрал в свои бычьи лёгкие побольше воздуха и проорал: — САСКЕ, ОТКРОЙ ДВЕРЬ, Я ВСТАТЬ НЕ МОГУ! Послышались тяжёлые шаги, они прочапали с заднего двора в подвал, прошлись по подпольной лестнице, прошлёпали вдоль дома мимо Мадары, сидящего прямо напротив входной двери, и распахнули её. На пороге мялся невесть откуда вылезший Первый Хокаге. Возможно, он хотел что-то сказать, да только Саске его не услышал за грохотом захлопнувшейся двери. — Мадара, тут к тебе пришёл какой-то чел, у него стрёмно-радостное, виноватое лицо, торчат ветки из головы, и от него разит водярой! Мадара напрягся. В этом нехитром описании он безошибочно узнал своего друга. Ярый противник Сенджу тут же подскочил, как налысо остриженный, и ноги сами понесли его на встречу с давешним соперником. Да только понесли не шибко-то удачно, поскольку за короткое мгновение Учиха с присвистом грохнулся на пол. Подняв голову и обнаружив на паркете отпечаток своего намусоленного тоналкой лица, он в гневе вгляделся во входную дверь. — Хаширама, — шаринганы зарделись красным сами собой. Мадара мерил кабинет Хокаге семимильными шагами и гневно мацал своего плюшевого мишку, подаренного Изуной. — Нет, ну ты представляешь?! — в окне резиденции Хокаге мелькал махающий руками, схожий с ёлкой силуэт. — Они… Они прямо в том кабинете! Обжимались! Да как так можно?! Твой брат вконец распустился! Ты почему его не контролируешь? Ты должен что-то сделать! Длинноволосый смуглый шатен без интереса круговым движением разбалтывал в своём бокале смузи из сельдерея, упрямо втиснутый в его ладонь взамен отобранному многослойному коктейлю «Ниже слой, выше градус». — А что ты хочешь от меня? Купить ему наручники и в туалет отпускать поминутно? Я ж не тюремщик. — Но ты… Ты же можешь на него повлиять? Найти ему какое-нибудь хобби или работу! — Учиха, проскочив этап отрицания, сразу перешёл с гнева на торги. — Мадара, я буквально вынудил его стать самым занятым человеком в деревне, что я ещё могу для тебя сделать? — Сенджу бесстыдно умолчал, что не заради одного Мадары посадил все свои обязанности на чужую шею. — Он же Хокаге, ну какое нафиг хобби? Мадара взбеленился. — Да любое! Любое кроме совращения моего Ани-чана! Хаширама со вздохом опустил стакан в красный круг на столешнице, так как та ему больше не принадлежала, а Тобирама был педантом, каких надо поискать. — Ну, Мадичка, — мокутонщик частенько пытался подыскивать умильные формы для имени друга, но оно, видимо, было настолько скверным, что и любые его ласковые адаптации смотрелись как нога на лбу. Мадара же от перспективы кликать друга «Хашенькой» мгновенно зеленел и покрывался пятнами. — Ну вот чего ты так завёлся? Да может ты там углядел того, чего в помине нет. — О чём ты толкуешь, дровина? — Мадара разжал руки, терзавшие ранее его шевелюру. — Ну, вот мы заключили мир… — бывший Хокаге изъяснялся, как учитель, который объясняет пристрастившемуся к фаст-фуду ребёнку, что чрезмерная любовь к хот-догам ведёт к преждевременной смерти. — И..? — Они обрадовались и на радостях обнялись! — всплеснул руками Хаширама, высказав свою юношески-невинную гипотезу. Мадара разочарованно вздохнул. Но он хотя бы успокоился. — Хаширама, на радостях люди не лобызаются и ручонки свои ниже спины не опускают. Про обжимания, это ж я образно! А они там похоже собирались делать нам племянника! Ну чё ты смотришь на меня, как на плевок в салате? Я что, неправду говорю? — Мадара, ну они этим промышляют уже больше года… Хаширама прикрыл глаза. Он был уставший и слегка бухой, да только визг Мадары отрезвил, как оплеуха в полудрёме. — Какие «больше года»?! — Мадара в этой пьесе выступал всего недели две и только. Хаширама примерился, какую часть его длинного языка стоит обрезать. — Короче, я хотел сказать, что не препятствуй неизбежному! Они уже всё порешали, и их решение уже не всколыхнёт никакой закидон, так что закругляйся. — Ыыыыы, — больше всего Мадаре сейчас хотелось рухнуть на пол и закатить истерику. Но он гордо сидел и игнорировал наворачивающиеся на глаза слёзы обиды. Сенджу усугублял и так нерадужную ситуацию. — Мадара, ты там оглох на старости лет? Отвечай, — Саске словил на себе взгляд двух багровых глазищ, красноречивее слов говорящих о том, что гостю этому явно не рады. — Мне его ласково послать или пожёстче? — По-учиховски! — пророкотал с пола огромный лохматый зверь. — ПШЁЛ К ЧЁРТУ! НЕ ПУЩУ ТЕБЯ В СВОЙ ДОМ! — гаркнул Саске так, чтобы до гостя за дверьми дошло. — С-саске-кун, я… Понимаю, разумеется, что ты рассержен утренним происшествием, н-но давай всё же ты не будешь перегибать палку? — послышался с той стороны неуверенный голос Кисаме. В голове Саске дала сбой какая-то программа. Он открыл дверь, не зная чего ждать. Но обнаруженная им картина оказалась куда проще: его крыльцо делил растерянный Хошигаки и напряжённый присутствием последнего всё тот же незваный гость. Заметив в руках голубокожего пакет, в котором виднелись очертания яблок, Саске решил, что есть резон впустить как минимум одного из пришедших. Ну, а второй… Сложил руки в молебном жесте и посмотрел на него взглядом брошенного котёнка. Саске скуксился от такого неуместного сравнения, но тем не менее… — Ладно, входи, только не лезь к Мадаре, по-человечески прошу. Лицо пришедшего просветлело. Он смело завалился в учиховскую прихожую через приоткрытую дверь, обогнув Кисаме по широкой дуге, и уставился на Мадару, который от чего-то обтянулся негативной плёнкой. Не дав пришедшему и слова вставить, Мадара перешёл в наступление. — И чё ты припёрся, урод корневидный? На своей клумбе что ли не сиделось, решил по нашей потоптаться? Пришёл тут нежданно-негаданно, прервал такой прекрасный день своим присутствием, а теперь зыришь на меня, будто ни в чём не провинился? — свирепо прошипел Учиха, состроив такую мину, будто его на Американские горки из-за роста не пропустили. — Отвернись, смотреть тошно. — Мадара, я вообще-то извиниться собирался, — начал длинноволосый заготовленную речь. — Я знаю, ты обижен… — Ой, да кому ты нужен, я уже про тебя забыл. Как, говоришь, тебя зовут? — отвернулся-таки старший Учиха. — Мадара… — Не шути так, чуваку из идиотского клана Сенджу не дали бы такое благородное и величественное имя! — пока Хаширама нёс голубя мира, вокруг Мадары вились кладбищенские вороны. — Ты врёшь! Иди отсюда, врун проклятый! Как зашёл, беспардонно и нагло, так и вали отсюда! — Зря ты так. Он зашёл через дверь, как все люди. Вот когда ты у нас обосновался, это было что-то. — Саске ни к селу ни к городу припомнил то давешнее событие. — Весь Альянс на голову поставил… — Саске самозабвенно рассуждал, не видя, как Мадара за его спиной испепеляет его взглядом. Глаза Хаширамы тоже загорелись недобрым, знакомым старшему Учихе с их первой совместной попойки огнём. — Эту историю мне ещё не рассказывали, — гость вытаращился на замолчавшего Саске. — Челкастый, доставай стопарики, я хочу послушать эту балладу!